Вячеслав Шалыгин
Чужое наследие
Часть первая
Перстень Тирана
Пролог
Первополе стремительно теряло стабильность, и, казалось, уже ничто не сможет остановить этот процесс. Перворожденные – хранители и одновременно структурные частицы этой многомерной реальности – лишь наблюдали, не в силах что-либо предпринять. Причины их беспомощности были просты. Несостоявшееся рождение очередного хранителя, появление зародыша Изначальной, альтернативной реальности на одном из ключевых уровней-измерений, губительная виртуальная тень неподвластного Первополю человека… все это мешало предотвратить надвигающийся хаос. Мир Перворожденных трещал по швам.
– Мы должны собрать все силы, – задумчиво глядя на язвы галактического недуга, произнес Высший.
– Ты думаешь, у нас есть шанс выстоять? – Хранитель по имени Посланник осторожно коснулся атмосферы уродливой гористой планеты в системе желтой звезды. Пронзенная вихрем метеоров атмосфера полыхнула огненным дождем. – Взгляни вокруг. Только в этой окраинной области Галактики, решая одну элементарную задачу, Первополе ошиблось уже пять раз. Сбои наблюдаются на всех уровнях, они охватили большую часть секторов…
– И вообще, о каких силах ты говоришь? – поддержал Посланника перворожденный Великий. – Чтобы инициировать рождение нового хранителя, нам потребуется выждать четверть оборота Галактики. За это время Первополе разрушится.
– Вот поэтому я и предлагаю не ждать, а действовать! – Высший направил поток пыли вдоль гравитационного канала. В лучах ближайшей звезды пыль сверкнула почти забытым именем одного из перворожденных.
– Ушедший? – удивленно повторил это имя Мыслящий, старейший из хранителей. – Но ведь он родился неполноценным. В его теле не хватает семи важнейших компонентов! Мне горько это говорить, но по структуре и сути он ничтожнее любого Слуги. Чем он может быть нам полезен?
– Его недостатки следует обратить в преимущества, – убежденно заявил Высший. – Он бесполезен в деле сохранения и совершенствования Первополя, поскольку жалок в своем микроскопическом материальном воплощении и отвратительно похож на белковое существо, зато он способен стать нашим оружием в мире людей! Ведь мы не в состоянии напрямую бороться с человеком по имени Преображенский; он невидим для Первополя, да и мелок, как зловредная бактерия. Его невозможно придавить или растоптать. Его нельзя даже вытравить – Первополе не знает такого яда. И в катастрофах он всегда удивительным образом выживает. Но… Если мы не в состоянии уничтожить опасный микроб сами, значит, нам нужен такой же микроб. Только чуть крупнее и злее. Существо, способное поглотить Преображенского!
– Постой, Высший, – к точке сопряжения Первополя, в которой проходил Совет, приблизился Наблюдатель. – Мне непонятно, почему ты делаешь упор на уничтожение этого человека? Он лишь третья часть проблемы. Чтобы остановить разрушение нашей реальности, нам следует действовать масштабнее. Требуется уничтожить не только человека, но и его сообщников: Слугу и Того, кто выжил, а затем погасить очаг зарождающегося Изначального поля. У тебя есть решение этих проблем?
– Нет, но я уверен, что оно появится. А пока нам следует делать хотя бы то, что в наших силах. Уничтожив Преображенского, мы дадим Первополю передышку. Мы избавим его от разрушительного воздействия чуждой информационной тени. А заодно лишим создателей Изначального поля главного стимула. Ведь для них сам факт существования этого человека является доказательством их правоты. Когда Ушедший проникнет в мир людей и восстановит баланс на этом уровне, ситуация улучшится, и Первополе пойдет на поправку.
– Первополе – это сложнейший механизм, – с сомнением подумал Великий. – Устранив одну причину сбоев, мы не решим всех проблем… но попробовать стоит. Ничего иного просто не остается. Я согласен с Высшим.
Другие хранители все еще сомневались.
– Кроме того… – Высший многозначительно раздвинул энергооблако на уровне Судеб и выложил главный аргумент: – Кроме того, что Ушедший сможет устранить опасного для Первополя человека, в наших руках окажется матрица центра сопряжения Изначального поля! Без нее все усилия Слуги будут напрасными. Он сможет воссоздать структуру Изначального поля, но без матрицы, главного процессора, эта энергетическая сверхмашина будет просто макетом, прозябающим в изоляции абсолютной пустоты.
– Разве матрица Изначального поля находится в руках невидимого нам человека?! – Посланник взволнованно протянул к далекой двойной звезде водородные опоры. – Как могла она к нему попасть?
– Мы же считали, что она безвозвратно утеряна! – вместе с ним возмутился Наблюдатель. – Если ты знал о ней, Высший, то должен был сообщить Первополю!
– Я и сам недавно понял, что это она, – признался Высший. – Когда Слуга построил третий уровень своего энергополя и заготовил место для помещения в него главного процессора.
– Проблема серьезнее, чем мы предполагали, – сурово заявил Мыслящий. – Изначальное поле сильнее нашего по определению. Если оно получит матрицу и достаточно окрепнет, нас ожидает вечное заточение в многомерном капкане. Если Высший не ошибся и матрица находится в руках нерожденного, в первую очередь надо уничтожить человека и этот процессор. Теперь я тоже согласен с Высшим. Следует призвать Ушедшего.
– Сбои в Первополе будут продолжаться, а значит, Ушедший рискует не меньше любого смертного, – все еще упрямясь, возразил Посланник. – Ведь, приняв облик человека, он станет крайне уязвимым. Что, если он случайно попадет в один из неуправляемых катаклизмов?
– Он будет чувствовать опасные зоны, ведь они – болезнь Первополя, а он его часть, как и каждый из нас. Даже перевоплотившись в белковое существо, он частично останется перворожденным. Так что, Посланник, не волнуйся, Ушедший не станет человеком. Он будет сверхсуществом.
– Но все же существом.
– Да. Я согласен, риск есть. Но на карту поставлена судьба Первополя.
– Хорошо, – нехотя согласился Посланник. – Надо звать Ушедшего.
– А он придет? – осторожно спросил Наблюдатель. – Что, если он не простит нам прежних обид, ведь мы его изгнали.
– Ушедший разумен и неэмоционален, он поймет, что это было необходимо для сохранения стабильности в Первополе.
– А когда он исправит ситуацию и в Первополе снова наступит стабильность, мы опять его прогоним? – чтобы придать словам оттенок сарказма, Наблюдатель провел магнитной опорой по ионосфере кислородной планетки на окраине ближайшего рукава Галактики. Полыхнувший шторм плавно перебрал все цвета и оттенки спектра и погас.
– Мы постараемся довершить его рождение, – заявил Высший. – Семь недостающих компонентов его тела мы сможем взять из зачатков так и не родившегося Последнего. Первополе сумеет это сделать, я уверен. Разве это будет несправедливо?
– Вполне, – Наблюдатель снова «усмехнулся», но теперь скорее горько, явно не одобряя циничность Высшего. – Я ожидаю от Ушедшего вполне резонного вопроса – зачем мы вообще затеяли столь печально обернувшееся рождение Последнего, если можно было просто добавить в готовую структуру Ушедшего недостающие компоненты? Зачем все эти Катастрофы и тотальное уничтожение людей? К чему было начинать войну?
– На этот вопрос пусть отвечает само Первополе, – отрезал Высший.
– Ты же знаешь, оно не ответит, – Наблюдатель подался назад от центра сопряжения. – Иногда мне даже кажется, что оно знает не так много, как нам того хочется.
– Твои мысли кощунственны, – осудил его Мыслящий.
– Да, – Наблюдатель скользнул на уровень Решений, – но вы все прекрасно понимаете, что я прав. Первополе дает сбои вовсе не потому, что Слуга начал строительство альтернативного варианта многомерной реальности. И оружие Изначальных, или человек по имени Преображенский, тут тоже ни при чем. Это все следствия. Причина сокрыта в ином. Первополе было дефектным с самого зарождения. Я не знаю, почему так вышло, я был создан гораздо позже, но я это вижу. Так же, как вы все.
– Как ты смеешь! – возмутился Великий. – Кто дал тебе право обвинять Первополе в некомпетентности?!
– Я обвиняю его в ущербности, вот в чем штука, – печально ответил Наблюдатель, все больше удаляясь от точки проведения Совета. – Хотите позвать Ушедшего, я согласен. Только объясняйтесь с ним без меня. И когда его миссия провалится, а Первополе окончательно выйдет из-под контроля, меня тоже не зовите. Я больше не желаю участвовать в этих играх. Я просто хочу выжить…
Последние слова Наблюдателя прозвучали уже нечетко. Он вышел слишком далеко за пределы реальности, соединяющей Перворожденных. В круге Совета надолго воцарилось молчание. В истории Перворожденных – хранителей и одновременно составных частей Первополя – бывало всякое: и неудачные рождения, и изгнания, и долгие споры о целесообразности тех или иных событий, но еще никто не отказывался хранить многомерную реальность. Никто не отрекался от Первополя – энергетической сверхмашины, создающей и накапливающей информационные отражения большей части процессов и частиц Галактики. Ведь в служении ему заключался весь смысл жизни хранителей.
Но в чем-то Наблюдатель был прав. Первополе не стало идеальной сверхмашиной. Его программа сбоила, например, теряя из виду людей и, чтобы не признаваться в ошибке, объявляя их нерожденными. Эту хитрость все хранители давно раскусили… и тут же приняли по умолчанию версию, оправдывающую Первополе, поскольку так было удобнее. И катастрофы, сопровождающие рождение каждого очередного хранителя, тоже не были нормой. Мыслящий однажды просчитал верный алгоритм и пришел к выводу, что в идеале никаких разрушений материи быть не должно. Но исправлять программу не стали, поскольку пришлось бы пожертвовать значительными информационными массивами, а это противоречило главной цели Первополя – созданию всеобъемлющего галактического банка данных. В программе крылось и множество других изъянов, но ведь иной программы попросту не существовало! Перворожденным приходилось хранить то, что имели. Хранить и развивать. Пусть и осознавая, что Первополе дефектно. Что с того? Ведь это и родной дом, и мать с отцом, и смысл жизни. Ничего и никого из этого списка выбирать не дано. Ни энергополевым сущностям, ни сверхсуществам, ни людям…
Глава 1
Ноябрь 2324 г., Земля —
Объединение Вольных Княжеств
Единственным источником света была голограмма циферблата, висящая слабым контуром над письменным столом. Великий князь Преображенский чуть приподнял голову и взглянул на часы. Половина третьего. Сегодня князь лег раньше обычного, с твердым намерением наконец-то выспаться, но заснуть так и не смог. Не помогли ни рюмка семнадцатилетнего грузинского коньяка, ни ласки княжны Оксаны. Был момент, когда Сергей Павлович почти провалился в сладкое полузабытье, но длилось оно всего минут десять. Где-то на пороге крепкого сна, когда эго почти растворилось в ленивом море подсознательных образов, Преображенскому почудилось, что рядом с ним дремлет не Оксана, а Нина. Сергей Павлович осторожно и нежно прикоснулся к ее обнаженному плечу, и тут его будто обожгло, а из глубин памяти вырвалось видение – мраморный склеп и скамья, на которой, оплакивая жену, он провел долгие часы. Сон тут же отступил, и князь уставился в темноту, тщетно пытаясь успокоиться и унять выскакивающее из груди сердце. Нины больше нет. И спящая рядом женщина никогда ее не заменит. Она может стать кем-то другим, таким же близким, но не заменой. Слишком глубока душевная рана от потери жены, чтобы залечить ее так скоро. С этой раной придется жить еще долгое время. Мучиться и терпеть, заключив боль в силовую орбиту воли и выстраивая новое счастье снаружи барьера.
Симпатия, возникшая между Преображенским и княжной Оксаной, второй дочерью Ивана Гордеева, предшественника Сергея на троне Великого Князя, – это лишь способ выжить и не сойти с ума в круговороте жутких событий. О любви пока не могло быть и речи. Они оба это понимали, но не отказывались от немногих часов нежности и тепла, даря их друг другу со всей искренностью, на которую способны. Пусть при этом они вспоминали своих любимых – муж Оксаны погиб примерно в то же время, что и княгиня Преображенская, – но это скрывалось глубоко в душе. Об утратах никогда не говорилось вслух, будто жизнь началась ровно месяц назад, когда Оксана впервые пришла в покои Сергея Павловича не как княжна Гордеева на аудиенцию к Великому Князю, а неофициально. Пришла и осталась…
Да, о любви речь пока не шла. Возможно, когда закончится траур и боль уступит место грусти, Сергей и Оксана найдут в себе силы снова любить, но пока… Возникло родство душ и полное взаимопонимание. Они словно бы перескочили романтический этап взаимоотношений и сразу перешли к этапу построения семейного счастья. Ведь когда уходит страсть, семья остается прочной и счастливой при соблюдении именно этих условий. Возможно, придет и любовь, но не сейчас. Слишком рано.
«И дел невпроворот. Так что личная жизнь подождет. К тому же никто никого не торопит. Ведь нам с Оксаной спешить некуда…»
Преображенский осторожно отодвинулся от княжны и сел. Отреагировав на его движение, усилилась подсветка часов. В спальне стало светлее, и князь различил плавные контуры тела Оксаны. Она спала безмятежно, чуть повернув голову в сторону Сергея. Князь невольно залюбовался. Красивые, правильные черты лица, длинные, чуть вьющиеся темные волосы, упругая грудь, плавные изгибы живота и бедер…
Лишь чувство ответственности государственного деятеля заставило Сергея встать и неслышно направиться к двери в кабинет. Если бы не сводка о состоянии дел в Колониях, отложенная вечером, в связи с приходом Оксаны, Преображенский ни за что не покинул бы ложе. Княжна ничем не напоминала Нину, но в этом-то все дело. Именно поэтому, даже во сне не приемля замену, Сергей Павлович всей душой тянулся к этой женщине. И пусть пока это не любовь. Но она обязательно придет. Не может не прийти, когда люди относятся друг к другу с такой теплотой…
Князь набросил халат, прошел в кабинет и плотно закрыл за собой тяжелую старинную дверь из натурального дуба. Здесь его ждала совсем другая жизнь. Водоворот дел и тяжелые гири ответственных решений. Причем, чтобы справиться со всеми задачами, следовало бросаться в «водоворот», держа «гири» в руках. И пытаться при этом выплыть. И почти никаких спасательных кругов. Раньше можно было опереться на огромный опыт Гордеева и его советников, теперь же единственной опорой служили намеки и невнятные подсказки от Ван Ли. Хорошо, хоть на душе не так скверно, как раньше, спасибо Оксане…
Сергей Павлович сел за стол и взял в руки терминал с текстом сводки. Составителем значился Иннокентий Семенович Панин, бывший атташе посольства Каллисто на Земле, а ныне Генеральный инспектор административных и финансовых колониальных учреждений. Если не брать в расчет высшее командование армии и флота, по нынешним временам игравшее главную роль в жизни ОВК, должность стала третьей по значимости после премьер-министра и генерального прокурора. Карьерный взлет получился стремительный, но Панин его заслужил. Он грамотный, умный и честный человек. Поэтому Преображенский мог доверять ему, как себе. Плюс ко всему, Иннокентий Семенович уроженец Каллисто, а на родине нынешнего Великого Князя преданность правителю возведена в абсолют.
Преображенский пропустил вводную часть и нашел главное: ход восстановительных работ на наиболее трудных участках и настроения, преобладающие в кулуарах колониальных правительств. Опыт атташе пригодился Панину и на новом месте работы. Чтобы улавливать едва заметные нюансы и видеть скрытые течения, необходимо тонкое дипломатическое чутье. И у Иннокентия Семеновича оно развито в полной мере.
Панин считал, что лояльность колонистов далека от идеала. Они прилагали максимум усилий для восстановления планет, опаленных пожаром Катастрофы, и без стеснения расходовали немалые финансовые вливания государства, но вместе с тем вели непрерывные переговоры друг с другом, сколачивая некую тайную коалицию, в центре которой значился космический город Эйзен – в прошлом известное смутьянское гнездо. А некоторые правительства и влиятельные промышленные группы, как, например, Совет Представителей Мирры, бундеспарламент Юнкера или Корпорация «Ливэй» с Колонии Деа, даже встречались с эмиссарами опального князя Бородача, активно разыскиваемого великокняжеской контрразведкой по всему ОВК. Называть эти телодвижения подготовительным этапом заговора было пока рановато, но и игнорировать – неразумно.
Преображенский не мог не согласиться с мнением Генерального инспектора. Пока идет восстановление экономики Колоний, опасаться, пожалуй, нечего, но как только периферия снова почувствует под ногами твердую почву, накопит ресурсы и создаст боеспособные силы самообороны, центр вновь столкнется с проблемой управляемости отдаленных территорий. С планетами и спутниками внутри Солнечной вряд ли возникнут проблемы, исключением может стать лишь все тот же Эйзен, искусственный спутник Плутона-Харона. А вот города и Колонии, прозябающие дальше облака Оорта, и особенно в Поясе Освоения, обязательно припомнят Земле прошлые обиды. Вряд ли это будет явное неподчинение – усмирять бунты армия ОВК умеет, и никто в здравом уме не захочет разделить участь «усмиренных» Данаи, Терции и Европы. Но саботаж, поддержка террористических групп, таких как банда Бородача, и народные волнения – гарантированы. А уж если, не дай бог, случится разлад с зарубежными союзниками, пятая колонна непременно постарается столкнуть лбами ОВК с Тиранией или Технократией и под шумок заработать себе вожделенную независимость.
Такие, в общих чертах, сделал выводы Панин. Князь откинулся на спинку кресла. Пищу для размышлений инспектор дал обильную и горькую. Однако переварить информацию Сергею следовало в любом случае. Вот только…
Князь прислушался. Во дворце стояла тишина, но не обычная, сонная, а какая-то чрезмерная: ни шорохов, ни едва различимого бормотания инфоканалов в покоях полуночников, ни шагов охраны. Кремль словно бы вымер. Определенно, с минуты на минуту должно произойти нечто особенное. Сергей Павлович даже предполагал – что. Преображенский включил главный комп и вызвал голограмму секундомера. Осмысление сводки откладывалось.
Первый взрыв прогремел глухо, словно глубоко под землей. Пол под ногами дрогнул, но не сильно. Зато на первом этаже приемной повылетали, наверное, все стекла. Второй и третий раскаты прозвучали гораздо басовитее. От них задрожал не только пол, но и стены, а по идеально натянутым потолкам прошла стремительная волна. Звон сигнальной системы и топот ног бегущих по коридорам солдат дополнил шумовую картину последними штрихами. Особых сомнений не возникло изначально, но теперь-то любой фрейлине стало бы понятно, что во дворце происходит неладное.
Преображенский коснулся кнопки секундомера и, отложив листок-терминал с неутешительной сводкой, помассировал веки. Ни минуты покоя. Сплошные дела и эта тяжкая роль Великого Князя.
Он отнял руки от лица и перевел взгляд на зеркало. Для исполнителя главной роли выглядел он не очень. В темных волосах проступила обильная седина, из глаз исчез огонек и былая прозрачность, а под ними наметились мешки. Меж нахмуренных бровей и вокруг рта пролегли глубокие складки, а губы даже сейчас плотно сжаты. Портрет государственного мужа, обремененного высшей властью и тяжким грузом проблем. Человека, лишенного возможности побыть самим собой даже глубокой ночью. Разве что недолго, в объятиях женщины. Но затем все равно приходилось вновь превращаться в твердокаменного идола. В человека без возраста и права на усталость. В человека без пристрастий и эмоций. В безошибочную машину, управляющую огромным межзвездным государством.
Сергей Павлович нахмурился. Изображение в зеркале ответило тем же. Вот он, хозяин Галактики и опора Объединения Вольных Княжеств. Политик, остановивший войну с государствами за Рубежом, и полководец, выигравший первую битву с непобедимым врагом из внепространственных миров. «Тот, кто идет» – для технократов и «Единственный» для подданных Тирана. Человек, принадлежащий всем, но только не самому себе…
И это некогда обаятельный, мягкий и душевный князь Сергей Павлович! Самый справедливый и добрый из множества удельных правителей Солнечной, да и всего ОВК. Любимый народом не только на родной Каллисто, но и на Земле, Венере, Ганимеде и десятках прочих миров. Даже на Европе, планете-океане с двумя маленькими искусственными континентами, которой до Катастрофы правил его извечный соперник князь Василий Борисович…
Где все это теперь? Ничего не осталось. Нет больше милейшего князя Сергея. Теперь он Великий Князь Преображенский. Жестокий, решительный и волевой. Как же это утомительно – ежедневно, после коротких часов не приносящего облегчения отдыха, вновь входить в образ того, кем никогда бы не стал, будь хоть немного дальновиднее и мудрее. Но теперь отступать поздно и некуда…
Сергей Павлович перевел взгляд на часы. Три ночи. Самое время для диверсий. Князь встал и, недовольно поморщившись, прошелся по кабинету. Двадцать девять секунд… А если эти взрывы только отвлекающий маневр и главные силы диверсантов зашли с другой стороны? Тридцать три секунды… Судя по звуку, взорвалось в южном крыле. Вполне разумно предположить, что основная атака будет в северном. То есть здесь, в великокняжеских покоях. Сорок секунд…
– Ваша светлость! – В кабинет ворвался взмыленный лейтенант Горохов. – Диверсия!
– Я уже догадался, – Преображенский кивком указал на голограмму секундомера. – Скоро минута, как я жду хоть какой-то реакции охраны. Меня за это время можно было убить раз десять.
– Так ведь, охрана на месте, – Горохов отвел взгляд. – Усиленный вариант… Теперь усиленный. Но и во время взрыва караул стоял, где положено и в достаточном количестве!
– Нет, Горохов, не твоя это стихия, – сделал вывод Сергей Павлович. – Не тянешь ты на охранного начальника. Придется тебе всю жизнь в адъютантах просидеть.
– Да я и не стремился на этот пост, – лейтенант покраснел. – Зря вы Игоря Ярославича домой отправили. Он бы тут службу поставил как надо.
– А на Каллисто кто будет заправлять? Ты?
– Там есть Совет губернских старост, премьер-министр… Они бы и без Воротова справились. Он же полковник спецвойск, в гражданских делах от него мало проку. Особенно в мирное время.
– Война еще не окончена, – назидательно произнес князь. – Ладно, рассказывай, что там за террористы нас бомбили? Какая вводная?
– Ну-у… что проникли злодеи и хотят выкрасть вас вместе с перстнем Сунджи. Ну или один только перстень.
– Ты сам такую учебную задачу придумал или технократы подсказали? – Преображенский невольно взглянул на массивный перстень с крупным рубином.
– Какие теперь технократы? – Горохов удрученно покачал головой. – Умотали все. А нам после Катастрофы о чем еще печалиться? В ОВК воевать особо не с кем. Людей почти не осталось. А против чудов-юдов, которые, рожая одного недоноска, стирают полгалактики в пыль, воевать бесполезно. Только уворачиваться. А еще чему учиться? Получается, противодействию диверсантам с той стороны Рубежа.
– Они же наши союзники, – Преображенский невесело усмехнулся.
– Ну да, – Горох скривился. – А как зыркают они на ваш «символ галактической власти», вы видели? Того и гляди, набросятся и прямо с пальцем отгрызут. И всех своих военных советников они зачем-то отозвали. Недоброе замышляют зарубежные человечки, как пить дать. Сильно им обидно, по-моему, что Сунджа их наследством обделил. Особенно Тирану. Он вообще мужчина горячий, а в обиженном состоянии, думаю, на многое способен… Он же хоть и не понимает, на кой черт сдалась эта печатка, а куш-то чует. За Рубежом ведь все просто. «Пророк не ложный меж богов великий Зевс…», ну, то есть – Сунджа. А коли так, у кого его перстень, тот и «над будущим царь». А как сей волшебный причиндал включается и что вытворяет – вопрос пятьсот пятый. Я бы на вашем месте перстень этот проклятущий в сейф запер да сверху бетоном залил. Армированным. Или в Солнце торпедой…
– Хватит уже Солнцу торпед, – Сергей Павлович многозначительно взглянул на адъютанта. – Идем, поставим твоим орлам оценку.
Они вышли из кабинета и тотчас попали в плотное окружение эскорта из дюжины десантников. В дополнение к охране из бывших спецназовцев армии Каллисто теперь, когда князь Преображенский занял высший пост, охрана стала называться великокняжеской – так вот, в дополнение к ним впереди вышагивали еще и два боевых робота из оперативной бригады Старшего техника Миллора. Командующий армией технократов подарил их лично Великому Князю. Шанса выяснить, насколько хороши эти машины в бою, пока не представилось, но это Сергея и радовало. Он подозревал, что процентов на десять спокойствие во дворце обеспечивается одним фактом присутствия этих техночудищ. Жаль, что на Земле, да и вообще по эту сторону Рубежа, их осталось только два экземпляра. Все остальные улетели вместе с командующим и его инженер-офицерами домой, в Технократию Роммы, за сверкающий золотыми нитями неизвестного вещества Рубеж, соединивший два, еще недавно бесконечно далеких сектора Галактики в некое подобие «сообщающихся сосудов». Со всеми втекающими и вытекающими последствиями, далеко не всегда безобидными.
Совсем недавно в штате охраны числились и воины Тирании Чин, другого зарубежного государства, тоже заключившего с землянами мир, правда, не так «охотно», как истерзанная ядерными бомбардировками Технократия. Но дарить своих солдат Преображенскому зарубежный правитель Ергелан не стал. Более того, все чиниды были отозваны еще раньше технократов. Судя по всему, ловкий трюк Ван Ли, тайного помощника князя Сергея, возымел на Тирана Ергелана и Главного инженера Кноппуса лишь временное действие. Перстень Сунджи, который предъявил правителям парламентер, не стал панацеей. Сначала оба зарубежных лидера воодушевились, но когда Ван Ли заявил, что Преображенский и есть тот Единственный, тот Идущий, о котором говорится в древних пророчествах, они мгновенно скисли.
Скорее всего, Ван Ли действительно перестарался, и то, что главная реликвия зарубежья досталась Преображенскому, человеку из чужого мира, а не одному из «законных наследников» древнего тирана Сунджи, сыграло, по большому счету, отрицательную роль. Ведь ни Сергей Павлович, ни Ван Ли, ни его призрачный покровитель из высших сфер не могли открыть союзникам всю правду о сути развернувшегося в двух соединенных мирах противостояния…
Они не могли рассказать, что постигшая их миры Катастрофа – всего лишь отзвук, побочный эффект таинства рождения высшей сущности: двенадцатого хранителя Первополя – многомерной энергоинформационной структуры, зачем-то стремящейся создать виртуальное отражение всех элементов Галактики. Союзники им все равно бы не поверили. Да и поверив, не сумели бы ничем помочь. В неведомые высшие сферы и лабиринты соседних измерений могли заглянуть лишь двое: Преображенский, единственный человек современности, не имеющий отражения в Первополе, и Ван Ли – последний из народа Сунджи. По сути – полубог…
Кстати, проблема доверия стояла не только перед участниками тройственного союза. Сергей Павлович, например, абсолютно не понимал, как «полубог» Ван Ли умудрился не только уцелеть, но и прожить довольно долгое время после исчезновения своего народа. Преображенский знал, кто помог Ван Ли, но как это осуществлялось на практике? Тайный покровитель помогал и Сергею, но исключительно добрым словом и своевременным советом. Вряд ли слова могли защитить человека от вакуума, огня или галактического взрыва. А ведь народ Сунджи погиб в катастрофе гораздо большего масштаба, чем та, которая постигла государство землян и Тиранию-Технократию. Что за секрет хранил Ван Ли и почему скрывал его даже от Сергея? Не доверял? Тогда должен ли доверять ему князь?
«Ты говоришь о народе Сунджи?.. Ты хотя бы знаешь, что это был за народ и кто был Сунджа?» – вспомнилась Преображенскому недавняя напряженная беседа с существом из другого измерения, перворожденным по имени Высший. Тогда Сергей Павлович был твердо убежден в собственной правоте и ответил хранителю Первополя довольно резко:
«Мне все равно. Они имели право на жизнь, а вы его отняли. Вы судили их не будучи законными судьями».
Но перворожденный говорил довольно убедительно. Более того, теперь, остыв и подумав спокойно, Сергей Павлович понял, что Высший был по-своему прав.
«Их судило Первополе. Оно имеет право на все, что его составляет. Ведь ты не спрашиваешь разрешения у головной боли, когда выпиваешь таблетку, чтобы от нее избавиться?»
«Мы тоже стали для Первополя головной болью?»
«Теперь – да. Но еще не поздно. Ты можешь исправить положение».
«Я не буду этого делать. Разбирайтесь у себя в многомерных лабиринтах сами. А нам просто оставьте наше обычное пространство и время».
Тогда Преображенский был взвинчен и страшно зол на перворожденных, которые добивались своего, не обращая внимания на потери человечества, а потому слушал только себя. Но ведь князь и сам зачастую ставил интересы всего ОВК выше интересов отдельных планет. Наводя в Галактике «порядок», он превратил в радиоактивное пепелище Данаю, бомбил Терцию и Европу, подверг репрессиям население мятежных Юнкера, Старта и Натали… Вспоминая теперь слова Высшего, он относился к ним иначе. Более трезво. А вдруг хранитель был прав?
«Ты даже не заметишь, как у твоего народа отнимут и то и другое… Ты думаешь, твои союзники бескорыстны? Думаешь, они праведники, восставшие против угнетения? А ты не задумывался над тем, что любая частица почитаемого ими Изначального мира уничтожает материю твоей Галактики?! Не только Первополя, до которого тебе справедливо нет дела, а всего Млечного Пути, того самого участка бесконечной Вселенной, в котором помещается и твое любимое пространство и твой вариант хода времени! Изначальное поле – это антимир, в котором каждая частица имеет противоположный заряд, а каждый миг вливается в обратный поток отсчета антивремени. Неужели ты до сих пор не осмыслил такие очевидные вещи?»
«То, что Изначальное поле – это информационная основа антимира, – лишь твое голословное утверждение, Высший. Если не сказать больше – полный бред! Я тебе не верю… И оставь меня в покое!»
«Хорошо. Но не удивляйся, когда окажется, что я прав и что людям лучше было бы перетерпеть неприятный момент рождения Последнего, нежели вверять свою судьбу пришельцам из темных миров! Возможно, осознав ошибку, ты захочешь воззвать к перворожденным. Я оставлю тебе такой шанс. Всего один. Пусть это будет твоей страховкой от последней, фатальной ошибки. Слуга дал тебе перстень Сунджи, но даже он не знает всей его силы. Когда придет время воспользоваться этим подарком, вспомни о нашем разговоре и сделай правильный выбор…»
