Сергей Леонидович Скурихин
Тетрадь из автомобильного бардачка
И такие вот споры со слезами идут у нас уже второй день.
07.06.92
Прошлым летом я нашёл одну уютную лесную полянку. Проехать к ней можно прямо от загородной трассы, а боровые сосны надёжно охраняют это место от посторонних глаз. Здесь я и решил поставить самый главный опыт в своей жизни.
Оля рядом. Думаю, как учёный она меня понимает, но по-женски не может принять такую безрассудность. Впрочем, запас ободряющих слов у меня уже закончился, поэтому я просто молча ей улыбаюсь. Мы договорились, что через пять минут после старта я выполню повторный запуск устройства на возврат, если только условия в точке выхода не заставят меня сделать это раньше срока. Оля же отойдёт на безопасное расстояние от полянки и будет ждать.
Полуденное солнце уверенно поднималось над верхушками сосен, когда я повернул ключ в замке зажигания «копейки». Всё произошло мгновенно: сначала обзор заволокла серая пелена, а потом в стёкла автомобиля ударил нестерпимый синий свет, как будто машину подвесили под гигантской синей лампой! Я инстинктивно сощурил глаза и приоткрыл дверь, готовый тут же её захлопнуть. В образовавшуюся щель пошёл сухой, очень горячий и пыльный воздух, но им, что невероятно, можно было дышать! После секундного колебания я решился выйти наружу. Моя нога уткнулась во что-то рыхлое, но толком я разглядеть ничего не мог. Я держался за дверь, боясь её отпустить, а вокруг меня стояла одна всепоглощающая синева! В глазах сразу появилась резь, а лицо горело так, что хотелось немедленно умыться ледяной водой. Я сел обратно в машину и, прикрываясь рукой и сильно щурясь, попробовал посмотреть через лобовое стекло наверх. Защитная реакция организма спасла сетчатку и не дала мне этого сделать, но воображение картинку дорисовало. Там, в вышине, над толщей ультрамарина висел расплывчатый диск огромного синего солнца!
[вырваны листы] Ещё даже не вечер, а Оля уже спит. Бедняжка, натерпелась она страху за сегодня. Я же знаю, что точно не усну, ведь увиденное будоражит мой мозг. Что это было? Пока можно лишь с точностью сказать, что не Земля, а какая-то кислородная планета в системе голубого гиганта. Теперь понятно, почему кирпичи возвращались горячими. Выходит, я открыл волновой космический «фуникулёр», и мои предположения пятилетней давности оказались близки к истине. Только что мне теперь с этой истиной делать? Помнится, один чудак из смежной лаборатории говорил то ли в шутку, то ли всерьёз, что мои волны хорошо ложатся на часть спектра реликтового излучения. Так неужели я врезался в некую резервную транспортную систему, возникшую когда-то вместе со вселенной? Конечно, неплохо бы попасть на ту планету в ночное время суток. И жара спадёт, и не будет слепящей синевы. Так я смогу элементарно осмотреться на месте и взять пробы грунта и воздуха. А знакомых из НИИ, пока тот ещё окончательно не разогнали, попрошу сделать анализ полученных образцов. Да, я прекрасно понимаю, что исследование чужого мира учёным-одиночкой смахивает на сюжет авантюрного фантастического романа, и знаю наверняка, что мои ограниченные ресурсы не дадут серьёзно продвинуться. Так же я не уверен, что смогу долго сохранять свои перемещения в тайне. Рано или поздно, но мне придётся либо самому, либо под давлением обстоятельств «выходить из подполья».
Есть ещё и моральный аспект во всей этой истории. Открытие, совершённое мной, должно принадлежать человечеству, а я же присвоил себе право владения и распоряжения им. Что в таком случае отличает меня от того же Валентина? Пожалуй, только то, что я не получу никаких материальных выгод и совсем к ним не стремлюсь. Нет, конечно, ещё не поздно открыться и во всеуслышание заявить об устройстве. Но как сложится его судьба в родной стране, что стремительно погружается в хаос? Кому оно будет служить? Вчерашним врагам? Новым хозяевам? И какую роль сильные мира отведут тогда мне?
Обидно, что научный прорыв произошёл именно в тот момент, когда сама официальная наука вывела меня за скобки. Но что делает учёного учёным? Разве только научные труды, учёная степень и должность в штатном расписании? Нет! Учёного делает учёным совсем не это, а неуёмная, порой нездоровая, часто связанная с риском для жизни жажда познания. А значит, для меня ничего не изменилось. Я продолжу исследования в одиночку, и само время, надеюсь, подскажет мне, как передать накопленные знания людям.
