Сергей Зверев
Десантники не сдаются
Доктор физико-математических наук Владимир Павлович Панин всего лишь на два дня пережил руководителя проекта «Атлант» Григория Галустяна.
* * *
Влад вышел из машины. Наконец решившее порадовать москвичей своим присутствием солнце падало за дома, озаряя красными отблесками перламутровое небо. Алые отблески на лицах. На предметах. На людях. Влад вздрогнул – ему показалось, что на руках осталась кровь. Нет, бред! Нет крови. Дело сделано.
Как всегда по окончании активных мероприятий, Влад ощущал опустошенность. Единственно, что могло вернуть вкус и цвета жизни – голос сына, объятия жены...
Он давно потерял счет акциям. И иногда думал, что в нем живет не один, а несколько человек. Точнее несколько программ на все случаи жизни. Притом их пересечение вызывает конфликт программ с перегревом и глюками. Есть Влад для общего употребления, любящий комфорт и хорошие компании, обладающий прекрасным тенором, шпарящий романсы под гитару под прицелам влюбленных в него в этот миг девичьих глаз, человек мягкий, податливый и бесконфликтный – по мелочам. Есть любящий отец и муж, тающий при виде трехлетнего сына и любимой жены. Есть боевая машина невероятной эффективности, танк, который не остановишь и гранатометом. А боевая машина не обращает внимание на кровь и писк из-под гусениц. К боевой машине неприменимы обычные моральные категории. Боевая машина сминает все на своем пути, оставляя за собой горящие обломки и истерзанные тела. Быть боевой машиной – это его крест, который он должен нести. Есть всепоглощающий азарт, когда ты идешь по черепам врагов. Только потом, когда все кончено, отцепляешь от себя танковую броню и становишься другим, лучше не вспоминать о хрусте костей под гусеницами. И нельзя терзать себя шальными мыслями – зачем и почему надо делать все это?.. Надо! Потому что идет война.
Шумный медленный лифт со скрипом поднял Влада на седьмой этаж. Какая это уже по счету его квартира? Оперативнику «Пирамиды» нельзя задерживаться долго на одном месте, даже в одном городе. Сейчас его приют в ближнем Подмосковье. Вокруг краснокирпичные новостройки.
Двери лифта раздвинулись. Влад вышел на лестничную площадку, где сосед, пятидесятилетний работяга из автобусного парка, внушал своему отпрыску:
– Чтобы в десять дома был.
– Да по-о-ял я, по-о-ял, – молодежно-хулигански растягивая слова, изрекло лысое по последней моде дитя улицы.
– Смотри мне.
– Да понял я...
Недоросль буркнул Владу «зрассьте» и сбежал быстро вниз по лестнице.
– Одни дискотеки на уме, – заворчал озабоченный папаша. – Сегодня в Москве группа «Катастрофа», так они туда все двинули. Слушай, почему у них одни дискотеки на уме? Мы, помню, другие были.
– Были? Чего-то рано нас хоронишь, Семеныч!
– Я не в том смысле.
– Ладно... Не занудствуй.
– С работы? – поглядев на осунувшегося Влада, поинтересовался сосед.
– С нее, родимой.
Влад усмехнулся, представив, как вытянулось бы лицо соседа, узнай тот, какой работой занимается свой в доску молодой человек, которого все считают бизнесменом средней руки.
– Как насчет пивка? – спросил сосед, чмокнув и облизнувшись.
– Завтра. – Влад надеялся, что завтра выдастся спокойный день.
Дверь открыла Настя, и Влад утонул в ее пушистых, пахнущих цветами волосах. Она крепко прижалась к нему.
Из спальной как ураганом вымело Вовку.
– Папка! Купи мне летательный мотор! – с ходу огорошил он.
– Зачем мотор? – Влад схватил сына и подбросил вверх.
– Летать.
– Правильно. Рожденный летать ползать не может.
– Я и ползать могу, – заверил Вовка.
– Тоже иногда пригодится, солдат ты мой!
– Буду солдатом! – звонко объявил Вовка.
– А кем же еще, – вздохнул Влад, опуская его на пол.
Вовка будет воином. Такая судьба Абросимовым написана на роду. Они не первый век были воинами. И Настя тоже знала, что так и будет. И от этого скорбь лежала на ее сердце. Но она знала, что иного им просто не дано. И принимала это стойко.
– Пельмени сейчас сварю, – засуетилась она.
– Сибирские?
– А как же, дорогой мой. Настоящие... Свои...
Пельмени. И еще стопка водки. Настя тоже за компанию прикладывалась. Водку она воспринимала в небольших дозах. Зато до тошноты ненавидела вино. Дело не в вине как таковом, а в воспоминаниях. Вино любил палач по кличке «Менге», в чьем исследовательском центре Настя провела не самые лучшие дни в ее жизни. Из-под ножа этого ученого расчленителя в последний момент ее вытащил Влад. Он явился как Ангел небесный с огненным мечом и выжег то осиное гнездо. Пять лет... Прошло пять лет! Как будто фантастический роман вспоминалась та битва с «Синдикатом», когда обе стороны оставляли после себя выжженную землю.
Он принялся за еду. При этом одновременно беззаботно болтал со своими. С Настей он с удовольствием говорил о планах на будущее. О поездке к морю. О покупке страшно нужных вещей. Он будто произносил заклинания, поскольку очень хорошо знал, что будущее слишком неопределенно.
Он молил, чтобы ему дали время. Во всей холодной Вселенной, в сумасшедшем мире, сорвавшемся с катушек, он заработал право на тихий, родной уголок. Эдакое потаенное пространство, где пребывают три родных души – он, Настя и Вовка. Где ему хорошо и спокойно. Где душа его отдыхает и преисполняется умиротворения. Где понимаешь, что бог есть любовь. Как же он ждал этих минут. Ласковые глаза Насти. Бесконечные «почему» Вовки. Мягкий диван. Желтый свет ночной лампы. И обязательно книга Гоголя, Тургенева или Толстого, сокровищница человеческих душ и страстей... Это счастье.
Телефон зазвонил на тумбочке. Настя вздрогнула, в глазах ее на миг появилось страдание. Она закусила губу.
– Сейчас, Настюш. – Влад потянулся за мобильником. – Может, добрые вести...
На маленьком корпусе «Нокиа» зажегся разноцветный жидкокристаллический дисплей. Влад выслушал сообщение и отложил телефон.
– Не туда попали? – спросила с надеждой Настя.
Влад не ответил. Попали именно туда. Через два часа он должен быть в «Зоопарке».
* * *
Главный оперативный координатор Организации Гермес ждал в «Зоопарке». Так прозвали здание Всероссийского экологического фонда – невнятной организации, которая арендовала двухэтажный особняк на Каширском шоссе. На самом деле это была одна из наиболее засекреченных штаб-квартир «Пирамиды», куда допускались наиболее проверенные люди.
– Отдохнул? – осведомился Гермес.
– От души. Отпуск за три года использовал. Канары. Багамы... Сейшелы...
– Ладно, не попрекай, – добродушно улыбнулся Гермес. Считалось, что он человек настроения. Иногда – добродушный и отходчивый, иногда же под руку ему лучше не попадаться. Но Влад знал, что это не так. Главный оперативный координатор сам умел создавать себе настроение под определенную ситуацию. Трудно найти другого человека, настолько в совершенстве владеющего собой и своими эмоциями. Влад мог припомнить всего два-три случая, когда Гермес что-то делал под влиянием душевного порыва. Это когда припекало очень сильно. И так получалось, что те эмоциональные решения в конечном итоге оказывались самыми верными... У этого человека все ходы просчитаны и расписаны. Он великий игрок. Но у Влада никогда не возникало ощущение, что Гермес играет с ним. У них было общее Дело. И оба прекрасно понимали, что они в Деле – лишь фигуры, которые обязаны двигаться в русле общего замысла.
– Не буду попрекать, – буркнул Влад, уставясь на новую картинку, написанную маслом и изображающую стадо кабанов в кедровом лесу. В просторном кабинете, заставленном старинной мебелью – красное дерево с золотом, стены украшали многочисленные картины в тяжелых золотых рамах, на всех без исключения – звери, рыбки, цветочки. – Я отходчивый...
– Влад, ты же незаменимый.
– Правильно. Я незаменимый. Мне не нужны отпуска. Я – киборг на страже Галактики...
– Мультиков насмотрелся, – хмыкнул Гермес. – Перекипел?
– Перекипел... Хотя что за энкэвэдешная привычка работать по ночам?
– Ночь – это наше время, Влад. Мы как упыри любим ее всеми фибрами души, потому что в тени легче всего творить историю... Теперь слушай новость. – Гермес провел пальцами по лежащей на столе доске для игры в Го – это японский ответ европейским шашкам, любимая игра Главного оперативного координатора «Пирамиды». – Объявился «Серый человек».
– «Вервольф»!
– Он!
– Значит, опять будет кровь...
– Уже два трупа... С сегодняшнего дня ты полностью переключен на разработку «Зеленая книга»... Руководитель разработки – ты. Куратор – Медведь...
– Я понял. – Влад до изотопного кризиса немножко поработал по «Зеленой книге», но больше на подхвате. Не обладал всей полнотой информации.
– Остаешься здесь. Ноутбук на столе. Там все необходимые материалы. Код доступа твой, стандартный... В твоем непосредственном распоряжении три пятерки Казака. При необходимости можешь подключать, в разумных пределах, конечно, резервы. Все понятно?
– Все...
Гермес повернулся и уставился на Русича.
– «Вервольф»... Ох, Влад. Даже боюсь подумать, на что мы тут набрели... И чем все это кончится.
* * *
У лоха жизнь плоха...
– Бесплатная лотерея, – надрывалась Светка.
Толчея у метро «Алексеевская» была плотная. Народу на площади полно, но работа шла ни шатко ни валко. Шатаясь по площади мимо лотков, засунув руки по локоть в карманы и зло оглядываясь по сторонам, Жорик предавался невеселым мыслям.
В последнее время доходы рушились. Нет, лохов на Руси не становилось меньше. Только даже потомственный лох, которому сто раз по телевизору скажут, что в лохотрон играть нельзя, наконец допрет до того, что действительно нельзя. Все меньше народу клюет на беспроигрышную лотерею. Если так пойдет, то вскоре нужно будет переключаться на другие сферы – благо, новый вид мошенничества первое время безотказно приносит дивиденды. Вон, Кирюха со своей командой додумался до того, что провел акцию по индексации сгоревших в период либерализации денег. Всего-то просил, отдавая старичью красивые гарантийные бумажки, исполненные на лазерном принтере, внести первоначальный взнос. Сработало – собрал кругленькую сумму. А тут... С утра обули одного лоха. Да и то на пару сотен рублей. Ушел, даже не обидевшись. Две сотни!.. А за точку платить надо! А братве жить! А за жилье!..
Да, подпирает. Приходит пора менять род деятельности, искать что-то другое. А какая точка была еще пару лет назад! Бывало в три стола работали. Раз в неделю милицейскому начальнику деньгу таскали, и патрулю отстегивали, все довольны были. Но слишком разгулялись. Много жалоб пошло. А тут еще начальник ОВД взбесился. Получилось как-то по-глупому. Ехала патрульная машина, так пацаны ментам через всю площадь и давай орать: «Передайте полковнику Семенову, что деньги мы сегодня не смогли принести. Завтра принесем». Полковник обиделся на такое нарушение правил конспирации. В общем, вышибли с точки. Правда, ненадолго – через три месяца заселились опять. Очень уж милиция голодная...
Вечер. Темнело. Народ из метро валом валил.
– Беспроигрышная лотерея, – гундела Светка, молодая, грудастая, кровь с молоком. – Выигрывают все. Благотворительная акция. Не проходите мимо. Получите выигрыш.
Бригада, в которой работал Жорик, была сборная, международная – из Донецка и Кишинева. Пацаны и девчонки съезжались в Россию с четким представлением, что Москва – это гигантский денежный мешок. За два года ребята привыкли к каменным катакомбам, к толпам людей. В этой бурной реке страстей, мутной жиже человеческой неустроенности, алчности, наполненный победами, поражениями, все посвящено Верховному богу – Звонкой Монете! В этом городе много денег, которые легко взять!
Законы большого города и дикого бизнеса постигаются быстро. Один из самых основных – надо делиться. Не со всеми, конечно. С теми, кто сильнее и может доставить неприятности. С ментами, с бандитами. Когда затеваешь дело, нужно быстро и четко вникнуть, кому сколько платить. Переплатишь – поработаешь в убыток. Недоплатишь – быстро очутишься в обезьяннике в отделе милиции с отбитыми почками или в канаве с перебитыми ногами...
Пока Жорик предавался не слишком веселым мыслям, подкатил тот блеклый субъект неопределенного возраста в сером потертом костюме и клетчатой жеваной рубашке. Он походил на оставшегося без работы бухгалтера – невысокий, с залысинами, и щечки такие пухлые, что ущипнуть хочется.
– Пожалуйста, гражданин, – без былого задора, как-то дежурно обратилась к нему Светка. – Беспроигрышная лотерея.
Блеклый скользнул по ней взглядом. Взгляд какой-то снулый. И никакого интереса к жизни в нем.
– Возьмите билетик, – без всякой надежды продолжила Света.
– Правда беспроигрышная? – полюбопытствовал блеклый.
– Точно, – заулыбалась Светка, осознав, что перед ней хоть плохенький, но клиент. Ох, вид затрапезный. Ну хоть пару сотен с него слупить – и то хлеб.
И началась разводка лоха.
Это был воистину сладостный момент. Сейчас Жорик чувствовал себя чуть ли не сверхчеловеком. Он становился избранным, он владел помыслами человека, играл на его алчности и глупости. Ох, как же он умел это делать. Артист!
Для затравки Жорику предстояло сыграть тоже эдакого неуверенного лоха. Подыграть. Разогреть человека. Тут и возникает сладостное ощущение управления ближним. И пацаны в бригаде знали, что развести лоха никто лучше Жорика не может. Он будто гипнотизировал жертву. За это его уважали... И он уважал себя за это.
Дальше пошло как всегда – вы выиграли видеомагнитофон, вон он в коробке. Но у нас есть еще один претендент, который выиграл тот же приз. Аукцион. Кто больше положит на кон денег, тот получит и видик, и все деньги. Такова игра...
Все шло, как по рельсам. Лох втянулся. Исправно на кон ложились деньги. Но вскоре Жорик начал испытывать какую-то сначала отдаленную, но нарастающую с каждой секундой тревогу... Его глаза и глаза лоха встретились. И лохотронщик будто наткнулся на стену. Во взоре блеклого было нечто твердое, пугающее и вместе с тем затягивающее... Мысли путались. Воля к жизни уходила. Уже не хотелось ничего.
– Еще. – Блеклый кинул на лот несколько купюр...
– Вы выиграли, – неживым голосом произнес Жорик, пытаясь сбросить с себя оцепенение и не в силах сделать это.
– Благодарю. – Блеклый сграбастал с кона все деньги, усмехнулся, добавил «приз оставьте себе» и, как ни в чем не бывало, пошел дальше...
– Ты чего? Ты чего творишь? – подскочил к Жорику Михай, выходец из Кишинева, старший в смене. – Ты чего лоха с бабками с удочки сорвал?
– Он выиграл...
– Ты что трындишь, сволочь?! Обширялся, да? Приторчал?
– У него бабок полные карманы! А с виду обычное чмо! – встрял Леня по кличке Малютка, приземистый и мощный, как броневик, отбойщик. В его обязанности входило отбривать особо ретивых граждан, возмущающихся несправедливостью своего лоховского существования, и, если чего, придавить клиента массой.
– За ним! – прикрикнул раздраженно Михай, махая рукой в направлении, куда устремился блеклый.
Несостоявшийся лох обошел круглое белое здание метро, спустился по лестнице вниз, углубился в заросшие деревьями дворы.
Четверо лохотронщиков во главе с бригадиром устремились в погоню.
Михай увидел замаячивший вдали серый костюм и сделал знак – сбавить ход. Сразу бить опасно. Надо проводить в укромное место. Лучше разделать его под орех где-нибудь в подъезде.
Но блеклый в подъезды не спешил, шел мимо новостроек, прошел через двор поликлиники, устремился вдоль длинного забора какого-то предприятия. Место для разборок – лучше не придумаешь.
– Э, куда разогнался? – крикнул Михай, догоняя блеклого. – Мужик, ты нам должен.
Главный отбойщик Ленька Малюта быстро приближался к намеченной жертве, обогнав Михая.
– Лига защиты уродов тебе должна, – пугающе спокойно проговорил блеклый.
Михай чуть не споткнулся от такого.
– Ты чего загнул, петух гамбургский? – заорал он, убыстряя шаг. – Не, ты повтори...
Блеклый шел вперед, по-прежнему не оборачиваясь, не сбиваясь с размеренного шага, будто происходящее его не касалось. Это настораживало и одновременно бесило преследователей. Жертва не имеет никакого права вести себя так.
Парни догнали блеклого, обступили. Михай преградил дорогу. Малюта взял жертву под руку – ласково так, как даму, рассчитывая с такой же легкостью, как женщине, сломать тонкую кость. Третий член бригады пристроился по другую руку. Угрюмый Жора, единственный, которому происходящее совсем не нравилось и которого душил тесный, тяжелый страх, не спешил присоединяться к своим соучастникам.
Поскольку жертва была в полной власти лохотронщиков, начинать избиение не спешили. Тогда весь кайф пропадет. Нужно с толком, с расстановкой объяснить лоху, кто он есть и где его место, а потом наказать по полной – вогнать в асфальт по макушку, чтобы год на лекарства работал.
– Ну чего, падла. Ты подумал, кого на хер послал? – Михай осклабился, с хрустом повел пальцами, сжал их в кулак, ударил им выразительно по ладони. По телу прокатилась истома. Ему нравилось втаптывать людей в асфальт. Особенно тех, кто не имел никакой возможности ответить тем же. Малюта сильнее сжал руку блеклого, который и не думал дергаться.
– Вы сильно ошиблись. – На устах блеклого появилась ломаная, невеселая и очень многообещающая улыбка.
– Чего, чего, козел? – Михай сделал молодецкий замах. Он с внутренним ликованием спускал все тормоза, понимая, что будет бить лоха, пока окончательно не выбьет из него весь дух.
Ударить он не успел. Держащий лоха Малюта вдруг начал непроизвольное неуклюжее движение и уперся мордой в асфальт. Как это блеклый сделал – было непонятно. Он только извернулся как ящерица, а Малюта, казалось, сам только и мечтал о том, чтобы распластаться на асфальте. Поддерживающий лоха с другой стороны отбойщик получил короткий резкий удар ребром ладони в шею, всхрапнул, упал на колени, держась за горло. Блеклый небрежно, но с чудовищной силой ударил Жору, тот впечатался в бетонный забор и выключился.
– Сколько вас, дегенератов, расплодилось, – покачал головой блеклый и шагнул к потерявшему способность двигаться, а заодно и дар речи Михаю. У кишиневца брызнули в глазах искры...
Когда команда пришла в себя, блеклого и след простыл...
– Падла! Мочить его надо было! – завопил Михай, держась за раздавленную грудь.
– Вот и мочил бы, – произнес Жорик, кривясь от боли. Голова будто была залита ртутью. В ней плескалась тупая боль. – Михай, ты прыгай до потолка, что жив остался!
– Обосрался! – Михай подскочил к Жорику. – Ты ему, гондон рваный, тугрики слил! Ты!
– Убью, сука! – бешенство застлало Жорику глаза. Он бросился на Михая, твердо решив порвать ему глотку зубами в случае, если руками не додавит. Их растащили.
– Остыньте, припадочные, – между ними встал Малюта.
– Потом добазарим, – с угрозой пообещал Михай.
Вдалеке взвыла милицейская сирена.
– Валим отсюда, пацаны.
* * *
Влад, полуразвалившись на просторном матерчатом диване, продавленном, но довольно удобном, уже который час гонял ноутбук, оставленный ему. Время от времени он готовил себе чай с лимоном. Японские ученые недавно выяснили, что лучший способ борьбы с компьютерным одурением – это чашка холодного чая с лимоном. Впрочем, Влад дошел до этой идеи еще раньше, и этот напиток при работе с информацией глушил пол-литровыми чашками.
Работал Влад, уединившись от всех на КК-5 – конспиративной квартире номер пять. Это была обычная трешка на последнем этаже стандартной блочной шестнадцатиэтажки на северо-западе столицы. Здесь были все условия для жизни. Боевые товарищи позаботились о полном холодильнике, чае, кофе. Даже бар был заполнен самыми разнообразными напитками, которыми, впрочем, Влад пользоваться не собирался. В тишине и покое ему необходимо было заново осмыслить имеющиеся материалы. И, наконец, определиться, как тянуть из болота бегемота.
– Так, а что у нас в этом мешочке? – проворковал Влад, влезая в очередную папку с плотно упакованными файлами. При ненадлежащем обращении они тут же самоуничтожались, поэтому приходилось пользоваться паролями, открывавшими доступ. Коды он получил от Гермеса отдельно.
Его всегда радовала строгая логичность и доступность, с которыми аналитики сортировали и оформляли информацию. Большинство разработок начиналось с таких вот хорошо проработанных файлов. После блестящего анализа вполне заурядных на первый взгляд фактов, натасканных из различных ведомств – МВД, Федерального Агентства госбезопасности, налоговой полиции, пограничной службы, внешней разведки. Не так редко та щебенка, которую презрительно отбрасывали сотрудники государственных оперативных подразделений, под зорким взглядом аналитиков «Пирамиды» начинала сверкать бриллиантовыми гранями. Искусство аналитики – это и есть сопоставление фактов, выявление в них системы, а потом и ее осмысление.
Влад преклонялся перед этим высоким искусством. Но он отлично знал, что даже самые блестящие умозрительные конструкции аналитиков способны лишь потешить эстетические чувства знатоков. В лучшем случае, из аналитических записок можно при достаточном упорстве и творческом порыве соорудить неплохой авантюрный роман-разоблачение на радость праздному читателю. Поэтому вслед за головастиками всегда приходят оперативники, задача которых действовать. Такие, как Русич, Казак. Они могут позволить себе методы, которыми давно не пользуются государственные организации, связанные правовыми и административными путами. И именно люди действия ставят точки над «И», нередко свинцовые.
Итак, суть аналитической выкладки, трансформировавшейся потом в разработку уровня «А» под условным наименованием «Зеленая книга».
История эта началась не сегодня. Как всегда, аналитики обратили внимание на настораживающие факты, а потом выяснили, что почти со стопроцентной вероятностью имеют дело с системой, а не цепью случайностей.
На сей раз головастиков заинтересовал ученый люд. Точнее, отдельные представители научной общественности. Изредка это были увенчанные наградами и званиями люди, руководители научных коллективов. Чаще безвестные старшие и младшие научные сотрудники. Или законченные чудаки, не вызывающие ни интереса, ни сочувствия окружающих, свято уверенные, что сделали Большое Открытие, оставалось только осчастливить им человечество. Таких ниспровергателей основ, сумасшедших изобретателей вечных двигателей и покорителей незримого эфира в любой точке земли пруд пруди. Но особенно богата ими Россия. Они обивают пороги инстанций, как ужи проскальзывают за закрытые для них двери патентных бюро, как по мановению волшебной палочки материализуются в кабинетах главных редакторов научных журналов. Некоторым из них удается приобрести быстротечную славу, легко надуваемую средствами массовой информации и так же легко лопающуюся, как мыльный пузырь. Чудаки растут, как трава на пустыре, – бесполезные, но вроде никому и не мешают... Всех этих людей, попавших в сферу внимания «Пирамиды», роднила одна общая черта – все они умерли при странных обстоятельства. Притом бесславная кончина настигала их после того, как они объявляли о своем Большом Открытии.
– Охота на чудаков, – усмехнулся Гермес, которому доложили первоначальную раскладку.
– Или выбивание перспективных технологий, – безапелляционно заявил руководитель группы аналитики. – Притом целенаправленное, на протяжении продолжительного времени.
– Какого?
– Минимум пятнадцати лет. Глубже копать трудно.
– Каждая такая акция требует профессионального дорогостоящего подхода, – заметил Гермес. – Значит, ставки высоки.
– И существует система, отслеживающая стратегически важные прорывы в технологиях.
– Это угроза национальной безопасности и будущему страны, – отметил Гермес.
Этими словами он выразил решение. Так началась разработка «Зеленая книга».
Аналитики без труда вычленили двадцать пять подобных случаев. Большинство из них – несчастные случаи и самоубийства. Внешне убедительные. Случайные пожары или взрывы бытового газа пожирали в лаборатории документацию, иногда вместе с людьми. Качественные такие летальные случаи. Не вызывающие вопросов. До той поры, пока не сопоставишь их вместе. И тогда открываешь удивительную вещь – схожесть всех этих историй.
Итак, по порядку.
Влад щелкнул мышью, на дисплей вышла страничка досье.
Восемьдесят девятый год – исчезновение инженера, соорудившего на родном московском машиностроительном заводе трансформатор с коэффициентом полезного действия... 700 процентов. Возможно, ему удалось воссоздать утраченный в тридцатые годы резонансный трансформатор Теслы. Устройство порезано на металлолом. Чертежи не сохранились...
Девяносто первый год – еще одна сгинувшая разработка, в результате которой мог появиться совершенно новый класс компьютерной техники. Несчастный случай. Скончался непризнанный компьютерный гений.
Девяносто пятый – группа ядерщиков, три человека. Двое ученых упали на машине с моста в Псковской области. Третий покончил жизнь самоубийством. Отрывочные лабораторные журналы не могли дать представления о сути исследований. Так и непонятно было, какой приятный или неприятный сюрприз намеревались преподнести эти люди человечеству.
Девяносто восьмой – проект по генным технологиям. Один ученый умер от сердечного приступа. Другой – снова самоубийство. Кто-то начинает повторяться.
Позапрошлый год – взрыв лаборатории профессора Иващенко. Тоже генная инженерия. Новое ее направление, принародно охаянное и подвергнутое обструкции – волновая генетика... Тут шуму было много. Взрывчатки не пожалели – почти целое крыло здания НИИ обрушилось. Взрыв произошел ночью. Как раз тогда, когда делали очередную серию экспериментов. Из под завалов извлекли трупы четырех ученых. В том числе доктора Иващенко. Тогда теракт зачислили как разборку с полукриминальной коммерческой структурой, снимавшей соседнее помещение... Только вот на днях Рамазан Даудов признался, что его работа. И что действовал он по заказу...
Так, а где государство? Неужели так никто ничего и не заподозрил? Покажитесь, асы сыска и доморощенные гении контрразведки! Нет. Никого. Хоть обкричись. Хотя, наверное, кто-то и заметил неладное. Приезжает умный сыщик на место самоубийства. Чует – что-то не то. Но появись он пред очами начальства и заикнись, что интуиция ему подсказывает – убийство тут замаскированное. Зачем такой опер нужен? Вот если бы наоборот – смог представить двадцать ножевых ранений как жестокое самоубийство – тут ты молодец, классный сыщик. На доску почета в УВД!
А госбезопасность? Было дело, преисполнилась она в лучших своих традициях подозрениями, но тоже возник вопрос – а на фиг надо? И так забот полон рот. Зарплата у офицеров маленькая. А тут еще очередной дележ начальственных кресел подоспел. А кресло – это святое. Это возможность держать крыши бизнесменам и тянуть свою копеечку. Какие тут подозрения еще? Какие пропавшие ученые?
Влад усмехнулся, представив, что, может, и собрались вечерочком менты и чекисты за рюмкой вина, обговорили с пьяных глаз эту проблему, поудивлялись, покаркали – куда страна катится. И забыли. А если и не забыли, так заставляют себя забыть, несмотря на то что стыдно и противно. И никто ничего поделать не может. Даже если бы захотели. Поскольку и милиция, и госбезопасность, эти некогда могущественные конторы, реорганизованы по полсотни раз, перекроены, перестроены так, что появившихся в итоге на свет жалких ублюдков родные отцы бы не признали. В безвоздушное рыночное пространство выбиты лучшие сотрудники, теперь они кто на стакане, кто в коммерции. И органы не могут сегодня ничего, кроме как цеплять мелких рыбешек, ошалевших от безнаказанности и не напрягающих мозги вопросами типа – а как прятать следы преступлений.
Вот и получается, что «Пирамида» – единственная система, которой в России есть дело до сгинувших бесследно вместе со своими открытиями российских ученых.
«Зеленая книга». Гермес присвоил разработке уровень «А». «Пирамида» не в состоянии тянуть больше двух, максимум трех разработок такого уровня одновременно. Поэтому выбор приоритетов очень важен. Но Гермеса никогда не подводило чутье. Он всегда умел выбирать самые главные, самые перспективные направления.
Оперативники устремились на сбор информации. Становилось очевидно, что тут замешана серьезная законспирированная организация, обладающая неограниченными финансовыми возможностями. Ее назвали «Луддиты» – по аналогии с движением английских разрушителей машин времен первой промышленной революции.
Теперь Гермес кидает на «Зеленую книгу» тяжелую артиллерию, подключает Русича. Почему? Обострение ситуации – вот ключевой момент. Аналитическая группа утверждала, что «Луддиты» начали выполнять очередную акцию.
Влад щелкнул мышкой еще несколько раз. Вот она, горячая информация. Проект «Атлант». Смерть его руководителя Галустяна. И его первого помощника Панина. Причины смерти? В первом случае – самоубийство. Во втором – острая сердечная недостаточность. Почерк тот же. Аналитики уверены, что прошло активное воздействие.
Оперативникам «Пирамиды» удалось найти свидетельницу, ехавшую в вагоне с Паниным. Дама утверждала, что около математика крутился какой-то мужчина. И Панин возмутился, что этот тип его чем-то уколол. Женщина даже попыталась дать его описание:
– Серый. Невзрачненький такой. Невысокий. Щеки пухлые... Не на чем взгляд остановить.
Не на чем взгляд остановить... Это же серый человек! Тот самый мифический Виктор, заказавший Рамазану Даудову взрыв лаборатории. Его черная тень возникает еще в двух акциях по ликвидации ученых... Странная фигура, которая в документах «Пирамиды» получила название «Вервольф». Оборотень – внешне незаметный человек, который в сумерках прекращается в волка-людоеда.
– Прямо пришелец из Преисподней, – прошептал Влад.
Как сам дьявол, «серый» шел по земле, сея тихую, но от этого еще более страшную и омерзительную погибель...
Итак, дальнейшие действия? Владу сейчас предстояло принять решение, избрать путь, по которому он рванет, не жалея себя, надрывая сухожилия и мышцы.
Из группы Галустяна на сегодняшний день неизвестна участь программиста Бруевича. Скорее всего, его уже нет в живых. Но все-таки имеется небольшой шанс, что он еще жив.
Программиста надо искать. При его обнаружении откроется возможность исполнить самый простой, безотказный, обкатанный много раз прием – ловлю на живца.
Ну-ка, кто у нас фигурант. Алексей Бруевич... Возраст... Адрес... Телефон домашний... Телефон мобильный...
Разведчики постарались. Успели разнюхать, что мобильник отключен. Добыли распечатку с номерами телефонов, с которыми соединялся Бруевич за те полгода, что стал абонентом «Би-лайна». В компьютере была общая информация о владельцах этих телефонов.
«Похоже, придется от этой распечатки и отталкиваться, – подумал Влад. – Будем отрабатывать связи программиста. Остается надеяться, что программист не дурак, понял, что его коллеги не просто так отдали богу душу и вовремя сделал ноги».
