Сергей Котов
Эпоха перемен
Сумма по тем временам вполне солидная. Но что-то мне подсказывало, что адвокат может дать и больше. Поэтом у я начал торг.
– Тысяча триста сразу, – сказал я. – И пятьсот, если вызовут. Дело в том, что я хорошо понимаю степень риска. Меня ведь очень постараются найти и убить, не так ли?
– Не буду преуменьшать степень риска, – кивнул адвокат. – Но сам по суди: ты сейчас уедешь. Будешь жить на закрытой территории, под вооружённой охраной, фактически, круглые сутки. Ты – идеальный свидетель. Так что риск для тебя ниже, чем мог бы быть. Поэтому тысяча сразу. И четыреста потом.
– Плюс работа отцу, – напомнил я.
Вениамин Петрович широко улыбнулся.
– Если ты в него пошёл – то сработаемся. Но гарантировать не могу. Могу обещать испытательный срок в безопасности одной компании… если он будет готов в Москву переехать.
– Он будет, – уверенно кивнул я. – Только время надо будет немного, бытовые вопросы решить.
– Если он подойдёт – с квартирой поможем, там есть служебная на первое время. В общем, пускай приходит сюда в понедельник к десяти, сведу с нужным человеком. А дальше уж от него будет зависеть.
– По рукам, – ответил я.
Вениамин Петрович действительно протянул мне ладонь, которую я крепко пожал.
– На вот, – он протянул мне папку. – Изучи очень внимательно. Все детали, номера и так далее. И запомни. Процесс будет длиться ещё месяца три, в течение этого времени тебя могут вызвать. Запрос придёт на руководство университета, к вам его спустят по разнарядке. Если это произойдёт – я выйду на связь. Да, Диму не бойся если что – он наш. Хотя иногда и любит выделываться.
Я не сразу понял, что он говорит про следака.
– Принято, – кивнул я и погрузился в чтение протокола.
Где-то минут через сорок я выучил всё, что было необходимо и сообщил об этом Вениамину, который всё это время листал какие-то бумажки у себя за столом.
– Уверен? – спросил он.
– Абсолютно.
– Номер машины, которая была припаркована справа от авто, на котором приехали убийцы?
– Эн-девять-ноль-один-эр-е-семьдесят семь, – ответил я.
– Молодец, – удовлетворённо кивнул адвокат. – Можешь подписывать.
Я потянулся к подставке с дорогими ручками на его столе и вопросительно взглянул на него. Тот утвердительно кивнул.
Поставив свою подпись, я вернул бумаги.
Вениамин Петрович тем временем открыл сейф, скрытый за одной из деревянных панелей, отсчитал доллары, спрятал их в чистый белый конверт и протянул мне.
Я подошёл и взял деньги. Открыл конверт и тщательно пересчитал зеленоватые купюры. Потом удовлетворённо кивнул и спрятал конверт в карман.
– Зайди к часу, – попросил адвокат. – Надо подпись продублировать для дела. Дима принесёт.
– Зайду, – кивнул я и посмотрел на часы. С момента начала нашей встречи прошло меньше часа. Что ж, шальные деньги делаются быстро, это правда… и так же быстро может за них прийти расплата – если не быть осторожным. Об этом нужно теперь помнить.
Обратно я шёл быстрым шагом и по дороге заглянул в автомагазин, где на витрине стоял ВАЗовский движок. Насколько я помнил, магазин работал по субботам. Так и оказалось: он был открыт до семнадцати ноль-ноль. Вполне можно успеть сделать задуманное.
Потом я зашёл в обменник, расположенный в гостинице «Егорьевск». Поменял шестьсот долларов. И только после этого чуть не бегом вернулся домой.
Отец как раз только закончил то ли завтрак, то ли обед и мыл посуду.
– Ну что, успел со своими делами? – спросил он, закрывая воду.
– Да, пап, – кивнул я. – Теперь нам с тобой надо успеть. С другими делами.
Отец глянул на меня с удивлением.
– Одевайся, мы в магазин идём, – сказал я, и тут же добавил: – Пап, у дяди Коли с четвёртого вроде машина на ходу, да? Здоровая такая?
– Опель у него, да, – подтвердил отец, – а что?
– А мужики знакомые у тебя на работе сейчас есть?
– Ну, есть дежурная смена… а что случилось-то?
– Надо движок купить и привезти его в автоколонну. Он, зараза, тяжёлый, нужно человека четыре. Плюс машина для перевозки…
– Что? – растерялся отец. – Что за движок? Ты о чём?
Я достал разменянные деньги и положил на стол.
– Вот, – сказал я. – Тут на новый движок, и чтобы мужикам заплатить за транспорт и помощь в ремонте.
Сказать, что на отцовском лице появилось выражение удивления, значит, не сказать ничего. Чтобы объяснить происхождение денег и не вызвать его негативную реакцию мне пришлось проявить чудеса фантазии и изворотливости. Но ничего, справился.
Глава 5
Вся эта возня с покупкой движка заняла больше времени, чем я предполагал. Сначала долго не могли до соседа снизу дозвониться, потом его старый, но здоровенный «Опелёк» не желал заводиться. Затем сотрудники магазина никак не могли нужные для ГАИ документы собрать.
В конце концов, я вынужден был оставить отца разбираться со всем остальным, договорившись, что потом зайду за ним на его работу – в автоколонну №1796, обслуживающую автобусы. Сам же побежал в офис к адвокату, захватив на всякий случай пару тысяч на мелкие расходы.
К счастью, успел вовремя: ровно за три минуты до назначенного времени.
Охранник внизу сидел всё тот же. Он меня узнал, и больше паспорт не требовал.
Следователь уже был в кабинете. Когда я вошёл, он взглянул на меня, насупившись, и спросил:
– Ну что, готов?
Я молча кивнул.
– Подписывать здесь и здесь, – он указал на бумаги.
Я подошёл к столу, взял лежащую радом ручку и подписал в нужных местах.
– Удачи тебе, парень, – ответил милиционер, после чего захлопнул папку с документами и, кивнув Вениамину, вышел из кабинета.
– Спасибо, – автоматически ответил я.
– Ну что, новости видел? – спросил адвокат, откинувшись в своём кресле.
– Нет, – ответил я. – Занят был.
– Понятно… ну что – ты прав был. Насчёт соглашений по Чечне. Наши войска выводят.
– Ясно, – кивнул я.
– Да ты присаживайся, как говорится, в ногах правды нет, – сказал Вениамин.
Я молча занял кресло, расположенное напротив стола.
– Интересный ты парень, – продолжал адвокат. – Чем больше за тобой наблюдаю, тем больше чувствую что-то такое… – он щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово. – Потенциальное, – наконец сказал он. – Думаю, ты можешь далеко пойти. При определённых условиях. Жаль, что тебе, как и моему сыну, досталось это вот всё… – он вздохнул, сделал небольшую паузу, потом продолжил: – Как сам-то думаешь, что дальше будет?
Я посмотрел ему в глаза. И начал говорить не то, что знал наверняка – а то, что он хотел услышать. Мне хорошо был знаком этот тип. В то время таких много появилось. Представители «новой морали», «не мы такие – жизнь такая». Им нужно было оправдание для того, что они делали.
– Продолжение распада, – сказал я. – Не сразу, всё-таки в перевыборы Ельцина было многое вложено. Но постепенно автономия регионов будет расширяться. А после того, как Чечня станет независимой, о правах на самоопределение заявит Дагестан, а с ним Ингушетия. Там Саудиты уже плотно заявили об интересах, при полной поддержке США. Потом Татарстан последует. Затем – парад референдумов под контролем местных элит, которые, конечно же, предварительно сходят на поклон за океан… как-то так.
– Почему в военные пошёл? При таких раскладах? – изобразив удивление, спросил Вениамин.
– Ну, года-три четыре точно есть, – я пожал плечами. – Если повезёт, то и все пять. Успею языки выучить.
– Разумно, – улыбнулся он. – Значит, думаешь, у нас нет шансов сохраниться в теперешней территории?
– Крайне мало, – ответил я. – Это логично: после того, как мы сдались, запад нас переварит. И переформатирует в удобную для себя форму.
– Сырьевая колония, как вопят коммунисты? – усмехнулся Вениамин.
– Ну почему так примитивно? – возразил я. – Сырьевые регионы останутся за Уралом, в своих богатых республиках. А Россия как таковая превратится в несколько европейских областей и станет обычным государством. Региональная держава на задворках Европы.
– Ясно… а дальше?
– А дальше, рано или поздно, западная цивилизация столкнётся с восточной. Китай вырастет до мировой державы, а то, что когда-то было Россией, окажется на стыке сфер влияния. Вот тут-то, надеюсь, и пригодится то, чему я успею научиться.
Вениамин откинулся в кресле и рассмеялся.
– А неплохо! Даже очень неплохо для парня твоего возраста. Есть какой-то наставник?
– Книги, – ответил я. – Читать люблю. И думать.
– Понимаешь, да, что такое колониальная элита?
– Понимаю.
– Вот. Мои клиенты именно такие. Они будут получать прибыль при любом раскладе. И до тех пор, пока сюзерен доволен их действиями – у них всё будет хорошо… но людям с мозгами, которые не успели к самой кормушке, лучше бы перебраться в метрополию. Ну или хотя бы иметь там какие-то корешки, да?
Я молча кивнул.
– Твой план хорош. На случай, если нас действительно решат оставить простой европейской страной. Но что-то мне подсказывает, что есть и другие планы.
– Какие же? – поинтересовался я.
– Пояс нестабильности. Вечное дикое поле. Самые полезные и умные из элит свалят. А остальных будут стравливать друг с другом за контроль над ресурсами. Поддерживать то одну, то другую сторону, в том числе на международном уровне. Против впавших в немилость вводить санкции… и так далее. Ты же в курсе, что случилось с Балканами? Сербы тоже думали, что их оставят в покое после первого распада, но что-то мне подсказывает, что этим дело не закончится.
– В чём их выгода?
– Европа усиливается, – ответил Вениамин. – Нужен балансир. Особенно на стыке будущих сфер интересов. Сближение Европы и Китая будет очень опасно для метрополии…
– Проще играть на внутренних противоречиях в самой Европе, – возразил я. – Создавая симулякр объединения, но сохраняя контроль над элитами.
Адвокат снова улыбнулся.
– И это тоже возможно, – сказал он. – Нужно быть ко всему готовым и держать нос по ветру, так?
Я молча кивнул и улыбнулся в ответ.
– Ещё вот что… сыну не рассказывай о наших делах. Договорились?
– И в мыслях не было.
– Что ж… тогда на сегодня всё. Было интересно поговорить.
– У меня будет ещё одна просьба, – сказал я.
– Слушаю, – ответил Вениамин.
– Водительские права, – начал я. – Думаю, у такого человека, как вы есть необходимые связи. Проблема у меня: экзамен сдать не успеваю. Хотя водить умею отлично, правила знаю и всё такое.
– Водить умеешь? – Вениамин прищурился.
– И очень хорошо, – уверенно ответил я.
– Что ж, это не проблема. Приходи через час с фотками, до завтра сделаем. Передам с Пашкой. Минус сто долларов из расчёта, если вызовут в суд. Идёт?
– Идёт, – кивнул я. – Спасибо большое.
– Тогда беги за фотографиями. Ближайший центр в «Пегасе», знаешь?
– Знаю, – кивнул я, поднимаясь.
– Я бы предложил тебе завтра с нами поехать, но нам после сегодня лучше не появляться на улице вместе.
– Понимаю, – ответил я. – Не страшно. У меня в любом случае на завтра планы, надо в Москву пораньше.
– Ну и ладно.
В фотолаборатории была небольшая очередь: народ сдавал плёнки на проявку и печать. За прилавком, в глубине помещения, шумела огромная фотомашина фирмы «Фудзи», периодически выплёвывая готовые фотографии.
Постоять пришлось минут пятнадцать. Денег, которые я взял с собой, едва хватило, чтобы рассчитаться за срочную печать. Зато уже через полчаса я вернулся обратно в офис адвоката и передал собственные портреты для водительского удостоверения. Вениамин был занят – с кем-то говорил по телефону, и только кивнул мне, когда я положил на стол конверт.
Что ж. Скоро вечереть начнёт – а у меня дел невпроворот. К тому же, я ещё не обедал, и молодой желудок уже намекал мне на то, что не стоит над ним так издеваться.
Я пешком дошёл до автоколонны, мимо колледжа гражданской авиации, который располагался на территории бывшего женского монастыря, за краснокирпичной стеной, напоминающей кремлёвскую.
Уже подходил к проходной, когда меня окликнули.
– Саня! – на остановке стоял долговязый спортивный парень в джинсах и красной футболке.
Я не сразу его узнал. Васька Петров, одноклассник. Когда-то мы довольно близко общались, но классе в десятом у нас случился один разговор, после которого я потихоньку свернул общение.
Речь тогда зашла о способах зарабатывания денег, и Васька заявил, что готов стать наёмным убийцей, лишь бы платили за это хорошо. Я тогда ещё решил, что он прикалывается, просто чтобы продемонстрировать свою крутость, но тот выдал целое философское обоснование для такого рода деятельности. «Понимаешь, – говорил он, – вот в христианстве считается, что невинно убиенные имеют все шансы попасть в рай. У нас в основном крещённые все – значит, христиане. И, получается, когда я убиваю кого-то, то помогаю попасть ему в рай». Я тогда возразил, что тем самым он убивает свою бессмертную душу. На что он ответил: «Не убиваю. А просто обрекаю на пребывание в аду. Нет, ну а что? Плата за то, чтобы хотя бы здесь пожить нормально. Меня, знаешь ли, здесь и сейчас интересует. И я готов за это платить».
– Вась, привет! – ответил я, кивнув и пожав предложенную ладонь. – Как сам? Поступил куда?
– Да так, формально, чтоб в армейку не загребли, – ответил он. – А ты сам? Чёт давно видно не было! Поступил?
– Ага, – кивнул я.
– И куда?
– Военный универ, – ответил я.
– О как! Значит что, офицером теперь будешь? Когда учиться начинаете?
– Вот, завтра поеду обратно. И на учёбу.
– Ясно, ясно… – Васька вздохнул.
После выпускного мы с ним не виделись много лет. А потом пересеклись как-то на Казанском вокзале. Он из дома на работу ехал, а я только вернулся из Североморска.
Оказалось, что он как раз где-то в середине девяностых связался с гоп-компанией. Пошёл с ними ювелирку грабить. Их накрыли по наводке, он по глупости взял всё на себя, отмазывая «корешей», которые про него благополучно забыли.
К моменту нашей встречи он полгода как вышел из колонии. Работал разнорабочим на стройке, был очень рад, что удалось устроиться хотя бы на такую работу. По его словам, он пересмотрел взгляды на жизнь и хотел порвать с криминальным прошлым. Насколько это ему в итоге удалось – не знаю.
– Сейчас куда? – спросил он.
– К бате на работу зайти надо, – ответил я. – Дела есть.
– А, ну ладно. Тогда не задерживаю…
Он говорил, что отсидел пять лет… когда мы, получается, увиделись? В две тысячи первом? Так это, получается, возьмут его всего через несколько месяцев!
– Вась, слушай… – сказал я. – Ты в знаки судьбы веришь?
– Да не особо, – улыбнулся он. – Я вообще не верующий. Это только мешает в жизни.
– Жаль, – вздохнул я. После чего подошёл к нему вплотную и, понизив голос, сказал, глядя ему в глаза: – Когда на ювелирку предложат идти – откажись. Тебя подставят.
– Что? – растерялся Вася.
– Что слышал, – сказал я. – Просто запомни. Ладно? Ну всё, бывай.
Я отвернулся и пошёл дальше в сторону проходной. Обернувшись возле дверей, я обнаружил, что Васька всё так же недоумённо смотрит мне в след.
А на меня вдруг обрушилось сомнение: правильно ли я поступил? Допустим, послушает он меня – потом что, будет встречи искать? Допытываться, откуда я всё узнал? Впрочем, если всё пойдёт как надо – он не найдёт меня по прежнему адресу… а так – хоть какой-то шанс ему судьбу исправить.
Охранники на проходной меня знали – я частенько приходил к отцу, помочь по мелочи, еду принести и прочее. Так что пропуск у меня не спросили.
Я сразу направился к полузаброшенному гаражу за ремонтным сектором, где отец работал. Туда, где стояла наша «подбитая копейка», как я её называл.
Тут уже стоял столик, застеленный газетами, с закуской и уже откупоренным «пузырём». За столиком, на табуретках, испачканных краской, сидели мужики, видимо, из сегодняшней смены.
Отец посмотрел на меня и улыбнулся.
– Сашка, проходи, – сказал он. – Ну, мужиков ты знаешь.
Я кивнул, хотя на самом деле даже имён их не помнил.
– Вот, поступил, – заявил отец, глядя на собутыльников. – Теперь офицером будет.
– Хорошее дело! – Сказал один мужик, поднимая наполненный стопарик, – и за это хлопнем!
Отец пошёл было к столу, но я остановил его, взяв за руку.
– Пап, выйдем на минуту, – тихо сказал я.
– Да я сейчас! – кивнул отец. Потом вернулся к столу и поддержал тост с мужиками. Потом вернулся ко мне, и мы вышли из гаража.
– Что там? – спросил он, всё так же улыбаясь.
– Пап, тебе пить нельзя, – сказал я.
– Да я нормально уже! Проснулся как огурчик! Всё, вышла отрава та, – возразил отец.
– Не поэтому, – ответил я. – Пап, нам завтра рано утром в Москву с тобой ехать. А потом тебе нужно будет к понедельнику подготовиться, к собеседованию. Это очень серьёзно. Пить ну никак нельзя.
– Что за собеседование? – насупился отец.
– Я же говорил насчёт работы, помнишь?
– Ну?
– В общем, через одного паренька с параллельного курса вышел на людей серьёзных. Хотят тебя посмотреть.
Отец растерялся.
– Сань, ну мужики только двигло затащили. На завтра уже договорился, что ставить начнём. Отметить надо бы, а то не поймут.
– Ты делай вид, что пьёшь, – сказал я. – Просто не глотай. Сможешь так?
– Смогу, – ответил отец. – А точно надо? Вот ты прямо на сто процентов уверен? Всё-таки воскресенье ещё…
– Да, пап, – ответил я. – Уверен. Совершенно точно, иначе бы не просил.
– Ладно тогда… подожди полчасика у проходной.
– Пап, у тебя мелочь какая-то осталась? – спросил я. – Жрать хочу не могу.
– В столовку лучше не надо! – поспешно ответил отец. – Да и не работает она по субботам…
– Не собирался. В магаз зайду, хоть хлеба с колбасой возьму.
– Ну лады, – кивнул отец, после чего залез в карман рубашки и достал десятитысячную купюру. —Хватит?
Блин, будто бы я помнил цены на хлеб с колбасой в девяносто шестом…
– Наверно, – кивнул я, принимая деньги. – Спасибо!
Ближайший продуктовый был слева от проходной, метрах в тридцати. Я, как и сказал отцу, взял воду, батон и кусок колбасы. Местного производства, кстати. Мясокомбинат – ещё одно предприятие, кроме обувной фабрики, которое умудрится благополучно пережить девяностые.
Денег на всё хватило впритык.
Чтобы перекусить, я присел на лавочку справа от проходной. Сразу как-то стало веселее: организм с благодарностью реагировал на своевременную подпитку. Про сигареты я почти и не вспоминал.
Отец, как и обещал, появился через полчаса. Вид у него был слегка обеспокоенный, но вполне трезвый.
– Ну что, домой? – спросил он, когда подошёл ко мне.
– Угу, – ответил я, проглатывая последний кусок колбасы. В руке у меня осталось ещё полбатона хлеба.
– Перекусил?
– Да, малость. Спасибо.
– Тебе спасибо – это ж твои деньги, – улыбнулся отец. – Ну что, на остановку?
– А давай пешком прогуляемся? – попросил я.
– Да далеко же!
Далеко по местным меркам – это значит пара километров через частный сектор. А я уже давно привык к столичным стандартам и гулять любил. Кроме того, мне совершенно не хотелось в автобус.
– Ну давай, – отец пожал плечами.
Мы пошли обратно, в сторону колледжа.
– Ты расскажешь, для чего завтра тебе в Москву рано понадобилось?
– Расскажу, – кивнул я. – За одеждой, пап. Купить кое-что.
– А мне обязательно с тобой ехать?
Я задумался. Себе я собирался взять какие-нибудь крутые берцеподобные «облегчёнки» вместо берцев. Многие парни так поступали, а начальство закрывало на такие вольности глаза. Такие вещи – это показатель статуса, опознавательный признак «свой-чужой» для определённой группы людей и их отпрысков. Плюс надо было купить что-нибудь поприличнее на осень из «гражданки». С теми же целями. А в Егорьевске такие шмотки просто не продавались в то время.
Насколько отцу для собеседования нужно будет что-то подобное? Поначалу я решил, что не помешает, а теперь вдруг засомневался. Лучше бы одеться прилично, по меркам этого времени, но попроще. Надо показать заинтересованность и готовность впахивать, а не отсутствующий пока что статус…
– Знаешь… – ответил я. – На самом деле, наверное, не обязательно.
– Хорошо, – кивнул отец. – А то надо будет работы проконтролировать. Откладывать не хочется – пока тепло. И ты не думай – мужики не будут до поросячьего визга нажраться. Сказали завтра займутся – значит, так и будет.
Я молча кивнул. Он достал одну из своих ужасных сигарет и щёлкнул зажигалкой.
– Помнишь, ты обещал, что, если с работой решится – ты бросишь? – спросил я.
– Так вроде пока не решилось, – отец улыбнулся и пожал плечами.
– Я к тому, чтобы ты про своё обещание не забыл.
Он посмотрел на меня внимательно. Потом вдруг кивнул и сказал с серьёзным видом:
– Если вдруг действительно получится – не забуду.
Глава 6
Я чувствовал, что начинает меняться мой взгляд на мир. В груди поселилось странное предвкушение чего-то хорошего. При этом никаких объективных оснований для этого не было: я ввязался в опасную авантюру, завтра мне возвращаться в лагеря, после которых начнётся настоящая курсантская жизнь, в которой маловато свободы, зато много маразма. При этом надо будет крутиться. Менять жизнь, решать стоящие задачи…
И всё же мир вдруг стал непривычно ярким, насыщенным. Полным запахов и предчувствий.
Вечер стоял по-летнему тёплым, солнце золотило лёгкие облачка у горизонта. Тёплый ветерок пах землёй, деревом и костерком. Наверно, кто-то решил выйти на шашлыки к прудам.
Перед ужином я решил сходить прогуляться. Дошёл до своей школы. Картины далёкого прошлого всплывали из памяти, обретая яркость и объём. Проявлялись какие-то незначительные детали, которые вроде бы не имели большого значения – но почему-то отложились в памяти: вот здесь я стоял на выпускной линейке. А вон там, сбоку – окна нашего кабинета. Вспомнился цвет классной доски: тёмно-зелёный, и то, как некачественные цветные мелки противно на ней скрипели. Как её приходилось отмывать во время дежурств по классу. Даже запах учебной аудитории – и тот, оказывается, хранился в памяти все эти годы, вдруг оживая…
Я чувствовал прилив энергии, которую надо было куда-то девать. Иначе уснуть было бы тяжеловато, а завтра мне нужна свежая голова.
Я вышел на задний двор школы, где была расположена спортплощадка. Подошёл к турникам, начал делать подъём переворотом. Удивительно, каким послушным и лёгким было тело! После пары подходов я решил попробовать сделать склёпку, которую не делал, наверное, лет двадцать. И со второго раза у меня получилось! Оживали не только детали давних воспоминаний – но и моторная память. Вроде бы эфемерная информация, сохранённая в квантовых структурах, для которых само понятие времени – абстракция, а вот: прямое влияние на тот мир, который мы считаем реальным.
Прозанимавшись до мозолей на руках и боли в мышцах, я пошёл гулять на пруды. Послушал, как звенят поздние летние комары. Подышал воздухом, отчётливо пахнущим болотом.
Вернувшись домой, я застал отца за приготовлением ужина. Он запекал курицу в духовке, начиненную чесноком, с картошкой. Помню, когда-то очень любил такое.
– Ну что, нагулялся? – спросил он, улыбаясь. – Встретил кого из своих?
Видимо, он имел ввиду одноклассников.
– Нет, пап. Вообще народу маловато было…
– Ну понятно: все к школьному сезону готовятся. Не до прогулок!
Пока ужин готовится, я ушёл в общую комнату. Тут работал телевизор, телеканал «2х2». Показывали шоу Бенни Хила. Когда-то ведь популярно было очень, задолго до мистера Бина. Тонкий английский юмор, блин…
Мы поужинали.
Перед сном я поговорил с отцом насчёт кормёжки кота. В магазине на углу я нашёл на удивление приличный корм, с необходимыми добавками. Сразу купил с запасом. Плюс попросил отца отдельно отваривать коту фарш, не солёный. И полностью отказаться от рыбы. Пока, для начала, этого хватит – а потом, ближе к новогоднему отпуску, можно будет и ветеринару показать…
Удовлетворённый от осознания того, что уже потихоньку меняю дела к лучшему, я отправился спать.
Хорошо выспаться, как я планировал, не удалось. Мне приснился очень неприятный кошмар. Самое начало Катастрофы.
Маленькая девочка держит в руках собачку. Улыбается, подносит её к лицу, будто хочет, чтобы та лизнула её носик. Но вместо этого она открывает рот, который всё продолжает растягиваться, превращаясь в пасть, утыканную острыми белыми зубами. Одним движением она откусывает несчастному животному голову. Брызжет кровь, которую та облизывает.
Я действительно это видел, недалеко от своего дома. Первый встреченный мной инфернал. Тогда ещё было неизвестно, что это за напасть и можно ли с ней как-то бороться.
В реальной жизни я поступил максимально разумно: прыгнул в машину и, дав по газам, поехал к своему дому. Тогда я ещё пытался убедить себя, что мне эта дичь привиделось, последствия постоянного стресса на службе и тому подобное…
Но во сне всё было иначе. Я не мог сдвинуться с места, будто приклеился к асфальту. А инфернал приближался ко мне. Он облизал окровавленное лицо длинным фиолетовым языком и снова стал похож на маленькую девочку.
Я дёргался, как муха на липучке.
– Ты что, разве не узнаёшь меня? – спросил инфернал низким, мужским голосом. – Я же твоя сестра!
На этом моменте мне, наконец, удалось проснуться.
Я поглядел на экранчик будильника. Шесть тридцать утра. До намеченного подъёма ещё полчаса.
Понимая, что больше не усну, я позавтракал вчерашней курицей и занялся сборами. Погладил «комок», подшил его и приготовил несколько запасных комплектов подшивы. В то время было принято нашивать на воротник повседневной формы полоску белой ткани, чистоту которой проверяли на утренних построениях. Наверно, с точки зрения гигиены, может, оно и правильно – только почему бы не сделать такие комплекты защиты, скажем, с липучками?
Глупый вопрос от человека из третьего десятилетия двадцать первого века. Я ведь когда-то помнил правильный ответ на этот вопрос: чтобы жизнь малиной не казалась…
Полностью собравшись, я приготовил растворимый кофе для отца и пошёл его будить.
– Что-то ты совсем рано… – немного поворчал он, поглядев на циферблат старого будильника.
– Нормально, – улыбнулся я, протягивая кружку кофе. – Дел очень уж много!
– Понятно… Спасибо! – кивнул отец, принимая кофе.
– Пап, слушай… насчёт работы. Возможно, они предложат переезд в Москву. Ты сразу не отказывайся – проси с жильём помочь, на первое время хотя бы. У них есть служебные квартиры, но надо именно самому про них спросить. Сможешь?
– Ну а что ж не смочь то? – вздохнул отец.
– Веди себя естественно. Будь собой. Не пытайся играть – им нужны именно такие, как ты. Ладно?
– Так, яйцо курицу учить взялось? – улыбнулся отец.
– Так неизвестно же, что было раньше, – пошутил я в ответ. – Да, до выхода возьми время, чтобы машину успеть доделать. Так комфортнее переезжать будет. Да и с Васькой проще.
– А как иначе-то? Меня с работы одним днём не отпустят, – отец пожал плечами.
– Это спорно, но суетиться точно не надо, – ответил я. – Ну всё, пошёл я!
Я вышел в коридор, обулся и захватил вещи. Отец проводил меня до двери. Мы коротко обнялись на прощание.
– Если что – я на городской позвоню, вечером! – сказал я. – Ну если что-то вдруг нужно будет.
– Звони, – кивнул отец. – Пока я здесь.
– Блин, хорошо, что сказал! Пап, как переедешь – дай знать. Заедь ко мне как-нибудь в субботу, хорошо? Я в обед на месте буду, с КПП можно дежурному в расположение позвонить.
– Добро.
– Ну всё, погнал.
Я пешком дошёл до остановки автобуса на углу Ленина, возле обувной фабрики. А то мимо нашего микрорайона те ходили очень уж редко. Пешком идти было не вариант: вокзал на другой стороне города, сразу и автомобильный, и железнодорожный.
Вскоре подъехал рейсовый жёлтый «Икарус» с провисшей «гармошкой». До вокзала я добрался вовремя, за десять минут до отправления очередного автобуса на Москву. В то время они ходили часто – каждые полчаса, много народу работало в столице, так что маршрут был востребован.
Тогда под увеличение спроса как раз начали менять рейсовые автобусы: вполне комфортные, но старенькие красные «Икарусы» в междугородней компоновке на «Мерседесы», которые, может, и были чуть моложе – но особым комфортом не отличались. Внутри были мелкие сиденья, рассчитанные на хоббитов, не иначе. Спинки не откидывались. Расстояние между креслами такое, что можно ноги сломать, пытаясь их хоть как-то пристроить. Судя по многочисленным сохранившимся в салоне надписям на иврите, закупались они на лучших свалках Израиля.
Но мне повезло: в назначенное время к перрону подъехал ещё не списанный «Икарус».
Я занял купленное место возле окна и погрузился в свои мысли, стараясь спланировать день так, чтобы всё успеть.
