Сергей Самаров
Цифровой шквал
– А старый академик был человеком умным и сказал однажды буквально следующее: верить в то, что мир был создан в ходе эволюции, – это то же самое, что положить в ящик кучу радиодеталей, потрясти и уверять, что после этого из ящика получится телевизор. Все...
– Что – все? – спросил майор.
– Все! Отставить теософские базары, работаем!
– Есть план?
– Спускаемся ниже, ищем скалы, где можно сделать засаду. Идем в рукопашку. Атакуем лопатками. Не дать им выстрелить. Снайпер занимает позицию в стороне.
Старший лейтенант Веретенников, слушая задание, выступил вперед.
– С близкой дистанции, с какой только возможно, скорострельностью ты обязан уравнять численность. Стреляешь со спины в замыкающих прямо перед моментом нашей атаки. Не меньше четырех выстрелов. Мы работаем «пять в пять».
– Понял, товарищ подполковник!
Веретенников погладил объемный глушитель своего винтореза. Выстрел снайперской винтовки издали будет не слышен и до бандитской базы никак не сможет донестись, следовательно, шума не поднимется. Это именно то, что необходимо группе.
– Вперед! Ищем место! – внятно и негромко скомандовал командир.
Первое относительно подходящее место подвернулось быстро. Тропа там сжималась скалами до метровой ширины, а сами скалы были чуть больше двух метров. Прыжок со скалы – и атака. Причем удар должен наноситься до того, как ноги коснутся земли.
– Мне здесь устроиться негде, – проговорил старший лейтенант Веретенников.
Подполковник осмотрелся. И неохотно согласился.
– Ищем дальше. В темпе идем, время не теряем. Бандиты быстроногие.
Сакратов говорил вроде бы тихо и бесстрастно, почти сухо, однако в этой сухости чувствовалась воля и умение подстраиваться под любую ситуацию. Не подошло одно место – Максим Васильевич быстро согласился и отправился на поиски другого. Такое умение приспосабливаться для офицера спецназа было необходимым качеством. Тем более необходимым было оно для командира отдельной мобильной офицерской группы. И Сакратов им обладал.
Начался поиск нового участка. Было просмотрено еще два варианта, но ни тот, ни другой не подходили. Пришлось спуститься еще ниже.
– Банда подходит к скалам, – предупредил капитан Агарев, наблюдавший за тылами.
– Работаем... – поторопил командир.
Группа двинулась по тропе быстрее, стараясь при продвижении прижиматься к скалам, чтобы не попасть под случайный взгляд. Новый участок нашли не сразу, но все же нашли, и он, кажется, вполне устраивал всех. И снайперу было где устроиться, и для остальных была возможность атаковать. Единственное неудобство состояло в том, что высота скал, с которых предстояло прыгать, была около трех с половиной метров. Это могло бы оказаться слишком много для быстрой атаки. Впрочем, среагировать и успеть защититься в этом случае могли бы сами спецназовцы, имеющие высокую боевую подготовку. Боевики, как правило, такой подготовки не имеют. Рассчитывать, что противник слабее и глупее тебя, – это, конечно, прямой путь к провалу дела; тем не менее приходилось рисковать, потому что не было никакой гарантии, что где-то дальше будет более подходящее место. И сама ширина тропы, а она здесь составляла около трех метров, давала возможность маневра, если что-то не получилось бы при первой атаке. Впрочем, точно такую же возможность маневра тропа давала и боевикам, способным в критический момент сделать элементарный шаг в сторону, вместо того чтобы смотреть, открыв рот, как тебе на голову обрушивается остро отточенная лопатка. И потому схватка обещала быть острой и обоюдоопасной. Хотя на стороне военных разведчиков был эффект неожиданности, а это всегда уже тридцать процентов победы.
– По местам! Разбираем позиции с двух сторон!
Повторять команду необходимости не было. Бойцы быстро сориентировались, отыскивая взглядом, кому и что больше пришлось по вкусу и кому в каком месте легче было забраться на скалу. Впрочем, забираться помогали друг другу. Сначала один подсаживал товарища, потом тот протягивал руку, чтобы втащить напарника. Не прошло и минуты, как все, кроме снайпера Веретенникова, уже устроились на скалах. Снайперу пришлось вернуться на сорок метров. Он бы и дальше отошел, но тропа изгибалась, и пропадала видимость. И на скалу старшему лейтенанту пришлось взбираться самостоятельно. Впрочем, он с этим делом справился без проблем, и даже винторез, длиной ствола превосходящий привычный «калаш», не помешал снайперу показать свою ловкость. Позиция у него была почти идеальная. Видимость через весь коридор, и от пуль там спрятаться негде. Снайпер, пожалуй, справился бы с задачей и один, но только в открытом бою, когда стреляют друг в друга. Здесь стрельба должна быть односторонней и скоростной, с максимальным использованием преимущества глушителя. Опыт – а Веретенников был снайпером опытным – показывал, что можно успеть произвести четыре выстрела до того, как противник поймет, что находится под обстрелом. В данном случае дистанция позволяла это сделать. Четыре выстрела, а потом в действие вступят остальные спецназовцы и постараются не дать бандитам ответить на обстрел снайпера автоматными очередями. В сложившихся обстоятельствах только полная скоординированность действий в состоянии решить задачу и не позволить бандитскому джамаату демаскировать скрытный подход военных разведчиков. Обеспечить такую скоординированность в состоянии «подснежники», которые вовремя донесут самую не слышимую со стороны команду.
– Все готовы? – спросил Сакратов.
– Готовы! – за всех ответил старший лейтенант Субботин.
– Прялка готов? – прозвучал вопрос к снайперу.
– Готов, товарищ подполковник!
* * *
Вскоре показались бандиты. Шли они торопливо. Первым, естественно, их увидел Веретенников, контролирующий верх тропы, и сразу сменил «рожок» на своем винторезе. Предвидя ситуацию, старший лейтенант загодя приготовил запасной «рожок», чтобы стрелять или стандартными пулями «СП-5», или бронебойными «СП-6». Бандиты шли в бронежилетах. Следовательно, использовать лучше было бронебойную пулю, хотя и обычная «СП-5» бронежилет пробьет на короткой дистанции.
– Я – Прялка, – сказал Веретенников, закончив смену «рожка». – Сократ, как слышишь?
– Нормально слышу, – отозвался подполковник. – Есть новости?
– Вижу бандитов. Девять человек. В бронежилетах. Идут тяжело. Устали. Трое, козлы откровенные, на ходу курят.
– Не профессионалы, – сделал вывод старший лейтенант Субботин.
Профессионалами военные разведчики звали наемников из арабских или еще каких-то стран, бывших офицеров спецназа. Те, естественно, не могли себе позволить такие вольности.
– Не расслабляться! – сказал подполковник Сакратов. – Трое непрофессионалов, а остальные могут оказаться профессионалами. Одного такого бойца хватит, чтобы наломать дров. Прялка, докладывай...
– Идут, – почти равнодушно, чуть не зевая, доложил снайпер. – Я на всякий случай прилягу – они уровнем выше меня... Хотя смотрят под ноги.
– Не показывайся, – подтвердил решение старшего лейтенанта командир. – Когда пройдут, увидишь?
– Даже услышу. И запах почувствую, – пообещал Веретенников. – От курящих за версту несет.
– Докладывай!
– Идут... – с легким смешком доложил старший лейтенант.
И потянулись минуты ожидания. Наконец наушники «подснежников» донесли до спецназовцев слегка приглушенный голос старшего лейтенанта Веретенникова:
– Они подо мной. Пропускаю, чтобы вам не скучно было. Хотя могу просто сбросить на них пару гранат.
– Гранаты и аплодисменты отменяются, – напомнил подполковник Сакратов.
– Воняют уж очень безобразно. Кто-то из них «Тройной одеколон» или пил, или в штаны лил. Запах убийственный, даже курево перебивает...
Еще через тридцать секунд снайпер, видимо, приподнял голову.
– Первым идет, как я понимаю, эмир. Он время от времени на кого-то покрикивает. За эмиром следует троица курящих. Они опять с сигаретами. Похоже, одну выкуривают, от нее прикуривают следующую, чтобы спички не тратить.
– Сейчас спичками никто не пользуется. У всех зажигалки, – подсказал старший лейтенант Шарапов. – Дешевле и удобнее...
– Значит, газ в зажигалках берегут. Я курящих вам оставляю. Себе беру четверых последних. Двое слегка отстали. Вернее, отстал один. Выдохся, другой его подгоняет... Это все моя клиентура.
– Жди команды, – распорядился Максим Васильевич. – Я их вижу!
* * *
Скалы поверху были обильно присыпаны снегом. А камуфлированные костюмы у спецназовцев не белые, и потому из опасения быть обнаруженными высовываться особенно не стоило. Приближение бандитов наблюдал только один командир группы, да и тот старался смотреть так, чтобы позади головы оставался бурый камень, хорошо устроившийся на плоской «крыше» скалы. Камень закрывал белый фон, и голова не выделялась. Для безопасности Сакратов даже вязаную шапочку опустил, превратив ее в обычную маску с прорезями для глаз.
– Косец! – скомандовал командир, определив разряженность строя бандитов. – Два метра назад. Вот так. По команде будешь прыгать не глядя, смотри только, чтобы не вниз головой.
– Понял! Я постараюсь, – пообещал майор Литовченко.
– Жеглов! На метр в мою сторону.
Старший лейтенант Глеб Шарапов легко сместился ближе к командиру.
– Вот так. Нормально. Остальные на местах. Внимание... Они приближаются... Прялка, сколько секунд тебе выделить на стрельбу?
– Четыре выстрела – полторы секунды... От силы – две, чтобы ствол перевести...
– Добро. Готовность! Атаковать сразу после четвертого выстрела... Без дополнительной команды... Лопатки к бою!
Но малые саперные лопатки и без того уже были зажаты у каждого в руке, а рука была готова в необходимый момент нанести удар.
Максим Васильевич тоже приготовил лопатку и сам сжался в пружину, готовую распрямиться, но продолжал при этом напряженно наблюдать. Важно было точно просчитать момент атаки и не ошибиться. Разумеется, четыре выстрела даже из снайперской винтовки с глушителем, пусть и произведенные в шедших сзади, не могут остаться незамеченными. Кто-то захрипит, кто-то вскрикнет, кто-то со стуком упадет. Остальные среагируют. Первая реакция, как всегда случается, заставит бандитов остановиться, чтобы осмыслить ситуацию. И именно в этот момент следует атаковать. Важно, чтобы они вовремя остановились, хотя ничего страшного не будет, если остановятся через два шага. Тогда придется делать более стремительный прыжок, и не вниз, а чуть в сторону, что даже лучше для удара, поскольку тогда скорость тела будет выше...
– Прялка! Огонь! – прозвучала едва слышная команда.
Старший лейтенант Веретенников не тратил время на прицеливание, потому что, наверное, заранее выбрал цели. В наушниках группы раздались четыре выстрела, почти слившиеся в очередь, хотя и стрелял Веретенников одиночными. Результат видели только командир и сам снайпер, но времени на оценку у командира не было, потому что все пятеро засевших на плоских скалах военных разведчиков одновременно поднялись и шагнули к краю обрыва. Прыгнули все одновременно, и каждый на свою цель.
Лопатки опустились дружно, с одинаковым хрустящим звуком, и только самому командиру группы достался противник, который сумел среагировать и чуть-чуть отстраниться. Лопатка только срезала ему ухо и дальше скользнула по бронежилету. Эмир джамаата, а это был, судя по поведению, именно эмир, оказался подготовленным профессионалом. Он не попытался бежать, понимая, что пуля его все равно догонит, но увидел единственный выход, который давал ему минимальные шансы на спасение. Сам Сакратов при приземлении чуть поскользнулся, удержал равновесие, но потерял устойчивость. И эмир, не обращая внимания на свою кровоточащую рану, бросился к нему. Одной рукой он стал вытаскивать пистолет, а вторую протянул, чтобы обхватить своего визави и им прикрыться. Но и Максим Васильевич оказался готовым к такому развитию событий. Он успел сделать встречное движение корпусом, выставив вперед локоть так, что получился удар, нанесенный даже не рукой, а силой встречного движения двух тел. Противники были оба крепкого телосложения, каждый весил около восьмидесяти килограммов, и потому при столкновении челюсти с локтем пострадала, естественно, челюсть. Бандит упал, не потеряв сознания, и все еще пытался вытащить пистолет, но лопатка вновь обрушилась ему на голову. Второе ухо при этом не пострадало. Максим Васильевич выпрямился и осмотрелся. Остальные офицеры свое дело уже сделали.
– Акела чуть было не промахнулся, – фразой из «Маугли» прокомментировал произошедшее с командиром майор Литовченко.
– Акела исправляет свои ошибки... – тихо ответил Сакратов и наклонился, чтобы обыскать убитого.
* * *
Все обошлось без особого шума, и, таким образом, действия группы можно было считать успешными. Быстро собрали документы. Оружие, чтобы не досталось другим бандитам или местным жителям, если кто-то вдруг забредет в такую даль, привели в негодность. Это, впрочем, сделать не сложно. Снять затворы и закопать неподалеку под скалой вместе с патронами.
Приведением оружия в негодность командовал майор Литовченко, а сам командир тем временем просматривал вместе с капитаном Агаревым вещи и документы бандитов. Только сам эмир, видимо, имел опыт боевых действий, хотя его фамилия ничего Сакратову не говорила. Возможно, он даже в розыске не был, но знать всех, кто находился в федеральном и международном розыске, Максим Васильевич, естественно, не мог. Остальные бойцы джамаата – просто мальчишки из ингушских селений, которым заморочили голову и готовили отправить на смерть. Никто, как обычно бывает, и не думал о том, что может ждать этих мальчишек завтра. Для них уже не существовало завтрашнего дня. Но они все совершеннолетние и сами должны отвечать за свой выбор в жизни. Поэтому угрызений совести за уничтожение вооруженных бандитов никто из военных разведчиков не испытывал.
– Товарищ подполковник! – позвал капитан Агарев, раскрывший рюкзак эмира.
– Что там?
– Ноутбук...
– Это не ноутбук, это так называемый нетбук... – сказал капитан. Он вытащил из рюкзака компьютер, раскрыл и сразу нажал клавишу включения.
– В чем разница? – не понял подполковник.
– Размеры меньше, использует только внешние дисководы или флэшки. Предназначен в основном для работы в Интернете. А где?.. А, вот...
Капитан вытащил из кармашка рюкзака USB-модем.
– И что?
– С ним можно в Интернет выходить. Только здесь это бесполезно. Здесь сотовой связи нет. – Он посмотрел в монитор и выключил нетбук. – Ладно. Здесь спецы должны разбираться. А то я что-нибудь не так сделаю. А спецы все последние сеансы связи отследят, если они были.
– Это верно, отследят. А сеансы были, если USB-модем есть...
– Это еще не факт. Я себе такой же купил... Неделю нормально работал – правда, скорость минимальная. Потом вообще еле-еле... Через мобильник быстрее... Я не уверен, что наш эмир сумел поработать. Вся техника новая, клавиатура без потертостей...
– Ладно. Убери, пусть спецы смотрят. Если есть связи, хорошо. Нет – сами мы их не придумаем... Сколько мы по времени потеряли?
– Около получаса.
– Пора наверстывать. Только доложу командованию...
Подполковник вытащил трубку, посмотрел на монитор. Уровень сигнала был вполне приемлемым для разговора, и он быстро нашел в списке последних разговоров нужный номер.
– Еще раз здравия желаю, товарищ полковник!
– Да, Максим Василич, слушаю тебя. Добрался до тебя командующий?
– Подполковник Ледогоров добрался...
– Это одно и то же. Ледогоров курирует какую-то операцию, где есть необходимость в твоей группе. Просто я сам сразу на командующего вышел, поскольку он в курсе. И о чем договорились?
– К моим доводам прислушались. И, как оказалось, я не зря настаивал.
– Новости? Докладывай! Я запись разговора включаю.
– На середине склона мы обнаружили преследование.
– Вас преследовали? – удивился Савельев.
– Получается, так. Хотя, по большому счету, преследователи не знали, что за нами идут. Обычный джамаат, девять человек во главе с эмиром. Вынуждены были уничтожить, чтобы нам пятки не отдавили.
– Нашумели?
– Лопатки сильно не шумят.
– Добро. Я предупрежу остальные группы, чтобы тоже посматривали. Шли за вами, могут и за ними идти. Документы собрал?
– Так точно. Есть еще нетбук. Это такая штука, типа ноутбука.
– Я знаю. Сам сыну такой покупал.
– И еще USB-модем к нему.
– Понял. Всю технику доставить на базу. Пусть спецы посмотрят.
– Я так и распорядился.
– Есть еще что-то?
– Все, товарищ полковник. До связи.
– До связи!
ГЛАВА 2
1
Торжественные похороны после завершившегося боя в такой обстановке не проводятся. И вообще похороны убитых бандитов – это дело ответственности прокурорских кадров. Тела бандитов не отдают родственникам; их, как правило, сразу после идентификации личности хоронят в общей могиле без выставления надгробий, и только числовой указатель говорит посвященному о том, кто в этой могиле лежит. Это на случай, если придется делать эксгумацию и повторную идентификацию. А то бывало уже много случаев, когда бандита вроде бы похоронят и прекращают розыск, а он потом в новых делах проявляется.
Когда доберутся сюда следователи и прокуроры, этого никто сказать не мог, да и группу спецназовцев это мало интересовало, поскольку они свое дело сделали. Когда все необходимые работы были выполнены, подполковник Сакратов показал рукой направление, которое можно было и не показывать, потому что уйти в сторону не позволяли скалы:
– Вперед! Двинули...
В нужный темп марша все включились сразу, но теперь шли чуть быстрее, чем раньше, чтобы наверстать упущенные полчаса. На всякий случай из рюкзаков убитых переложили в свои рюкзаки «траки», хотя скользких склонов здесь, внизу, уже не предвиделось, а возвращаться через перевал пешим ходом группа не намеревалась. Причем «траков» хватило бы на полторы группы, но забрали их все, чтобы иметь возможность поделиться трофеями с другими группами. «Поделиться» обычно обозначало не простое желание кому-то угодить, а возможность произвести взаимовыгодный обмен. Вот, например, к «Беретте-92», неучтенному трофейному оружию самого подполковника Сакратова, осталось в запасе только два патрона. Пару «траков» вполне можно было бы поменять на пару стандартных двурядных обойм, доставшихся другим спецназовцам в бою с другими бандитами. И обе стороны остались бы довольны...
Чем ниже спускалась группа, тем слабее становился ветер, а температура воздуха заметно повышалась. Мороз уже перестал щипать лицо и стягивать кожу вокруг глаз и рта. В самой долине уже было, наверное, совсем тепло, и там можно было бы позволить себе погреться на солнышке. Если только не помешает предстоящий бой...
Через два часа движения монолитные скалы стали заметно ниже, а расщелины между ними намного шире. И только протоптанная в снегу тропа показывала нужное направление. Ошибиться в правильном выборе пути зимой здесь было невозможно даже там, где совсем не будет скал. Зимняя природа не любит тех, кто прячется, и всегда выдает их по следам.
А скоро и сами скалы стали расступаться и то ли разваливаться, то ли сменяться валунами, между которыми и вилась тропа. Сначала валуны были мощные и огромные, с человека высотой, потом, по мере спуска, становились меньше и меньше, и уже между ними то в одном, то в другом месте стали появляться ели и заросли густого кустарника. А внизу темным сплошным массивом уже виднелся непролазный ельник.
Группа выходила в район боевых действий...
* * *
По мере приближения к лесному массиву маршевая скорость группы начала снижаться.
– Мы, кажется, перестарались, – посетовал Литовченко.
– Чуть-чуть. Не учли, что мы все еще высоко, – согласился Сакратов.
По первоначальному плану группы должны выходить в район непосредственного блокирования банды уже с наступлением темноты, до которой оставалось никак не меньше получаса. Там, внизу, в долине, эта темнота уже пришла. На склоне же было еще светло.
– Привал? – спросил майор.
– Привал, – согласился Максим Васильевич. – Посидим полчасика. Разобраться и не суетиться, чтобы не выдать себя движениями.
Все офицеры группы прекрасно знали, что при рассеянном взгляде издали можно и не увидеть людей даже тогда, когда смотришь прямо на них. Но если начинается движение, и даже не при прямом взгляде, глаз это движение замечает.
– Сейчас бы костерок, – мечтательно сказал старший лейтенант Шарапов.
– Чтобы потом тебя на этом костерке слегка поджарили, – хмыкнул майор Литовченко. – Только командир тебя поджарит раньше, чем боевики успеют подняться сюда. И я ему в этом помогу – за ноги держать буду.
– Спиртовку можно, – разрешил командир. – Она не дымит и не светит. Если есть необходимость...
Необходимости, впрочем, ни у кого не возникло. Согреться от пламени спиртовки невозможно, нельзя даже руки погреть. А подогревать консервы никто не собирался, поскольку в группе обедали обычно все вместе, а это время еще не подошло.
Офицеры расселись за камнями, но прятались уже не от ветра, как по ту сторону перевала, а от постороннего взгляда. До бандитского логова оставалось еще далеко, и с базы, расположенной в глубокой и широкой расщелине на дне долины, их увидеть не могли. Но кто знает, как далеко командиры боевиков выставляют посты охранения... По крайней мере, сам Сакратов выставлял бы в данной ситуации дальние посты на все три тропы, чтобы обеспечить возможность поднятия тревоги загодя и дать возможность подчиненным подготовиться к бою. Впрочем, у малоопытных бандитов, похоже, не принято излишне заботиться обеспечением собственной безопасности. Иначе та же группа, только недавно попавшая в засаду спецназовцев, могла бы доставить какие-то неприятности, если бы выставила впереди дозорного. Тогда и группе спецназа предстояло бы менять тактику. Кардинально это положения не изменило бы, поскольку дозорный тоже стал бы мишенью для снайпера, но все же добавило бы сложности в ситуацию.
«Виброзвонок» затребовал Сакратова для разговора. Вытащив трубку, Максим Васильевич посмотрел на определитель и пожал плечами. Номер был знаком отдаленно, и сразу сориентироваться и вспомнить, кому он принадлежит, подполковник не смог.
– Подполковник Сакратов. Слушаю вас, – ответил он.
– Здравствуй, Максим Василич! Подполковник Варнаков.
– Да, Павел Александрович, я узнал. Как у тебя дела?
Варнаков командовал другой ОМОГ, занятой в операции, и выходил к бандитской базе под прямым углом к группе Сакратова. Судя по карте, если Варнаков уже на месте, то он на расстоянии около трех километров. Номер его спутниковой трубки сообщался Сакратову перед началом операции, но между собой они пока еще не связывались.
– Нормально. Вышли в заданный район. Уже полтора часа отдыхаем. Мне звонил полковник Савельев. Говорил, у тебя сложности? Правда?
– Разрешились. Джамаат из девяти бандитов. Только эмир, наверное, чего-то стоил. Остальные – мальчишки... На убой их повели, как обычно... И даже довести до места не смогли.
– У майора Владим Саныча такая же ситуация. Только у него пятеро шли. Одни мальчишки... Куда этих баранов, интересно, гонят? На какой мясокомбинат?
Майор Владим Саныч, иначе Владимир Александрович Канарейкин, командовал третьей ОМОГ, занятой в операции, и он заходил к бандитской базе с другой стороны, через противоположный хребет, преодолевая очень сложный перевал. Но если этот же перевал время от времени преодолевали бандиты, и даже тропу натоптали, то спецназовцам грех было бы жаловаться на сложность маршрута.
– Как Владим Саныч, не нашумел?
– У него в группе два снайпера. Легко справился. Даже в рукопашку вступать не пришлось. Тебе, я слышал, довелось руки приложить...
– Лопатки, до рук не дошло... У тебя что за обстановка? Разведку произвести успел?
– Потому и звоню. Высылал троих, что белые маскхалаты имеют. Только что вернулись. Я удивлен. Может, данные у нас не точные, и здесь так, мелкая банда?
– Может, и была раньше мелкая банда, но к ней присоединились еще несколько. И еще две планировали присоединиться, но нашими стараниями не успели...
– Но любая крупная банда, насколько я понимаю, имеет силы, чтобы выставить посты хотя бы в три кольца. А у этих только на подходах к урочищу стоит пост из двух человек. Сидят там, разговаривают, курят... Разгильдяи, как необученные новобранцы в первую чеченскую. Сам помнишь, кто тогда воевать шел.
– Помню. Я тогда взводом командовал. Только у меня было три солдата, которых мамочки в армию спровадили, чтобы сыночков не посадили. Пришлось их всерьез «обламывать», чтобы службу поняли. Сделал людьми. Сейчас и мамочки, наверное, благодарны... Один мне пишет время от времени. Институт окончил... А сначала понимать не хотел, что над ним командиры есть. Может, у бандитов та же ситуация? Тебе надо пост выставлять, ты и выставляй, а я своих не погоню... Эмиры обычно друг с другом не слишком ладят, все власть делят.
– Стремление к власти – неотъемлемая часть менталитета кавказских народов. И нам этим следует пользоваться... Короче говоря, я готов выйти на ударную позицию хоть сейчас... У тебя что?
– Ты через лес заходил?
– Да. Густой ельник...
– А у меня открытое место. Жду темноты. Через полчаса двинусь. У Владим Саныча что?
– Тоже отдыхает. Темноты ждет.
– Значит, мы с ним одновременно и пойдем с противоположных сторон. Про взвод ничего не слышно?
– Савельев сказал, что от нас уже на пять часов отстает. Вязнут солдаты в снегу. Груз большой, идти сложно...
– И что, не ждать же их?
– Если к рассвету не выйдут, будем начинать...
– Я бы предпочел начать до рассвета. Выходить на предельно короткую дистанцию в темноте и атаковать. Меня об этом просят и из ГРУ. Звонили... Хотят на другую операцию перебросить. Понадобился срочно. Потому я тоже вас всех торопить буду, не обессудь...
Варнаков, видимо, знал, как умеет торопить командование.
– Подумаем. Как на свою позицию выйдешь, будем синхронизировать «подснежники». Там на месте и определимся.
– Договорились.
– Кстати, тут мои парни вернулись, подсказывают, что сняли с тропы натяжитель к мине – естественно, вместе со взрывателем – и обозначили «растяжку». Тебя может ждать то же самое.
– Спасибо, учтем.
– Тогда у меня все. До связи.
* * *
Полчаса, отведенные на отдых, прошли совсем не так, как время ожидания в засаде. Здесь время летело, и, казалось, не успели спецназовцы перевести дыхание, как быстрые зимние горные сумерки плотно их накрыли.
– Пора. – Первым поднялся подполковник Сакратов.
– Тропу в темноте никто не потеряет? – спросил Литовченко, но никто этот вопрос не удостоил ответом. – Мне некогда будет вас собирать.
– Собирать мне придется, – заметил командир. – Ты передовым пойдешь.
Двинулись сразу, как встали. Что бойцам собирать после привала – рюкзак за плечи, оружие в руки, и вперед. Темп взяли сразу. Только майор Литовченко выдвинулся в передовой дозор, да снайпер Веретенников подключил к ночному прицелу своего винтореза аккумулятор, из-за чего задержался на десять секунд. Естественно, сразу включать аккумулятор не стал, и даже не снял с прицела меховой чехол. Хотя оптике мороз не страшен, для нее опасен снегопад. А мороз страшен для аккумулятора, который имеет привычку при сильном переохлаждении работать в нестандартном режиме, показывая, что почти закончился заряд мощности.
Последний спуск длился около часа. Дозорный время от времени докладывал одно и то же, и ему самому, судя по голосу, было скучно:
– Белое безмолвие. Белый мрак. Ни души кругом.
– Продолжай наблюдение, – коротко, без эмоций отвечал на это командир.
Литовченко продолжал. А дозорным он был выставлен потому, что приближалась конечная точка предварительного маршрута, обычно называемая выходом на позицию готовности, и майор эту точку знал, как и командир; другим же следовало еще объяснять, где она находится.
– Я на месте, – сообщил наконец-то майор. – Тишина... Даже спать хочется.
– Выходим на тебя. Страхуй!
– Готов!
Литовченко в данном случае выполнял обычную работу дозорного. Когда группа выходила на него, дозорный обязан залечь с подготовленным оружием и прикрывать подход основных сил. И это делалось даже там, где сам дозорный никого не обнаружил. Но не всякого и не всегда можно обнаружить, и спецназовцы ГРУ, сами мастера маскировки, прекрасно это знали. Потому страховка всегда считалась естественной необходимостью.
Оставшиеся десятки метров уже не спускались, а шли по чуть-чуть наклонной поверхности в сторону чернеющего ельника, на краю которого майор Литовченко и обязан был остановиться. Майор вышел, когда до него оставалось три шага, и повел рукой в сторону, словно показывал окружающий его мир. Если бы не дыхание бойцов группы, усиленное микрофонами и наушниками «подснежников», этот мир казался бы абсолютно безмолвным. И даже слегка кощунственным было бы разрывать эту тишину звуками выстрелов и взрывов. Но это пришлось бы делать, если бы возникла необходимость. Пока такой необходимости не было.
– Агарев, Субботин! Тропу на километр вперед, и назад... – приказал подполковник капитану со старшим лейтенантом. – Докладывайте по ходу. Осторожно, тропа может быть заминированной – разведчики группы Варнакова сняли с тропы мину и обозначили «растяжку». Под ноги смотрите.
* * *
Максим Васильевич не стал дожидаться, когда ему снова позвонит подполковник Варнаков, а начал звонить сам. Обстановку в группе Варнакова он уже знал, оставалось узнать обстановку в группе майора Канарейкина. Отыскав в памяти трубки номер, Сакратов позвонил.
– Майор Канарейкин. Слушаю, – голос с противолежащего хребта отозвался в трубке сразу.
– Приветствую, Владим Саныч! Сакратов.
– О! Вечер добрый, Максим Василич. Думаю, вы уже спустились?
– На месте. Только что прибыли. Выслал разведку посмотреть, что там впереди.
– У меня точно такая же ситуация. Жду разведчиков. Только что с Варнаковым разговаривал. Он дожидается, когда мы объявим готовность. Начнем с синхронизации связи? Я, честно говоря, думаю, «подснежник» с такой дистанции работать не будет. Только когда сблизимся...
– Попробуем. Дистанция паспортной слышимости есть. Правда, предельная, тем не менее гор между нами нет. Должно сработать. Переключатель на шестой диапазон. Пробуем?
– Я уже переключил.
– Переключаю, – сообщил Сакратов и убрал от уха трубку. – Я – Сократ, как слышишь?
Наушник «подснежника» отозвался только угольным потрескиванием, но человеческого голоса не донес. Пришлось снова поднести к уху трубку.
– Связи нет, Владим Саныч.
– Я уже понял... Один треск. Наверное, следует выслать по человеку на предельную дальность, чтобы попробовали оттуда.
– Хорошо. Я Косца высылаю.
– Тогда я – Жнеца. Старшего лейтенанта Крестьянкина. И позвоню сейчас Варнакову, пусть Пахаря пошлет. Это капитан Сохнин. Есть у него такой, позывной – Пахарь.
