Шаира Тураповна Баширова
Остров. Испытание. 2 часть
Глава 26
Владимир Владимирович шёл по коридору, подняв голову и читая таблички на дверях. Наконец, он нашёл кабинет врача и тихонько постучал в дверь, понимая, что сейчас раннее утро и доктор, быть может, отдыхает, после ночного дежурства. Никто не ответил, тогда капитан приоткрыл дверь и вошёл в кабинет.
– Разрешите войти? – спросил он.
Из соседней комнаты вышел доктор, на ходу надевая белый халат и шапочку.
– Вы ко мне? Что у Вас? – спросил пожилой мужчина, среднего роста, плотного телосложения и поседевшими волосами.
– Да, если позволите, хотел спросить о состоянии Митрофанова Дмитрия Ивановича, – сказал капитан.
– Хотя странно, что у него русская фамилия и имя-отчество тоже. Ни дать ни взять, типичный еврей, странно… – про себя, подумал Владимир Владимирович.
– Митрофанова…а, конечно. Его привезли с высоким давлением, да и сердечко оставляет желать лучшего. Он полежит у нас ещё с недельку, а так, состояние по возрасту. Ему семьдесят два года, но состояние его совсем неплохое. Поколем недельку, лекарства я назначил. Так что повода для беспокойства нет. У Вас всё? Простите, мне идти нужно, ночью привезли тяжелобольного, – сказал доктор, проходя к двери.
Владимир Владимирович, успокоившись, вышел вместе с ним из кабинета и пошёл в палату Дмитрия Ивановича.
– Папочка, ты только поправляйся, теперь всё будет хорошо, – сказала Анжела, гладя отца по плечу.
– Да я здоров, ты расскажи лучше, что с тобой было, тебя так долго не было, дочка. Когда нам с твоей матерью сообщили, что лайнер потонул…мы с ней чуть с ума не сошли. Она часто плакала, ночами не спала, а потом её не стало и я остался один, – говорил Дмитрий Иванович, украдкой вытирая слезу.
– Я всё расскажу, папочка, но не сейчас. У нас будет много времени, вот приедешь домой и мы с тобой сядем вдвоём и поговорим. Мне паспорт бы восстановить и на работу устроиться. Как там сейчас в музее? Когда я уезжала, ты ведь ещё работал, хотя и был на пенсии. Ты и сейчас работаешь, верно? – спросила Анжела.
– Работал, пока в больницу не попал. Меня ведь директором музея назначили, а в последнее время непонятно стало, музей закрыли, сказали временно, думаю и меня уволят. Зачем им больной старик, сейчас молодых берут на работу. Но у меня пенсия персональная, мне много не надо, – говорил Дмитрий Иванович, морща лоб, будто вспоминал что-то.
Владимир Владимирович вернулся в палату, Анжела так же сидела рядом с отцом, положив голову ему на плечо, а Дмитрий Иванович ласково гладил дочь по голове и они тихо разговаривали.
– Доктор сказал, что состояние Вашего отца хорошее, но нужно ещё уколы поделать и лекарства попить. Недельку ему придётся полежать тут. Утро уже…Вам отдохнуть бы надо, ночь не спали, – сказал Владимир Владимирович, подходя ближе.
Он прав, дочка, поезжай домой, поспи, отдохни. У тебя и вид усталый, – сказал Дмитрий Иванович, с благодарностью посмотрев на капитана.
Анжела поднялась и крепко обняла отца.
– Я вечером ещё приду, папочка. Ты тоже отдохни, – ответила она и поцеловав отца в щетинистую щёку, посмотрела на капитана.
– Спасибо Вам, Владимир Владимирович. Если бы не Вы… – пробормотала Анжела, направляясь к выходу.
– Не нужно меня благодарить, я сделал то, что должен был сделать. Поехали? – спросил капитан, открывая дверь палаты и пропуская девушку вперёди себя.
Она, обернувшись, посмотрела на отца, который провожал дочь взглядом и улыбался. Анжела внутренним чутьём поняла, что отец успокоился и вышла из палаты. Спустившись вниз, они вышли через проходную на улицу и подошли к машине.
– Я отвезу Вас домой. У Вас вид усталый, Вам отдохнуть нужно, выспаться. Только… – Владимир Владимирович открыл дверцу машины и Анжела села на переднее сидение.
Обойдя машину, мужчина сел за руль и посмотрел на неё.
– Мне право неловко…Вам наверное, не стоило ездить со мной столько времени… – начала говорить Анжела, но капитан взял её за руку и посмотрел на неё.
– Анжела, послушайте меня…может сейчас не время, но я должен Вам сказать…когда я увидел Вас в первый раз, измученную, испуганную…Ваши глаза…мне не забыть их, не забыть… – говорил капитан, не отпуская руку девушки.
– Владимир Владимирович…прошу Вас, сейчас не время… и Вы не всё знаете обо мне…я должна сказать Вам… – Анжела была растеряна, она была благодарна ему и чувствовала себя перед ним неловко.
– Ладно, поехали. У нас будет время, чтобы поговорить. А сейчас, позвольте, я куплю Вам что-нибудь поесть. Уверен, если Ваш отец в больнице, то в доме нет ничего съестного, – ответил Владимир Владимирович, осознавая, что Анжела смущена и очень устала.
– Вы не должны, я придумаю что-нибудь, не беспокойтесь, пожалуйста, – ответила Анжела, вконец растерявшись.
Но капитан, проехав немного, остановился возле продовольственного магазина и быстро выйдя из машины, зашёл в магазин. Вышел он оттуда с двумя пакетами и сложив их на заднее сидение, вновь сел за руль. До её дома ехали молча, доехав, капитан вновь остановил машину и выйдя из неё, прошёл вместе с Анжелой к дому.
– Если позволите, я приеду вечером, Вы же хотели поехать к отцу в больницу, – сказал Владимир Владимирович, провожая её до дверей и вручая ей пакеты.
– Спасибо…Владимир Владимирович, думаю, в доме есть деньги, родители всегда откладывали, не стоит Вам беспокоиться. Я правда, очень Вам благодарна, но Вы только что с рейса. У Вас своих дел много, – ответила Анжела, проходя в открытую дверь и стучась в дверь тёти Гали, чтобы взять ключи от своей квартиры.
Владимир Владимирович, ничего не сказав, ушёл.
– Ааа, Анжела? Ну шо, как там Володя? Видела отца? – спросила женщина.
– Видела, тётя Галя. Хорошо, скоро домой вернётся. Я ключи хотела взять, – ответила Анжела.
Тётя Галя протянула руку за дверь и взяв ключи с гвоздя, протянула девушке.
– Хорошо, что ты вернулась, Володя один долго бы не протянул, – сказала тётя Галя.
Ничего не ответив, Анжела открыла свою дверь и вошла в квартиру. Стоя с пакетами в прихожей, облокотившись о стену, она, озираясь вокруг, заплакала.
– Мамочка…я так тосковала по тебе… – прошептала она и прошла в зал.
Сев на диван, Анжела посмотрела на портрет мамы в красивой рамке, такого портрета раньше не было, видимо, отец после смерти матери и заказал его. На неё смотрела её мать, с улыбкой, но грустными глазами, в тёмном платье с красными цветочками. Анжела поднялась и подошла к портрету. Протянув руки, девушка дотянулась до рамки и упав на колени, разрыдалась. Сама не заметив как, она легла на пол и закрыв глаза, уснула. Да так крепко, что едва услышала, как в дверь громко стучат. Открыв глаза, смутно понимая, что происходит и где она находится, Анжела поднялась и прошла в прихожую. За дверью стояла тётя Галя.
– Ты шо так долго не открывала, Анжела? Напугала меня до смерти! Уснула, шо ли? – восклицала женщина, бесцеремонно проходя на кухню и ставя небольшую кастрюльку на стол, а полотенце, которым она держала кастрюлю, тётя Галя бросила на спинку стула и сама села за стол.
– Простите, тётя Галя, уснула я. Ночь не спала, устала очень. А что случилось? – спросила Анжела, присаживаясь напротив.
– Да шо могло случиться? Я тебе суп принесла поесть, небось, не ела ишо. – быстро говорила женщина, открывая крышку кастрюли, откуда пошёл пар.
– Спасибо Вам, как вкусно пахнет, – вставая и подходя к раковине с немытой посудой, которой накопилась прилично, сказала Анжела.
– Ты давай, сядь и поешь, а я помою. Я часто заходила к Володе, хгде приберусь, хгде подмету, посуду помою. Полину жалко, ох как жалко-то… всё тебя дожидалась, вот ведь не верила, шо ты погибла. Надо же…материнское сердце чувствовало, наверное, – заплакав, рассказывала женщина и мыла посуду.
Анжела взяла тарелку и налила себе суп. Открыв пакет, она достала хлеб и порезала его.
– Вам налить, тётя Галя? – спросила Анжела с полными глазами слёз.
– Ну и налей, поем с тобой. Мой на работу ушёл. Сын с женой съехали от нас, так прямо вовремя квартиру они получили, как вовремя! Теперь шиш дали бы! Слышала, наверное, что происходит? Вот так и живём, – тараторила тётя Галя.
Анжела смотрела на неё, улыбаясь сквозь слёзы, понимая, как тосковала по дому, по тёте Гале, по отцу и матери, по этой домашней обстановке.
– Как вкусно, спасибо Вам, сто лет супа не ела, – сказала Анжела, с аппетитом отправляя в рот очередную ложку.
– А ты расскажи, как жила то на этом, как его…на острове необитаемом? Тяжело было? Шо только не говорили о тебе, батюшки! И дикари там были? Говорят, трое вас было, одного хищники сожрали, – спрашивала тётя Галя.
– Я всё расскажу, но не сейчас. Мне бы убраться в доме и приготовить отцу ужин, хочу вечером в больницу к нему поехать, – ответила Анжела, доев суп.
– Ну и ладно, потом, так потом. Пойду я, кастрюля пусть остаётся, там суп ишо остался, – вставая из-за стола, сказала тётя Галя, так и не поев своего супа.
Проводив её за дверь, Анжела принялась за уборку. Она везде прибралась, вытерла пыль и пол, перемыла посуду, сложила грязное бельё в ванной комнате. Вспомнив про деньги, подошла к старому комоду, она помнила, что мама прятала деньги в ящике, под постельным бельём. Открыв ящик, она приподняла чистое бельё, там лежали деньги, не много, но Анжела подумала, что на первое время, пока она найдёт работу, хватит.
– Боюсь, меня в моём положении и на работу не примут. Что же я делать буду? На пенсию отца жить? – подумала она, проходя наконец на кухню и вытаскивая из пакетов продукты.
– Боже мой…как неудобно…что же происходит? – подумала Анжела, вспомнив Владимира Владимировича.
Почистив картошку, она пожарила её с тушёнкой и закрыв крышку, убавила огонь.
– Стас…где же ты? – прошептала Анжела, роняя голову на руки.
Глава 27
Проснувшись утром, Стас потянулся, зевая. Потом быстро встал и пройдя на балкон, сделал несколько физических упражнений. На кухне Наталья Егоровна готовила для сына завтрак. Виталий Романович, сидя за столом, читал свежую газету.
– Доброе утро, родители. Пап, может сходим с тобой в паспортный стол? Мне бы паспорт скорее получить, – взяв с тарелки горячий оладушек, обжигая руки и кусая его, сказал Стас.
– Стас, сынок, садись за стол, поешь нормально. Тебе чай или кофе? – спросила Наталья Егоровна.
– Ммм…кофееее…мне кофе, пожалуйста. Я и вкус его забыл. Как же хорошо дома! Пап, ты говорил, что человека можно найти по справочному. Прошу тебя, помоги мне найти её, – сказал Стас, умоляюще посмотрев на отца.
– Кто же эта девушка, Стас? Она и правда так дорога тебе? – спросил Виталий Романович, откладывая газету.
– А ты как думаешь? В море, когда корабль пошёл ко дну, я тоже стал тонуть. Очнулся – на доске лежу, а Анжела мне массаж сердца делает. Пап, спасла она меня тогда. Потом, четыре года на острове…мы часто были на волосок от смерти, последнее, что страшное произошло – это волна, накрывшая остров. Тогда я точно думал, хана нам…если бы не она, не сидел бы я сейчас тут с вами. Я люблю её, папа, очень люблю, – с волнением говорил Стас, даже перестав есть.
– А мы так привыкли к Санечке, Стас. Три года помогали Татьяне растить сына, мы же и правда думали, что он наш внук. Правда, Танечка в последнее время стала уже требовать деньги, говорила, сын Стаса растёт и потребности тоже растут. А нам с отцом много не надо, почти все деньги забирала Танечка, внуку, – с чувством вины и тоски, говорила Наталья Егоровна.
– Ну да, вижу теперь, неплохо ей жилось. Ладно, что уж теперь. Не требовать же деньги обратно? Мне бы Анжелу найти, мама. Как же я не договорился с ней о встрече? Нужно было хотя бы адрес у неё спросить, – сказал Стас, мысленно ругая себя.
– Не переживай, сынок. Найдём мы твою Анжелу, – сказал Виталий Романович, похлопывая сына по плечу.
– Сынок…ты прости, что спрашиваю…а между вами было что-то? Ну…между тобой и Анжелой? – теребя салфетку, волнуясь, спросила Наталья Егоровна.
– Наталья? Ну что ты такое говоришь? Стас взрослый человек…хм, даже неловко как-то, – произнёс Виталий Романович, посмотрев на жену и качая головой.
– Было, мама, конечно было. И не верьте тому, что пишут в газетах и показывают по телевизору, хренотень всё это. Мы с Анжелой вдвоём были на острове, ни дикарей, ни хищников там не было. Давайте поговорим об этом потом. Спасибо, мамочка, очень вкусно. Ну что, пап, пошли? Сначала насчёт паспорта договориться надо, потом в справочное бюро зайдём, – сказал Стас, вставая из-за стола и стоя допивая кофе.
– Что же вы там ели, дети? – пробормотала Наталья Егоровна, едва не плача.
Анжела заплела свои пышные, чёрные волосы в косу и подняла наверх, чтобы не мешали. Отрезать она их не стала, хотя за четыре года они выросли ниже её стройной талии. Девушка посмотрела в зеркало, макияж она смолоду наводить не любила, у неё были красивые, чёрные брови дугой, большие, карие глаза, прямой, чуть с горбинкой нос и красивые пухлые губы, нежная, светлая кожа. Она вдруг вспомнила, как говорил Стас, когда целовал её:
– У тебя обалденные губы, такие сладкие, хочется их без конца целовать.
Анжела улыбнулась, на ней было её старенькое короткое платье, которое оголяло её длинные, стройные ноги. Повертевшись у зеркала, в которое не смотрелась четыре года, она провела рукой по животу.
– Надо было сказать Стасу о ребёнке…а вдруг мы с ним больше никогда не увидимся? – от этой мысли, у девушки потемнело в глазах, пошатнувшись, она схватилась за стенку.
– Прочь эти мысли, если он не будет искать меня, я сама его найду, хотя бы для того, чтобы сказать ему, что у него будет ребёнок, – подумала Анжела, проходя в ванную комнату.
Ей надо было постирать, чем она и занялась. В голову лезли разные мысли, то она представляла себе, что Стас встретился с бывшей девушкой и о ней сразу позабыл, то подумала, что он нашёл моложе и красивее её, что такие парни не остаются без женского внимания и он наверняка, найдёт себе помоложе.
– А ведь я правда стара для него…на острове не было никого, вот он и не смог устоять…и я хороша, ведь всегда недолюбливала мужской пол…чёрт меня дёрнул, ведь без них так спокойно жила… – думала Анжела и сердце сжималось от тоски и тяжести на душе.
Хотя она и старалась не думать о Стасе, у неё это не получалось, она сознавала, что любит его. Анжела достирывала бельё, когда в дверь позвонили. Вытерев руки и поправляя непослушную прядь волос, падавшую на виски и лоб, она открыла дверь. У неё совсем вылетело из головы, что должен был прийти Владимир Владимирович, а она в таком виде стоит перед ним. Ей стало неловко, застёгивая нижнюю пуговицу на халате, которая постоянно расстёгивалась от того, что петля стала велика для пуговицы, Анжела растерянно посмотрела на капитана.
– Вы? Ой, я и забыла, что Вы…да, проходите пожалуйста. Я сейчас, я только переоденусь… – бормотала она, пропуская капитана в квартиру.
А он стоял и с восхищением смотрел на неё, не смея сделать шаг.
– Владимир Владимирович, что с Вами? Вы в порядке? – спросила Анжела, совсем растерявшись.
Она ловила себя на мысли, что перед капитаном она робеет, словно девочка, он словно давил на неё, такого она ни перед одним мужчиной не чувствовала. Будто капитан имеет над ней власть, это было непонятное ей чувство.
– Какая, же ты красавица, Анжела! – воскликнул Владимир Владимирович, переходя на ты, отчего девушка, округлив глаза, попятилась назад.
– Что Вы, я это…я стирала, я даже не причесалась… – произнесла Анжела, убирая заколку с головы.
Коса тяжело упала ей на грудь.
– Мы же к отцу твоему хотели поехать, думал, ты уже готова. Время почти шесть часов, – наконец войдя в прихожую, оттуда проходя в комнату, сказал Владимир Владимирович.
Анжела быстро сняла стулья со стола, куда перевернула их, убираясь в квартире.
– Вы посидите, я, быстро. Может чаю хотите? – спросила она, собираясь выйти из комнаты, чтобы пройти в свою.
– Нет, спасибо. Если разрешишь, чай бы я попил, когда мы вернёмся из больницы, – ответил капитан.
Анжела кивнула головой, ничего не ответив и быстро вышла.
– Господи…что ему нужно от меня? Да, он очень мне помог и помогает…но я Стаса люблю…а вдруг Стас забыл обо мне? Надо спросить капитана, может он мне с работой поможет. Если музей закрыт… – быстро снимая старенькое домашнее платье и надевая другое, думала Анжела.
Распустив волосы, она быстро причесалась и собрала их разделив и заколов только верхнюю часть. Потом, пройдя на кухню, она согрела картошку с тушёнкой, положила отцу яблоки, творог и две булочки, все это она взяла из пакета, который Владимир Владимирович привёз ещё утром, купив продукты в магазине.
– Я готова, мы можем ехать. Хотя, мне так неловко загружать Вас своими заботами, – смущённо улыбаясь, сказала Анжела, войдя в комнату, где задумчиво сидел капитан.
Он быстро встал и подошёл к ней.
– Что ж, поехали, наверное тебя отец ждёт, – улыбнувшись в ответ, сказал Владимир Владимирович.
Выйдя их квартиры и закрыв дверь на ключ, они вместе вышли во двор, оттуда на улицу и подошли к машине.
– Может нужно что-то ещё купить отцу? – сев за руль, спросил Владимир Владимирович.
– Нет, ничего не нужно. И потом, я нашла деньги, я же говорила, родители всегда откладывали впрок, – сидя на переднем сидении автомобиля, рядом с капитаном, ответила Анжела.
Капитан завёл машину, ехали довольно долго, оба молчали, каждый, видимо, думал о своём. Приехав в больницу, они поднялись в палату к Дмитрию Ивановичу. Он сидел на кровати и читал газету. Анжела вошла первая и поздоровалась с мужчинами, соседями по палате, их было двое. Они тут же встали и сказав, что хотят погулять во дворе, вышли. Анжела присела рядом с отцом, обняла его и поцеловала в щёку.
– Как ты, папочка? Как себя чувствуешь? – спросила она.
– Очень неплохо. Сегодня кардиограмму делали, доктор сказал, что показатели хорошие. Это благодаря тебе, дочка, твоё возвращение, для меня и есть исцеление, – радостно говорил Дмитрий Иванович.
Анжела, улыбнувшись, чмокнула его в нос и взяла газету из его рук.
– Я тебе поесть принесла, папочка. А газеты лучше не читать, там вечно пишут всякую чушь и к тому же привирают. Давай, садись к столу, я кормить тебя буду, – ласково говорила Анжела, вынимая из пакета чашку, куда положила приготовленный ужин.
Ел Дмитрий Иванович с аппетитом, запивая булочку кефиром, который принесли на ужин.
– А вы что же не едите? – Дмитрий Иванович почувствовал неловкость, доедая картошку с кусочками тушёнки.
– А мы сыты, правда. Я дома поел, спасибо, – ответил Владимир Владимирович.
– И я тоже…поела… – ответила Анжела, вспомнив, что ела ещё до обеда, когда приходила тётя Галя.
– Очень вкусно. Ты, Анжела, мясо купи, тебе питаться хорошо надо, небось на острове-то недоедала, а? – спросил Дмитрий Иванович.
– Ошибаешься, папочка. Мы ели кабана и дичь, рыбу и устрицы, бананы, ягоды и кокосы. Уж поверь, папочка, вы тут так не питаетесь, как мы со Стасом ели на острове. Он охотился на дичь и кабанчиков, однажды, даже оленя принёс, представляешь? – воодушевлённо говорила Анжела, вспоминая дни, проведённые на острове.
Глаза её блестели, Владимир Владимирович видел, с какой нежностью, что ли, она говорила про Стаса.
– Чем же мог тебя очаровать этот юнец? – подумал капитан.
– Надо же…и всё равно, купи мясо, дочка, деньги ты знаешь где, мама твоя всегда туда прятала, говорила, на чёрный день, – говоря это, Дмитрий Иванович, опустив голову, погрустнел.
– Только свинину я брать не буду, папочка, я её на острове переела. Я лучше говядину куплю, – обняв отца за шею, сказала Анжела, видя, что он стал грустным, вспомнив о матери.
– Мясо на рынке бери, в магазинах ничего не найдёшь, – сказал Дмитрий Иванович.
– Хорошо, я поняла, папочка. Что тебе завтра принести? – спросила Анжела.
– Свари мне борща, дочка, помнишь, как мама варила? – ответил Дмитрий Иванович.
– Помню, папочка…конечно помню. Не грусти, пожалуйста, я вернулась, но мамы нет…а нам нужно жить дальше, прошу тебя, ради меня, держись. Мне тоже её очень не хватает, но её нет, папочка и мы должны с этим смириться, понимаешь? – положив голову на плечо отца, ласково говорила Анжела, украдкой вытирая слёзы.
– Поздно уже, идите, вам пора. Вон, за окнами темно, давай, дочка, капитану, наверное, некогда засиживаться тут, у постели старика, – сказал Дмитрий Иванович.
– Что Вы, Дмитрий Иванович? Я только с рейса и совершенно свободен, – улыбнувшись, ответил капитан.
– Да, простите, я не подумала…ладно, папочка, завтра я сама к тебе приду и посижу с тобой подольше, – вставая, сказала Анжела.
Попрощавшись с отцом и взяв чашку, она в месте с капитаном, вышла из палаты. Спустившись вниз, они вышли на улицу и сели в машину. По дороге, Владимир Владимирович стал говорить, Анжела его не стала перебивать, видя, как он волнуется.
– Я был женат и прожили мы с Ольгой десять лет. Она очень хотела ребёнка, я конечно, тоже. Но у нас никак не получалось, мы прошли обследование, доктора сказали, что у меня всё в порядке. А у Ольги…патология была какая-то. Она неоднократно ложилась в больницу и получала лечение, но увы…и жена решила пойти то ли к знахарке, то ли к частному гинекологу. В общем, ей назначили десять уколов внутривенно, гарантированно обещали, что после них она непременно забеременеет. На шестой день, Ольга, сделав очередной укол, пришла домой сама не своя, вялая какая-то, я тогда как раз с рейса вернулся, хотел жену в ресторан повести. Но она отказалась, сказав, что устала и немного поспит. Но Ольга так и не проснулась. Было расследование, как показало следствие, от этих уколов умерло восемь женщин, совсем молоденьких. Моей Ольге было тридцать четыре года, была примерно твоего возраста. Женщина, которая за большие деньги якобы лечила, сбежала, её так и не наши, уехала в неизвестном направлении, может, имя поменяла. В общем, дело так и закрыли. Мама долго мечтала о внуках, но не суждено было, – долго говорил Владимир Владимирович.
