Сергей Бехтерев
Разыгрыш Творца
Глава 4
– Я приглашаю в качестве свидетеля и невольного соучастника Галину Иванову. Прошу вас!
Из первого ряда вышла яркая блондинка с кудрявыми волосами и пышной грудью, одетая в строгое чёрное платье, подчёркивавшее её идеальное сексуальное тело. Она сняла солнцезащитные очки, и я увидел её опухшие от бессонницы зарёванные глаза. «Анжелика… – подумал я тогда. – Ну вот, теперь все узнают о моей личной жизни. Ну и пусть. Сейчас уже всё равно», – без сожаления дожевал я свою мысль. Странно в таком состоянии мыслить. Я не могу говорить, но эти мысли… Они стали моим голосом. Они стали единственным, что у меня осталось.
Мне захотелось вспомнить момент нашего общения с Анжеликой в тот злополучный день.
СТОП!
Я вновь остановил заседание и переместился в свои апартаменты.
Выйдя из душа, я чувствую себя лучше, хотя мерзкое ощущение от грядущего разоблачения Геннадием никуда не делось. В этот момент в дальней комнате открывается дверь и входит Анжелика. В халате на голое тело. Ровно в восемь утра, согласно нашему контракту, она должна была заходить и соблазнять меня. То в образе стюардессы, то полицейской, медсестры или тюремной надзирательницы, а иногда и школьной учительницы. Но больше всего она мне нравилась в обтягивающем кожаном белье в садомазо-образе. Эти образы специально для неё подбирала моя помощница Даша.
Анжелика была моей наложницей и жила в небольшой квартире рядом с моими апартаментами, имея возможность через специальную дверь заходить ко мне по утрам ровно в восемь, когда я собирался на работу. Анжелика была моей уже пятой по счёту наложницей. После развода с Ириной я посчитал, что гораздо интереснее, проще, дешевле и безопаснее нанимать женщину для секса по контракту на один год. Моя помощница Даша тщательно отбирала кандидаток под мои запросы, они проходили проверку, медицинское обследование, потом тест-драйв, затем мы заключали контракт. Наложниц временно стерилизовали, пережимая им маточные трубы, и я мог ни в чём себе не отказывать. Я щедро платил им как во время, так и после завершения контракта. Всё было продумано и просто. По условиям контракта Анжелика не имела права покидать квартиру без моего разрешения, и делать это она могла только в сопровождении одного из моих охранников женского пола. Таким образом, я был уверен в безопасности своего здоровья, а то этим распутным женщинам доверять совсем нельзя.
В моём возрасте важен регулярный секс, поэтому такое решение предельно рационально и логично. Но меня теперь нужно было соблазнять, особенно по утрам, когда я бодр и энергичен. Поэтому утренний визит в восемь часов стал обязательным пунктом контракта. И соблазняющая одежда тоже. Это всегда должен был быть сюрприз. И если я не соблазнялся, то ответственность за это несла наложница. Это влияло на показатели её эффективности, за которые полагался ежемесячный бонус. А то по вечерам ничего уже и не хочется. Но после знакомства с Викторией мне не хотелось секса с Анжеликой. Я распорядился, чтобы Даша начала поиск новой содержанки, похожей на Викторию, но ни одна из предложенных бронзово-рыжих и зеленоглазых мне так и не приглянулась…
Впрочем, пора вернуться в зал заседаний.
СТАРТ!
Вадим начал допрос:
– Итак, Галина Валентиновна, скажите, пожалуйста, кем вы приходитесь потерпевшему?
– Я была его фавориткой, наложницей. Ну или содержанкой.
– Можно ли уточнить условия вашей работы?
– Да. Срок контракта – один год. Мне оставался последний месяц работы.
– Расскажите, пожалуйста, что произошло между вами и Александром тем утром?
– Я, как обычно, зашла к нему согласно условиям контракта в восемь часов утра. В этот раз в обычном халате на голое тело.
– В этот раз? А разве в другие разы было как-то иначе? – подняв брови, переспросил Вадим.
– Да, всё регламентировалось условиями нашего соглашения. Я должна была принимать образ, который мне подбирала помощница Александра Сергеевича Дарья. Например, до этого я приходила в образе валькирии, пионерки и рабыни. Но в последние две недели Александр Сергеевич просто отправлял меня обратно или даже не давал доступ в его апартаменты, несмотря на все мои старания. И я уже, честно говоря, начала беспокоиться за свой ежемесячный бонус. Такого раньше с ним не случалось.
– Ясно, спасибо! И что же было дальше?
– Я подошла к нему, посмотрела…
СТОП!
Я хочу это увидеть сам! Я смотрю на себя. Моё лицо сильно раздражено после беседы с Геннадием. Видя это, Анжелика смотрит мне в глаза несколько секунд. Потом сбрасывает халат и поднимает свои тонкие руки. Её пышная грудь при дыхании медленно вздымается вверх-вниз, вверх-вниз… Что сейчас в твоей голове, Александр? Я попадаю внутрь, чувствую гнев и раздражение, которые постепенно стихают, и на смену им приходит вожделение. И что говорит Анжелика?
– Александр. Посмотри на меня. Скажи, что ты видишь? Или кого ты видишь? Тело для секса? Священную женщину? Бессмертную душу?
– Зачем… Зачем ты задаёшь мне эти глупые вопросы? – лишь неуверенно переспрашиваю я тогда.
– Александр, я пришла тебе сказать, что у нас не будет больше секса. Я не хочу больше заниматься этим вот так: из-за похоти, без любви. Это противно и мерзко. Пойми, Александр, что ты – не твоя похоть. Что ты не обязан ей подчиняться. Ты можешь проснуться, Александр! Просыпайся! Просыпайся!
Вот как! И она туда же! И что же я? Что я тогда сделал? Я смотрю из пустоты на самого себя. Вот ком подкатывается к горлу. Моё тело снова охватывает красный свет. Взгляд переводится в окно. Я перехожу на крик:
– Пошла отсюда вон!!! Хрен тебе, а не бонус! Поняла?! Не тебе указывать мне – кем я являюсь и кем не являюсь! Пошла прочь, шлюха!
Анжелика тихо плачет, надевает халат и медленно, опустив плечи и ссутулившись, уходит. Что же будет дальше?
СТАРТ!
Удивительно, но Анжелика повторила на суде всё произошедшее слово в слово!
– Больше вы с Александром не виделись, верно?
– Да, господин прокурор. Вечером я узнала, что он разбился насмерть.
– Спасибо, Галина. Позвольте теперь задать вам вопрос: какое имеет к этому отношение Вадим Валанский? – и Вадим снова указал на свою восковую копию.
– Это Вадим Викторович попросил меня сказать Александру эти слова. Он сполна заплатил мне, компенсировал возможные потери по контракту и щедро добавил сверху.
– Благодарю вас за искренность, Галина, у меня всё.
– Прошу теперь сторону защиты, – быстро подхватил судья, пока Вадим занимал место за прокурорским столиком.
– Да, спасибо, Ваша честь – медленно и уверенно ответил Генрих и спросил: – Уважаемая Галина Валентиновна, скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, руководствовался ли Вадим Викторович добрыми намерениями?
– Да, конечно, разумеется. Во время нашего разговора он сообщил мне, что сильно переживает за Александра. Что такой образ не очень подходит для президента группы компаний. Поэтому он и предлагает немного его разыграть. Выбить из привычной колеи, так сказать.
– Скажите, пожалуйста, а является ли ваша эта так называемая работа на Александра Сергеевича официальным трудоустройством?
– Нет, конечно. Оказание сексуальных услуг за деньги запрещено законодательством Забории, как вы знаете.
– То есть можно утверждать, что мой подзащитный освободил вас от сексуального принуждения?
– Ну, если бы это было принуждением, то можно было бы так сказать. Но это была всё-таки честная и хорошо оплачиваемая работа.
– Благодарю вас, у меня больше нет вопросов.
Анжелика заняла своё место в зале. Зрители молчали, никто не ожидал такого поворота событий. Какой-то странный, но интересный розыгрыш! Всем всё больше и больше хотелось узнать, что же было дальше.
Глава 5
– Приглашаю следующего свидетеля и невольного соучастника тех событий – отца Андрея, – позвал тем временем следующего свидетеля Вадим.
На сцену вышел мужчина в непривычном для священнослужителя Забории свободном образе: джинсы, рубашка и волосы, собранные в хвост. Фигура отца Андрея светилась не таким ясно-белым цветом, как фигуры Вадима и Виктории, но и не серо-болотно-блевотным, как другие люди в зале. В фигуре отца Андрея было много ярких светлых оттенков. Интересно, о чём он сейчас думает? Я влетаю в его голову, но почему-то мне сложно читать его мысли. «Любовь… Свобода… Творчество… Служение…» – лишь доносятся до меня обрывки его мыслей. Интересно, что произойдёт дальше!
– Отец Андрей… – начал было Вадим.
– Можно просто Андрей, – смиренно и добродушно оборвал Вадима святой отец.
– Хм… неожиданно. Хорошо. Андрей, расскажите о ваших отношениях с потерпевшим, пожалуйста.
– Охотно. Александр Сергеевич был одним из самых активных прихожан и самым щедрым жертвователем храма. Сегодня после суда мне предстоит отпевать Александра в церкви.
– Спасибо. Что же произошло между вами и Александром двадцать девятого февраля этого года?
– Да, я расскажу. В тот день…
СТОП! СТОП!
Я переношусь в момент, когда зарёванная Галина… то есть Анжелика, уходит, мягко закрыв дверь. Я вижу себя, одевающегося в строгий дорогой серый костюм с подогнанной к моему бывшему спортивному телу белоснежной рубашкой. Смотрю на ярко-синий, можно сказать, небесного цвета галстук в оттенках логотипа нашей группы компаний… решаю сегодня его не надевать и расстёгиваю верхнюю пуговицу. В петличку пиджака я прикрепляю массивный, усыпанный бриллиантами платиновый значок в виде логотипа компании. Вадим не так давно вручил его мне на торжественном вечере, посвящённом двадцатипятилетию моей работы в «Тундра Групп». Надеваю любимые итальянские туфли из крокодиловой кожи. Я готов к выходу! Что у меня сейчас в голове? Я влетаю в голову и вижу там лишь смятение да хаотичные мысли:
Что за бред происходит сегодня?
Будто всё это не по-настоящему…
Какой-то сон…
Какой-то сюр…
Я остро нуждаюсь в поддержке. Звоню водителю и прошу его ждать меня не в подземном гараже небоскрёба, а на набережной напротив храма. Я подхожу к двери, но вспоминаю о подарке Виктории. Рамка для фотографии формата А4, упакованная в оранжевую фольгу. Интересно, насколько сильно обрадуется Вика, увидев, какое сокровище я ей приготовил в подарок. Я спускаюсь и выхожу на улицу. Там последний день затянувшегося в этом году бабьего лета. Солнечно, светло и голубо! Храм отца Андрея находится между небоскрёбом и набережной, мне очень нужно зайти к нему. Мой духовник, мой пастырь… Сколько интересных бесед произошло между нами за последние годы! Удивительно, конечно, как его храму удалось уцелеть! Когда-то здесь был монастырь, потом появилась приходская церковь при монастыре. После революции и превращения Державии в Империю Истины здесь был детский лагерь и в бывших монашеских кельях жила ребятня, а сам храм использовался как актовый зал для концертов художественной самодеятельности и просмотра кинофильмов. После распада Империи Истины храму вернули исконный статус, а монастырские кельи попали в распоряжение отца Андрея и использовались для проживания его бойцов. Да-да, почему-то отец Андрей так называл своих подопечных. Бойцы. Бойцы за веру! Многие из них постоянно проживали на территории бывшего монастыря, а отец Андрей отвечал за всё.
У отца Андрея интересная судьба. Он служил по призыву, прошёл войну, потом сделал вполне успешную карьеру федерального чиновника, дошёл до должности заместителя министра промышленности, но в какой-то момент бросил всё, окончил семинарию и вот уже почти десять лет был батюшкой в храме, вокруг которого каждый год вырастали всё новые и новые небоскрёбы. Отец Андрей любил рано утром собирать на небольшой площади в центре внутренней территории, как он любил выражаться, весь боевой состав своего храма для проведения планёрок и раздачи поручений на день. С верхних этажей небоскрёбов это действо было прекрасно видно, и из-за него отца Андрея за глаза все прихожане называли полковником. Хотя в армии он был всего лишь старшим сержантом.
Сюр двадцать девятого февраля продолжался. Вот я звоню отцу Андрею, но он не отвечает. Поэтому прохожу через храм на территорию бывшего монастыря.
Первое, что я вижу, это два автомобиля эконом-класса небесно-голубого и ярко-оранжевого цветов. Они стоят на том самом месте, где раньше стояли белый и чёрный внедорожники Lexus LX570, которые я подарил отцу Андрею и его супруге – попадье Алёне.
Переведя взгляд с недорогих легковушек, я вижу, как под навесом рядом с трапезной стоит весь боевой состав храма вместе с диаконами, псаломщиками, пономарями и многочисленными женщинами в чёрных одеяниях, выполняющих разнообразную работу при храме.
Собравшиеся что-то активно обсуждают, и тут я вижу, что отец Андрей стоит перед флипчартом с маркером в руках, а рядом другие участники действа передвигают стикеры по канбан-доске! КАНБАН, плять, доске! В храме!
Я смотрю на себя со стороны и вижу, как у меня поднимаются брови, расширяются глаза… Я не верю в то, что вижу. Что происходит с этим миром?! Они планируют недельный спринт! НЕДЕЛЬНЫЙ СПРИНТ![7]
Но вот отец Андрей замечает меня и делает мне знак открытой ладонью с просьбой немного подождать: сейчас всё закончится.
Через пять минут участники начинают расходиться и отец Андрей идёт мне навстречу. Чрезвычайно интересно наблюдать сейчас со стороны, как я отреагировал тогда на его джинсы и белую рубашку. А где борода? Откуда этот хвостик? Выражение моего лица, мягко говоря, удивлённое, а если не мягко – то охуневшее. Удивление! Какая сюрреалистичная сцена!
Отец Андрей подходит и протягивает мне руку. Я протягиваю свою, чтобы взять ладонь отца Андрея и привычно поцеловать её, но он опережает меня. Хватает мою ладонь крепким рукопожатием, притягивает меня к себе и крепко обнимает левой рукой!
– Как я рад тебя видеть, Саша! Здорово, что ты пришёл! А я знал, что ты скоро будешь здесь! Мы звали тебя на совет церкви, но ты не явился. А знаешь, столько всего тут произошло и как много мне нужно тебе рассказать!
Действительно, в чате нашего прихода сыпались какие-то сообщения, и я видел, как меня там отмечают тегами, но в последний месяц мне было совершенно не до этого… Я удивлённо отвечаю:
– И что же произошло с момента нашей последней встречи?
– Ооооо… – неожиданно бодро и живо прогремел басом отец Андрей. – Я так много понял за последнее время, так многое осознал, так многому научился!
Здесь я задаю так мучивший меня вопрос:
– Куда вы дели мои… эммм… свои Lexus? Что здесь делает это дешёвое барахло? Там, наверное, и кондиционера-то нет?
– Прости, что я продал твои подарки. Знаешь, нам вполне достаточно и этого. Даже более чем достаточно. А деньги с продажи мы пустили на наши новые проекты.
– Да что с вами случилось, отец Андрей?! Меня сжигает любопытство!
– Да обращайся ко мне уже на «ты»! Мы столько лет знаем друг друга! Что случилось… Ты знаешь Викторию Колесникову?
ЧТО?! ПРИЧЁМ ЗДЕСЬ ВИКА?!
– Эм… Да, знаю. И как же она могла на вас… на тебя повлиять, отец… Андрей?
– Всё началось месяц назад. Она пришла на службу с непокрытой головой и в каких-то оранжевых штанах, не то деловых, не то спортивных, представляешь? На воскресную службу! Я, конечно, не мог на это не отреагировать! Какое святотатство! И вот…
СТОП!
А вот это я хочу увидеть своими глазами! Я переношусь во времени назад и, так как я при жизни много раз был в храме, попадаю на службу. Вот она – Виктория, стоящая в ряду с другими прихожанами. В ярко-жёлтом то ли полуспортивном, то ли деловом костюме из эластичной ткани, с распущенными волосами и почему-то в круглых жёлтых очках. Но прихожане вокруг, одетые в чёрное и серое, почему-то не обращают внимания, не шикают на неё, будто не видят… Замечает только отец Андрей. Сразу после окончания службы он выходит за ограду алтаря и говорит ей достаточно резким тоном, но при этом как-то наигранно, будто бы театрально:
– Как смеешь ты являться сюда в таком виде, дьявольское отродье?
Виктория ожидаемо улыбается и что-то отвечает отцу Андрею. Но почему я не могу слышать, что она говорит?! Почему?! Отец Андрей свирепеет и кричит на неё:
– Как можешь ты раскрывать дерзновенно свой грешный рот на помазанника Господня?!
Виктория, продолжая улыбаться, вновь что-то отвечает отцу Андрею. Почему никто вокруг не слышит их разговора и не обращает на эту сцену никакого внимания? Прихожане будто и не замечают такой эмоциональный диалог между священнослужителем и прихожанкой. Как Виктория это делает, чёрт возьми?!
Но что происходит с отцом Андреем? С каждой фразой Виктории его лицо становится всё более умиротворённым, ярость сменяется сначала на удивление, а потом и улыбку.
Вдруг Виктория берёт отца Андрея под руку и уводит его во двор, под навес трапезной. Им приносят чай. Они мило беседуют. Говорит в основном Виктория, и я, как обычно, не могу слышать её реплики. Отец Андрей лишь изредка выдвигает возражения вроде таких:
– Но сказало в Писании: повинуйтесь начальникам вашим и будьте им покорны…
Виктория что-то отвечает. Отец Андрей вновь восклицает:
– А ещё сказано: будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли – как верховной власти, правителям ли…
Улыбка не сходит с уст Виктории. Она что-то отвечает. Отец Андрей через какое-то время снова уже неуверенно говорит:
– Но разве достойно начальствующим пресвитерам не должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и в учении?
Она снова что-то отвечает, и её глаза всё сильнее разгораются чёрно-зелёным огнём.
– Но ведь противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение.
Но и здесь Виктория с озорной улыбкой что-то отвечает…
Виктория смеётся во весь голос. Как жаль, что я не могу сейчас его слышать!!!
Отец Андрей не сдаётся:
– Но ведь всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены.
Почему? Почему я не слышу ничего из того, что отвечает Виктория?! Почему?
С каждым ответом Виктории отец Андрей меняется в лице. Его глаза будто воспламеняются от огня взгляда Виктории. Самое интересное, что цвет свечения его тела меняется. Тёмно-красный превращается сначала в ярко-синий, затем в оранжевый, потом в зелёный, жёлтый и наконец становится всё более и более белым. Но он ещё не верит до конца. Различные цвета продолжают пульсировать в нём. Я влетаю в его голову. Интересно, какие у него сейчас мысли? Но там нет ничего, кроме каких-то обрывков-осколков вроде: «Не может быть… Не верь ей… Она ведьма… Сожги её!.. Преступница!.. Преступница!.. Преступница!..» Будто Виктория произнесёнными ею словами вдребезги разрушила его картину мира, и её осколки пытаются собраться обратно и занять свои привычные места.
И вдруг происходит нечто, что окончательно меняет отца Андрея. Он обращает внимание на то, что чайник уже пуст, и поднимает руку, чтобы позвать к себе одну из прислуживающих при храме, но Виктория, обворожительно улыбаясь, останавливает его. Она открывает и переворачивает чайник, как бы демонстрируя, что в нём совсем не осталось чая, затем ставит чайник на стол, подносит к нему руку, что-то произносит, щёлкает пальцами… и наливает из него две полные чашки чаю!!!
Что за плятский фокус!!! Как она это сделала?! Как?!
В этот момент я вижу, как все разноцветные мысли Андрея, будто от взрыва, разлетаются в разные стороны. Белый цвет в его теле становится основным, хотя разноцветные сгустки тёмных оттенков всё равно остаются в изобилии вокруг тела. Андрей падает перед ней на колени и бормочет сбивчиво:
– Воистину… Вначале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог… Я готов начать завтра. Завтра же я соберу всех, и мы начнём.
Ничего не могу понять! Что она с ним сделала? С убеждённым консерватором, государственником, с самым ревностным служителем Церкви из всех, кого я знал? Из глыбы – человека, прошедшего закалку войной, государственной службой и самой мощной Церковью в мире?! Как она менее чем за час сделала его таким радостным, лёгким и беспечным? Мне нужно послушать Андрея лично.
СТАРТ! СТАРТ, чёрт возьми!!!
Снова зал суда. Отец Андрей отвечает на вопрос Вадима.
– Да, я расскажу. В тот день я поведал Александру о своих открытиях. Месяц назад мне приснился чудный сон. Будто наша церковь – это старый покрытый копотью ржавый паровоз, который еле-еле едет. И вот он въезжает в тёмный и узкий, будто кроличья нора, тоннель…
ЧТО? ОПЯТЬ ЭТА КРОЛИЧЬЯ НОРА?!
– …а выезжает из тоннеля уже современный, чистый, блестящий сверхскоростной поезд на магнитных подушках! На следующий день я встретился с Викторией Колесниковой.
Отец Андрей указал на первый ряд и обратился к ней: «Я очень рад видеть тебя здесь, Виктория».
– В общем, я рассказал Александру о том, что я понял. Что пусть почитающиеся князьями народов господствуют над ними и вельможи их властвуют ими. Но между нами пусть да не будет так: а кто хочет быть большим между нами, да будет нам слугою; и кто хочет быть первым между нами, да будет всем рабом. Я рассказал Александру о том, что нужно пасти божье стадо, которое у меня, надзирая за ним непринуждённо, но охотно и богоугодно; не для гнусной корысти, но для богоусердия; и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду.
– Вы сейчас цитируете Евангелие, Андрей. Достаточно банальные истины, которым две тысячи лет, не находите? – резко прервал его Вадим.
– Пусть так. Но я понял их только после общения с Викторией… – проговорил Андрей и тихо добавил: – понял по-настоящему…
– Ну, хорошо. Что же ещё вы рассказали Александру?
– Я не только рассказал, но и показал ему…
СТОП!
Возвращаюсь обратно в двадцать девятое февраля. Вот Андрей ведёт меня в какую-то просторную келью. Я с удивлением обнаруживаю там множество фасилитационных клейких стен и прикреплённых к ним карточек разнообразных форм. Я узнаю их. Именно такие использовала Виктория на наших внутрикорпоративных мозговых штурмах. Какое мощное впечатление на меня это произвело тогда! Фасилитация в церкви – вы вообще о чём?! Андрей в тот момент эмоционально объясняет:
– Вот! Вот оно – наше предназначение! Мы создаём атмосферу любви, принятия и доверия. Мы взращиваем взрослых людей! Мы помогаем людям переживать встречу с Богом! Помогаем людям быть с Иешуа! Понимаешь, Саша?! Мы – помощники! Мы не погонщики, понимаешь? Погонщики гонят стадо сзади! А мы – пастыри! Мы идём впереди и помогаем пастве идти вместе с нами! Ведь нам также нужно пройти этот путь! Мы тоже идём по этому пути! Этот путь! Виктория рассказала нам про этот путь! Вот, смотри!
Андрей подводит меня к наклеенному на стену листу бумаги из флипчарта с изображённой на нём разноцветной спиралью. Каждый её уровень подписан:
1. Игра в Выживание
2. Игра в Племя
3. Игра во Власть
4. Игра в Правила
5. Игра в Успех
6. Игра в Смысл
7. Игра в Игру.
Что за чертовщина какая-то?! Что ещё, плять, за Игра? Игра – это для детей! Это несерьёзно! Где святая Церковь – и где какая-то там Игра?!
– Вот здесь! Вот здесь, смотри, начинается настоящая Игра! – Андрей энергично тычет пальцем в верхнюю точку седьмого уровня жёлтого цвета.
Я ничего не понимаю. Какие-то разноцветные круги разных размеров по стенам вокруг. Что это значит? Я неуверенно спрашиваю:
– Что за Игра, отец Андрей?
– Александр, дорогой! – восхищённо захлёбывается Андрей. – Пойми же, нет злых людей! Есть люди с различными картинами мира! И вот здесь, здесь, – он снова тычет в верхнюю точку, – нет никакого зла! Пойми же, что нет никаких конфликтов! Нет чувства вины! Не существует! Есть желание сделать как можно лучше! Нет никаких ошибок! Есть просто лучший из возможных на данный момент вариант действия! Но потом… Когда мы будем на него смотреть потом, мы только тогда поймём, что можно сделать ещё лучше! Нет никаких врагов! Есть разные точки зрения на то, что такое добро! Нет никаких должностей! Есть просто договорённости о том, кто и что делает в команде! Нет никаких помазанников божьих! Мы все уже, понимаешь, УЖЕ помазаны Господом Богом! Он всех нас благословил на Игру! Нет никакой правильной или неправильной одежды или причёсок. Иешуа не требовал от нас и не указывал нам, как правильно одеваться или стричься!
Я внимательно смотрю на себя со стороны. Глаза помутнели. Эмоциональный поток неожиданной информации от Андрея перегрузил меня. Я ничего не понимаю. В голове пусто. И тут происходит кульминационный момент нашей встречи. Андрей вдруг крепко хватает меня за плечи, несколько секунд смотрит мне прямо в глаза и вдруг произносит почти шёпотом и очень медленно:
– Знаешь, Саша… Я понял, что я – не моя должность. Я – не моя власть. Я – не мой духовный сан… Пойми это и ты, дорогой мой… Ты – не твоя должность. Ты – не твой успех… Ты – не твоя власть… – и вдруг эмоционально восклицает: – Просыпайся, Саша! Просыпайся!!!
Я резко скидываю его руки с плеч и ору:
– И ты!? И ты туда же?! Вы все сегодня сговорились, что ли?! Да пошёл ты на хун, понял?! Святоша, плять, нашёлся… Я думал, что мы друзья! Да будь ты проклят, предатель!
Рывком распахиваю дверь и выбегаю на улицу, направляясь к припаркованному у набережной Лосквы-реки автомобилю.
СТАРТ!
Что там будет дальше на суде?
Андрей продолжил:
– Я не только рассказал, но и показал ему, как выглядит живая организация. Виктория объяснила нам, как быть единой командой, как понять своё предназначение, как распределять роли и осознанно создавать свои смыслы, в которых каждый сможет найти себя настоящего таким, каким его задумал Бог! Но не уверен, что он меня услышал. Он послал меня на три буквы, хлопнул дверью и ушёл.
– Хорошо. Это понятно. А какое отношение к вам имеет подсудимый? – и Вадим указал на свою силиконовую копию.
– Вадим пришёл к нам на завершающую часть трёхдневной сессии, которую проводила Виктория. Она представила его как своего ученика…
ЧТО??? УЧЕНИКА?! ВАДИМ – УЧЕНИК ВИКТОРИИ?! ОНА НЕ ЕГО НАЛОЖНИЦА?! ЧТО?!
– …В конце сессии Вадим подошёл ко мне и сказал, что через три дня Александр придёт ко мне, и мне следует сказать ему, что он – не его власть, не его должность, не его успех. И попросить проснуться.
– Как именно Вадим попросил вас сказать это?
– Именно так: «Просыпайся, Александр! Просыпайся!».
– И вы сделали это?
– Да, я сделал это. И знаете… Пожалуй, я бы сказал это Александру и без просьбы Вадима. Слишком уж потерянным, сонным, каким-то запутанным был он в тот день.
ЗАОДНО! Они действовали заодно! Вадим и Виктория! Я так и знал! Они свели меня с ума и убили! Я подлетел к Виктории. Какой яркий белый свет исходит от неё! Но почему, Виктория? За что? Ведь я так любил тебя… Я так люблю тебя… Господи, что происходит вообще? Хорошо, что я не могу сойти с ума. Ведь у меня нет тела. Просто нечему сходить с ума. Или всё-таки есть чему?
Суд продолжился.
– Спасибо, у меня больше нет вопросов, – Вадим сел за прокурорский столик.
– Есть ли вопросы со стороны защиты? – с неподдельным интересом спросил наблюдающий за происходящим судья.
– Да, Ваша честь. Пожалуй, есть один вопрос к свидетелю. Скажите, пожалуйста, какое влияние, по вашему мнению, оказали высказанные вами идеи на потерпевшего?
– Ну… Он послал меня на три буквы и сказал только что-то вроде «И ты туда же?!» – и убежал.
– То есть вы не призывали его к самоубийству?
– Ни в коем случае. Знаете, в церковном учении много сказано о пробуждении, – и Андрей начал цитировать: – «Так поступайте, зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна». Или вот ещё: «Посему сказано: встань, спящий, и воскресни из мёртвых, и осветит тебя Всевышний». Да много там про это, долго можно цитировать. Продолжать?
– Пожалуй, не стоит. Думаю, все в этом зале читали Библию. То есть лично вы не считаете, что пожелание пробудиться является чем-то дурным или опасным?
– Ни в коем случае!
– Спасибо вам большое.
Генрих сел на место, а Андрей уточнил у судьи:
– Я могу быть свободен? Мне пора на отпевание Александра.
– Да, конечно, отец Андрей.
– Подождите, Андрей, – обратился к священнику Вадим, – пожалуйста, не хороните Александра без нас. Мы все приедем на кладбище часа, думаю, через два.
– Да, конечно, я прослежу.
– Спасибо.
И отец Андрей удалился.
Мда… Как интересно развиваются события. Интересно, чем же закончится этот суд?
