полная версия

Сергей Юрьевич Гусаков
Обзор правовых позиций Верховного суда Российской Федерации по вопросам исполнительного производства

Полная версия

Введение

Нормы ст. 3 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» определяют, что правоотношения по принудительному исполнению исполнительных документов регулируются федеральными законами, правовыми актами Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации.

Вместе с тем ежегодно органами судебной власти рассматриваются тысячи споров, возникающих в связи с применением законодательства об исполнительном производстве. При рассмотрении указанных споров:

формируется практика применения законодательства;

выявляется смысл и содержание правовых норм, который не всегда тождественен буквальному содержанию текста, изложенному в статье (пункте, подпункте) правового акта;

в отдельных случаях – санкционируются нормы поведения, которые фактически не закреплены (отсутствуют) в тексте законодательства¹.

В этой связи понимание движения практики применения законодательства необходимо для обеспечения единообразия в применении норм права.

Указанный вывод обусловлен и тем фактом, что нарушение единообразия в толковании и применении норм права в процессуальном законодательстве рассматривается как одно из оснований для отмены судебного акта (п. 3 ст. 391.1 ГПК РФ, п. 3 ст. 308.8 АПК РФ, п. 3 ст. 341 КАС РФ).

Под нарушением судебным постановлением единообразия в толковании и применении норм права понимается содержащееся в судебном постановлении такое толкование и применение правовых норм, которое противоречит разъяснениям, содержащимся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, а также в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации (Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2015, утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 25.11.2015).

Единственное фундаментальное обобщение судебной практики по вопросам применения законодательства об исполнительном производстве проведено в 2015 (Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства»).

Однако с тех пор как содержание законодательства об исполнительном производстве, так и сложившееся правоприменение претерпели определенные изменения.

Кроме того, Закон об исполнительном производстве содержит множество норм открытого типа (например, п. 17 ч. 1 ст. 64 Закона, согласно которой судебный пристав-исполнитель вправе совершать иные действия, необходимые для своевременного, полного и правильного исполнения исполнительных документов), толкование и применение которых создает новые модели поведения, требующие оценки со стороны органов судебной власти.

С учетом многообразия позиций, высказываемых судебными органами в постановлениях, выносимых при рассмотрении споров по конкретным делам, наибольшую ценность представляют позиции, выраженные в актах, дошедших до рассмотрения Верховным Судом Российской Федерации.

При подготовке настоящей работы изучено более 3 тыс. судебных актов Верховного Суда Российской Федерации, вынесенных в период с 2020 по 2023 годы.

Для характеристики правоприменения по тому или иному вопросу, в том числе для анализа динамики его изменений, также использованы более ранние акты высшего судебного органа, а также судебные акты судов нижестоящих инстанций.

I. Правовые позиции по вопросам исчисления сроков в исполнительном производстве

По вопросам исчисления сроков в исполнительном производстве в рассматриваемом периоде Верховным Судом Российской Федерации выражены следующие правовые позиции, представляющие интерес.

По одному из рассмотренных споров Верховный Суд Российской Федерации высказал позицию, существенно уточняющую порядок исчисления сроков предъявления исполнительных документов к принудительному исполнению при наличии оснований для его перерыва.

Согласно ч. 1 ст. 21 Закона об исполнительном производстве, по общему правилу, исполнительные листы, выдаваемые на основании судебных актов, могут быть предъявлены к исполнению в течение трех лет со дня вступления судебного акта в законную силу².

Названный срок прерывается предъявлением исполнительного документа к исполнению³. После перерыва течение срока предъявления исполнительного документа к исполнению возобновляется.

Время, истекшее до прерывания срока, в новый срок не засчитывается.

При этом для случаев, когда исполнение по ранее предъявленному исполнительному документу было окончено в связи с подачей взыскателем заявления об окончании исполнительного производства⁴ (ранее, до 20.06.2022 – отзывом взыскателем исполнительного документа⁵), частью 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве (в редакции Федерального закона от 28.05.2017 № 101-ФЗ) установлено, что период со дня предъявления⁶ данного исполнительного документа к исполнению до дня окончания по нему исполнения вычитается из срока предъявления исполнительного документа к исполнению.

Например, если исполнительный лист был предъявлен к исполнению, находился на принудительном исполнении более трех лет и по истечении указанного срока был отозван взыскателем (либо взыскателем подано заявление об окончании исполнительного производства), то вновь указанный исполнительный документ предъявлен быть не может поскольку срок его предъявления к исполнению истек (см. например, Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 26.07.2023 № Ф01-3974/2023 по делу № А39-4362/2022).

Такой порядок предусмотрен законодателем в целях реализации Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 10.03.2016 № 7-П «По делу о проверке конституционности ч. 1 ст. 21, ч. 2 ст. 22 и ч. 4 ст. 46 Федерального закона «Об исполнительном производстве» в связи с жалобой гражданина М.Л. Ростовцева», а именно, для соблюдения баланса интересов взыскателя и должника, исключения возможности продлевать срок предъявления исполнительного документа на неопределенное время, что приводило бы к неограниченному по продолжительности принудительному исполнению содержащегося в исполнительном документе требования и, как следствие, к чрезмерно длительному пребыванию должника в состоянии неопределенности относительно своего правового положения.

Следовательно, при предъявлении исполнительного документа к исполнению срок его предъявления прерывается, но в случае возвращения исполнительного документа взыскателю по его заявлению этот срок, исчисляемый заново с момента возвращения исполнительного документа, определяется с учетом особенностей, предусмотренных ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, а именно, за вычетом ранее имевшего место одного или нескольких периодов нахождения исполнительного документа на исполнении, который окончился отзывом исполнительного документа взыскателем⁷.

При применении указанной нормы необходимо учитывать позицию Конституционного Суда Российской Федерации, изложенную в Определении от 25.04.2023 № 894-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Шипуновой Е.В. на нарушение ее конституционных прав частью 3.1 ст. 22 Федерального закона «Об исполнительном производстве», в котором рассмотрен порядок применения указанной нормы к правоотношениям по окончанию исполнительного производства в связи с отзывом исполнительного документа взыскателям, существовавшим до вступления в силу Федерального закона от 28.05.2017 № 101-ФЗ (то есть до введения данной нормы).

Суд разъяснил, что основным принципом существования закона во времени является распространение его действия на настоящее и будущее время; придание обратной силы закону – исключительный тип его действия во времени относится к прерогативе законодателя.

Такими полномочиями при принятии Федерального закона от 28.05.2017 № 101-ФЗ законодатель не воспользовался⁸.

В этой связи принципы, содержащиеся в ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, не могут применяться к правоотношениям, возникшим до введения указанной нормы⁹.

По вопросу действия указанной нормы во времени также следует учитывать позицию, изложенную в Постановлении Верховного Суда Российской Федерации от 06.10.2023 № 127-АД23-8-К4.

В рассматриваемом споре исполнительное производство находилось на исполнении в период с 15.12.2016 по 05.06.2020 и было окончено в связи с отзывом исполнительного документа взыскателем (п. 1 ч. 1 ст. 46 Закона об исполнительном производстве в редакции, действовавшей на момент принятия решения об окончании исполнительного производства). 19.08.2020 на основании повторно предъявленного исполнительного документа вновь возбуждено исполнительное производство.

Анализируя возможность применения ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве к указанным правоотношениям суд указал, что данные нормы введены после выдачи исполнительного листа и первоначального предъявления его к исполнению.

Вслед за Конституционным Судом Российской Федерации Верховный Суд Российской Федерации обратил внимание на то, что Федеральный закон от 28.05.2017 № 101-ФЗ не содержит указания о распространении его действия на правоотношения, возникшие до его введения.

Правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, изложенная в постановлении от 10.03.2016 № 7-П, также не могла быть распространена на ранее возникшие правоотношения.

Кроме того, Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал, что недопустимо придание обратной силы толкованию правовых норм, ухудшающему положение подчиненной (слабой) стороны в публичном правоотношении, поскольку иное означало бы нарушение общих принципов правового регулирования и правоприменения (Постановления от 27.11.2008 № 11-П, от 27.06.2013 № 15-П, от 23.12.2013 № 29-П).

Верховный Суд Российской Федерации посчитал, что судебные инстанции, обоснованно отметив, что исполнительный лист выдан и первоначально предъявлен взыскателем к исполнению до вступления в силу названных выше изменений, не содержащих указания на то, что они имеют обратную силу, сделали правильный вывод о том, что в рассматриваемом случае новое правовое регулирование правоотношений не подлежит применению¹⁰.

Если на основании представленных взыскателем доказательств судом будет установлено, что возврат исполнительного документа обусловлен действиями должника, например, произошел из-за обещания должника исполнить судебный акт¹¹ или заключить мировое соглашение под условием предварительного отзыва исполнительного документа, ненадлежащим исполнением своих обязанностей органами принудительного исполнения, иными подобными обстоятельствами, свидетельствующими о вынужденном характере отзыва исполнительного документа взыскателем, срок предъявления исполнительного документа исчисляется без учета особенностей, установленных ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве (Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2020), утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 22.07.2020, Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22.07.2021 № 310-ЭС21-14297 по делу № А09-13485/2019).

Применение указанной нормы Закона об исполнительном производстве в 2023 году, в приведенном в Обзоре Верховного Суда Российской Федерации толковании, изложено в Постановлении Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20.03.2023 № Ф08-1735/2023 по делу № А61-4306/2022, по которому Определением Верховного Суда Российской Федерации от 13.07.2023 № 308-ЭС23-11573 отказано в передаче дела в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации для пересмотра в порядке кассационного производства.

Как указано выше под обстоятельствами, свидетельствующими о вынужденном характере отзыва исполнительного документа, в судебной практике рассматривается в том числе бездействие судебного пристава-исполнителя (Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30.08.2022 № Ф04-3986/2022 по делу № А27-23645/2021, по которому Определением Верховного Суда Российской Федерации от 26.12.2022 № 304-ЭС22-24474 отказано в передаче дела № А27-23645/2021 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации для пересмотра в порядке кассационного производства). В приведенном споре суд указал, что материалы исполнительного производства свидетельствуют о том, что на протяжении всего времени должником произведено исполнение в размере 13 руб., в то время как имеются доказательства ведения последним в период исполнительного производства деятельности по оказанию юридических услуг, приносящей доход, не ставший, однако, источником погашения требования взыскателя.

Как видно из приведенной позиции высший судебный орган фактически сформулировал правило поведения, отличное от того, которое содержится в императивной норме, изложенной в ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве.

Положения указанной нормы не содержат каких-либо исключений о порядке исчислении сроков давности предъявления исполнительного документа, в том числе обусловленные мотивом, по которым взыскателем принято решение об обращении с заявлением об окончании исполнительного производства (об отзыве исполнительного документа).

При этом мотивы, которые являются основанием для исключения применения порядка исчисления сроков, определенных ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, в большей степени носят субъективный характер и не могут быть перепроверены судебным приставом-исполнителем, в том числе при повторном предъявлении исполнительного документа к исполнению.

Схожий субъективный критерий используется в конструкции правовой нормы, содержащейся в ч. 5 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, согласно которой в случае, если должнику предоставлена рассрочка исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе, такой исполнительный документ может быть предъявлен к исполнению без соблюдения правил, установленных ч. 9 ст. 21 указанного Закона, если должник более двух раз не исполнил часть требований, содержащихся в исполнительном документе, по которому ему предоставлена рассрочка.

До наступления такого события течение срока предъявления исполнительного документа не начинается, и судебный пристав-исполнитель обязан отказать в возбуждении исполнительного производства на основании п. 11 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве (см. Постановление девятого арбитражного суда от 08.06.2020 № 09-АП-4555/2020 по делу № А40-279129/19).

На стадии принятия процессуального решения о возбуждении (об отказе в возбуждении) исполнительного производства судебный пристав-исполнитель не вправе совершать исполнительные действия, в том числе получить достоверную информацию от обеих сторон исполнительного производства о наличии факта более двух нарушений рассрочки платежа. Указанный факт может быть отражен только в заявлении взыскателя о возбуждении исполнительного производства и не соответствовать объективной действительности.

Вместе с тем при исполнении исполнительного документа, по которому предоставлена рассрочка его исполнения, и по части платежей допущены нарушения сроков их погашения, а по остальным – срок погашения не наступил, следует учитывать положения ч. 3 ст 37 Закона об исполнительном производстве, согласно которой исполнительный документ исполняется в той части и те сроки, которые установлены в акте о предоставлении рассрочки.

В таком случае исполнительное производство может быть возбуждено в части взыскания просроченных требований и меры принудительного исполнения могут быть применены только в части указанных требований.

Однако в силу положений, содержащихся в п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50, нарушение должником условий предоставленной рассрочки является основанием для ее отмены; рассмотрение указанного вопроса осуществляется судом по заявлению взыскателя либо судебного пристава-исполнителя.

Отдельного внимания заслуживает порядок исчисления срока давности предъявления исполнительного листа, выданного на принудительное исполнение условий мирового соглашения.

В Определении от 08.10.2020 № 306-ЭС20-4279 по делу № А49-13520/2018 Верховный Суд Российской Федерации разъяснил, что начало течения срока предъявления к исполнению исполнительного листа на принудительное исполнение условий мирового соглашения, по которому определены сроки платежей, исчисляется не от сроков платежа по мировому соглашению, а от даты выдачи судом исполнительного листа на принудительное исполнение этого мирового соглашения¹². Аналогичная позиция ранее была изложена в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 11.01.2017 № 304-КГ16-18843 по делу № А45-1838/2016.

При этом ни законодательство об исполнительном производстве (ст. 21 Закона об исполнительном производстве), ни процессуальное законодательство (ст. 321 АПК РФ, ст. 356 КАС РФ) не делает подобных исключений для исполнительных листов, выданных на принудительное исполнение условий мирового соглашения.

Фактически Верховным Судом Российской Федерации сформулированы новые нормы, определяющие порядок исчисления сроков предъявления к исполнению указанных исполнительных документов.

II. Правовые позиции по вопросам возбуждения (отказа в возбуждении) исполнительного производства

1. Несоответствие исполнительного документа установленным требованиям является основанием для отказа в возбуждении исполнительного производства (п. 4 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве).

Требования, предъявляемые к исполнительным документам, содержатся в нормах ст. 13 Закона об исполнительном производстве, а также в иных федеральных законах.

Кроме того, к порядку оформления отдельных видов исполнительных документов предъявляются дополнительные требования.

Так, на основании Федерального закона от 08.01.1998 № 7-ФЗ «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации» приказом Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации от 28.12.2015 № 399 утверждена Инструкция о порядке обеспечения бланками исполнительных листов и их приема, учета, хранения, использования и уничтожения в федеральных судах общей юрисдикции и федеральных арбитражных судах (далее – Инструкция), которая является нормативным актом, разработанным в том числе на основании КАС РФ, Федерального закона от 17.12.1998 № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации», Закона об исполнительном производстве и постановления Правительства Российской Федерации от 31.07.2008 № 579 «О бланках исполнительных листов».

Согласно п. 6.4 Инструкции, бланк исполнительного листа заполняется с использованием электронного шаблона исполнительного листа, предусмотренного в автоматизированной системе судебного делопроизводства.

В случае отсутствия технической возможности использования автоматизированной системы судебного делопроизводства допускается заполнение бланков исполнительных листов с применением шаблонов, сформированных с помощью текстового редактора Word непосредственно в суде.

При невозможности заполнения бланка исполнительного листа вышеуказанными способами заполнение бланка осуществляется рукописным способом с учетом требований ст. 13 Закона об исполнительном производстве.

Согласно п. 6.5 Инструкции, исполнительный лист должен быть заполнен четко и грамотно, без исправлений, опечаток и дополнений. Весь текст исполнительного листа заполняется одинаковым способом, применение комбинированного метода не допускается.

На основании исполнительного листа, выданного мировым судьей и содержащего внесенные в его текст исправления, оговоренные судьей и заверенные печатью суда, возбуждено исполнительное производство.

Должником решение судебного пристава-исполнителя оспорено в суде.

Суд первой, апелляционной и кассационной инстанции признали постановление судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства незаконным.

Верховный Суд Российской Федерации, отменяя акты судов нижестоящих инстанций, указал на следующее.

Внесенные в исполнительный лист рукописным способом с использованием комбинированного метода и оговоренные с проставлением надписи «исправленному верить», подписью и гербовой печатью мирового судьи изменения, касающиеся дат вступления судебного акта в законную силу и выдачи исполнительного листа, не соответствуют общему правилу заполнения исполнительного листа.

Вместе с тем указанные изменения не могут являться безусловным основанием отмены обжалуемого акта, поскольку не содержат неясности исполнения исполнительного листа и, как следует из материалов дела, сомнений в достоверности указанных изменений у судебного пристава-исполнителя не вызывают (Кассационное определение Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 09.02.2022 № 10-КАД21-6-К6).

Региональная судебная практика по указанному вопросу в целом исходит из позиции о том, что внесение в исполнительный лист каких-либо исправлений и дополнений, в том числе оговоренных и заверенных судом, не допускается.

Бланк исполнительного листа, в текст которого были внесены исправления и дополнения, считается испорченным. В связи с этим подобные ошибки не могут быть исправлены непосредственно в исполнительном листе, в котором они допущены.

Неуказание в исполнительном листе сведений, обязательных к заполнению не может быть расценено как опечатка или описка, а, следовательно, не может быть исправлено путем вынесения определения об исправлении опечатки в исполнительном листе.

Исправление допущенных при изготовлении исполнительного листа нарушений возможно только посредством выписки нового исполнительного листа, чему должно предшествовать объявление выданного исполнительного листа лишенным силы исполнительного документа, то есть ничтожным (см. например, Апелляционное определение Московского городского суда от 28.06.2022 по делу № 33-16427, Постановления Восьмого арбитражного апелляционного суда от 15.04.2021 № 08АП-1788/2021 по делу № А70-5150/2016, от 23.04.2019 № 08АП-367/2019 по делу № А46-5131/2016, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 21.10.2022 № 09АП-44799/2022 по делу № А40-28392/19, Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.07.2023 по делу № А57-3254/2022 и т. д.).

Поскольку процесс выдачи исполнительного документа является строго формализованной процедурой, постольку позиция о том, что форма и содержание исполнительного документа имманентно дополняют друг друга не могут рассматриваться в отрыве друг от друга (по принципу «форма содержательна, а содержание оформлено»).

Порок одного из указанных компонентов является имманентным пороком целого, из которого состоят указанные компоненты.

Поддержка позиции о возможности разделения формы и содержания и допустимости придания юридической силы исполнительному документу с порочной формой (то есть оформленном на ничтожном бланке) фактически ставит под сомнение необходимость обеспечения соблюдения правил судебного делопроизводства.

2. Положения ч. 2 ст. 30 Закона об исполнительном производстве предусматривают возможность предъявления исполнительного документа представителем взыскателя.

При этом представитель прилагает к заявлению доверенность или иной документ, удостоверяющий его полномочия.

Отсутствие доверенности или иного документа, удостоверяющего полномочия представителя взыскателя, является основанием для отказа в возбуждении исполнительного производства (п. 1 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве).

Буквальное токование норм, содержащихся в ч. 2 ст. 30 указанного Закона, позволяет сделать вывод о том, что документом, подтверждающим полномочия представителя является именно оригинал доверенности, а не копия (в том числе заверенная в установленном порядке).

По одному из исполнительных производств должником приняты меры по оспариванию постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства, в том числе в связи с тем, что приложенная к заявлению копия доверенности, заверенная самим представителем взыскателя, не является надлежащим документом, подтверждающим его полномочия.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суды указали, что порядок заверения копии доверенности представителя юридического лица действующим федеральным законодательством не предусмотрен.

Основания для отказа в возбуждении исполнительного производства в виде ненадлежащей формы заверения копии доверенности в законодательстве об исполнительном производстве не поименованы.

Законодательством об исполнительном производстве не установлены специальные требования по заверению копий доверенностей, требования к порядку заверения документов, установленные ГОСТ Р 6.30-2003, ГОСТ Р 7.0-2013 и ГОСТ Р 7.0.97-2016, носят рекомендательный характер и не устанавливают императивных требований к лицам, уполномоченным от имени юридического лица осуществлять заверение подлинности копии документа ее оригиналу (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 21.02.2022 № 309-ЭС21-29693 по делу № А50-5402/2021).

Подобная позиция нашла отражение в ряде судебных актов судов нижестоящих инстанций.

Например, в Постановлении арбитражного суда Дальневосточного округа от 19.08.2016 № Ф03-3455/2016 указано на то, что Закон об исполнительном производстве не содержит указания на то, в какой форме должна быть представлена доверенность. В свою очередь, отсутствие документов, подтверждающих полномочие лица, выдавшего и подписавшего доверенность на представление интересов взыскателя в ходе исполнительного производства, в качестве основания для отказа в возбуждении исполнительного производства ст. 31 Закона не предусмотрена. Судебному приставу-исполнителю не запрещено запросить у представителя взыскателя на обозрение как оригинал доверенности, так и документы, подтверждающие полномочия лица на подписание указанной доверенности¹³.

Позиция о возможности предъявления исполнительного документа с любой копией документа, удостоверяющего полномочия представителя взыскателя, является сомнительной, поскольку создает предпосылки для злоупотребления правом и противоречит буквальному содержанию ч. 2 ст. 30 Закона об исполнительном производстве.

В момент принятия процессуального решения судебный пристав-исполнитель не имеет возможности проверить подлинность копии документа, удостоверяющего полномочия взыскателя.

В другом случае представитель взыскателя обратился с заявлением о возбуждении исполнительного производства. К заявлению и исполнительному документу представитель приложил незаверенную копию доверенности.

Судебным приставом-исполнителем принято решение об отказе в возбуждении исполнительного производства в связи с тем, что прилагаемая к заявлению доверенность, подтверждающая полномочия представителя взыскателя, не заверена надлежащим образом, отсутствует печать, заверяющая ее подлинность.

Взыскателем приняты меры по оспариванию указанного постановления судебного пристава-исполнителя.

Признавая указанное постановление соответствующим действующему законодательству суд исходил из установленных обстоятельств дела и руководствовался ст. 31 Закона об исполнительном производстве, ст. 54, 185 ГК РФ, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 04.08.1983 № 9779-Х «О порядке выдачи и свидетельствования предприятиями, учреждениями и организациями копий документов, касающихся прав граждан», национальными стандартами ГОСТ Р 7.0.8-2013 и ГОСТ Р 7.0.97-2016.

Как установлено судом к заявлению о возбуждении исполнительного производства была приложена копия доверенности. При этом подпись руководителя организации или уполномоченного на то должностного лица, заверяющего данную копию, а также печать организации на данной доверенности отсутствовали.

Суд нашел, что при избранном способе оформления копии доверенности судебный пристав-исполнитель имел основания усомниться в ее действительности и в наличии у представителя, подписавшего заявление, права представлять интересы общества в исполнительном производстве.

Поскольку принудительное исполнение исполнительного документа требует применения ограничительных мер в отношении должника, взыскатель, в пользу и в интересах которого эти меры совершаются, должен надлежащим образом подтвердить свои полномочия.

Судебные приставы были вправе потребовать от представителя копию доверенности, заверенную печатью общества.

При этом оригинал доверенности, который необходим для заверения копии, лицом, в распоряжении которого он непосредственно находится, и наличие которого могло бы также подтвердить надлежащее заверение копии, судебному приставу-исполнителю не представлены (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 09.09.2020 № 309-ЭС20-12062 по делу № А60-56733/2019).

Согласно п. 25 ГОСТ Р 7.0.8-2013. «Национальный стандарт Российской Федерации. Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения», заверенная копия документа – это копия документа, на которой в соответствии с установленным порядком проставлены реквизиты, обеспечивающие ее юридическую значимость. В свою очередь отметка о заверении копии – это реквизит, используемый для придания копии правового статуса.

Согласно п. 5.26 ГОСТ Р 7.0.97-2016. «Национальный стандарт Российской Федерации. Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Организационно-распорядительная документация. Требования к оформлению документов», отметка о заверении копии оформляется для подтверждения соответствия копии документа (выписки из документа) подлиннику документа. Отметка о заверении копии проставляется под реквизитом «подпись» и включает:

слово «Верно»;

наименование должности лица, заверившего копию;

его собственноручную подпись;

расшифровку подписи (инициалы, фамилию);

дату заверения копии (выписки из документа).

Если копия выдается для представления в другую организацию, отметка о заверении копии дополняется надписью о месте хранения документа, с которого была изготовлена копия («Подлинник документа находится в (наименование организации) в деле № … за … год») и заверяется печатью организации.

Для проставления отметки о заверении копии может использоваться штамп.

В соответствии с п. 1 Указа Президиума ВС СССР от 04.08.1983 N 9779-X верность копии документа, исходящего от предприятия, свидетельствуется подписью руководителя или уполномоченного на то должностного лица и печатью.

На копии указывается дата ее выдачи и делается отметка о том, что подлинный документ находится в данном предприятии, учреждении, организации.