Сергей Калашник
Фонтан жизни
3
Шум… Грохот… Трескотня…
Я начал медленно открывать глаза. Тяжесть в веках и головная боль не давали мне сосредоточиться на происходящем. Усилием воли я все же заставил себя осмотреться вокруг и попробовать понять, что же происходит.
Вокруг меня летали боевые катера землян.
Я удивленно смотрел на происходящее и никак не мог понять на самом ли это деле или все это только очередной сон. Целая эскадра боевых машин системы БИ-387 жесточайшим образом расстреливала окружавших меня зельцев. А эти удивительные существа и не думали сопротивляться. Они взрывались как мыльные пузыри, растворяя свои тела в воздушной атмосфере Келсе.
Единственное, что я понял сразу это то, что я до сих пор нахожусь на Келсе и почему-то на поверхности, и вроде как свободен. Попытался напрячь память, но ничего не вышло – никаких воспоминаний не было. Ладно, как я оказался на поверхности, покинув подземелье, я как-нибудь выясню позже, если останусь жив…
Я попытался подняться. И это получилось с такой легкостью, что у меня от этого движения закружилась голова, и чуть не стошнило. Но на ногах я все же удержался. Постояв немного, сила вновь вернулась ко мне. Вместе с силами во мне появилась неистовая ярость. Я готов был крушить все, что попадалось мне под руки. И я крушил всех близ находящихся зельцев. Так я впервые вышел на схватку с зельцами врукопашную.
Их тела оказались мягкими и воздушными. Все же не зря у меня возникала ассоциация с мыльными пузырями… Я продолжал яростно крушить зельцев, удивляясь, как легко они распадаются, превращаясь в пыль. И еще меня удивило, что они не сопротивляются. Более того – они даже не пытались убегать. Эти странные существа подставляли свои тела под удар, казалось, не задумываясь о предстоящей смерти…
Неожиданно тела зельцев разбросало в стороны. Это прошелся очень низко к поверхности один из серебристых истребителей БИ-387. По диковинному узору в виде замысловатых линий, похожих на модную татуировку, вдоль всего фюзеляжа я узнал истребитель Фалька. С эти отчаянным парнем мы вместе учились в военно-космическом училище. Он стал командиром военно-космической эскадрильи истребителей, я же командиром штурмового отряда, но, в отличие от многих сокурсников, ушедших в другие подразделения, наши взаимоотношения оставались дружескими.
Истребитель Фалька сделал вираж и вновь направился ко мне. Зельцы вновь разлетелись в стороны. Разрисованный БИ аккуратно приземлился в сотне метров от меня. Я не стал долго размышлять, зачем он сделал этот маневр, было и так понятно – он собирается подобрать меня. Еще неокрепшими ногами я начал быстро двигаться к истребителю. Краем сознания я отметил, что зельцы не пытаются меня остановить или хотя бы как-то преградить мне путь. Я быстро преодолел эту стометровку и вскарабкался в открытую дверцу истребителя.
– Я рад тебя видеть! – крикнул Фальк и начал подъем своего истребителя.
– Я тоже рад! – проорал я, но мои слова потонули в шуме стреляющих орудий.
Фальк сделал еще несколько петель, расстреливая зельцев, и направил свой истребитель в космическое пространство Келса. В иллюминатор я заметил, что остальные истребители последовали примеру своего командира. Как только мы отлетели на приличное расстояние от происходившего сражения, Фальк повернулся ко мне в пол-оборота и спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально…
Я на самом деле чувствовал себя на много лучше, чем, после того как пришел в себя, но слабость все же присутствовала. Я с облегчением оперся на спинку сиденья предназначенного для запасного пилота. У всех истребителей межгалактического масштаба существовал запасной пилот на случай гибели первого. У Фалька тоже должен был быть запасной пилот, и я не знаю, почему его не было.
– Я знал, что с тобой все будет в порядке, – продолжал говорить мой друг. – Ели выбил разведывательный полет ради твоих поисков!
– Но ведь этим должны заниматься разведчики, – машинально заметил я.
– Вот-вот, они мне тоже говорили! А я им говорю, что если ты в плену, то разведчики тебе ничем не помогут! Короче – они со мной согласились!!!
Под словом «они» Фальк подразумевал Военный Космический Совет. Я прекрасно понимал, как сложно у них взять подобное разрешение. Теперь я был бесконечно благодарен Фальку за его настойчивость.
– Спасибо, – это все что я смог сказать ему за оказанную помощь.
– Не за что? Как ты вообще выжил? Ведь еще никто не выбирался живым из плена зельцев.
Я это знал, но никак ответить на этот вопрос не мог. Если честно, то я-то же уже начал удивляться своему спасению. Получалось, что зельцы специально выпустили меня инсценировав это сражение. Но не говорить же это Фальку, хоть он и друг – в военное время такое не одобряется.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Если честно, то мне показалось, что зельцы вели себя как-то странно…
– Это, наверное, безумно интересно, но лучше подумай, что ты будешь докладывать. Нашему командованию наверняка будет интересно, как у тебя получилось выбраться из плена…
– Благодаря тебе, – неуверенно сказал я.
– Да ладно тебе…
Фальк прав. Нужно подумать и очень подробно описать свое пленение, иначе Военный Космический Совет мне не поверит. Я поймал себя на мысли, что пытаюсь придумать объяснение случившемуся, а не найти логическое тому объяснение. Откинувшись на спинку кресла, я постарался сосредоточиться и объяснить хотя бы самому себе что же все-таки произошло. Старания были напрасны – помешал Фальк.
– Если устал, отдохни, – вклинился в мои размышления Фальк. – Нам еще целый час лету!
– Угу…
Теперь я был предоставлен сам себе. Приятно было чувствовать себя защищенным, но хмурые мысли не давали покоя. Создавалось впечатление, что зельцы специально даровали мне свободу. А если это понимаю я, то это могут понять и в управлении. Для того, чтобы объяснить ИМ это, необходимо самому во всем разобраться. А я-то как раз ничего не понимал, или, если быть честным, отказывался понимать. А если меня заподозрят в предательстве, то без штрафбата не обойтись. Значит необходимо, что-то придумать…
И потом, где моя команда? Где мой отряд?! И почему зельцы решили отпустить именно меня? Чем же, интересно, я им понравился?.. Эх, вопросы, вопросы, а где же ответы?
В общем, лучше всего рассказывать все как было на самом деле, а там, гляди, и сам все поймешь. Эта мысль меня временно успокоила. Теперь я мог расслабиться и даже вздремнуть. Что бы я и сделал…
– Ты уже спишь или еще нет? – так и не дал мне поспать Фальк.
– Еще нет.
– Я тебя разбудил? Тогда извини. Мне вот что интересно, как ты опытный вояка мог вообще попасть в плен?
Сон улетучился окончательно. А Фальку-то, зачем все это надо? Хотя вопрос, поставленный им, был интересен. На самом деле, как? Я наемник, боевик, в прошлом командир штурмового отряда смог попасть в плен? А если быть точным как мой отряд оказался один без прикрытия с воздуха или земли? Вопросы стройными колонами шли мне в голову. Кому, черт возьми, пришло в голову оставить меня без подкрепления? Ведь то что мы делали не было разведкой – это была совершенно другая акция. Неужели кем-то из командования с самого начало было запланировано наше пленение? Зачем и кому это было нужно? Черт возьми, я изначально вел свой отряд в западню!
Мое сознание начало быстро анализировать не столь далекое прошлое.
Полковник Гленкен вызвал меня к себе в центр управления военными действиями на Келсе. Он что-то очень долго говорил о том, какие зельцы отвратительные существа, и что пора уже заканчивать операцию по колонизации этой планеты. Речи были как всегда пламенными и высоконравственными. А затем он поставил передо мной задачу… Какова же была моя задача? Что должен был сделать мой отряд на Келсе? Я не мог этого забыть! Этого забывать нельзя! И зачем я только тогда согласился?!
Я напряг все извилины своего мозга. Так интенсивно мое сознание не работало уже давно. По-видимому, сработал инстинкт самосохранения. И я вспомнил, вспомнил все дословно!
– Вашему отряду необходимо отвлечь на себя внимание зельцев, – сурово сообщил Гленкен. – Разведчики сообщили, что в западном районе от озер Бхат имеется огромная концентрация зельцев! Мы нанесем здесь направленный удар.
– Вы отправляете нас на верную гибель! – вспылил я.
– Не беспокойтесь мы, максимально обеспечим ваше прикрытие с воздуха! Ваша задача привлечь к себе внимание! А наша задача разбить основное логово зельцев! Мы наполним атмосферу в этом районе нашими бомбардировщиками!
– При этом Вы без зазрения совести отправляете на верную смерь мой отряд?! Ваши бомбардировщики сотрут не только значительную часть поверхности планеты Келсе вместе с зельцами, но и мой отряд вместе со мной!
– Если Вы отказываетесь, я за эту же сумму найду других наемников! – отрезал Гленкен.
Ну почему, как только речь заходит о деньгах, все сразу же идут на попятную. Я-то же был из таких людей. Тем более мой отряд существенно нуждался в финансовой поддержке.
– Хорошо Гленкен, – нехотя согласился я. – Мне нужна гарантия, что прикрытие все же обеспечат! Потому, что Ваши слова не вселяют в меня уверенность…
– Я обещаю Вам, Серж Дюрон, что сделаю все возможное, чтобы прикрыть ваш отряд…
И я поверил ему, а зря…
Теперь, когда картина происшедшего возобновилась в моей памяти, я понимал, что верить ему было нельзя. Но, как говорится – после боя кулаками не машут! Ерундовая поговорка! Машут! Еще и как машут! Ох, поймаю я Гленке, да так прижму его в темном углу!
– Эй, Серж, ты не спишь? – вновь вернул меня к действительности голос Фалька.
– Нет, – пробурчал я.
Теперь я был благодарен ему в двойне. Первое – за спасение на Келсе, второе – за удачную подсказку.
– Мы уже прибыли! – продолжал Фальк. – Через пять минут приземлимся…
Я знал, что слово «приземлимся» пилотами употребляется по старой земной привычке. На самом деле это была обычная посадка, или стыковка, или вход в ангар. Сейчас «приземляются» только пассажирские или грузовые корабли, держащие курс на Землю, ведь только там сохранились настоящие космодромы и аэропорты…
Фальк замолчал. Он был занят сложным маневрированием среди бесчисленных каналов и туннелей космической станции. Я не мешал ему. В таких делах отвлекаться нельзя! Я внимательно и с какой-то неописуемой жадностью смотрел на экраны обзора. Военно-космические специалисты постарались сделать экраны наружного обзора по круговой, поэтому создавалось впечатление, что смотришь не на экран, а в иллюминатор. Космические истребители специально делались без иллюминаторов в том смысле слова в котором мы привыкли это принимать. Не одно высокопрочное стекло не могло выдержать тех нагрузок, которые испытывают космические истребители. Поэтому конструкторами были установлены специальные маленькие видеокамеры с высокопрочной небьющейся оптикой. Общий объем такого стекла очень мал, потому огромные нагрузки ему не страшны.
Я смотрел в иллюминаторы-экраны и любовался огромной космической станцией, созданной человеческими руками. Я плохо знал о тех временах, когда началось освоение планет, но я точно знал, что подобные космические города (а по-другому эту стацию назвать было нельзя, потому что она вмещала в себя 900 тысяч человек со всеми необходимыми коммуникациями, для обслуживания и проживания людей) начали возникать в период колонизации планет. Я плохо знаю историю, но о катастрофе на Земле знают все. Если честно, то я никогда не задумывался над тем, что же именно произошло, и почему часть земли стала непригодна для проживания людей, но я знаю, что именно с этого момента начала действовать не забываемая акция по освоению космического пространства… Хотя ходят слухи, что на той части Земли, которая якобы не пригодна для жизни людей, люди все-таки живут.
Наш истребитель осторожно вошел в бункер для военных кораблей. Вслед за нами стройным клином влетели остальные истребители. Как только все истребители приземлились на посадочную полосу бункера – огромные задвижные ворота за нами закрылись. Теперь необходимо было ждать, когда специальные машины проведут химическую обработку всех влетевших истребителей, техническое оборудование успешно закончит герметизацию и все пространство бункера наполнится кислородом… Со всех уголков посыплется обслуживающий персонал и над каждым истребителем закипит работа.
– Все теперь мы дома! – констатировал факт Фальк.
– Ты что здесь родился? – неожиданно спросил я.
– Нет, – Фальк понял мой вопрос. – Я родился на матушке Земле! Но я уже так привык к Звездной Станции, что называю ее домом…
На Звездной Станции почти не было постоянных жителей. Здесь каждый год обновляется и меняется «население». Именно поэтому Звездную станцию не было принято называть домом. Ее все чаще называли пересылкой.
– По Земле не скучаешь? – я удивлялся сам себе, что меня в сложившейся ситуации интересуют такие вопросы.
– Меня забрали родители в Лунную Колонию когда мне было 11 лет. С тех пор я не разу не был на Земле, поэтому-то никакой, так называемой, ностальгии я не испытываю. А почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Да, так… Хочу отвлечься, – нашел я хоть какое-то объяснение своему непонятному любопытству.
– Да разве же это тема, чтобы отвлечься? Давай лучше поговорим о женщинах – вот, что на самом деле расслабляет и отвлекает!
– Да, конечно поговорим, только в следующий раз.
Я видел, что на обзорных экранах-иллюминаторах появился обслуживающий персонал боевых машин, а это означало, что можно покидать кабину истребителя. Вместе с обслуживающим персоналом к нашему истребителю направилась небольшая делегация в военной форме.
– Это за мной? – наивно спросил я, хотя был уверен в положительном ответе.
– Извини, – голос Фалька стал печальным. – Я обязан был доложить о ходе операции…
– Не вопрос… Я тебя прекрасно понимаю, – тем не менее, слабая обида кольнула прямо в сердце.
Если честно, я надеялся, что у меня еще будет время побыть одному без вмешательства службы безопасности. Я ошибался. Что-то я в последнее время очень часто ошибаюсь… Не к добру все это!
– Ни пуха, ни пера! – неожиданно сказал Фальк, когда я направился к люку выхода.
– Да пошел ты! – огрызнулся я, сразу же чуть помягче добавил: – К черту!
Хоть мы уже давно и не жили на Земле, но земные привычки так и остались с нами на космических станциях, исследовательских кораблях, боевых истребителях… Привычка – вторая натура, и никак от нее не избавиться.
Я еще не успел стать на металлический пол ангар, как группа военных уже была рядом со мной. Они молча дожидались, когда я выйду из боевого истребителя, и сразу взяли меня в кольцо.
– Серж Дюрон? – поинтересовался молодой человек с нашивками капитана внутренней безопасности.
– Так точно! – отрекомендовался я.
– Вы задержаны до выяснения обстоятельств!
Молодой капитан умышлено сказал «задержаны». Хоть он и молод все равно – он молодец! Если бы он сказал «арестован», то выслушал бы множество реплик и ругательств… Хотя… Все равно это бы ничего не дало.
– Слушаюсь! – бодро ответил я, чем удивил весь отряд, сопровождавший капитана.
А что мне оставалось делать? Бежать, и потом всю жизнь скрываться в вентиляционных и очистительных каналах станции, как это делает большинство преступников? Нет! Это не для меня! Да и сбежать, если честно, возможности не было никакой.
Конвоируемый с четырех сторон охранниками, я старался идти с ними в ногу, ведь они прям маршировали! Мы проследовали через весь военный ангар к лифту. Это был административный лифт, которым имеют право пользоваться только люди со специальными полномочиями. Но я знал, что к главнокомандующему меня не поведут. В начале будет допрос, затем мой электронный отчет, затем операция на псилографе, только тогда, может быть, к главнокомандующему…
– Я могу вначале увидеть полковника Гленке? – поинтересовался я пока мы не вошли в лифт.
– Не положено! – коротко отрезал капитан.
Я и сам знал, что не положено, но попытаться было надо.
– Я имею право вызвать своего адвоката? – вновь поинтересовался я, надеясь, что вопрос мог показать меру серьёзности моего положения.
На этот раз капитан промолчал. Сопровождавшая меня охрана тоже молчала. По-видимому, им было запрещено общаться со мной. И я прекратил свои провокационные вопросы. Да и не было у меня адвоката…
Дальше все было как в старом черно-белом кино, которое нам еще курсантам показывали в военно-космическом училище. Административный лифт поднял нас на пятый этаж сектора PI-43. Мы прошли по узкому коридору к двери №17. Я смутно догадывался, что что-то идет не так, как должно идти. Окончательно мои подозрения подтвердились, когда дверь №17 открылась, и я увидел аппарат псилографа. Мои сопровождающие действовали не по привычной схеме! Меня почему-то сразу привели на проверку моего мозга, минуя допросы и отчеты! Это начинало тревожить…
– Кто меня будет допрашивать? – на всякий случай спросил я, хотя я все равно не знал никого из службы внутренней безопасности.
Мой вопрос проигнорировали, скомандовав:
– Остановились!
Мой «эскорт» остановился. Я тоже встал как вкопанный – пререкаться не имело смысла. По привычке окинул помещение взглядом и понял, что бежать получится только через двери, в которые мы вошли. Но в настоящий момент побег не имел смысла. Во-первых, мне не хотелось добавлять подозрений на мой счет, а во-вторых, сейчас меня окружали хорошо обученные охранному и конвойному делу люди.
Нам навстречу вышел молодой человек в белом комбинезоне. Такая одежда обычно была у врачей. Да и кто еще может обслуживать псилограф, как не врачи? Псилограф это специальное оборудование, которое было придумано слишком давно, что бы я помнил, когда именно. Где-то я слышал, что псилограф был изобретен для лечения различных психических заболеваний, но единственное я знал точно, что с тех незапамятных времен эта машина постоянно совершенствовалась и теперь была предназначена не только для лечения психически больных людей, но и как машина пыток. Точнее сказать это был своеобразный тест на правдивость. Клиента усаживали в специальное кресло, на голову надевался шлем, и фактически вся информация из головного мозга скачивалась в компьютер. Теперь пройти эту процедуру предстоит мне.
– Здравствуйте Серж Дюрон, – мило улыбнулся человек в белом комбинезоне. – Вам когда-нибудь приходилось проходить процедуру на псилографе?
– Здравствуйте, – я постарался выдавить из себя не менее милую улыбку. – Никогда не имел такой чести, но много об этом слышал. И не могу сказать, что эти слухи лестные.
– Ничего страшного в этом нет, – продолжал человек в белом комбинезоне, из чего я сделал вывод, что он является не лаборантом, как я подумал в начале, а врачом. – Это совершенно безвредно…
– Хотелось бы в это верить, – пробурчал я.
– Прошу Вас, присаживайтесь в кресло. Расслабьтесь. Постарайтесь ни о чем не думать…
– А как насчет конфиденциальности полученной информации? – на всякий случай решил спросить я.
Лицо капитана напряглось. Он внимательно смотрел на врача, и явно не ожидал от меня такой разговорчивости.
Я понимал, что сейчас они узнают обо мне все – от моего рождения, до настоящего момента. Им будет известно все во всей моей эмоциональной красе о моей первой любви, обиде и даже первом сексуальном опыте…
– На Вашем месте я бы об этом не думал, – мягко продолжал врач.
И я с ним был согласен, поэтому промолчал.
– Ну, что же Вы стоите, Серж Дюрон? – голос врача стал слегка настойчивым. – Присаживайтесь в кресло!
Дальше сопротивляться не было смысла, и я направился к креслу псилографа, пока не усадили туда насильно. Я молча сел в мягкое, удобное кресло и положил руки на подлокотники. На моих запястьях сразу же защелкнулись широкие браслеты, прижимая тем самым мои руки к креслу. О таких браслетах я и не подозревал.
– Это на всякий случай, – улыбнулся врач. – А случаи, как известно разные бывают…
Он, наверно, думал, что хорошо пошутил.
Что-то мне не нравятся его шутки, но с этим я уже ничего не могу поделать.
Дальше врач начал действовать молча и сосредоточено. К моему телу крепятся присоски с электродами. На голову одевается мягкий, но плотный шлем.
Врач исчезает с моего поля зрения. Я знаю – у меня за спиной находится компьютер и монитор, на котором врач с капитаном увидят всю историю моей жизни… Интересно, а они увидят мое ранее детство, которое я, естественно, не помню, да и не могу помнить?!
– Странно, но комп отказывается работать, – бормочет себе под нос врач, но я его слышу.
Я не смог сдержаться.
– По клавиатуре меньше стучать надо!
– У Вас доисторические понятия о технике, господин наемник, – мягким голосом за моей спиной отзывается врач. – В настоящее время уже никто не пользуется клавиатурой. Все давным-давно перешли на экранную тактильную клавиатуру, а по ней стучать не надо… О! Заработало!
Что-то не приятно зажужжало в шлеме. Но это уже меня не интересовало. Меня интересовало другое. Откуда, черт возьми, я знаю о какой-то компьютерной клавиатуре, если никогда не имел никакого отношения к этим загадочным аппаратам? Впервые в жизни, да еще в столь неподходящий момент я что-то вспомнил и то не впопад.
Сосредоточиться на этом вопросе я так и не смог. Жужжание в шлеме усилилось. Кресло подо мной стало необычно теплым. Сознание маленькими искорками в глазах начало покидать меня.
Черные зрачки глаз смотрели на меня в упор. Я не люблю, когда на меня так смотрят. Я никогда не любил столь пристального взгляда. Попытка отвести глаза в сторону ни к чему не привела. Пришлось рассматривать приятное лицо девушки…
Значит, эти глаза с пронизывающим взглядом принадлежат девушке?!
Приятное лицо с небольшим носиком, маленькими, пухлыми губками и черными глазами, казалось мне знакомым. Раньше я не видел всего лица, но откуда же я мог знать, что знаком с девушкой?
Раньше? Так значит это не в первый раз? Что со мной происходит? Откуда на меня смотрит это до боли знакомое лицо? Почему я не вижу всего тела? И почему я не могу вспомнить эту девушку?
Одни вопросы, и не одного ответа! Так бывает всегда…
По щекам девушки начали медленно стекать капли…
Может быть, она плачет? Смотрит на меня своими черными завораживающими глазами и плачет…
Хотя нет, точно такие же капли видны и на лбу, и на щеках, и на губах. Девушка стоит под дождем и смотрит на меня! Странно, что же ей от меня надо.
Я точно уверен, что она что-то мне хочет сказать. Ее губы шевелятся. Я прислушиваюсь. Но ничего не слышу. А должен ли я что-то слышать? Я всматриваюсь в губы. Пухленькие губы, что-то шепчут. Я знаю, что обращаются ко мне. Я уверен, что для меня эта информация жизненно важная… Но я все равно ничего не слышу.
Капли становятся больше. Они начинают двигаться быстрее. Их становится много. Но откуда-то я знаю, что это не дождь. Это просто капли, которые отделяют меня от этой девушки. А только ли капли?
Черт возьми! Я еще знаю, что это капли не водяные! Тогда из чего же они? Из чего-то очень знакомого, но это не вода!
За обилием падающей сверху жидкости лицо девушки становится плохо различимым. Вскоре я не могу видеть ни глаз, ни губ, ни носа… Лицо исчезает. Перед моими глазами сплошной поток воды… жидкости…
