Сергей Самаров
В горах пощады нет
– Куда выступаете?
– Это определено приказом, но приказ я еще не видел. Не могу удовлетворить ваше любопытство. И даже после того, как приказ увижу, удовлетворить его не смогу… Такие данные, как вы знаете, не публикуются в печати…
– Ладно… – сказал полковник Ярилов. – Это все пустая лирика… Мы получили сообщение от Дениса Петровича. Интересное, надо сказать, сообщение. Два случая в Дагестане, один за другим… И оба по времени подходят и направление рисуют…
– Тогда в чем сомнения? – спросил подполковник Долгополов.
– А сомнения в том, – вступил в разговор подполковник Юхименко, – что нам пришла еще одна сводка, ведомственная. Самые свежие новости…
– Новости, Михал Семеныч, не бывают несвежими, – заметил Бурлаков. – Иначе они уже перестанут быть новостями. Но мы и просто новости, без свежести, готовы выслушать…
– На административной границе с Чечней в усиление поста ГИБДД был выставлен пост спецназа внутренних войск «Витязь», чтобы блокировать проезд наших беглецов, – объяснил полковник Холмогоров. – И там произошла неприятность. Командир группы выставил несколько скрытых одиночных постов в заслон. И произошло нападение на один из таких постов. Похищено оружие с запасом патронов, средства связи, бинокль, две гранаты и фляжка с водой…
– С водой или с водкой? – переспросил Долгополов.
– Согласно сообщению, фляжка с водой.
– Продукты питания были?
– Да. Я специально спросил. Был сухой паек. Остался нетронутым…
– Нападавшие… – пожелал уточнить Бурлаков.
– Неизвестно. Нападавший подкрался неслышимым и нанес удар в затылок.
– Труп?
– Нет. Травма головы. Скорее всего тяжелое сотрясение мозга. Это заключение фельдшера группы. Врач осмотр еще не производил.
– Местные… – категорично сказал Бурлаков.
– Почему так думаете? – не принял категоричности полковник Ярилов.
– Во-первых, место происшествия… До административной границы дойти пешком за такое короткое время весьма проблематично. Не каждый сумеет. Ну, предположим, Тамаров сумел бы, будь он один. Но с ним не подготовленный соответствующим образом грузинский агент. Агенты обычно не бывают подготовлены настолько, чтобы тягаться со спецназом. Я бы предположил, что они захватили машину и на машине преодолели расстояние, которое можно было преодолеть без помех. Но это, я сам понимаю, аргумент слабый. Главный аргумент – нетронутый сухой паек. И здесь я категоричен. Они уже сутки без пищи.
– И без воды… – сказал Холмогоров. – И потому взяли фляжку…
– Напиться они могли в любом ручье. Не через пустыню идут. Что касается фляжки, я склонен предположить, что там была водка.
– Меня смущает тот факт, как все было исполнено, – сказал Ярилов. – Краповый берет, известно, просто так никому не дают. «Краповые» – бойцы испытанные, опытные, великолепно владеющие ситуацией. И такого опытного бойца… Вывод прост. Опытного бойца обезвредил более опытный боец. Вы же, Александр Григорьевич, говорили нам, что Тамаров – диверсант высшего класса. И здесь действовал такой же…
– Не вижу здесь особой степени мастерства, – спокойно ответил подполковник Бурлаков. – Навыки боевых действий – да, они налицо. Но это же мог вполне повторить любой офицер нашей бригады. Ситуация элементарная. И я лично встречал множество боевиков, способных на подобные действия. Не вижу я здесь следа Артема Василича, хоть убейте… Но настаивать ни на чем не буду. Ваше дело – решать…
– А вы, Денис Петрович, что скажете? – поинтересовался у Долгополова полковник Холмогоров. – Как вам ситуация?
– Разгильдяй – так это в армии называется. Разгильдяй, а не «краповый»… Пусть это и не армия, а внутренние войска…
– Значит, поворот в сторону Чечни ты не поддерживаешь? – спросил Юхименко.
– Меня не впечатляет нападение на «крапового». Вот похищение продуктов и особенно копченого сала там, где кругом мусульмане и живут, и в бандах состоят, это – да, это впечатляет и наводит на определенные мысли.
– А грузины что же, тоже христиане? – с ментовской дотошностью переспросил Юхименко.
Долгополову показалось, что Михаил Семенович ответ собрался даже записать на листочке, который в руках держал. И даже ручку приготовил.
– Они стали христианами раньше нас. На целых три века опередили. И тоже православные, хотя у них православие чуть-чуть другое.
– Вообще-то, вопрос веры – не критерий, – сказал Бурлаков. – Те же чеченцы тоже были раньше христианами, вплоть до седьмого века. Но у них была дурная традиция. Старшего сына, чтобы прокормить семью, продавали в рабство в мамлюки, к арабам. Там их насильно омусульманивали. Потом, когда мамлюки захватили власть в Египте и началась мусульманская экспансия на восток, мамлюки-чеченцы вернулись домой и насильно заставили свой народ принять ислам. Наверное, раньше они и к свинине относились нормально. Сейчас, правда, не едят… А в Дагестане вопрос веры вообще стоит остро… И я бы принял тот случай похищения копченого сала за прямой след… Но настаивать, повторю, не буду… И… Если это все вопросы…
Подполковник посмотрел на часы, показывая, что ему пора откланяться.
Холмогоров в кулак кашлянул.
– Мы надеялись, Александр Григорьевич, что вы по почерку определите действия спецназовца. Даже записали по телефону показания пострадавшего в деталях. Полюбопытствовать не хотите? Тут все записано. И показания командира группы тоже…
Бурлаков взял в руку протянутые ему листы компьютерной распечатки. Пока следаки ждали приезда двух подполковников, успели и текст набрать, и распечатать, и даже чай попить, потому что на странице распечатки отчетливо обозначилось коричневатое кольцо от стакана. Прочитать пару страниц дело, впрочем, не долгое. Александр Григорьевич присел на стул у стены и быстро забегал глазами по строчкам.
– Относительно стиля спецназа… Метод связывания противника… У нас это называется «Бабу Ягу сделать». Сам стиль на начальной стадии похож, но не завершен. Офицер спецназа обязательно бы завершил начатое. Этим он себя надолго обезопасил бы…
– Конкретно. В чем незавершенность?
– Петля захлестывается на согнутой ноге и перебрасывается через горло. Когда связанный пытается освободиться, он сам себя придушивает и попытки быстро прекращает. Освободиться может только с посторонней помощью. Еще… Удар, как я понимаю, был нанесен в затылок. Так сзади бьют только дилетанты. Офицер спецназа, тем более такой опытный офицер, как подполковник Тамаров, не задумываясь, ударит ниже и сломает основание черепа. Тогда ему уже и связывать будет некого, и время терять не придется…
– Значит… – Холмогоров просил сделать конкретный и категоричный вывод.
– Значит, вам предстоит самим вынести решение после всего, что я сказал… А мне уже пора… И так придется по городу гнать на предельной скорости. А моя машина скорость не любит…
Подполковник, прощаясь, лихо козырнул и направился к выходу. Других вопросов к нему не было, и никто не помешал Александру Григорьевичу покинуть здание военной прокуратуры. И только когда он уже сел за руль своего «уазика», раздался телефонный звонок.
Бурлаков вытащил из чехла трубку. Глянул на определитель и удовлетворенно кивнул сам себе. Этого звонка он давно ждал.
– Подполковник Бурлаков. Слушаю вас, товарищ полковник.
– Александр Григорьевич, поздравляю. Хорошо сработали. Мы их засекли и контролируем передвижение одновременно с трех спутников. Имеем возможность время от времени посмотреть даже в режиме on-line. Я сам с удовольствием наблюдал, как Тамаров нейтрализует наблюдателя «краповых». Четко и без суеты работал.
– Как изображение, товарищ полковник?
– Не намного хуже старенького телевизора. Но интереснее… А другое еще интереснее…
– Что?
– Разговоры подполковника Мерабидзе с руководителем специальной службы внешней разведки Гелой Бежуашвили. Таким образом, после этого звонка мы знаем, что подполковник Мерабидзе представляет вовсе не департамент военной разведки грузинского Министерства обороны, как он сам себя позиционировал. Он более серьезное лицо, имеет полномочия более широкие, чем сообщал на допросах, и задача перед ним ставится совсем не по сбору сведений о российской армии. Специальная служба внешней разведки специализируется не на разведке как таковой, а на организации провокаций. И потому предупреждаю, что выпустить Мерабидзе нельзя ни в коем случае. Лучше застрелить, чем выпустить.
– Я понял, товарищ полковник.
– Еще… Бежуашвили с недоверием отнесся к подполковнику Тамарову и готов видеть в этом акцию российской контрразведки. И даже посоветовал Мерабидзе сразу после соединения с Кахиром Лорсануковым ликвидировать Артема Васильевича. Надо сказать, что сам Мерабидзе совет не воспринял и даже заявил, что наладил с Тамаровым дружеские отношения. Тем не менее согласился затребовать у твоего подполковника адрес семьи…
– Так этого мы ожидали. Это обычные методы их работы. Семью временно переселили в ДОС при бригаде. Туда никто посторонний не сунется. И все бытовые вопросы уже решили. Там не подкопаться…
– Ладно. Что у вас на месте?
– Ждали вашего звонка. Вылетаем сразу, как только я в бригаду прибуду. В течение часа…
– Тогда жди корректировки. Не забудь с вертолетчиками договориться, что у тебя трубка останется включенной. Предупреждай их в момент звонка. У них при разговоре сбои в приборах идут. Если предупреждены, сориентируются…
– Сделаю, товарищ полковник. Значит, буду ждать корректировку…
– Удачи…
– Так точно… Мы постараемся…
* * *
Начальник штаба бригады спецназа ГРУ ничуть не лукавил, говоря о дефиците времени. Он в самом деле сильно спешил и по улицам города проехал, старательно забыв про правила дорожного движения. Впрочем, проехал при этом аккуратно и, за исключением скоростного режима, других правил не нарушал, хотя скоростной режим превышал намного. А однажды даже остановился на «зебре», пропуская переходящую дорогу старушку с тяжелой сумкой в руках, и старушка на переходе кланялась непривычно вежливой машине. Но в бригаду Александр Григорьевич успел вовремя. И даже имел время на то, чтобы переодеться в полевую форму, без которой, конечно же, чувствовал бы себя неуютно даже на «вводной», которую офицерам двух батальонов давал он лично. Командир бригады при этом только присутствовал, поскольку всю операцию, задуманную в Москве в то время, когда командир бригады был в отпуске, разрабатывал и детализировал только подполковник Бурлаков. И командир, вернувшись после отдыха в часть, хотя и ознакомился со всеми материалами, все же в чужие разработки не лез, чтобы своими действиями не насиловать чужую мысль. Хотя кое-какие коррективы все-таки внес. Но это были мелочи типа того, что запланированные потери были уменьшены вдвое. Все остальное ложилось на плечи и голову Бурлакова. И именно потому подполковник так спешил.
Впрочем, «вводная» была предельно короткой. Каждая отдельная группа выходит на заранее запланированный рубеж в районе чеченско-ингушской административной границы и в районе границы между Ингушетией и Северной Осетией, и там в скрытом режиме дожидается конкретного приказа с данными о месте дислокации банд, которые требуется уничтожить. Десантирование будет осуществляться с вертолетов в отдалении от места базирования, и каждой группе дается двенадцать часов на скрытый выход в собственную точку «икс», из которой предположительно предстоит начать боевые действия. На границу Чечни и Ингушетии открыто и скорее всего с опозданием выступят милицейские подразделения республик, на которые возлагается основная задача по выполнению приказа. Две группы спецназа ГРУ в этом случае должны только запереть бандитов до прихода основных сил в ущелье, официально объявить о случайной встрече, не раскрывая при этом общего плана, и впоследствии только наблюдать, чтобы никто не вышел из запланированного окружения. Исходя из обстановки и в целях маскировки общих действий на административную границу Чечни и Ингушетии выставляются только две группы, каждая в составе взвода, то есть силы недостаточные, чтобы уничтожить крупную банду, но достаточные, чтобы сковать передвижение банд и выдержать непродолжительный бой. Это необходимо для дальнейшего проведения операции. А основные силы спецназа ГРУ тоже повзводно рассредоточатся на границе Ингушетии с Северной Осетией, где после отвлечения сил милиции на границу с Чечней предполагается встретить широкомасштабные действия бандитов, противостоять которым внутренние силы самой Северной Осетии будут не в состоянии.
Вот и вся «вводная». Естественно, в нее не входили данные разведки, согласно которым несколько крупных банд намереваются объединиться в одну очень крупную для проведения серьезной операции в Северной Осетии под командованием эмира Кахира Лорсанукова и под идейным руководством радикального имама Ризвана Мовсарова, властителя умов мусульманской молодежи, в основном безработных парней. В планы боевиков входит выступление первоначально на границе Чечни и Ингушетии, чтобы отвлечь туда силы милиции двух республик, наиболее подготовленные для борьбы с бандами. Милиция в Северной Осетии к подобным действиям способна мало и не сможет противостоять основным бандитским силам. Естественно, в дело могут быть пущены подразделения пятьдесят восьмой российской армии, но армия разворачивается долго, и до того, как она развернется, дело может быть сделано. Косвенные разведданные показывали, что конечной целью боевиков является вход в Рокский тоннель, соединяющий Северную Осетию с Южной Осетией, с последующим взрывом самого тоннеля. Одновременно по другую сторону Кавказского хребта неподалеку от границы Южной Осетии с Грузией, той самой границы, которая перестала уже быть административной, превратившись с некоторых пор в государственную, что совершенно не устраивает грузинскую сторону, согласно данным все той же разведки, концентрируются грузинские воинские силы. В случае взрыва Рокского тоннеля Южная Осетия окажется, по сути дела, отрезанной от северных соседей. И ситуация никак не будет напоминать события августа 2008 года, когда по тоннелю прошла пятьдесят восьмая российская армия. Поддержку Южной Осетии Россия сможет оказать только авиацией. Но грузинская сторона в этот раз и к отражению авиационных ударов готовится лучше, выставив к границе вдвое больше средств противовоздушной обороны, закупленных теперь уже не только на Украине, но и в Израиле, и в других странах. И количество соответствует запросам. Зря, что ли, американцы выделяли деньги на восстановление Грузии после прошлого разгрома.
Этого всего подполковник Бурлаков не рассказывал во время прочтения «вводной». Солдатам и младшим офицерам, которые готовятся идти в бой, вовсе ни к чему знать все то, что известно только на уровне высшего армейского руководства. Им дается лишь приказ к выполнению конкретной задачи, и этот приказ должен быть выполнен. В остальном даже подполковник Бурлаков сам был не в курсе всех дел. Он мог только предположить, что пятьдесят восьмая армия уже взяла под усиленный контроль все проходы к устью Рокского тоннеля и отдельными подразделениями готова перекрыть все пути и проходы боевикам. А базирующиеся в Северокавказском военном округе десантные подразделения готовы уже к погрузке в самолеты, чтобы десантироваться по ту сторону Кавказского хребта в случае, если с тоннелем все же что-то произойдет. Но предположения, даже собственные, Александр Григорьевич предпочитал не обсуждать, потому что у командования могут быть свои планы, на которые он со своим званием и должностью повлиять никак не может, следовательно, и тратить силы и время ни к чему.
Но вот повлиять на другие события может и он. Повлиять, командуя своими солдатами и подчиненными офицерами. Если не допустить объединения разрозненных банд в одну крупную, их уничтожить будет гораздо легче. Но для этого следует в первую очередь выяснить, где сами банды находятся. Во вторую очередь следует скрытно к ним подобраться. В третью – одновременно блокировать все банды. Для этого сил двух батальонов должно хватить. Если не хватит, то недолго и подмогу вызвать. Сразу же выступать большими силами рискованно. Большие силы не могут остаться незамеченными.
Но подполковник Бурлаков надеялся на благополучное разрешение всей очереди вопросов. По крайней мере он просчитал, кажется, все возможные варианты развития событий, стократно изучил все данные разведки и осведомителей о силах бандитов и готов был ко всякому неожиданному повороту. На каждое нестандартное решение противника Александр Григорьевич готов был ответить своим стандартным ходом. А нестандартное решение только тогда выигрывает, когда против него вовремя не выставляется стандарт…
* * *
Уже больше полутора лет прошло с тех пор, как подполковник Бурлаков вместе с подчиненными ему солдатами бригады принимал участие в испытаниях вертолета «Ночной охотник». Тогда радовались, потому что ожидали поступления в спецназ ГРУ, как и было обещано, полутора десятков этих великолепных машин. Обещания до сих пор сохраняют, как говорят, свою силу. И даже вроде бы поговаривали, что один вертолет из обещанной серии уже поступил на вооружение. Но сколько Александр Григорьевич при случае ни разговаривал с офицерами разных бригад спецназа ГРУ, ни в одной такой техники нет. Куда он поступил – непонятно. И когда поступят остальные, понятно еще меньше. Впрочем, при нынешнем министре обороны с устоявшимися замашками налогового полицая, привыкшего считать чужие деньги и плохо спать, когда у кого-то они есть, надеяться на хорошее было трудно и оставалось только терпеть. К счастью, правители и правительства в сравнении с армией и страной в целом не вечны, и когда-то могут прийти к власти люди, о стране заботящиеся не только при телевизионном выступлении.
Об этом подумалось, когда летели в стареньком шумливом вертолете с давно отработанным полетным ресурсом. Уж слишком сильно вибрировал корпус вертолета, и слишком шумел двигатель. Еще подумалось, что когда Александру Григорьевичу позвонят, чтобы передать данные управления космической разведки по прослушиванию разговоров Артема Тамарова и Бессариона Мерабидзе и по контролю за их передвижениями, осуществляемому спутниками по sim-картам мобильников, то подполковник Бурлаков может почти ничего не услышать.
И как только он подумал об этом, в чехле подала голос трубка…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
– Вода у нас теперь есть… – Артем Василич, булькнув содержимым, протянул грузинскому подполковнику фляжку. А сам на ходу рассматривал карту в планшете. – Можешь не экономить. Выпей половину, половину – мне… Пройдем на ту сторону, в ручье пополним запас… Принимай правее. Перед высокой травой тропа заминирована, а на выходе «растяжка» стоит. Мину обходим – и снова на тропу. Лишнюю прокладывать ни к чему… Ты пей, пей…
– Я от жажды никогда не страдаю, – сказал Мерабидзе, – организм так устроен. Вот перекусить, честно говоря, не отказался бы. Без еды сил нам хватит ненадолго.
Тем не менее к фляжке он припал жадно. Но больше половины все равно не выпил. Аккуратный. И вернул фляжку Тамарову. Тот допил все до последней капли, которую, не останавливаясь ни на шаг, просто вытряс в открытый рот.
– Там был сухой паек. К обеду приготовлен. Я не стал брать…
– Почему? – не понял Бесо. – Надо было…
– Чтобы показать следакам – здесь нападал не голодный, значит, это не мы… Косвенные подсказки… Или ты хочешь, чтобы смерть «крапового» тоже на нас записали?
Тамаров посмотрел строго и сердито.
– Ты, Василич, убил его? – спросил грузинский подполковник с недоверием.
– А что прикажешь с ним сделать? Ждать, когда он первым очередь даст? – Артем Василич потряс автоматом. – Он слишком рано меня увидел… Но в этом не моя, а его беда… Излишне глазастые долго не живут…
Такая многозначительность и расплывчатость внешне красивой, но пустой фразы давала почву для воображения, и при этом ничего конкретного, детализированного не говорила. Но Тамаров по своему опыту знал, что подобные фразы впечатление производят.
– Ножом? – спросил Бесо, желая все же подробности выяснить.
– У меня нет ножа. Я даже его нож забирать не стал, потому что к ножам равнодушен. Нож руки занимает. А я люблю руки иметь свободными. Он как раз ко мне повернулся. Пришлось ударить сначала так, чтобы развернуть, потом, чтобы убить…
– Как? – не понял Бессарион. – Кулаком?
– Кулак беречь надо. Он слишком часто ломается. Основанием ладони. Предельно резко. Под основание черепа. Перелом основания черепа. Смерть через пару часов. Пока без сознания. И в сознание не придет… Правда, он как раз пить собрался. Фляжку поднял и голову запрокинул. В таком положении и оборачивался. Я когда в первый раз ударил, он голову еще сильнее запрокинул. Мог под основание черепа не попасть. Но по затылку удар тоже хороший. Если не убил, то счастье оказалось, стало быть, на его стороне. Да и я этому только рад буду…
Короткие рубленые фразы, сказанные под шаг, звучали эффектно. Так говорить может только специалист, в котором не приходится сомневаться.
– Главное, карту взяли, – сам себя похвалил Артем Василич. – Иначе на тропе запросто можно было бы на мину нарваться. «Краповые» мины ставить умеют лучше боевиков. Заметишь, только когда руками, как крылышками, махать начнешь – в воздухе… И все посты здесь же, на карте… Добавим хода… Возможно, скоро смена часовых… Тогда сразу будет объявлен широкий поиск… Я не люблю бегать, когда можно не бегать…
Они пошли быстрее, обходя сопку по той стороне, что не видна с дороги, обошли стороной заминированный выход на тропу, потом все же на тропу вышли и по ней пересекли низинку, чтобы снова по склону подняться на следующую сопку. Поднимались опять, как и спускались, не напрямую, а по склону, противоположному дороге и постам на дороге.
– Все. Мы уже в Чечне.
– Теперь легче…
– Теперь труднее…
– Зато уже ближе.
– Расстояние – это не критерий. Ноги поломать можно и на дистанции в два шага. Там, в Ставрополье, люди более расслабленно себя чувствуют. Здесь живут в напряжении. Ко всему готовы. И всегда внимательны. Кому покажем себя – на нас сразу внимание обратят. Соблюдаем скрытный режим. Идем… Сначала к ручью. Он за этой сопкой…
* * *
У ручья, напившись вдоволь и наполнив фляжку, отошли чуть в сторону, где отыскали подходящие для укрытия кусты и сели передохнуть.
– В желудке сосет… – пожаловался Бесо. – Сейчас даже тюремную баланду умял бы с удовольствием. Вторые сутки пошли…
Тамаров привстал и нарвал с куста горсть темно-красных и даже слегка синеватых некрупных ягод. Засыпал себе в рот, жутко поморщился, но разжевал. Вторую горсть нарвал для грузинского подполковника.
– Это волчья ягода… – с отвращением сказал Бесо. – Отравимся…
– Это тоже жимолость, но не «волчья ягода»… Волчья ягода краснее. После этой язык слегка распухает, во рту щиплет. Но голод полностью проходит… Попробуй… Только не по одной ешь, а сразу все.
Бессарион подумал, вздохнул и решился. Засыпал ягоды в рот и разжевал, изображая лицом адовы муки. Процесс длился долго. Но и он благополучно закончился. Грузинский подполковник долго к себе прислушивался, словно ожидал смертельных колик в желудке. Ощущения какие-то были, не совсем приятные, судя по его лицу, но вовсе не смертельные.
– Говорить трудно. Язык, как чужой… – сообщил он, наконец. – Тем не менее жить, кажется, будем… Молча…
– Тогда давай молчать… И вообще уже пора в…
Артем Василич оборвал себя на середине фразы и поднял подбородок, таким жестом показывая, что он прислушивается. Глядя на него, прислушался и Бессарион. Со стороны, от ручья, доносились пока еще неясные звуки. Кто-то разговаривал, но слов разобрать было нельзя. И явственно шлепали шаги по воде.
– Двое и кто-то еще… – неуверенно прошептал российский подполковник. – Кто-то или что-то – не могу понять…
– Я слышал, собака у поста пролаяла. Когда ты уходил… – сообщил Мерабидзе.
– Хреново, если с собакой… У ручья берег мягкий. Мы проходили, следы оставили. Собака след возьмет. Дурак поймет, что след свежий…
Тамаров вытащил из кармана переговорное устройство. Он так и не выключал его, и большая тяжелая трубка издавала характерные легкие пощелкивания.
– Что делать будем? – тихо, едва шевеля губами, спросил Бессарион.
– Бежать бесполезно. От собаки не убежишь…
Грузинский подполковник промычал что-то нечленораздельное.
– Что ты?
– Василич, я собак с детства боюсь. Не умею с ними ладить, – признался Бессарион. – Если что, собаку на себя возьмешь?
– Возьму… – согласился Тамаров.
– А я людей…
– Их двое. Стрелять нельзя. Сразу поднимутся с места и всей толпой на хвост сядут. С «краповыми» такие шутки не проходят… Необходимо хотя бы несколько минут выиграть…
– Руками справлюсь. Без выстрелов. На себя отвлеки, я сзади зайду…
– Тяжела участь легкоатлета… – заметил Артем Василий мимоходом. Но ехидство в его голосе слышалось отчетливо. – Договорились.
– Первый, Первый, я Шестой… – донеслось из «переговорки».
Голос звучал взволнованно и торопливо.
– Я – Первый, слушаю…
– Два человека пересекли ручей. След свежий. Только что прошли. Кучум след берет, готов к погоне…
– Спускай… Высылаю пару человек в помощь…
– На машине… Здесь «уазик» пройдет…
– Где вы?
– От дороги двести метров. Пересекли ручей…
– Ждите. Машина догонит…
– Мы преследуем…
– В случае опасности стрелять на поражение… Только не перестарайся. Вдруг местные… Зря не стрелять.
– Понял… Охота началась, – ответил Шестой чуть не со щенячьим восторгом. Заядлым и азартным, наверное, был охотником.
Беглецы переглянулись и кивнули один другому. Тамаров показал рукой, куда отойти Мерабидзе, чтобы не встретиться с собакой и иметь возможность невидимым сделать петлю, чтобы зайти погоне за спину. И сам мысленно «прогнал» в голове ситуацию.
Вообще-то, обучение борьбе с нападающей собакой Артем Василич проходил. Сначала теоретически, потом дали возможность в специальном костюме отработать способы защиты на практике, но собаки для тренировок были рабочими, и убивать их было нельзя. Потому тренировки были половинчатыми, хотя в теории все было понятно. Главное – заставить собаку атаковать выставленную вперед и согнутую в локте руку. Как правило, большинство собак атакуют ту часть тела, которая находится к ним ближе всего. И большинство собак атакуют в прыжке. Следовательно, и прыгать они будут именно так, чтобы схватить за руку, обычно выставляемую инстинктивно. По крайней мере все немецкие овчарки делают именно так. Но во время тренировок Тамарову пришлось столкнуться со стремительным, несмотря на гигантские размеры, алабаем[9]. У алабая, которому в естественных условиях, при защите стада от волков, приходится самостоятельно принимать решения чаще, чем это доводится делать немецкой или восточно-европейской овчарке, сообразительности и изворотливости больше. И, видимо, уже несколько раз столкнувшись с выставленной вперед рукой, тот алабай способ атаки переменил и под рукой атаковал в пах. Тамарова спас только защитный костюм. Но алабая из-за высокого роста трудно приучить ходить по следу. А здесь собака взяла след. Скорее всего это простая овчарка. Но ждать осталось недолго. К сожалению, ничего не оказалось под рукой, что можно было бы на предплечье намотать. Значит, придется терпеть и боль, и неизбежную рваную рану…
Собака бежала яростно, и слышалось ее хриплое дыхание. Но она не ломилась сквозь кусты, и потому треска со стороны ручья не доносилось. Артем Василич приготовился…
Овчарка вынырнула из-за кустов как раз там, где он и ожидал, и двигалась чрезвычайно стремительно. Была она небольшой по размерам, но достаточно быстрой. Выставив перед собой согнутую в локте левую руку, умышленно жертвуя этой рукой, подполковник Тамаров словно бы дал команду. Овчарка прыгнула и вцепилась в руку. Чтобы избежать рваного ранения, одновременно с прыжком Тамаров слегка подал руку вперед, вбивая предплечье в пасть как можно глубже, при этом стоя в упоре на правую ногу, чтобы собака не сумела сбить на землю, где с ней бороться будет трудно. Но борьбы и не произошло. Когда-то полученный навык, пусть и не отработанный в завершающей фазе, сказался, и в момент, когда на раздумья времени не было, сработал автоматизм. Левая рука, в которую собака вцепилась – и отцепиться еще не успела, – подалась вперед, задирая отважному животному голову, а правая рука тут же сделала крепкий захват за шею. Одновременный рывок двух рук навстречу, и раздался хруст. Шея сломалась без особых усилий. Собака умерла, только чуть-чуть удивленно взвизгнув.
Тамаров хотел было отскочить в кусты, чтобы не сразу попасться на глаза бегущим следом за собакой «краповым», но они оказались парнями тренированными, бегали быстро и увидели его раньше, чем он успел спрятаться. Бежать в такой ситуации – значит, вызвать на себя две одновременные автоматные очереди и не дать возможности Бессариону вступить в дело. И потому Артем Василич остановился, спокойно глядя в приближающиеся к нему стволы.
Крепкие парни в краповых беретах остановились в трех метрах. Но если сразу стрелять не стали, значит, собираются захватить живым. Впрочем, это была, видимо, первая реакция. Вторая последовала после того, как один из них, тот, что помоложе, труп собаки увидел.
– Кучум!..
Это был и зов, и приказ поднять голову, и истеричный вопль одновременно… Но с первого взгляда ясно было, что Кучум лежит в такой позе, в какой живой собаке лежать было бы предельно трудно. Глаза «крапового» начали наливаться кровью, и ствол автомата стал медленно подниматься, грозясь разразиться истеричной очередью. А Бессариона видно не было. У Тамарова даже мысль мелькнула, что грузинский подполковник бросил его и постарался выиграть время, чтобы самому успеть скрыться. Без собаки найти его будет уже не так и просто. Но Артем Василич привык на себя полагаться в большей степени, чем на кого-то другого, и смотрел «краповому» кинологу в глаза. Глаза всегда выдают последний момент перед тем, как указательный палец сожмется, сдавливая спусковой крючок. И у опытного человека есть возможность воспользоваться этим уловимым моментом и совершить резкий рывок влево. Ни на мгновение не ошибиться, не раньше и не позже, но строго в нужный момент. И именно влево, потому что влево же при стрельбе отбрасывается и автоматный ствол. А поскольку для Тамарова и «крапового» левые стороны – это противоположные направления, рывок влево может оказаться спасительным.
Ствол поднимался… Он грозил своим черным глазом… И готов был к тому, чтобы вместе с огненным мазком выбросить из нутра автомата стремительную и неуловимую для глаза смерть… Но подняться даже до уровня живота подполковника Тамарова ствол не успел. Звук был впечатляющим: что-то закрыло лицо «крапового» кинолога, потом что-то хрустнуло, и сам кинолог завалился вбок на товарища от удара сзади ногой в голову. А когда на тебя падает товарищ, его инстинктивно не отбросишь в сторону, а постараешься поймать и удержать. Бессарион просчитал, видимо, этот вариант и успел после удара сделать широкий шаг, произвести маховое движение второй ногой, как циркулем, и обрушить каблук на затылок второго «крапового» до того, как тот успел освободить руки и поднять автомат. Ногами грузинский подполковник работал красиво и эффективно. Совсем не как легкоатлет. Впрочем, времени для выяснения спортивного профиля компаньона им отпущено не было – со стороны слышался нарастающий шум двигателя торопящейся машины, уже преодолевающей ручей. Однако захватить автомат Бессарион успел, и, повинуясь жесту Тамарова, устремился к небольшому скоплению крупных камней, за которым можно было бы укрыться.
