Сергей Николаевич Дергунов
Дары богов
– А что с ними было делать? Убить безоружных я не мог. Оставить тоже не мог – они бы погоню организовали.
– Ладно. Запри их пока где-нибудь. А с Аристом нам нужно поговорить.
Род отпустил Люта начал допрос плененного Ариста:
– Какой приказ получили ваши генералы?
– Никакого. Мы и собрались, чтобы составить план действий и отдать приказ. Но не успели.
– Что генералы будут делать, не получив приказ?
– Ничего. Будут просто жить, как в мирное время.
– Они, что не опасаются нашего нападения?
– А чем вам нападать? Крейсера нет, воздушного флота нет, индивидуального оружия мало.
– Допустим. Кто может отдать приказ о наступлении?
– Главный Секст.
– Кто еще?
– Никто. Только Главный Секст.
– Он твой, Плат, – завершил допрос Род, обратившись к Плату, – я в твою аппаратную. А с этим, если будет молчать, отправляй его на кастрацию.
– Понял, – сказал Плат, удивленно глядя в глаза Рода.
Но его удивление прошло, когда он увидел веселые огоньки в этих глазах. Род просто подсказывал тактику допроса.
– Арист, меня интересует только один вопрос: каким образом ты проводишь трансплантацию сознания? – обернулся Плат к инферу
– Не могу поверить своим ушам! Великий Плат понятия не имеет о способе трансплантации сознания? Ай да, Арист!
– Не ерничай. Ты же слышал, что Род сказал?
– Ха-ха-ха, Плат, мне уже шестьсот лет. Четыреста из них я не пользуюсь тем, что мне грозился отрезать Род.
– Да. Пожалуй, этим тебя не напугать. Ты давно старик. Эликсир молодости лишь поддерживает твое дряхлое существование.
– Откуда ты знаешь про эликсир молодости?
– Не так уж трудно догадаться. На амбру ты перейти не мог. Чтобы ее изготовить, нужна технология. Остается эликсир, его можно дома в стакане смешать. Нужно только рецептуру составить. Это тоже не сложно. Кстати, тебя ведь неожиданно забрали? Наверное, ты не захватил с собой этот эликсир?
– Чего ты хочешь, Плат?
– Расскажи про свои успехи в трансплантации сознания.
– Что конкретно тебя интересует?
– Как преодолевается сопротивление сознания реципиента.
– Никак не преодолевается.
– Не может такого быть. Собственное сознание никогда не позволит поселиться в мозгу чужому сознанию.
– А кто сказал, что собственное сознание реципиента существует к моменту трансплантации?
– И куда же оно девается?
– Ну, Плат, подумай. Ведь все просто и очевидно.
– Для меня нет.
– А знаешь, Плат, я доволен, что хоть в чем-то тебя превосхожу.
– Да, хоть во всем превосходи, Арист! Этим ты внесешь свой вклад в информационное поле, а, значит, принесешь благо вселенскому разуму.
– Ты же знаешь, Плат, я не верю во всю эту чушь с твоим полем и вселенским разумом.
– Веришь, не веришь, а сознание от мозга ты отделил. Ладно, хватит лирики. Ответь на мой вопрос.
– Сначала привези мне эликсир.
– Нет. Я не буду никого отправлять на вашу территорию. Я могу дать тебе компоненты, какие скажешь.
– Ха, и ты узнаешь рецепт эликсира!
– Арист, я на двести лет старше тебя, и не на что не жалуюсь. Без всякого эликсира.
– Убедил. Ладно, я напишу список компонентов.
– Пиши. Как только ответишь на мой вопрос, я начну ими заниматься.
– Так не пойдет, Плат. Я отвечу, и перестану быть нужным. Пока я молчу, я еще представляю интерес.
– Тогда сделаем так: ты пока отдыхай, а я вызову врача.
– Подожди, Плат, какого врача?
– Есть у нас специалисты по проникновению в сознание.
– Сдаюсь. Не надо врача. Но ты не забудь про компоненты.
– Говори.
– Все просто. Сознание привязано к той информации, которая хранится в мозгу.
– Не совсем так, но продолжай.
– Так вот, я нашел способ стирать из мозга всю информацию.
– Что ты научился?
– Стирать информацию из мозга.
Плат встал и задумчиво заходил по галерее. «Никакую информацию из мозга он стереть не мог, – рассуждал ученый, – ее там попросту нет. Но разрушить связи мозга с сознанием возможно. Что тогда сделает сознание? Посчитает это тело умершим и покинет его? Скорее всего, так. Ладно, поехали дальше. Донор себя убивает и его сознание так же покидает тело. В итоге, два сознания конкурируют за один полуживой мозг. Я бы сказал, что шансы у них равные. Зато с каждой новой трансплантацией шансы сознания донора растут».
– Ты хоть понимаешь, что это убийство, Арист? – вернувшись за стол, спросил Плат.
– Ты хочешь сказать: самоубийство?
– При чем здесь самоубийство? Донор убивает реципиента.
– Ты, наверное, не понял, Плат. Донор умирает, а реципиент живет с сознанием донора.
– Как у вас, у инферов все запущено. Ты очищаешь мозг и тем самым убиваешь сознание реципиента. Все. Это убийство.
– Ни один закон, ни один суд не признает это убийством.
– Есть еще суд совести и высшая справедливость.
– Плат, не мог бы ты кормить этой чушью своих учеников? Нет никакой высшей справедливости. А с собственной совестью можно всегда договориться.
– Пойдем в камеру.
– Не забывай про компоненты Плат. Ты обещал.
***
Сразу, как только Лют вывел из грунтового корабля всех членов тайного правительства инферов, Род понял: война окончена. Первым его порывом было объявить реэвакуацию. Поэтому он и отправился в аппаратную, где находился пульт информатора, но по дороге передумал. Наверху похозяйничали инферы, а от них можно ждать чего угодно. Они и мин могут наставить. Нет, пусть сегодня поработают саперы, разведчики, вспомогательные службы. Обрадовать любров можно и завтра.
Из аппаратной Плата Род раздавал поручения по диагностике и восстановлению инфраструктуры на поверхности. Завтра предстояло покинуть лабиринты и вернуться к нормальной жизни.
– Род, я был не прав, Арист нашел способ трансплантации сознания, – выпалил Плат на одном дыхании, как только вбежал в аппаратную.
– Какой способ?
– Он убивает тело донора и сознание реципиента. При этом сознание донора переходит в тело реципиента.
– Понятно. Что-то подобное я предполагал. У него, что, какой-то прибор есть?
– Я даже не спросил. Наверное, есть. Меня поразило, что он так спокойно убивает чужое сознание.
– Что тебя так поразило? Он же инфер.
– Прежде всего, он ученый! Ему свыше дана способность подключения к вселенскому разуму. Нельзя эту способность использовать во вред другим.
– Ты забыл? Инферы не признают вселенский разум. Все свои достижения они ставят в заслугу только себе.
– Наверное, ты прав. Но в моем представлении о настоящем ученом это никак не укладывается.
– Меня больше интересовал не сам принцип пересадки сознания, а какими возможностями, благодаря нему, стали обладать инферы.
– Это я не выяснил. Ладно, пойду еще поговорю с Аристом.
– Не уверен, что это лучший выход. Словам инфера верить нельзя. Лучше, давай вызовем врача, и пусть он поработает с сознанием Ариста.
Прибывший врач, сразу осведомился, какие вопросы он должен выяснить у испытуемого.
– Во-первых, что из себя представляет прибор по пересадке сознания: какие размеры, можно ли носить в кармане, на сколько пересадок его хватает. Во-вторых, сколько таких приборов изготовлено и у кого или где они находятся. Это возможно?
– Возможно, – ответил врач, – но, боюсь, я могу не разобраться. А почему ему просто не вколоть сыворотку правды?
– А она его не убьет?
– Нет. После того, как он все расскажет, он просто заснет, а когда проснется, ничего не вспомнит.
– Поехали, – скомандовал Род, – сделаешь пленному свой укол. Плат, ты с нами?
– Безусловно.
Небольшая комната, куда поместили Ариста, была похожа на рабочий кабинет. Стол, стул, пустые полки для приборов. Судя по тому, что здесь даже места для сна не предусмотрено, его не собираются долго в ней держать. Может быть, у них относительно него какие-то планы? Если так, надо соглашаться. Главное, получить свободу, а там посмотрим. Жаль только, второй экземпляр прибора для стирания памяти остался в бункере. Так можно было бы красиво исчезнуть.
Размышления Ариста прервал скрип двери, через которую в камеру вошли трое любров. Один из них был не знаком главному ученому инферов. Незнакомец поставил на стол саквояж, достал оттуда инъектор и наполнил какой-то прозрачной жидкостью.
– Сыворотка правды? – решил подтвердить Арист свою догадку. – Но зачем? Я ведь тебе все рассказал, Плат.
– У нас появились новые вопросы.
– Спрашивайте. Я и без сыворотки могу ответить. Какой мне смысл, что-то скрывать?
– Ладно. Что собой представляет прибор, как ты говоришь, для стирания памяти?
– Тебя интересует принцип действия, Плат?
– Нет. Меня интересуют размеры и ресурс.
– Ну, размеры…на ладони помещается. Ресурс – на одну трансплантацию, максимум на две.
– Сколько таких приборов изготовлено?
– Один экземпляр.
– И он находился у Кира?
– У Кира? Я не знаю никакого Кира. Прибор я передал нашему агенту Дивалу.
– Плат, ты ему веришь? – задал вопрос, молчавший до сих пор Род.
– А какой смысл, ему лгать?
– Вот давай и проверим. Приступай, – распорядился Род, обращаясь к врачу.
Через пять минут они уже слушали «откровения» Ариста.
– Не, ну, вы полные тупицы, любры. Посмотрели бы вы на свои рожи, когда я вам лапшу на уши навешивал.
– Разве ты сказал неправду? – взял на себя инициативу разговора с пленным врач.
– Правду? Ха-ха-ха, – весело рассмеялся Арист. – Правду вы никогда не узнаете. Ваша сыворотка на меня не действует.
– Хорошо, им ты можешь не говорить, но от меня ничего скрывать не надо. Так в чем ты их обманул?
– Ладно, тебе скажу. Мой прибор сработал два раза. Ты понял?
– Нет.
– Ты такой же тупой, как и они! Мой агент до сих пор на крейсере. Теперь понял?
– Теперь понял.
– Наконец, то. Я уж думал до утра объяснять придется, – и Арист вновь захохотал.
– Да, ты веселый, – продолжил провоцировать пленного врач, когда тот отсмеялся, – рассказывай дальше.
– Вы все поставили на «Вертан», а я вас сделал. Я один. Я самый великий ученый, а не Плат.
– Безусловно, ты самый великий, но ты ведь не все рассказал про прибор?
– Естественно, не все. Я же не дурак, все сразу рассказывать!
– Само собой, не дурак. Но сейчас то уже можно рассказать.
– Сейчас можно. Есть еще один экземпляр прибора. Жалко, что я его в бункере оставил. Ваши чучела в масках налетели слишком быстро. Я даже в сейф залезть не успел, ха-ха-ха, – вновь рассмеялся Арист, – «залезть не успел»… Вы, наверное, уже представили, как я целиком в сейф забираюсь?
– Как бы ты залез? Со страху, небось, и код забыл?
– Ха-ха-ха, вот умора, «код забыл»… Как я его мог забыть, если сейф простым ключом открывается?
– А ключ то где?
– Какой хитрый! Я тебе скажу, а ты у меня прибор стащишь.
– Ну, не говори. Я и так знаю. Ключ в ящике стола.
– В каком: в левом или правом?
– В левом, конечно.
– А вот и не угадал! В правом.
– Что-то еще? – спросил врач, обращаясь к Роду.
– Спроси, может ли кто-нибудь, кроме него, пользоваться этим прибором.
– Не буду тебе ничего говорить, – с обидой в голосе произнес Арист, – ты с ними заодно.
– С чего ты взял? Мне просто интересно, почему ты никому не рассказал о приборе?
– Да потому, что инферы такие же тупые, как и вы.
– Нам пора, – завершил допрос Род, – оставим великого Ариста наедине с его тщеславием.
– Не хочешь отправить Люта за прибором? – задал вопрос Плат, когда они втроем покинули пленника.
– А зачем? Инферы понятия не имеют, как им пользоваться. Нам он не нужен. Меня другое волнует, как передать на крейсер, что предатель в теле Сета?
– А почему ты решил, что в теле Сета?
– Варис проверил Сета первым, так?
– Так.
– После этого Варис погибает и Кир тоже. Затем Зеус проводит полную проверку экипажа и не находит предателя.
– Получается, после гибели Вариса не проверили только Сета.
– Именно. Как только я это понял, попытался связаться с Ланой. У меня ничего не вышло, Плат.
– Когда ты пытался?
– Несколько минут назад.
– Ничего не понимаю, – растерянно произнес Плат после пятиминутной паузы, – и я не могу наладить контакт с Зеусом.
– Далеко?
– Нет. Для мысли нет расстояний, нет времени. Здесь что-то другое. Ответа у меня пока нет.
Глава 6.
Крейсер любров. Двенадцать тысяч лет назад.
С того момента, как звездолет любров покинул орбиту Зланы, минуло двести восемьдесят дней. Больше ста дней назад крейсер преодолел световой барьер. Сам момент перехода никто даже не заметил. Никто, кроме Сета. Он единственный с замиранием сердца ждал катастрофы.
Что там за барьером? Этого Сет не знал. Но думал, что крейсер натолкнется на невидимую стену и расплющится вместе с экипажем. Когда этого не произошло, и корабль продолжил набирать скорость, Сет решил, что время должно обратиться вспять. Что это означало? Все прошедшие события должны повториться, только в обратном порядке. И вновь – мимо. Все шло своим чередом, никто не молодел, и даже беременность Ланы протекала нормально.
Неужели Арист ошибался? Получается, что так. Он же сам всегда говорил: практика – критерий истины. А практика показала, что нет вообще никакого светового барьера. Скорость крейсера уже на восемьдесят процентов превышает скорость света, и, если бы не дефицит топлива, она могла расти и дальше.
За свой пережитый страх, Сет ненавидел всех. Любров он ненавидел за то, что они этот страх не испытали, Ариста – за то, что он этот страх инферам внушил.
– Сет, ты пойдешь в кают-компанию? – услышал он голос Ланы.
– Зачем?
– Сирис собирается проинструктировать всех перед отключением двигателей.
– Я лучше поработаю. Сходи, потом расскажешь.
– Ладно. Тогда я пошла.
Но Лане не удалось попасть на собрание. Не успела она усесться в самокат, как у нее начались схватки. Сжавшись от боли, Лана вернулась в кабину.
– Сет, скорее врача, я рожаю.
Сет бросился к аппарату внутренней связи и набрал код врача. Ответа не было. Сет схватил коммуникатор и нажал на последний вызов. Ответил Зеус.
– Слушаю.
– Зеус, срочно нужен врач. Лана рожает.
– Где вы?
– У себя в кабине.
– Сейчас будем.
Стоны Ланы, которая все это время стояла, съежившись спиной к стене, на миг даже вызвали сочувствие Сета.
– Что мне сделать, Лана?
– Постели чистую простыню на кушетку и помоги мне до нее добраться.
Сет, не мешкая, выполнил это поручение. Помог Лане взобраться на кушетку. Лана села на колени, раздвинула их, как могла, шире и оперлась руками о стену.
– Теперь уходи, Сет.
– Почему, Лана? – ему хотелось посмотреть на это событие.
– Я не хочу, чтобы ты меня такой видел. Уходи, прошу.
Сет вышел из кабины. Внутреннее возбуждение не позволяло ему оставаться на месте. Он шагал из стороны в сторону, и, казалось, прошла вечность, прежде чем показался самокат. Мчащийся на бешеной скорости самокат, начал торможение задолго до места остановки, но все равно немного перескочил кабину Сета. Не дожидаясь полной остановки, из него соскочил врач и быстрым шагом направился к двери.
– Оставайтесь здесь, – кинул он на ходу и скрылся за дверью.
Зеус подошел к Сету.
– В первый раз? – спросил он, хотя и так знал, что в первый.
– Да.
– Не волнуйся. Это нормальное состояние. У меня и в пятый раз был такой же мандраж, как и в первый.
–Да я и не волнуюсь, – сказал Сет и только сейчас понял, что его тело колотит от мелкой дрожи.
В это время дверь кабины отворилась, и в проеме показался улыбающийся врач с завернутым в простыню ребенком на руках. Он протянул сверток Сету.
– Держи, отец, порадуйся сыну.
Сет неумело взял сына на руки и посмотрел в маленькое личико. Через плечо к нему заглянул и Зеус.
– Смотри, Сет: вылитый ты!
Сет смотрел и думал: «Неужели я такой страшный?»
– Ладно, посмотрел и хватит, – прервал разглядывания врач, осторожно вынимая сверток из рук Сета, – малышу пора к маме.
– А нам к ней можно? – спросил Сет.
– Можно.
Сет спросил с надеждой, что врач не разрешит войти к молодой роженице. Он совершенно не представлял, что в такой ситуации должен делать влюбленный муж и счастливый отец. Его спас Зеус.
– Лана, ты красавица, такого богатыря родила! Как ты?
– Нормально.
– Ты не сильно будешь возражать, если я заберу ненадолго Сета? Пусть послушает инструкции. А с тобой врач посидит.
– Не надо со мной никому сидеть. Я, что, маленькая?
– Я подежурю, – сказал врач, обращаясь к Зеусу, – а ты попроси Сириса отложить отключение двигателей, пока не подготовим условия для ребенка. На него ведь не наденешь магнитные боты.
– Ладно. Идем, Сет.
Собрание в кают-компании не начиналось. Все ждали возвращения Зеуса. Когда он вошел вместе с Сетом, все взгляды обратились на них. Зеус вышел в цирк и произнес:
– Сегодня в нашей команде произошло пополнение. У Сета и Ланы родился сын.
Переполненные радостью любры, захлопали в ладоши.
– Понимаю и разделяю вашу радость, – заявил Сирис. Первый любр, рожденный в космосе. Есть только одно «но». На крейсере не предусмотрено ничего для жизни новорожденного в условиях невесомости. Предлагаю всем подумать, как ребенку спать, двигаться, какие ему нужны игрушки.
– Только не забудьте ваши идеи согласовать с врачом, – вставил свое слово Зеус.
Космонавты начали переговариваться друг с другом, обсуждая возникшие мысли.
– Друзья, давайте отложим ненадолго обсуждение и перейдем к повестке собрания, – попытался вернуть настрой в деловое русло Сирис.
Ему это удалось. Гвалт постепенно стих и Сирис продолжил.
– Через двенадцать часов начнется постепенное снижение тяги двигателей, а еще через шесть часов они будут отключены полностью. Мы окажемся в состоянии невесомости. В этом состоянии нам придется провести два года. Мы хотели бы сократить этот срок, но расчеты показали, что запасов топлива на это не хватит. Хорошая новость в том, что среди нас есть космонавт, который провел два года в невесомости и выжил. Он и поделится с нами своим опытом. Давай, Псидан.
– Собственно, я уже упоминал основные проблемы. Сила тяготения помогает сердцу толкать кровь к нижним конечностям и мешает это делать к рукам и голове. Когда сила тяги исчезает, сердце продолжает работать в прежнем режиме. Но ни сопротивления, ни помощи больше нет. Поэтому верхней части тела достается больше крови, а нижней меньше. И то и другое плохо. Поэтому наша задача обмануть сердце.
– Извини, Псидан, но я должен внести уточнение, – прервал речь Псидана Самый Умный Ботаник, – сердце нельзя обмануть. Сердце – это обычный насос. Обмануть можно центр управления насосом, который находится в мозгу.
– Согласен. Теперь всем стало намного понятнее, что означает «обмануть сердце» с научной точки зрения. Я могу продолжить?
– Да, пожалуйста, – с важным видом разрешил Самый Умный Ботаник.
– Так вот. Нужно увеличить нагрузку на ноги, и усилить мозговую деятельность.
– Если я правильно понял, – задал вопрос Сирис, пытаясь помочь выступающему, – нужно больше ходить в магнитных ботах и читать книги?
– Почти. На счет бот ты прав, а вот чтение книг не дает эффекта. Здесь нужно средство посильней. Самое эффективное – это изучение новой для себя области знания.
– А что будет, если ничего этого не делать? – раздался вопрос из зала.
– Тогда сердце решит… ой, извини, – поправился Псидан, обращаясь к Самому Умному Ботанику, – тогда центр управления работой сердца решит, что все идет нормально. Но вы будете превращаться в дистрофиков на тоненьких ножках с постоянно больной головой.
Когда Псидан закончил свое выступление, в круг вышел Сирис и продолжил собрание.
– Есть еще одна маленькая хитрость. Наш крейсер, благодаря своей большой массе сам является источником гравитации. Естественно сила его тяготения в десятки раз меньше, чем на любой планете, но и этот минимум надо использовать.
– Но ведь центр масс крейсера находится в центре тора. Нам что, предлагается по стенке ходить? – подал голос Самый Умный Ботаник.
– Не только ходить, но и спать на стенке. В каждой кабине предусмотрены специальные крепления для ваших кушеток. Через восемнадцать часов спать на «стенке» будет намного удобнее, чем на «полу», – Сирис сделал паузу, оглядел зал и закончил, – вопросы есть?
Вопросов не было.
***
Нет ничего страшней для родителей, чем крик их новорожденного ребенка. Родители лихорадочно ищут способ его успокоить, и их волнение проходит только тогда, когда ребенок замолкает.
Ребенок Ланы и Сета не замолкал. Он начал кричать с момента остановки двигателей и кричал уже больше года. Прерывалось это тяжкое для родителей испытание на короткие часы, когда ребенок, обессилев от собственного крика, засыпал. В эти короткие часы могла поспать и Лана.
От постоянного стресса у нее на вторую неделю пропало молоко. Кормить сына стало нечем. Помог решить эту проблему врач. Он каждый день готовил питательные смеси. Ими и кормили Сетана, так родители назвали своего сына.
Больше ничем врач помочь не мог. Он не находил никаких отклонений в здоровье ребенка, а его крик связывал с трудностью адаптации новорожденного к невесомости.
Лане от такого диагноза было не легче. Крик Сетана разрывал ей сердце и вводил в ступор мозг. Врач, да и все окружающие уговаривали ее отдохнуть, выражали готовность сменить ее на время у кровати ребенка, но Лана упорно не соглашалась. Доходило до того, что усталость валила молодую мать с ног, и она засыпала даже под крик сына. В такие минуты ее выносили из детской кабины и давали отоспаться в тишине. Едва проснувшись после такого отдыха, Лана вновь бежала к своему ребенку. Ее мир сузился до размеров его кроватки и до одного звука: крика маленького беззащитного существа. Тишины Лана не слышала: в эти короткие мгновенья она спала.
А что же Сет? Он сумел самоустраниться от ухода за сыном. После трех первых дней непрерывного крика у них с Ланой произошел серьезный разговор.
– Сет, я уже не могу. Я схожу с ума. Я боюсь засыпать. Боюсь, что с ним что-то случится, пока я сплю. Давай дежурить по очереди.
– Лана, вот скажи, какой в этом смысл? Ты сидишь рядом с ним, и что? Чем это ему помогает? Я считаю, нужно просто поставить камеру без звука, и можно наблюдать из другой комнаты.
– О чем ты говоришь? Какую камеру!? Ему и так плохо, а ты предлагаешь его бросить? Когда рядом с ребенком отец или мать, он чувствует поддержку и ему легче перенести боль.
– Да ничего он не чувствует! Если бы чувствовал, то так не орал бы.
– Все он чувствует, Сет. Я же не прошу много. Я прошу сменять меня на четыре часа в день. Я просто хочу поспать.
– Тебе никто не мешает. Можешь спать и дольше, пока не отоспишься. Я в это время буду следить за сыном через монитор.
– Ты не хочешь меня понять, Сет. Нельзя оставлять его одного.
– Ну, кто тебе такое сказал!?
– Я знаю.
– Ты, как хочешь, а я не собираюсь потакать твоему упрямству. Нервы у меня, не такие стальные канаты, как у тебя. Этот крик я вынести не могу. Пока он орет, я к нему не подойду.
– Хорошо, Сет, – внешне спокойно отреагировала Лана после короткой паузы, во время которой она пристально смотрела в глаза Сета.
Этот разговор позволил Сету не видеться ни с кричащим сыном, ни с Ланой. Он сосредоточился на главной своей работе: делать вид, что собирает ремонтный модуль. Занятый этой работой, Сет пропустил очень важное для своей семьи событие.
На триста восемьдесят шестой день полета в невесомости Сетан перестал кричать. Это произошло внезапно. С начала дня все было как обычно. Ребенок кричал без перерыва около восьми часов, пока не выбился из сил и не уснул. Через секунду уснула и Лана. Ее организм привык использовать для сна каждое мгновенье тишины. По обыкновению, Лана должна была проснуться от крика через час, но она проспала десять часов и проснулась от тишины.
Лана медленно поднимала веки, боясь увидеть умершего сына, но Сетан был жив. Он лежал с открытыми глазами и молчал. Обрадованная мать хотела привлечь внимание сына, говорила ласковые слова, хлопала в ладоши, но все было бесполезно. Во взгляде ребенка была пустота.
***
Заканчивалось время полета крейсера в условиях невесомости. Приближалась пора включения двигателей на торможение. Но прежде предстояло перевернуть звездолет на сто восемьдесят градусов. В этом нет никакой проблемы, если команды управления рулевыми двигателями формируются на основании данных звездной карты. Но на таких скоростях эту функцию подключить невозможно. Единственный выход – перейти на ручное управление.
В теории все было просто: запустить два диаметрально расположенных рулевых двигателя с противоположной тягой, отследить по гироскопу поворот на сто восемьдесят градусов, затормозить вращение. Все. А дальше начинаются вопросы. Прицелы в сторону работающих двигателей не установишь, а ориентация крейсера по гироскопу даст, хоть и не большую, но ошибку. Ошибка в ориентации в одну угловую минуту может увести крейсер на миллионы километров от цели. Придется возвращаться на курс, а топливо на такой «крюк» не предусмотрено.
Сирис думал над этой задачей уже седьмой день, но решение не приходило. «Как у Плата все просто: думай, и решение придет само. Спору нет, часто так и происходит, но не в этот раз. Надо привлекать Псидана. Это же его идея переходить на навигацию с захватом цели. Вот пусть тоже подумает».
Как только бывалый пилот прибыл в рубку управления, Сирис сразу же обрисовал ему задачу.
– Через семь дней мы переходим в режим торможения. Поставленную задачу нужно решить за пять, – закончил он.
– А чего тут решать, командир? – не понял проблемы Псидан, – ведь мы летели по прямой.
– И что?
– Как ты думаешь, что мы увидим в прицелы после переворота крейсера?
– Точно! Можно захватить в прицелы Сириус. Как же я сам до этого не додумался? Ведь так просто!
– Ты просто давно не летал на челноках, командир, а задние прицелы на них стали устанавливать пару лет назад.
– Ты меня успокоил. Получается, я не тупой, а плохо информированный.
– Если тебе так легче…– пошутил Псидан.
***
Позади три с половиной года полета. Крейсер вышел на среднюю орбиту звезды Ра. Что делать дальше? По сути, кроме предположения Плата о наличии обитаемой планеты на орбите этой звезды, никакой информации у космических путешественников не было. Но как раз это Сириса не пугало.
Его крейсер и проектировался для полета к неизвестным звездам. Все что ему нужно сделать, это запустить программу слежения за ближним космосом. Двенадцать телескопов, совмещенных с лазерными радарами, связаны единой системой управления. В течение считанных часов программа формирует достоверные данные обо всех объектах вокруг крейсера, находящихся внутри сферы радиусом десять световых часов. Через восемь часов работы программы на мониторе Сириса появится динамическая, объемная модель планетарной системы звезды Ра.
Командир крейсера собрал всех генералов в своей рубке.
– Ну, что ж, генералы, – начал он, – мы почти у цели. На мониторе вы все видите. Мы сейчас находимся на орбите Ра между четвертой и пятой планетой. Поверхностная плотность энергии звезды на этой орбите ниже порога нашего выживания. Наиболее благоприятные для нас условия находятся на орбите третьей планеты.
– И чего мы тогда ждем? – не выдержал Зеус, – полетели к третьей планете!
– Не торопись, Зеус, я еще не все сказал. Мы можем начать сближение с третьей планетой прямо сейчас, но рискуем остаться без топлива еще на подлете к планете. Можем дождаться естественного максимального сближения и выйти на орбиту планеты с небольшим запасом топлива.
Сирис сделал паузу, осмотрел генералов и произнес:
– Теперь я готов выслушать ваши предложения.
– Но ты ведь опять не все сказал, Сирис, – первым вновь высказался Зеус.
– Что тебя интересует?
– Сколько дожидаться этого естественного сближения?
– Около ста дней.
– Только не это! Еще сто дней болтаться в невесомости, – эмоционально отреагировал Зеус.
– Да, перспектива не из приятных, – согласился с ним Сварг.
– А что если пойти по промежуточному варианту?
– Что ты имеешь в виду, Ант?
– Ну, смотри, ты же сам сказал, что планета с нами сближается. Значит, нужно рассчитать, через какое время мы можем стартовать, чтобы топлива гарантированно хватило.
– Я поддерживаю.
– Я тоже, – поочередно произнесли Зеус и Сварг.
– Ладно. Так и поступим, – подвел итог Сирис.
– Я еще хотел сказать, – остановил Ант, собирающихся разойтись соратников. – Уже давно об этом думаю, а посмотрел картинку на твоем мониторе, и все срослось.
– О чем ты, Ант?
– Как вы думаете, инферы пустятся за нами в погоню?
– Не сразу, – за всех ответил Зеус. – У них топлива нет. Без грунтовых кораблей им понадобится лет сто, чтобы укомплектовать крейсер. Ну, пусть немного меньше, с учетом свинца из наших погибших челноков.
– А если они, наконец, разработают свой грунтовый корабль или захватят наши? – гнул свою линию Ант.
– Не захватят, – улыбаясь, ответил Сварг, – не смогут. А если создадут свой, зачем мы им будем нужны?
– Не о том спорим, – вмешался Сирис, – есть вероятность погони инферов? Есть! Пусть минимальная, пусть и через сто лет, но есть! Что дальше, Ант?
– Надо устроить им засаду.
– Продолжай.
– Все просто. Навигационная система крейсера инферов выведет их на эту же орбиту. Как они будут нас искать?
– По следу гелия.
– Вот и надо в атмосферу четвертой или пятой планеты выпустить столько гелия, чтобы они могли его обнаружить.
– Так обнаружили, вышли на орбиту планеты, полетали, посмотрели и улетели. В чем засада?
– Когда они выйдут на орбиту, взорвать планету.
***
Четырнадцать дней космонавты провели в невесомости на орбите Ра в ожидании более благоприятных условий для сближения с третьей планетой. Что до Сириса, он бы дождался максимального сближения. Но это произойдет только через девяносто дней, а моральный дух экипажа падал на глазах. Восемь с половиной световых лет они преодолели на пути к цели, а когда до нее осталось пять световых минут, вдруг, остановились. Все, что зависело от экипажа уже сделано. Топливо собрано со всех челноков и грунтовых кораблей, кроме их реакторов, и равномерно распределено между реакторами крейсера. В резерве остался лишь комплект топлива на два челнока.
И потянулись тяжелые дни ожидания.
Сирис понимал состояние своих соратников, он и сам чувствовал то же самое, поэтому решил рискнуть. Он запустил на компьютере программу подготовки полета, ответил на запросы по конечному пункту маршрута и режиму полета. Ответ был ожидаемым: « Время полета шесть часов. Критический уровень топлива. Измените пункт прибытия или режим полета». С таким жестким «диагнозом» программа отказывала в запуске автопилота.
«Ладно, – разговаривал сам с собой Сирис, – выберем другой режим». Вместо режима «без остановки двигателей» он выбрал режим «с кратковременной остановкой двигателей». В ответ программа выдала: «Время полета двадцать четыре часа. Уровень топлива близкий к критическому. Рекомендуется изменить пункт прибытия или режим полета».
– Ну вот, полетели, – вслух произнес Сирис и выбрал команду старт.
С этого момента можно было не беспокоиться. Программа все сделает сама: запустит двигатели, остановит, перевернет крейсер, вновь запустит. Корректировки могут понадобиться уже непосредственно перед посадкой.
