Сергей Зверев
Курс на дно
3
Даже самые талантливые ученые – это прежде всего почти обычные люди, и им так же, как и самым простым грешным, порой хочется есть, спать, немножко отдохнуть за стопкой виски, покуривая в каком-нибудь уютном уголочке простую сигаретку из хорошего табака, выращенного где-нибудь в славной Вирджинии… Именно по этой причине в небольшом «научном городке», в котором, кроме уже известных нам русского профессора и его милой ассистентки, работали еще десятка полтора специалистов из разных стран, имелись, кроме лабораторий, и спальные домики, и некое подобие клуба-бара, по совместительству взявшего на себя и роли конференц-зала и пресс-центра, и хозяйственные службы, и, конечно же, кухня с самым современным оборудованием. На кухне трудились вольнонаемные повара из местных, и, хотя они и старались как-то учитывать разнообразные вкусы «разных народов», меню в большинстве случаев все же представляло собой набор из десятка местных блюд, основной составляющей которых являлся, конечно же, рис – во всех мыслимых и немыслимых видах и сочетаниях. А поскольку среди жителей поселка были ученые и врачи из недалекой Индии, из Японии, а сборную Европы представляли немцы, поляки и даже один швед, то нетрудно догадаться, что некоторым «поселянам» и рис, и прочие местные карри и салаты из бамбука давно стояли поперек горла. Особенно почему-то негодовал и грустил здоровенный швед с пышной бородой, при взгляде на которого мгновенно вспоминались давние славные времена, когда грубоватые викинги с большими топорами в руках наводили ужас на всю Европу и прочие места, куда могли добраться их длинные ладьи с драконьими головами. Олаф Густавсон тосковал по настоящему горькому пиву и по настоящей малосольной рыбке из прохладных северных морей…
Научный поселок расположился на берегу одного из рукавов дельты довольно крупной местной реки, соответственно имел небольшой, сколоченный из крепких досок причал на сваях, у которого покачивался на мелкой ленивой волне приличных размеров белоснежный катер с эмблемами и флажками, выдававшими его принадлежность к славной организации Красного Креста и Красного Полумесяца.
Рядом с солидным суденышком научной экспедиции на этот раз у причала покачивалась обычная деревянная лодка с дряхленьким моторчиком, принадлежащая одному из местных рыбаков, снабжавшему жителей поселка свежей рыбой. Видимо, рыбак уже сдал свой улов на кухню и теперь о чем-то негромко беседовал с немцем, отвечавшим в научном центре за связь, компьютеры и прочие электронные штучки. Правда, были в этой беседе две небольшие странности, которые могли бы человеку заинтересованному сразу броситься в глаза…
Первая: собеседники явно не очень-то хотели, чтобы их увидел кто-либо из обитателей лагеря, и поэтому отошли на десяток метров в сторону от причала, под прикрытие буйных зарослей каких-то местных камышей. Вторая: для малограмотного рыбака, каким он обычно казался обитателям «академгородка», этот смуглый крепкий мужичок лет около сорока слишком бегло и правильно говорил по-английски, на котором вынужден был изъясняться и немец…
– Рыбу всю продал?
– Продал. Вас тут много, сколько ни поймай…. – Смуглый требовательно посмотрел на немца, явно намекая, что пришел сюда, в лагерь, отнюдь не для того, чтобы вести пустые разговоры о рыбной ловле и торговле. – Мистер Штайнберг, мне гораздо интереснее узнать, как ваши торговые дела? Вам-то есть что предложить покупателям добротного товара?
– Все в порядке, друг мой. – Петер неторопливо оглянулся, прислушался к звукам вокруг, ничего особенного, кроме легких всплесков воды, привычного шелеста камышей и пересвиста птичьих голосов, не услышал и лишь тогда протянул рыбаку маленькую пластмассовую коробочку. – Здесь флэшка со всей информацией. Правда, его компьютер был, естественно, на пароле, но для меня это было даже забавно! Если что с машиной, он же сразу ко мне бежит – так что я его ноутбук лучше своего кошелька знаю. Да и защиту ему я ставил… В общем, можете не сомневаться, он действительно очень толковый ученый и времени здесь даром не терял!
– И вы уверяете, что он нашел что-то стоящее, так? – Смуглый небрежно запрятал флэшку куда-то в складки одежды. – Нам очень не хотелось бы ошибиться в вас, герр Петер… Надеюсь, вы понимаете, что с вами будет, если вы попытаетесь всучить нам тухлую рыбину?
– Но… Вы же понимаете, что я не вирусолог, не эпидемиолог, а всего лишь программист! Если судить по записям… Да вы сами все увидите! – В голосе компьютерщика явно слышались некоторая растерянность и страх – кто их знает, этих смуглорожих азиатов! Сегодня золотые горы сулят ласковыми голосами, а завтра глотку с милой улыбочкой перережут! Дикари…
– Не надо так волноваться, герр Штайнберг. – Рыбак как-то по-особенному неприятно и жестко усмехнулся краешком губ, затем достал из брезентовой, резко пахнувшей рыбой сумки небольшой сверток и протянул его немцу. – Мы вам верим. Это – первый аванс. Второй будет у вас, когда наши люди ознакомятся с содержимым флэшки. Ну а третий – когда настоящий товар будет у нас в руках! Все очень просто. Товар – деньги, а за малейшую попытку обмануть – пуля.
– И когда? – как-то не очень понятно спросил Штайнберг. Возможно, немец имел в виду деньги или что-то еще, а получалось, что он интересуется, когда его может настигнуть пуля за обман.
В ответ смуглый, невольно улыбаясь двусмысленности вопроса, зашелестел картой, разгладил лист на колене, жестким пальцем ткнул в синюю жилку реки и ответил еще более непонятно и загадочно:
– Если умному человеку очень нужен мед, он должен сначала выкурить пчел…
– А если вам попробовать прямо здесь?
– Чтобы сюда приперлись правительственные войска и перевернули всю округу вверх дном? Я, уважаемый, не спрашиваю у вас совета, как не спрашиваю, на что вы собираетесь потратить хорошие деньги, которые мы вам платим… Я понимаю, что вам нелегко и везде чудятся опасности, но деньги-то… очень хорошие! Если вы помните, то еще Киплинг сказал, что бремя белого человека очень нелегкое! – Смуглый вновь обнажил отличные белые зубы в улыбке и неожиданно зло прищурился и пробормотал вполголоса: – Какого черта тут крутится этот мальчишка?! Еще не хватало, чтобы он нас подслушал… Эй, Али, кого ты там пытаешься поймать в камышах? Уж не рыбу ли с перьями, ха-ха! А ну, марш отсюда! Нехорошо слушать разговоры взрослых мужчин! – И уже другим тоном, почтительным и услужливым, добавил, обращаясь к немцу-компьютерщику: – В следующий раз я привезу такую рыбу, господин, какой вы со своими друзьями еще никогда не пробовали! Век будете благодарить старого рыбака!..
4
Как известно, для жителей Японии, Индии и стран Юго-Восточной Азии рис является примерно тем же, что хлеб и картошка для человека русского, а кукуруза – для большинства молдаван и еще многих народностей, где этот солнечный подарок из американских далеких краев вызревает до полной спелости. Рис – культура, конечно, невероятно полезная, но и столь же трудоемкая и влаголюбивая. Достаточно вспомнить, как те же вьетнамские крестьяне в своих соломенных круглых шляпах, бредя чуть ли не по колено в грязной воде, наклоняются и каждый росточек будущего риса высаживают в скрытую водой жидкую почву!
Так и поднимаются, и набирают силу зеленые стебли и колосья на залитых водой полях. Причем еще древние японцы сообразили, что можно полезное совместить с не менее полезным, и начали разводить в границах рисовых полей рыбку для стола. Так что и по сей день в рисовых краях нередко можно увидеть картину несуетливой рыбной ловли прямо среди созревающих зеленых колосьев…
Короткие южные сумерки быстренько сменила душная тропическая ночь, наполненная великим множеством запахов, треском миллиардов цикад, птичьими трелями на все лады и голоса и порой грозным рыком зверья, вышедшего на ночную охоту. Иногда в зарослях вдруг раздавался шум стремительной погони и чей-то яростный рев перекрывал своей мощью жалобные крики несчастной жертвы – вероятно, кому-то не повезло у водопоя, а хищник заполучил свой ужин. Джунгли жили обычной ночной жизнью…
Обычной жизнью жила и большая дамба, перегородившая один из рукавов реки километрах в шести выше по течению от устья, где как раз и расположился уже известный нам поселок ученых из Красного Креста. Створки шлюзов пропускали положенное количество воды, а длинная мощная дамба сдерживала остальную огромную массу, создавая, таким образом, необходимый запас влаги для орошения полей в сухой период года. Как и всякое подобное серьезное гидротехническое сооружение, дамба круглосуточно охранялась очередной сменой вооруженных охранников. Правда, охранники мало напоминали бравых молодцев из армейского спецназа – скорее это были полицейские на пенсии с седыми усами и довольно-таки заметными пивными животиками… Все шло как обычно: мирно шумела в узких шлюзах вода; заступила новая, ночная, смена охранников; почти на всем протяжении дамбы светилась россыпь желтоватых огоньков – это местные рыбаки вышли на ночную ловлю-охоту, пытаясь светом фонарей привлечь рыбку покрупнее…
Потрепанный джип, мягко подпрыгивая на ухабах, уверенно катил по грунтовке, мощными фарами выхватывая из густой темноты сочно-зеленые заросли и тучи разнокалиберной мошкары и бабочек всех цветов и размеров. Пару раз в свете фар заполошно метнулись какие-то неосторожные, потерявшие ориентировку ночные птицы… Джип, водитель которого еще за полкилометра до дамбы выключил фары, оставляя лишь неяркие подфарники и противотуманки, почти неслышно урча двигателем, подъехал к самой кромке воды и затих. Погасли фонари, и вскоре из машины выбрались двое мужчин: один невысокий и крепкий, лет сорока, второй выглядел явно пожиже и помоложе, зато возвышался над своим напарником на добрых полголовы. Крепкий мужчина постарше, в котором нетрудно было узнать смуглого «рыбака», на днях имевшего несколько загадочную беседу с немцем из «академгородка», вытащил из автомобильного багажника несколько удочек и, небрежно забросив ловчую снасть в темную воду, закрепил удилища на воткнутых в мокрый песок рогульках. Причем «рыбак» даже не удосужился надеть на крючки какую-либо наживку.
Мужчина помоложе занялся совсем другим делом. То ли ночная рыбалка с удочками его не привлекала, то ли собирался он на какую-то другую охоту, но молодой сноровисто и, похоже, привычно облачился в черный прорезиненный костюм и надел почти плоский прямоугольник акваланга. Довершили экипировку любителя ночного дайвинга маска, ласты и небольшой черный не то ящик, не то чемоданчик…
– Все проверил? Сработает? – озабоченно поинтересовался смуглый, наблюдая за тем, как аквалангист разворачивался спиной к реке, намереваясь войти в воду. – Смотри, головой отвечаешь! Держись ближе к берегу, пока не подплывешь к самой дамбе – а то на стремнине течением может снести шайтан знает куда…
– Знаю, не учи, – беззлобно огрызнулся пловец. – Я, между прочим, не только за жемчугом нырял… Я в армии почти полностью прошел подготовку боевых пловцов, понял?! Все, я пошел…
– Когда обратно поплывешь, ориентируйся на мой фонарь – я зеленоватый светофильтр поставлю! Да помогут тебе боги воды!
Аквалангист бесшумно скрылся под водой, а смуглый начал прохаживаться вдоль берега, стараясь не суетиться и настраиваясь на долгое ожидание. На бесполезные удочки и лениво качавшиеся на мелководье поплавки мужчина даже и не взглядывал, а вот на светящиеся стрелки наручных часов посматривал частенько. Ожидание – вещь неприятная не только для влюбленного юноши, сгорающего от желания поскорее увидеть любимую; ожидание крепко действует на нервы даже умудренным опытом командирам, терпеливо ждущим возвращения с той стороны своих разведчиков или диверсантов…
…Пожилой охранник, шумно сопя и отдуваясь, осторожно спускался по ступенькам лестницы, которая вела к дощатому узкому помосту, тянувшемуся вдоль нижнего края дамбы почти от берега и до самых створок шлюзов. С другой стороны к шумному потоку, мчавшемуся через узкие коридоры шлюзов, тянулся точно такой же помост, но там уже чужая половина, там пусть отдувается другой охранник. И какого черта нужно каждую смену тащиться вниз-вверх?! Кто придумал эту дурацкую инструкцию?!! Ладно бы, действительно, какой важный военный объект… Охранник подошел почти к самому краю помоста, перевел дух и пошарил лучом мощного фонаря по ярко засверкавшему миллиардами брызг стремительно несшемуся потоку. Вода как вода… Бежит, как ей и положено. Что это там такое, а? Что-то вроде мячика… Черт возьми, вот старый дурак – да откуда тут может взяться мячик?! Тогда что?.. Охранник медленно повел плечом, сдергивая потертую английскую винтовку, навалился животом на поручни, нависая над шумящим потоком, и еще раз посветил фонарем… И тут из воды стремительно взвилось показавшееся слишком длинным чье-то черное мокрое тело с огромным стеклянным глазом, взмахнуло рукой, и страшная боль пронзила шею, все тело и ослепительной вспышкой взорвалась в голове! Охранник на мгновение завис над ревущей водой и затем мягко перевалился через поручни. Винтовка и фонарь тоже достались жадному потоку… Аквалангист, слегка сожалея об утраченном таком отличном, тяжелом боевом ноже, вновь ушел под воду и занялся своим делом, ради которого, собственно, они со смуглым и приехали, соблюдая все меры предосторожности, к этому важному гидротехническому сооружению…
Прошло ровно сорок минут, и, несмотря на то что смуглый внимательно посматривал на темную гладь воды, лишь изредка поглядывая на стрелки часов, аквалангист вынырнул неподалеку от места «рыбалки», как это часто и бывает, все равно совершенно неожиданно. Торопливо, высоко поднимая ноги и неуклюже шлепая большими ластами, вышел из воды, так же быстро освободился от снаряжения и нырнул в темное нутро машины. Смуглый тем временем, не тратя времени на досужие расспросы, собрал удочки, забросил их в багажник к уже лежавшему там еще мокрому водолазному снаряжению, и через минуту на берегу остались лишь ребристые следы от широких шин умчавшегося джипа и сиротливо торчавшие из песка рогульки…
Своего товарища охранники из ночной смены хватились лишь спустя час, еще минут двадцать ушло на неторопливые поиски, которые и прервал внезапный мощный взрыв, в щепки разнесший створки одного из шлюзов, после чего на раскинувшуюся ниже по течению равнину хлынула ничем не сдерживаемая и не регулируемая, все сметавшая на своем пути масса воды из огромного водохранилища…
Охрана дамбы и с похвальной быстротой прибывший по тревоге дежурный персонал немедленно связались с полицией и службами спасения – необходимо было в кратчайшие сроки оповестить власти и жителей района, которому грозило быстрое затопление, и организовать незамедлительную эвакуацию и спасение тех, кого еще можно было спасти…
Ровно через десять минут после взрыва уровень воды в реке, на берегах которой расположился «академгородок», начал стремительно подниматься, и вскоре поселок погрузился в воду почти по самые окна домов, а вода все прибывала и прибывала…
5
Еще на заре человечества наши предки познакомились с малоприятными вещами вроде ураганов, наводнений и страшных лесных пожаров. История знает и библейский Всемирный потоп, и огненный ужас извержения Везувия, подсказавший К. Брюллову сюжет его знаменитой картины «Последний день Помпеи». Много позднее в холодных водах Атлантики огромный океанский лайнер, считавшийся непотопляемым, именовавшийся современниками чудом, недосягаемой вершиной инженерного гения и кораблестроения, самым вульгарным образом столкнулся с равнодушным айсбергом и затонул, унеся в мрачные океанские глубины сотни человеческих жизней… Когда люди попадают в подобные ситуации, с большинством из них случаются, как правило, две очень неприятные вещи: кто-то впадает в ступор и не делает для своего спасения ничего; других охватывает жуткая паника, когда животный инстинкт самосохранения забивает все другие человеческие чувства и подвергнувшийся опасности превращается в охваченное ужасом безумное животное, сметающее все и вся на своем пути к вожделенному спасению и делающее порой даже слишком много такого, что совсем не делает чести человеку, считающему себя цивилизованным… Например, часто во время гибели судна здоровые и вроде бы до этих пор нормальные мужики рвутся к спасательным шлюпкам и плотикам напролом, идут буквально по головам всех более слабых, яростно отталкивая даже женщин и детей… Вероятно, в такие минуты здравый смысл и все человеческие добродетели вдруг остро осознают свою безнадежную слабость, растерянно разводят руками и забиваются в какой-нибудь укромный уголок, бормоча себе под нос что-нибудь вроде: «Да делайте вы что хотите!» Как говорится, не дай вам бог испытать или увидеть нечто подобное и да минует нас чаша сия…
…Научная экспедиция получила предупреждение о катастрофе как раз в те минуты, когда вода уже подобралась к окнам и хлынула поверх подоконников. Спасать что-либо из научного оборудования не было ни смысла, ни возможности – тонкая электроника сырости не переносит. Оставалось попытаться спасти людей и хотя бы минимум из результатов, достигнутых долгой научной работой…
Ракитин прекрасно понимал, что бежать людям куда-то на «высокую горку» нет ни малейшего смысла, поскольку ни одной сколько-нибудь заметной возвышенности в округе просто не было. Оставалось лишь одно средство спасения: небольшое судно, по счастливой случайности еще не оторванное от причала, уже давно скрытого все прибывающей водой…
– Кого еще нет? – Ракитин напряженным взглядом всмотрелся в троих мужчин, торопившихся к суденышку, передвигавшихся почти по грудь в воде неуклюжими рывками, энергично помогая себе раскинутыми руками. Профессор быстро пробежал пальцем по клавишам мобильника, пытаясь дозвониться до местной службы спасения, но, послушав мертво молчавший аппарат, досадливо сплюнул: – Ну все, как у нас в России-матушке – ни черта не работает! Вышку смыло, что ли? Петер, ну слава богу, вы целы! Что с остальными, не видели? На борту не хватает еще шестерых…
Штайнберг, шумно отдуваясь, вместе с товарищами забрался на борт судна и, едва переводя дух не то от усталости, не то от пережитого потрясения, с расстановкой выговорил:
– Я не так много и видел… Ночь, крики, эта ужасная вода… На моих глазах два домика-бунгало подхватило течением и унесло. Там, по-моему, были индусы и японцы… Точно не знаю… Боже, все, все погибло… Документы, вещи, деньги – все там…
– Ну, положим, не все, – сочувственно глядя на немца, сказал Ракитин. – Кое-что мне все-таки удалось вынести из лаборатории – несколько пробирок, например… А вот мой ноутбук, боюсь, пропал, а с ним и почти все материалы исследований… Будь неладна эта вода! Поселка нет, оборудование погибло, так что, боюсь, и всей нашей научной экспедиции теперь кранты! «Прошу шановних пановей чиликаты до дому, до хаты»…
– Да черт с ними, со всеми вашими материалами! – Татьяна устало провела по мокрому лицу ладонью с мелко дрожащими пальцами. – Люди, наверное, погибли… Кстати, никто не видел Али, а? Ведь он крутился где-то тут, вроде бы вместе со всеми к причалу бежал… Али!!!
– Вы напрасно так переживаете, госпожа Северцева, – раздался за спиной Татьяны спокойный голос шведа Густавсона. – Вон он, по-моему, чешет вприпрыжку, что ваш кузнечик, да еще какое-то барахло тащит… Этого мальчишку, я думаю, не так-то и просто утопить…
Татьяна, просветлев лицом, бросилась к борту и помогла счастливо улыбавшемуся Али взобраться на палубу. Еще через минуту стала понятной и причина, по которой так радостно и победно улыбался мальчик: в руках Али оказалось не какое-то неведомое «барахло», как насмешливо заметил мистер Олаф, а завернутый в водонепроницаемую лабораторную клеенку ноутбук Ракитина! Али, сверкая черными глазами, торжественно протянул сверток профессору, и русский доктор, торопливо осмотрев агрегат, довольно-таки крепко стукнул подростка по плечу и произнес малопонятную фразу: «Ну, ты, Али, молоток! Прямо-таки пионер-герой! Медаль по тебе плачет – «За спасение утопающих»…» При чем тут «молоток» и кто там «плачет», Али так и не понял, но что русский профессор похвалил спасителя его «электронной книги», а госпожа Северцева смотрела на него как-то очень хорошо, почти как на настоящего мужчину, – все это было несомненно и вселяло вполне законную гордость в душу мальчишки…
Последним на борт судна поднялся капитан, маленький худой индонезиец в беловерхой капитанке с большущим «крабом», на крохотной резиновой лодке объезжавший с матросом из местных затопленный поселок. На вопросительный взгляд Ракитина капитан молча отрицательно покачал головой.
– В поселке никого не осталось, мы все проверили… Скольких людей нет? Пятерых? Ну что ж, остается надеяться, что они живы и им как-то помогут службы спасения или ребята из береговой охраны… Я обязан в первую очередь позаботиться об уцелевших – поисками займутся те, кому это положено!
– Герр капитан, судно начинает крениться, – вновь подал голос швед, в роду у которого, несомненно, все-таки были бравые мореходы. – Надо срочно обрубить швартовы, не то они лопнут и могут кого-то пришибить концом, а то и перевернут наш крейсер…
Натянувшиеся до звона веревки, которые капитан называл смешными словами «конец» или «шкертик», были немедленно перерублены с соответствующими предосторожностями, люди распределены по каютам и кубрикам, и судно, на носу которого кроме обычного регистрационного номера красовалась надпись «Орион», дробно-деловито застучав дизелем-машиной, взяло курс на Сингапур, в котором расположилась ближайшая миссия Красного Креста и Красного Полумесяца. Путешествие обещало быть недолгим и совсем не опасным, поскольку капитан неоднократно повторял, что он знает местный участок Малаккского пролива, усеянный превеликим множеством островов, гораздо лучше своего кошелька, в котором, по его словам, никогда не бывало больше двух бумажек и пяти монеток…
Али очень деятельно помогал русскому профессору и белой госпоже пристраивать спасенные из лаборатории материалы, какие-то коробки с бумагами и мелкими приборами. В обычный маленький холодильник для хранения продуктов профессор лично со всеми предосторожностями определил закрытый контейнер и не забыл повторить свое обычное «заклинание»: «К холодильнику никому не прикасаться!» Али эта строгость даже позабавила, а вот немец с невыговариваемой фамилией Штайнберг при этих словах русского почему-то нахмурился, и в глазах его мелькало что-то очень нехорошее – уж это-то Али приметил точно! Они все думают, что Али ничего не понимает и ничего не замечает! Как бы не так! Этот немец Али не понравился с первых же дней, а потом ведь еще были какие-то странные разговоры этого Штайнберга с тем рыбаком… Наверняка немец как-то обворовывал своих товарищей и краденое продавал рыбаку! Но разве станет кто выслушивать подозрения какого-то мальчишки? Уже то хорошо, что не бросили, взяли с собой! Что там с родной деревней, что с родителями… это один Аллах ведает. Ладно, решил про себя мальчонка, побываем в самом Сингапуре, а потом вода уйдет и… там, в общем, будет видно… Может быть, все и обойдется.
По неведомой иронии судьбы, суденышко с уцелевшими обитателями научного городка неспешно продвигалось на юго-восток в те же самые часы, когда русский боевой эсминец так же неторопливо шел курсом на северо-запад…
