Александр Николаев
Лучший частный детектив
3
То, что село Аромат не Париж, я понял где-то на третий день, когда острота впечатлений от пребывания на новом месте стала растворяться в монотонной жизни маленького заштатного санатория. Средний возраст женской части принимающих целебные ванны колебался вокруг пятидесяти, и я уже стал склоняться к мысли, что недалёк тот день, когда мне придётся пристальнее рассмотреть хорошеньких медсестричек, отпускающих разнообразные процедуры, с тем, чтобы ненадолго подружиться с одной из них.
Для этого хотелось бы дождаться приезда Успенцева, который мог составить неплохую компанию, но из-за своих неотложных дел всё ещё никак не мог вырваться ко мне, о чём глубоко сожалел во время вечерних переговоров по телефону. Впрочем, хвала Аллаху, как принято здесь говорить, в корпусе работал вяленький интернет, и вечерами я занимал себя тем, что знакомился с историей мест, куда меня забросила судьба.
После ненавязчивого ужина та часть отдыхающих, которая могла самостоятельно перемещаться на большое расстояние, выходила за ворота и совершала променад по дороге, ведущей в сторону Солнечноселья. Так называлось село, расположенное довольно высоко в горах. Когда-то, во времена бесславно почившего Союза, здесь процветал совхоз, занимавшийся выращиванием яблок, айвы, слив. Сейчас всё это было разрушено.
Деревья, словно старики, оставленные без ухода, медленно погибали от различных болезней. Люди, лишённые присмотра государства и работы, покидали эти места. В селе, поднявшись туда на второй день приезда на автомобиле, я увидел большое количество брошенных домов, остатки автобусной остановки, да висящую на одном гвозде вывеску «Магазин» над дверями здания без окон.
Но асфальтовое шоссе, ведущее к селу, всё ещё было в приличном состоянии. У подножья горы оно раздваивалось, и вторая его часть вела, петляя между возвышенностями, к довольно большому озеру и уходила куда-то дальше, к пансионатам. У отдыхающих шоссе почему-то получило название «Дорога Жизни».
По мере подъёма вверх сзади открывался великолепный вид на долину. Наискосок слева, освещённая лучами заходящего солнца, высилась зеленовато-жёлтая громада горного массива Бойка. Впереди волнистой линией на фоне голубого неба застыли покрытые лесом всё ещё безымянные для меня вершины. У подножья одной из них едва заметным светлым пятнышком выделялся одинокий дом посреди лесного массива.
По обе стороны дороги сосновые и буковые леса покрывали невысокие хребты, уходящие в неизвестность. Между дорогой и лесом справа простирался заброшенный сад, в котором бродили лошади, а слева на заросшем травой пространстве в беспорядке росли кустарники, одинокие деревья, виднелись овраги и тропинки, протоптанные зверьём и людьми.
Первый раз, отправившись в одиночку по Дороге Жизни, я вернулся в санаторий спустя два часа, что называется, уставший, но довольный. Спал после этого мертвецки и решил, что такие прогулки для меня станут ежедневными.
Утром, листая снимки, которые были сделаны с помощью планшета, я случайно обнаружил у обрывистой части горы Бойка небольшую тёмную точку. Это не мог быть дефект плёнки, поскольку она отсутствовала в цифровом гаджете. Снимок был сделан случайно с расстояния примерно пять-семь километров. Мне стало интересно, что бы это могло быть.
Я не поленился, вспомнил геометрию, устройство глазного яблока и вычислил предполагаемые размеры висящего в воздухе непонятного объекта. К моему удивлению оказалось, что он должен был иметь размер не менее десяти метров в поперечнике. Я вспомнил рассуждения об НЛО, которые, если верить Интернету, часто видят в этих местах, подумал о том, что чудны дела Господа нашего, и поместил фотографию на своей страничке в Фейсбуке.
Медленно шёл пятый день моего пребывания на отдыхе. Я втянулся. Ритм ежедневных процедур стал привычным и даже доставлял удовольствие от размеренной и здоровой жизни на безукоризненно чистом воздухе.
Однажды вечером я довольно быстро прошёл плановые пять километров до озера и обратно. Было ещё довольно светло. На окраине посёлка моё внимание привлекла группа местных жителей, что-то оживлённо обсуждающих. Я замедлил шаг и прислушался. Один из мужчин возбуждённо рассказывал, что вчера утром ему удалось из арбалета подстрелить того самого неуловимого волка, который повадился таскать овец из его стада.
– Огромный такой волчара, – жестикулируя, говорил он. – Если бы сам не видел, то не поверил бы, что такие бывают. И не напрасно его называют Призраком: появился, тварь, словно ниоткуда. Совершенно бесшумно перемахнул через ограду и с овцой в пасти тут же прыгнул обратно. Но я ждал его и выстрелил в этот самый момент. Попал в серого, конечно, случайно, врать не стану: Аллах помог, наверное. Волчара взвизгнул, овцу выронил и бросился в лес. Я видел, как он бежал как-то боком, кровь потом на траве нашёл. Я к тому веду, мужики, что, может, облаву устроим? А чё, возьмём собак, ружья и пройдёмся по следу. Наверняка ведь найдём его. Ну как, мужики?
Раздался нестройный шум голосов. Обсуждали недолго, а потом один из присутствующих – я понял, что это был начальник местного отделения лесничества – сказал:
– С волком не всё ясно. Уж больно умён этот Призрак: лишнего никогда не берёт, овец почём зря не режет. Ранен он. Выживет или нет, это как Аллах рассудит. Лично я бы его не трогал. Спросите почему, отвечу: не знаю, но трогать не советую.
– Тебе легко говорить, это же он не твоих овец порезал…
– Не моих, согласен. Но в твоей отаре, Абдулла, насколько я знаю, овец штук двести, а сколько волк унёс? Три, четыре, не больше. И хрен с ними, не обеднеешь. Считай, что налог заплатил.
Я не стал слушать продолжение разговора и вернулся в санаторий. Уже у ворот раздался зуммер телефона. Звонил Успенцев, сказал, что реально сможет быть только дня через три-четыре. Раньше начальство не отпустит. Мы посокрушались, но что делать, восприняли это, как стечение неблагоприятных обстоятельств, играющих пока не на нашей стороне.
На мостике я остановился и стал смотреть вниз на чистый поток, текущий с гор. Странное чувство вызывает струящаяся между камней вода. Ощущение такое, словно она смывает все твои проблемы, накопившиеся за прожитые годы, и уносит прочь, далеко отсюда, в море. Там они без следа растворяются в черной бездне, в слое воды, пропитанной сероводородом.
Спустя час я вернулся в корпус. В темнеющем небе уже висела большая часть лунного диска.
4
Следующий день у меня был свободен от процедур. Я с вечера продумал, чем займу это время. В багажнике моего «Туарега» лежал хороший горный велосипед со снятыми колёсами. Привести его в рабочее состояние было делом нескольких минут. Ещё в городе я приобрёл подробную карту Горного Крыма и даже наметил два-три маршрута. Один из них пролегал к селу Высокое. Путеводитель утверждал, что это одно из самых красивых мест на полуострове. Татарское название селу – Керменчик, то есть маленькая крепость – дало небольшое военное укрепление, остатки которого всё ещё можно увидеть на вершине одной из ближайших гор. Село располагалось в живописной долине ручья Кечит-Су. В его окрестностях сохранились развалины одиннадцати православных церквей времён княжества Феодоро.
Попасть в село можно было, не мучаясь, на автомобиле, через райцентр Куйбышево по сравнительно приличной дороге. Но мы не из тех, кто ищет лёгкие пути в поисках новых впечатлений. Второй, более короткий маршрут, пролегал через Солнечноселье и далее по горным тропам, как-то невнятно обозначенным на карте.
Со мной за столом сидел молодой парень. Он был в прошлом гонщиком, попал в серьёзную аварию и теперь два раза в год поправлял своё здоровье в «Чёрных водах». Сервер, так его звали, каждый раз приезжал на микроавтобусе, имея в салоне мотоцикл. Он утверждал, что нет окрестных вершин, где он не побывал бы на своей японской машине.
Узнав, чем я собираюсь заняться, Сервер сказал, что быстрее и проще, естественно, ехать нижней дорогой автомобилем, а не велосипедом. Но если хочется экзотики и экстрима, то, конечно же, всего этого неизмеримо больше в горах. Он нарисовал на карте путь, которым следовало пробираться от санатория к Высокому. Правда, предупредил, что после такой езды ноги и задницу я буду ощущать ещё довольно долго. И ощущения эти будут не самыми приятными в моей жизни. Впрочем, узнав, что велосипед у меня марки «Саnnоndale», смягчил оценку последствий моего мероприятия от «умеренно негативной» до «умеренно позитивной».
Ранним утром я собрал велосипед и соответствующим образом экипировался: кеды, джинсы, бейсболка. В рюкзаке разместились куртка, несколько бутербродов с ветчиной, сыр, пара лепёшек, яблоки, бутылка воды и термос с кофе. В отдельном кармане лежали планшет, телефон и карта. Хотя вряд ли в горах можно было рассчитывать на хорошую сотовую связь.
Подумав, я добавил аптечку, универсальный трансформер, легко превращающийся то в пилу, то в кусачки, то в отвёртку, а в задний карман джинсов положил увесистый складной нож с выбрасывающимся воронёным лезвием. Он был куплен недавно в поселковом магазинчике, после того, как в разговорах местных жителей по разному поводу прозвучало слово «волки». Чем черт не шутит, а вдруг и впрямь они объявились в окрестных лесах.
Около восьми часов я выехал за ворота санатория, рассчитывая вернуться к вечеру.
Сравнительно быстро я добрался до Солнечноселья, где был с энтузиазмом встречен местными пацанами, увидевшими необычный велосипед. Они-то и указали мне дорогу, которая, по их мнению, вела в сторону села Высокое. Это недалеко, утверждали они, километра три, не более. Дорога, правда, плохая. Направление совпадало с тем, что обозначил на карте Сервер, и я без колебаний углубился в лесной массив.
Старая дорога оказалась основательно разбитой. Остатки асфальтового покрытия вскоре сменились гравийным, а затем и вовсе пошла грунтовка. На ней всё чаще стали попадаться ямы, заполненные водой. Дорога становилась всё уже, и вскоре ширина её местами стала не превышать полутора метров. В одном месте она неожиданно раздвоилась. Такое не было предусмотрено в инструкции, выданной Сервером, да и мальчишки почему-то не упоминали об этом.
Я подумал и выбрал ту, что вела левее. С обеих сторон ставшую совсем узкой дорогу окружали деревья. Стало сыро и как-то неуютно. В глубине души я уже стал сожалеть, что пустился в это рискованное мероприятие.
Спустя час лес стал редеть, и вскоре я понял, что выехал на водораздел. Судя по времени и расстоянию, мне уже давно пора было подъезжать к Высокому, но этого почему-то не случилось. Справа от меня уходил вниз пологий склон горы, поросший травой и кустарником, слева было сплошное переплетение орешника, кизила и старых буковых деревьев, а дорога всё продолжала узкой лентой стелиться под колёса велосипеда.
Наконец она окончательно превратилась в тропу, которая уже не петляла как раньше, уходя вверх, а шла почти горизонтально. Ещё немного – и я выехал на небольшую полянку. Отсюда открывался красивый вид на оставшуюся позади долину. Прошло уже более двух часов с того момента, когда позади меня остались ворота санатория. Начинала сказываться усталость, и мне подумалось, что неплохо было бы передохнуть здесь, а заодно и сделать несколько снимков окрестностей.
Я положил велосипед на тропу, налил из термоса кофе в пластиковый стаканчик и сел на краю уходящего вниз склона. Горячий напиток взбодрил, снимки вскоре были сделаны, планшет и термос заняли свои места в рюкзаке. Я, решив продолжить путь, наклонился над велосипедом и в этот момент почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Ощущение было таким, словно на тебя в жару плеснули стакан холодной воды.
Мой тренер по боевому самбо учил, что в подобные минуты, не подавая вида, что противник тобою обнаружен, следует как можно быстрее изменить позицию и принять соответствующую стойку. Я резко сделал выпад влево, собрался и выпрямился в сторону деревьев, откуда исходила угроза. В правой руке, прижатой к бедру, у меня был зажат нож с раскрытым лезвием.
Метрах в семи, на незамеченной мною ранее узкой тропинке, уходящей влево от полянки, сидел пёс. Худой, тёмно-серого окраса, похожий на овчарку, обычный довольно крупный пёс. Я медленно выдохнул воздух, который бессознательно задержал в груди, и сделал шаг на тропу. Цепкое чувство страха растаяло где-то в районе живота.
– Пёс, ты что здесь делаешь, скотина? Напугал до чёртиков.
Я говорил негромко, спокойно, зная, что монотонная речь и отсутствие флюидов страха успокаивает хищников и подчиняет воле человека. По крайней мере, так утверждал всё тот же тренер. Пёс слегка повёл ушами, но не тронулся с места. «Дикий, что ли?» – мелькнула мысль.
– Ну, что ты сидишь? Как ты вообще попал сюда, серый?
Жёлтые глаза зверя без тени страха смотрели на меня. Потом пёс поднялся, повернулся, сделал пару шагов назад и снова сел, глядя в мою сторону. И в этот момент я понял, что совершил две ошибки. Во-первых, по тому, как он двигался, стало ясно, что передо мной никакая не собака, а самый настоящий волк. А во-вторых, два ряда набухших сосков на впалом животе говорили о том, что это самка, у которой есть волчата. И худая она, видимо, была по той же причине.
Странно, но последнее обстоятельство неожиданно успокоило меня. Я наклонился, расстегнул рюкзак и достал пару бутербродов.
– Прости, я не заметил, что передо мной дама. Вот держи, перекуси немного, серенькая.
Я разломил бутерброды и поочерёдно стал бросать половинки к ногам сидящей волчицы. Она с жадностью проглотила их, не жуя, и я понял, что всех моих запасов вряд ли хватит, чтобы насытить голодного зверя. Разорванную на части лепёшку постигла та же участь. Волчица была, видимо, очень голодна, поскольку съела даже оба брошенных ей яблока. Мои запасы уменьшились вдвое.
– Ну, что будем делать, серенькая? Мне как-то нужно дальше двигаться. Может, отправишься к своим детишкам? Они уже, наверное, соскучились по маме. Предлагаю разойтись красиво. Что скажешь на это?
Волчица слабо вильнула хвостом, поднялась, пятясь, сделала несколько шагов назад и снова села. Я поднял велосипед и решил немного повести машину в руках, ехать, только убедившись предварительно в том, что опасность миновала, и зверь отправился к своим волчатам. Но в этот момент волчица направилась ко мне, не доходя несколько шагов, развернулась, пошла обратно и снова села, не отрывая от меня немигающих жёлтых глаз. Ей явно что-то было нужно ещё.
– Что ты хочешь от меня, серенькая? – обратился я к ней, сохраняя всё тот же доброжелательный тон. – Говори, не молчи. Ты поторопилась бы, а то дяде уже как бы и ехать пора.
Волчица слабо взвизгнула, бросилась прочь по едва заметной тропе, но затем вернулась, подбежав почти вплотную ко мне, снова отбежала и села на прежне место, не отводя от меня пристального взгляда.
– Ты хочешь, чтобы я пошёл за тобой? – неуверенно спросил я.
Зверь подпрыгнул на месте, снова подбежал ко мне и снова вернулся на тропу, явно призывая идти за ним.
Я знал за собой одну слабость, благодаря которой время от времени становлюсь активным участником различных историй, которые интеллигентный человек определил бы, как не совсем соответствующие здравому смыслу. Эту слабость мой друг Лёшка Успенцев со свойственной ментам прямотой характеризовал как эгоистический авантюризм, граничащий с идиотизмом. Похоже, сейчас назревала ещё одна такая же история с плохо предсказуемым концом.
Каждый раз, анализируя подобные ситуации постфактум, я с удивлением отмечал, что накануне их развития мой рассудок взрослого человека с высшим образованием странным образом умолкал, полагаясь исключительно на животные инстинкты.
Я спрятал велосипед в кустах так, чтобы он не был заметен с тропы, бросил за плечи рюкзак и пошёл вслед за волчицей.
– Веди, серенькая, – сказал я ей, – посмотрим, что за проблему ты там прячешь.
5
Собираясь утром в дорогу, я и предположить не мог, что буду продираться по таким дебрям. Круто опускаясь вниз, узенькая тропинка вилась между кустами терновника, ныряла в заросли ежевики, терялась среди каменных осыпей. Вскоре растительность закончилась, и под ногами возник обрыв. В сотне метров напротив стала видна каменная стена, изрезанная трещинами. Я понял, что нахожусь на борту каньона. Узкий разлом уходил далеко вправо и влево, но цель, куда меня вела идущая впереди волчица, находилась где-то внизу. Я перекрестился и пошёл, уже отчётливо понимая, что совершаю ещё одну ошибку.
Спуск становился всё сложнее, противоположная стена – всё ближе. Я чудом не сорвался с очередного карниза, когда из-под ноги вдруг вывалился кусок известняка и полетел в обрыв. Стук удара внизу был слышен спустя несколько секунд. Я вытер пот, выступивший на лбу, и продолжил свой путь вслед за волчицей. Она размеренно шла впереди, ждала, когда я отставал, и, казалось, совсем не испытывала проблем с передвижением по столь неудобной местности.
Спустя час мы оказались почти у дна каньона. До меня донеслось слабое журчание воды, скрытой в кустарнике, росшем внизу. Последний отрезок пути был очень похож на остаток узкой мощёной дороги, терявшейся в щебне. В каменной осыпи справа на высоте трёх метров явственно просматривалось нечто, похожее на кусок искусственной кладки. Тогда я решил, что это результат причудливого выветривания осадочных пород, слагающих старые горы.
Наконец волчица вывела меня на ровную площадку у подножья горы. Справа она упиралась в практически вертикальную каменную стену, скорее всего естественного происхождения. В нижней её части виднелась дыра с неровными краями. При нашем появлении оттуда выглянули мордочки двух волчат. Увидев меня, они не рискнули подойти к матери и с любопытством принялись рассматривать незнакомое существо.
Слева от площадки поросший кустарником спуск полого уходил вниз, туда, где был явственно слышен звук небольшого водопада. Довольно широкая тропинка вела, скорее всего, к нему. Если бы не обломки разных размеров, скатившиеся с горы, и сухие ветки, лежащие на ней, я рискнул бы предположить, что она очень давно была сооружена руками человека. В ней при определённой доли фантазии можно было усмотреть основательно разрушенную каменную лестницу, ведущую ко дну каньона.
В тени от единственного дерева, чудом выросшего на краю площадки, лежал волк. Его лобастая голова неподвижно застыла на вытянутых лапах. При нашем появлении он сделал попытку подняться, но тут же рухнул обратно. Волчица подбежала к нему, лизнула в нос, и подняла на меня свои жёлтые глаза. Мне стало ясно, зачем она привела меня сюда: волк, отец её семейства, был ранен. Короткая стальная стрела из арбалета пронзила его холку ниже позвоночника и застряла в теле. При этом, видимо, был задет какой-то кровеносный сосуд. Правый бок зверя был весь покрыт свернувшейся кровью.
В моём представлении волк напоминал крупную овчарку. Когда-то в детстве мне даже пришлось видеть этого хищника в клетке передвижного зверинца. Он был худ и совершенно не напоминал того ужасного злодея, каким его описывали в сказках, прочитанных мною к тому времени. Этот же экземпляр был просто огромен. На взгляд от холки до хвоста он был около двух метров.
– Так вот в чём проблема, серенькая, – обратился я к волчице. – Твой друг попал в беду, и ты ждёшь от меня помощи. Ну, что же, давай осмотрим его с твоей помощью.
Она слабо вильнула хвостом, как бы соглашаясь с моими выводами, и снова лизнула в нос лежащего волка. Я подошёл ближе и присел, рассматривая рану. Из входного отверстия торчало оперение короткой стрелы, из выходного – острие. Рана нагноилась и выглядела просто ужасно. В неподвижном воздухе был едва слышен сладковатый запах разложения.
– Тяжёлый случай, серенькая. Прости, но мне нужно подумать.
Я выпрямился, размышляя над предстоящей операцией. Молчать было нехорошо, и я продолжал вслух негромко рассуждать, рассчитывая на то, что монотонная речь будет действовать успокаивающе на застывших в ожидании зверей.
– Впрочем, что это я так не по-светски обращаюсь к даме. Нужно дать вам имя, дорогая. Пусть это будет, скажем…, – мне вспомнилась почему-то известная песня Меладзе, – Сэра. Согласитесь, неплохо звучит: Сэра. Что скажете, мадам?
Волчица вильнула хвостом, прижала и снова подняла уши, словно соглашаясь со сказанным.
– Вот и отлично, в таком случае перейдём на «ты». Итак, ты будешь Сэра, а твой друг пусть остаётся тем, кем его называют люди, то есть – Призрак. Ты побудь с ним, а я пока приготовлю инструмент.
Я вернулся к рюкзаку, оставленному у стены, достал трансформер. Несколько движений, и в руках у меня уже были кусачки. Я подошёл к лежащему волку, сунул сзади за ремень раскрытый нож и осторожно потрогал оперение стрелы. Оно было выполнено из тонких стальных пластин.
– Потерпи, брат Призрак, сейчас будет больно, – сказал я и начал аккуратно откусывать кусочки оперения. Волк глухо заворчал, но голову с лап не поднял. Сэра аккуратно вылизывала его морду, словно пытаясь таким образом уменьшить страдания своего спутника.
Вскоре оперение со стрелы было удалено. Теми же кусачками я прочно зажал острие и резким движением выдернул стальной стержень из холки. Призрак взвыл, подняв вверх голову, но тут же уронил её обратно. Вой перешёл в глухой стон облегчения. Волк закрыл глаза, а Сэра положила лапу ему на голову и тихонько заскулила.
– Ну что, ребята, будем считать, что первый этап операции прошёл успешно. Осталось обработать и перевязать рану. Надеюсь, что заживёт, как на собаке, хотя я понимаю, что вам противно слышать такое сравнение. Передохните пока, а я наберу воды.
Я взял свою опустевшую бутылку и пошёл вниз на звук ручья. Шагая по камням, которыми была выложена дорожка, я ещё раз удивился тому, насколько случайная игра природы позволила создать нечто, похожее на творение человеческих рук. Лестница, ни дать ни взять, хотя и основательно подпорченная временем.
Метрах в десяти я обнаружил ручей с прозрачной холодной водой. Каменистое дно его было усеяно мелкой галькой. На берегу были видны многочисленные следы маленьких и больших лап. Чуть выше по течению нашёлся и водопад, звук которого я слышал, опускаясь в каньон по последнему карнизу.
Я набрал полную бутылку воды и собрался уже уходить, но случайно взглянув на дно в месте падения струи, заметил торчащий из песка плоский обломок правильной формы, по цвету напоминающий керамику. Поднатужившись, я выдернул его и увидел, что держу в руках нижнюю часть какого-то сосуда диаметром сантиметров тридцать. «Очень кстати, – подумалось мне, – сооружу из этой штуковины поилку для волка». Я вымыл найденную ёмкость, набрал в неё воды и вернулся на площадку.
Мой серый Призрак лежал на прежнем месте. Сэра осторожно вылизывала его раны. Я где-то читал, что слюна собак обладает свойствами антисептика. Так что ничего страшного, пусть лижет. Волк не стал пить воду из принесенного черепка. Он безучастно смотрел перед собой, не реагируя на разговор.
– Так не пойдёт, дорогой, нужно попить. Хотя бы немного.
Я сел рядом, положил его голову себе на колени, и повернул чуть набок. Затем, раздвинув огромные белые зубы, из узкого горлышка своей бутылки тонкой струйкой стал лить воду в пасть. Волк невольно глотнул, затем ещё и ещё. Часть воды пролилась на землю, но больше половины её мне удалось влить в измученного болью зверя.
– Отлично, дорогой! Теперь чуть передохнём и обработаем твои раны. Что-то подсказывает мне, что ты будешь жить ещё долго и счастливо. Посмотри, какая у тебя красавица подруга, какие славные детишки. Нет, дружище, тебе ещё рано уходить в лучший мир.
Волк слушал, закрыв глаза. Бока его часто вздымались в такт дыханию. Я осторожно выстриг шерсть вокруг отверстий раны, затем отрезал тонкую ветку, очистил её от коры и обвязал бинтом из аптечки. Сверху на бинт лёг тонкий слой густого антисептика. Теперь предстояло самое сложное: нужно было прочистить рану.
– Сэра, – подозвал я волчицу, которая улеглась перед норой в скале, позволив волчатам добраться до её сосков, – иди сюда, дорогая. Нужна твоя помощь.
Кроме шуток, она явно понимала, о чём идёт речь. Волчица стряхнула детенышей и подошла ко мне.
– Отвлеки его, Сэра. Мне нужно обработать рану.
Она легла, положив свою морду и правую лапу на шею Призрака, и замерла.
– Приготовься, дружище, сейчас будет очень больно.
Я осторожно помассировал воспалённую ткань вокруг входного отверстия и решительно ввёл в рану тампон, несколько раз прочистив рану, словно поршнем. Из выходного отверстия вытек гной, а затем показалась кровь. Призрак судорожно вздрогнул под весом лежащей на нём подруги, взвыл и застонал, как человек от непереносимой боли.
– Всё-всё, брат, уже всё кончено. Больше больно не будет, успокойся.
Я погладил его огромную лобастую голову, почесал за ушами, успокаивая зверя. Вскоре дыхание Призрака стало ровным. Я смазал кожу вокруг ран йодом, наложил тампоны с мазью и зафиксировал их бинтом, перевязав туловище. В моей аптечке нашлись две ампулы антибиотика. Подумав, я набрал их содержимое в один шприц и сделал инъекцию в бедро лежащего волка. Такую мелочь на фоне предыдущих испытаний он даже не почувствовал.
Всё было сделано. И только сейчас я понял насколько устал. Сказались подъём в горы на велосипеде, непростой спуск в каньон, и нервное напряжение оттого, что рядом находится, хотя и больной, но всё же невероятно сильный дикий зверь с непредсказуемой реакцией.
Я присел рядом с лежащим волком, достал из рюкзака кусок сыра, лепёшку и стал есть. На часах уже было около двух. Нужно было думать о возвращении домой. При этом я понимал, что подъём вверх будет лишь немногим проще предыдущего спуска.
Учуяв запах еды, Сэра уселась напротив и стала пристально наблюдать за мной. Двое волчат пристроились рядом и тоже стали смотреть. Глядя на эту картину, я усмехнулся:
– Да, ребятки, с вами не соскучишься.
Я положил перед каждым из волчат по крупному кусочку сыра, чтобы они не могли проглотить их сразу, а Сэре стал понемногу скармливать последний бутерброд с ветчиной и часть лепёшки. Вскоре с едой было покончено. Призрак, судя по ровному дыханию, спал. Пора было уходить.
– Ну, что, дорогая, – обратился я к волчице, почёсывая её за ушами, – мне нужно идти. Завтра я вернусь и принесу вам поесть. Воду твоему другу я оставлю. Думаю, он захочет пить, но это будет позже.
Я ещё раз спустился к водопаду, набрал воды в найденный черепок и вернулся на площадку. Там я поставил ёмкость рядом с мордой спящего Призрака, собрал свой полегчавший рюкзак и отправился в обратный путь. Внизу меня провожали взглядами Сэра и сидевшие по бокам волчата. Потом их скрыл выступ скалы, и я сосредоточил своё внимание на том, чтобы не свалиться в каньон.
Путь наверх занял около полутора часов. Там я отдышался, оседлал велосипед и, слава Богу, уже с горы вниз тронулся к Солнечноселью.
В санаторий я прибыл к вечеру. Дрожали уставшие с непривычки ноги, неуютно чувствовало себя оскорблённое седалище. Хотелось только принять душ, поесть и броситься в постель, что, собственно, я и сделал в обозначенном порядке. На вопрос Сервера в столовой, как прошло путешествие, мне пришлось сказать, что впечатление навсегда останется в моей жизни, и это было очень близко к истине.
Уже засыпая, я с высоты отчётливо увидел лежащего на площадке Призрака и сидящую рядом Сэру. Из дыры в каменной стене выглядывали любопытные мордочки волчат. Эту картину неярко освещал холодный свет неполной луны.
