Сергей Зверев
Антибомба
Глава 6
В России полно спецслужб, полицейских подразделений, отделов, подотделов, спецназов, занимающихся борьбой с терроризмом. Обыски, захваты, громкие уголовные дела – все это есть в наличии. Они борются с мировым злом с разной степенью эффективности – задерживают, отдают под суд, уничтожают боевиков. Не жалеют ни сил, ни времени, ни здоровья, а порой и жизни, чтобы однажды обрушить на выродков всю тяжесть закона.
Но бывают случаи, когда закон бессилен. Когда приходится забывать о гуманных достижениях современной цивилизации, о судах присяжных и презумпции невиновности, об адвокатах и прокурорах. Когда вступает в силу древняя модель – кто кого. Кто победит в битве, тот и завоюет право на жизнь. Потому что борьба идет на уничтожение. Именно тогда появляются на сцене оперативные сотрудники и агенты Управления «НК» – нелегальной контрразведки. Тот самый клин, которым выбивают клинья. Тот самый страх, который преследует любого, самого отпетого негодяя: «а что, если и с нами поступят так же, как поступаем мы». Так уж повелось, что лучше всего террор побеждают террором. И тогда не остается места Уголовно-процессуальному кодексу, судам и прокурорам. Остается только жестокая целесообразность – уничтожить, покарать, предотвратить и пресечь. Любой ценой.
Я, Сергей Гончаренко, бывший офицер спецназа ВДВ, бывший дезертир и бандит, ныне майор управления «НК» ФСБ России – и есть тот самый безжалостный меч, орудие возмездия, скальпель, отсекающий больные органы.
Возможно, обыватель, если ему рассказать и показать, чем мне приходилось заниматься в этой жизни, грохнется в обморок, да так из него и не выйдет. А если и выйдет, то увидит во мне воплощенное зло. Потому что мне пришлось делать очень много такого, что приводит в ужас, а порой и вызывает омерзение. Только есть одно «но».
Как поется в одной очень точной песне:
Я привык говорить осторожно,
Но поверьте уж на слово мне.
Ваша жизнь без меня невозможна
В нашей славной, веселой стране…
Да, невозможна. Без меня и моего глубоко законспирированного подразделения, которое называется «Группа «Перевертыши» и подчиняется непосредственно руководителю «НК» генерал-лейтенанту Ломакину.
Памятная беседа с генералом в теплый майский вечер дала отсчет цепи событий, приведших меня из Москвы в ставший давно родным миллионный город на юге России Кручегорск, который неоднократно в последнее время появлялся в поле оперативных интересов «Перевертышей». За последние два года мы там вычистили два куста боевиков и еще много чего наделали.
С Ломакиным тогда встретился я в офисе заштатной коммерческой конторки на юго-западе Москвы. Раньше там был небольшой одноэтажный продовольственный магазин, снабжавший продуктами жителей окрестных девятиэтажек. Магазин обанкротился с приходом новых экономических отношений, и кто-то додумался сделать в нем офис, впоследствии переходивший из рук в руки и в конце концов ставший приютом одной из фирмочек, служивших прикрытием для деятельности Управления «НК».
Мы расположились в полуподвальном помещении офиса, являвшемся комнатой для переговоров, оснащенной самой передовой защитной системой «Полог-СКТ» – она делала совершенно невозможным как прослушивание, так и запись разговоров.
Есть такая народная примета: все встречи с руководителем Управления «НК» – к большому переполоху и крови. Генерал не имеет привычки по мелочам дергать своих сотрудников, находящихся на нелегальном положении, и впустую полоскать им мозги речами о трудностях текущего момента. У него всегда все предельно конкретно, жестко и понятно – куда идти, кого давить и стрелять. Именно на таких встречах подписываются приговоры и решаются судьбы – окончательно, без обжалования.
Вот и тогда я понимал, что мои два месяца безделья закончились. И трубит полковая труба «Подъем, враг у ворот».
У нас сложились некоторые ритуалы встреч – мы пьем кофе, который отлично умеет заваривать генерал, или коньяк. Осведомляемся о здоровье друг друга. Иногда Ломакин выдает что-то из своих бесконечных философских сентенций – он эстет, философ и по сути своей просветитель, верящий в победу человеческого разума. И инквизитор – куда без этого, положение обязывает. И он весь лучится энергией, отличающей великих организаторов – тех, кто титаническим напряжением своей воли всегда двигал вперед человечество, строил города, плотины, ядерные станции, выводил людей в космос, выигрывал безнадежные битвы. Такой фанатичной харизмой и беспредельной преданностью своему делу обладали, наверное, Королев и Курчатов. Только энергия генерала направлена не на созидание и даже не на разрушение. А на то, чтобы не дать разрушить то, что уже построено.
– Ты знаешь, что такое грязная бомба? – отставив чашку кофе, спросил Ломакин.
– Оружие массового поражения, поражающим фактором которого являются радиоизотопы, – произнес я четко, как на экзамене.
– Четыре месяца назад Вечный Халифат решил предпринять ядерную атаку с помощью грязной бомбы на один из крупных промышленных городов нашей страны. Мы получили эту информацию, но обнаружить терроргруппу, протащившую это сокровище на территорию России, нам не удалось. Между тем недавно эта шайка была уничтожена. Счастливая случайность, ничего более – один из боевиков был опознан на улице офицером, участвовавшим во второй Ичкерской кампании. При задержании погибли все боевики. Найти бомбу не удалось.
– Ничего себе ракурс, – покачал я головой, переваривая огорашивающее известие. – Насколько я знаю, грязную бомбу нужно обслуживать, потому что процесс распада изотопов там идет непрерывно. И без присмотра однажды она перегреется и рванет.
– Так какая-то новая технология. Бомба спокойно может пролежать несколько месяцев. Да и если сработает где-нибудь в хранилище, последствия нейтрализовать нетрудно. Но если ее взорвут в городе… Спаси нас бог от этого.
– Где была уничтожена группа?
– В Кручегорске.
– И я об этом ничего не знаю!
– По терроргруппе работали другие люди.
– В моей зоне ответственности!
– Сергей, так было надо.
– Ладно, проехали, – кивнул я. – Значит, сегодня грязная бомба дожидается своего часа. Не удивлюсь, если Халифат направил вторую группу с тем же заданием и она готовит подрыв.
– Так и есть. Новая группа направлена. Но и мы не сидели сложа руки. Мы предъявили кураторам Халифата ультиматум. Объявили, что ответ будет асимметричным.
– Каким?
– Обещали уничтожить заказчиков теракта и членов их семей, от мала до велика. Всех.
– Они поверили?
– Поверили. И правильно сделали. Мы готовы исполнить угрозу в полном объеме.
– И что, они прекратили операцию?
– Заверили, что да.
– И что при таком непротивлении сторон требуется от меня?
– Найти бомбу, – устало произнес генерал.
– Пусть сами заказчики и сдадут ее.
– Они согласны. Но их боевики вышли из повиновения.
– Как это?
– Не выходят на связь.
– Может, уничтожены?
– Нет… Они здесь. И могут ударить в любой момент. Такова общая диспозиция.
Я человек невпечатлительный, но от сообщения о грязной бомбе мне, мягко говоря, стало не по себе. И солнце как-то поблекло и уже не радовало душу. Ох как не хотелось верить во все это. Но поверить придется…
– Слушай боевую задачу, – поднял на меня глаза Ломакин. – Главное – найти бомбу. Второе – захватить или уничтожить боевиков. И закрыть проблему.
– Закроем. Лишь бы успеть.
– Это я тебе расписал общую картину. Но есть нюансы.
– Которые перевернут все с ног на голову, – кивнул я, зная, что начальник подразумевает под нюансами – обстоятельства, которые осложняют задачу многократно, а то и переводят ее в разряд неизбежной катастрофы, которую можно предотвратить только чудом. И чудотворцы его – это мы, «перевертыши».
– Наши восточные противники при всей их зло-вредности напоминают детей, играющих в опасные игрушки, – сказал Ломакин. – И иногда в этих играх мудрят так, что запутывают не только нас, но и себя. Тут как раз такой вариант.
– Интересно, и как они раскинули карты?
– Смотри, как развивались события. Некто, назовем Перевозчик, со своими людьми обеспечивает доставку и место хранения бомбы. За ее боевое применение отвечает некто другой, пусть будет Исполнитель, глубоко инкорпорировавшийся в наше общество, знающий здесь все, поднаторевший в терактах и обладающий потрясающим чутьем на выбор целей. Грязная бомба не просто должна взорваться. Она должна взорваться с наибольшим ущербом – как военным, так и психологическим… Исполнитель встречается с Перевозчиком с целью получить от последнего координаты места нахождения изделия. И тут вклинивается случайность – Перевозчик гибнет от рук патрульных в Кручегорске. А с ним все, кто знал место нахождения бомбы.
– И что?
– И все.
– Получается, что бомба лежит неизвестно где и ни у кого к ней нет доступа? Даже у этого Исполнителя?
– А вот тут и начинается излюбленная восточная путаница. Перевозчик заблаговременно прилепил на контейнер хитрое устройство. Маячок, который активизируется при получении сигнала. Сигнал должно послать некое устройство через сеть мобильной связи. После этого идет ответный сигнал, и вычислить пеленгатором объект не составляет никакого труда.
– Значит, бомба сейчас у Исполнителя?
– Будешь смеяться, мой друг, но и тут наши арабские друзья перемудрили по полной программе. Устройство заработает только при активизации при помощи специального микрочипа. Которого у Перевозчика не было.
– А где этот хваленый чип?
– У хозяев, за границей.
– Вот же идиоты!
– Наверное, они считали, что таким образом надежно подстраховались от внешних и внутренних врагов…
– Нет предела человеческой тупости.
– И изобретательности… На встречу к Исполнителю направляется группа из пятерых опытных боевиков, руководит ею, скажем, Дублер. У него есть чип. Они должны встретиться. Активизировать устройство.
– И бомба тогда у них.
– Точно, – кивнул Ломакин. – А дальше начинается настоящее кино. Дублер гибнет при невыясненных обстоятельствах. А Исполнитель, получив приказ сворачивать лавочку, передать координаты бомбы и ложиться на дно, объявляет, что сам способен завершить свой джихад.
– Что-то многовато совпадений. Кто убил Дублера? Так в жизни бывает?
– Бывает все. Может, и Исполнитель приложил руку. А может, действительно случайность.
– Тогда бог играет за нас, – произнес я без тени иронии.
– Вот в это я верю, – кивнул Ломакин. – Что всевышний дает нам шанс…
– Почему наши временные арабские партнеры просто не передадут нам второй пеленгатор?
– А потому что он бесполезен. Кодировал доступ к бомбе Перевозчик. И хозяева этой банды просто не знают кода доступа. И перебор цифр не поможет – при третьей неудачной попытке пеленгатор просто перестает отвечать.
– Не, ну всякие страшилки слышал, но чтобы так все заморочено было… – со смесью озадаченности и восхищения произнес я.
– Я предупреждал.
– Итак, у нас терроргруппа, вышедшая из-под контроля. Грязная бомба. И перспектива удара. Есть еще чем удивить?
– Уж не сомневайся. Сюрпризов у меня хватает… Исполнитель, который сейчас держит руку на ядерной кнопке, не кто иной, как Марид.
– Бешеный Марид? – изумился я.
– Он самый. А Дублер – это Вакиль, его правая рука еще по войне в Ичкерии.
– Вакиль? Покровитель?
– Он самый.
– Фильм-ужастик был – «Иногда они возвращаются».
– Они никуда и не уходили.
Бешеный Марид – один из самых таинственных и жестоких террористов на планете. Фанатик беспощадного джихада до последнего неверного. Лучше исполнителя для такой грязной работы не найти.
– Марид. Ничего у нас на него нет, – посетовал я. – Может, его хозяева помогут? Пусть передадут поисковую информацию на него. Или они так далеко не пойдут на сотрудничество?
– Пойдут. Только они ничего не знают. Единственной связью с ним был Вакиль. Но тот, связанный клятвой, ничего не говорил о нем даже хозяевам.
– О, господи. Тысяча первая сказка Шахерезады… Какие еще сюрпризы остались?
– Да немного, – успокоил генерал. – В Кручегорском ИВС сидит один субъект, который подозревается в убийстве Вакиля.
– И что за добрый человек его кончил?
– Кузьма Долгоносов. Живет в Волгограде. Имеет какой-то бизнес. В общем, стандартный обыватель. Но есть интересное обстоятельство – он проходил срочную службу на Кавказе во Вторую Ичкерскую кампанию.
– Все интереснее… Выпускать его нельзя, – сказал я. – Как действуем?
– Ты назначаешься вторым координатором операции «Фукусима».
– Первый – вы.
– Я. Вылетаешь через три часа в Кручегорск. Посидишь с этим Кузей в камере, познакомишься. Установишь психологический контакт. Отработаешь его на связь с террористами. В средствах не стесняйся, слишком много стоит на кону… В камере тебе помогут двое наших агентов-камерников, они в Кручегорске отработали по одному фигуранту, так что очень удачно закрепились в изоляторе. Тебе в помощь придается техническая группа. Своих людей задействуешь в полном объеме. Если нужна помощь – любые ресурсы в твоем распоряжении. Без ограничений. Ясно?
– Яснее ясного.
Ломакин вытащил из стола папку с авиабилетами и необходимыми бумагами. Пододвинул ко мне ноутбук, где имелась информация по операции «Фукусима».
– Тебе час на знакомство, – сказал он. – Потом вылетаешь…
Внедренческая легенда у меня была железная. Мне в один из приездов в Кручегорск пришлось поставить на место тамошнюю уголовную шушеру. И теперь это явилось основанием для моего задержания – якобы кавказские бандиты признаны потерпевшими от моего произвола. Так что в ИВС мне надлежало заехать на железобетонных основаниях.
Что я вскоре и сделал. Ну а дальше получилось как получилось. Познакомился с фигурантом. Дал согласие на то, чтобы выпустить его из камеры. В результате он сделал ноги. А я ощущал себя полным идиотом. Ведь можно было бы избрать Долгоносову меру пресечения в виде заключения под стражу. Можно было на выходе из тюрьмы взять его под белы ручки и отвезти в укромное место, где выбить все, что он знает и не знает, – методика отработанная, мало кто мог ей противостоять. А я его отпустил. Сам! А дураком ощущать себя очень неприятно!
Я предавался терзаниям и воспоминаниям на съемной двухкомнатной квартире в блочной девятиэтажке спального района на окраине Кручегорска. При выездах в хорошо знакомые города я никогда не останавливался в одном месте, ибо бережного бог бережет. Вот и сейчас подобрал жилище на последнем этаже, исходя больше из соображений безопасности. Здесь была пожарная лестница, чердак над головой, внизу – переплетения дворов, гаражи, промзона и даже конечная станция метро в километре от меня. Все идеально подходит на случай, если придется пробиваться с боем и уходить огородами. И еще здесь достаточно многолюдно, чтобы на тебя никто не обращал внимания.
Откинувшись в кресле, я попытался смотреть телевизор. Там шла программа новостей. Сами новости с каждым годом все больше походили на фильм-катастрофу. Восстание арабских беженцев в лагерях на юге Германии. Партия педофилов заняла третье место на выборах в Норвегии. Презентация нового сезона красочных казней от Вечного Халифата. Запрет на крещение детей в Дании. Петиция мирового музейного сообщества об уничтожении воинами джихада уникальных культурных ценностей. Такая вот милая хроника одичания.
Раздался резкий, дребезжащий звонок, который невозможно не услышать, – я такие люблю. Взяв со стола мобильный телефон, я отметил, что номер не определился. Интересно, кто такой весь таинственный хочет со мной беседу вести?
– Весь внимание, – произнес я ровно, пытаясь придать своему голосу барственные интонации.
– Чак, ты? – послышалось в трубке.
– Он самый.
– Это Кузьма. Помнишь, на нарах рядом лежали?
– Как же такое забудешь.
– Разговор есть. Как насчет встречи?
– Серьезный хоть разговор? – спросил я с интересом.
– Взаимовыгодный, – заверил меня Кузьма.
– Ну, тогда давай.
– К Вечному огню подъезжай. Со стороны гостиницы «Днестр» часа через три. Годится?
– Давай на час попозже. Пока соберусь. У меня еще встречи, – дал я понять, что, конечно, видеть его рад, но не настолько, чтобы бежать вприпрыжку, забывая о других делах. Интересно, чем он ответит?
Кузьма покладисто произнес:
– Хозяин барин. Там же в восемнадцать десять.
– Ну, до встречи, сокамерник.
– До встречи…
Глава 7
Смертельная схватка, удар по голове, потеря товарища, труп которого теперь лежит в багажнике, – все это выбило «снежного человека» из колеи. Он растерял свою былую невозмутимость и время от времени едва слышно шептал под нос страшные проклятия, обращенные неизвестно к кому. Кобре не нравилась его реакция. Опытные воины не должны вести себя так. Ведь ничего особенного не произошло. Один эпизод бесконечной битвы. И машину он вел как-то нервозно, в результате она попросила его из-за руля и повела тяжелый джип сама, продемонстрировав, что и в вождении машины она на высоте. Она много в чем на высоте. А в некоторых вопросах ее высота недосягаема – она отлично знала это и не то чтобы гордилась, гордыня – это грех. Просто она всю жизнь стремилась к совершенству. Во всем.
«А ведь Лекарь уже стар, – подумала она. – Старость – это неизбежность. Но для некоторых непозволительная роскошь…»
Лекарь кинул в багажник машины саперную лопатку и вытер пот. Произнес, кивнув на холмик свежевырытой импровизированной могилы:
– Неправильно все-таки это.
– Что? – спросила Кобра, подставляя солнечным лучам, играющим в кронах деревьев, свое осунувшееся худое лицо.
– Мы хороним нашего брата не по мусульманским обычаям. Без должного почтения. В лесу, как какую-то собаку.
– А как хоронят павших на поле боя, когда война продолжается?
– Но войны нет сейчас, – возразил Лекарь.
– Есть. А Ибрагим сейчас в раю. Конечно, если он существует, – усмехнулась Кобра.
– Ты не веришь в рай? – нахмурился Лекарь.
– Я не знаю ничего наверняка.
– Ты не веришь, – уже утвердительно произнес он.
– Лекарь, что ты такой бледный?
– Душно. – Лекарь вытер рукавом вспотевший лоб.
– И страшно? – скривилась она.
– Кто ты такая, женщина, чтобы обвинять меня в страхе? – Его глаза налились кровью, и он сделал шаг к ней, сжав огромный кулак. – Ты еще говорить не умела, когда я гяурские бронетранспортеры жег и шакалам головы резал! Я один выходил против десятерых, и они бежали, потому что видели, что я не боюсь ничего! Руками их рвал! Горло выгрызал!
Она с некоторым интересом посмотрела на него, ничуть не испугавшись его эмоционального взрыва. Для нее не было секретом, что давно, еще на тех войнах, во времена которых она была совсем маленькой, а народ в горах уже бился за свои идеи, он показал себя свирепым, фанатичным воином Аллаха. Не было и в последнее время оснований сомневаться в его преданности. Но он терял форму. Все больше и больше. Время играло против него, посылая мяч за мячом в его ворота.
– Я моджахед, у меня священная война. – Лекарь сдал назад и разжал кулаки, однако было видно, что говорит он это не столько искренне, сколько по привычке. – А ты? Что сделала ты кроме того, что околдовала Марида?
– А этого недостаточно? – загадочно улыбнулась Кобра.
– Дочь шайтана!
– Зато, Лекарь, я не боюсь. И меня не держит на этой земле ничего. И я выполню свой долг – убью, умру, испепелю себя на костре.
– Хочется верить, – буркнул он.
Как она и ожидала, он переборол свою ярость и снова был послушен. Потому что он робот. Он запрограммирован Маридом на рабскую покорность. В его программу забито не трогать Кобру и при необходимости пожертвовать ради нее своей жизнью. И его программы пока что ни разу не давали сбой.
– Верь, – кивнула она. – Что тебе еще остается?..
Лекарь сел в машину – снова на водительское сиденье. Его огромная фигура будто сдулась. И Кобра, глядя на него, еще больше укрепилась в мысли, что по его непробиваемой броне идут трещины. А прорыв плотины всегда начинается с самой маленькой трещины.
– Садись. Поехали, – буркнул Лекарь.
Кобра заметила и стряхнула с плеча отливающего металлом жука. Поймала его, подержала в ладони и со смаком раздавила. Это действие доставило ей удовольствие. Люди ведь точно такие же насекомые. Точно так же в них тлеет искорка жизни. И нет ничего зазорного в том, чтобы для высших целей раздавить плоть и выпустить дух на свободу. На адские муки. Это насекомое может получить право порхать в раю. Неверные же животные в человеческом обличье, в большинстве своем населяющие эту страну, имеют право только на ад. Куда она им и откроет широкую дорогу. Такой автобан, по которому устремятся тысячи и тысячи гяуров.
– Поехали. – Она уселась на заднее сиденье и с размаху хлопнула дверцей. – У нас еще длинный список адресов, где нам не рады.
– Да. Вот только пока ничего не нашли.
– Найдем. Обрадуем Марида. Попутно передавим еще нескольких двуногих насекомых.
– Они не насекомые, а заблудшие люди, не видевшие милости Аллаха. Смерть будет им только на пользу, – выдал Лекарь сентенцию, нажимая на газ.
– Вот и я о том, – усмехнулась Кобра. – От смерти одна польза…
