Вячеслав Шалыгин
Чужое наследие
Ноябрь 2324 г., Технократия – ОВК – Тирания
Наземные учения не проводились на Ромме с тех пор, как в распоряжении технократов появилась первая колония – Сетта. Уже в те времена столица Технократии была плотно заселенной планетой, и найти на ней достаточно просторную площадку под полигон было невозможно. Сетта заселялась быстро, но в течение двадцати лет военные чувствовали себя на ней вполне вольготно. А когда паутина дорог и воздушных трасс опутала колонию почти так же плотно, как метрополию, разведчики обнаружили не занятую никем Тессу, а затем Семри, Суллу… и везде, уже традиционно, первыми обосновывались военные. Полигон, военный городок, инфраструктура, требующая присутствия гражданских лиц, постепенное увеличение численности населения до критической массы и в финале – лавина освоения: интенсивное строительство новых районов и развитие транспортных и информационных сетей. Таким был сценарий освоения всех девяти колоний.
Был… Теперь у Технократии осталась только полуразрушенная столица и все приходилось начинать с нуля. Полигоны для обкатки новых систем обороны, городки, инфраструктура… Главный инженер Кноппус не стал выдумывать новые алгоритмы, ведь прежние были верны, просто они не учитывали фактора агрессии из-за Рубежа. Теперь в схему развития внесены соответствующие коррективы, с зарубежным правителем заключен мир, и Технократия восстает из радиоактивного пепла.
Без ресурсов колоний полностью восстановить хозяйство трудно, но ничего не поделаешь; кроме Роммы, из девяти планет более-менее уцелела лишь Семри, да и та частично захвачена чинидами. В трехстороннем договоре о мире не нашлось места для пункта о спорных территориях. Этот вопрос подвешивался в воздухе до лучших времен. Вернее – до худших. До того момента, когда государства накопят силы и смогут ими снова помериться.
Кноппус не питал иллюзий насчет своих соседей – Тиран Ергелан стал достойным продолжателем дела Великого Чина. Захват всех обитаемых планет и господство по эту сторону Рубежа – его «программа-минимум». Как максимум – он видит под властью Тирании и все пространство землян, а быть может, и другие, пока недоступные части огромной Галактики. Или даже всех ближайших Галактик…
Главный инженер невесело усмехнулся. Ергелан вряд ли доживет до того момента, когда техника чинидов позволит легко преодолевать расстояния в миллионы световых лет. Да и корабли технократов пока не способны решить такую задачу. Их силовые установки создавались с расчетом на подпитку чистой энергией безвозвратно сгинувших энергооблаков, а вместо порталов на них установлены сканеры, обнаруживающие естественные нуль-червоточины. Всего год назад, до войны, эта схема работала безотказно, но теперь… Энергооблака исчезли, а червоточины, как выяснилось, пронзают довольно ограниченный участок пространства и только по одну сторону Рубежа.
Вот земляне уже вплотную подошли к решению проблемы выхода за пределы Галактики. Их корабли оснащены индивидуальными порталами, а ходовые установки позволяют летать довольно долго без дозаправки. Вещество, которое они используют для инициации работы конвертеров, превращающих космический водород в энергию, дорого и редко встречается, но зато нескольких десятков килограммов хватает на сотню длинных прыжков, а это не меньше ста тысяч светолет… Если земляне снабдят корабль достаточным запасом плутония и отправят его к ближайшей Галактике, они станут первыми, и Тирану снова придется с помощью оружия оспаривать чужое право на новые миры.
Но землянам сейчас не до научных экспедиций. Их государство разрушено не меньше соседних, а дефицит людских ресурсов, пожалуй, даже жестче. Князь Сергей не станет распылять силы. Ведь, кроме проблем чисто хозяйственных, в ОВК существуют проблемы политические. За Рубежом чрезвычайно сильна оппозиция. Уцелевшие после Катастрофы Колонии только и ждут удобного момента, чтобы расквитаться с Великим Князем за все унижения и жестокие расправы, которые он учинил, подавляя мятежи, вспыхнувшие накануне Метаморфозы.
Кноппус, конечно, не собирался поддерживать зарубежную оппозицию, как это тайно делал Ергелан. По сведениям разведки, тот принял у себя представителя заговорщиков и даже лично отдал приказ устроить небольшой пограничный конфликт, чтобы дать возможность конвою сепаратистов уйти за Рубеж. Настроение прямолинейного и ничего не смыслящего в дипломатии правителя чинидов очевидно: Тирания стоит на пороге «единого галактического дома» и готова в любую минуту выйти, громко хлопнув дверью. В отличие от Тирана Главный инженер Технократии действовал осторожнее и больше доверял хозяину ОВК. А вернее – его союзникам. Кноппус не сомневался, что Ван Ли не единственный союзник Преображенского и что за ним стоит Некто: могущественный и недоступный пониманию. Почему возникла такая уверенность? Это, пожалуй, оставалось единственным вопросом без ответа. Рациональное, генетически заложенное «технократическое» осмысление окружающей действительности тут оказалось бессильным. Кноппус не верил в божественные силы, на Ромме это было не принято. Он не верил даже в высший техноразум; чем все же грешили некоторые из граждан Технократии. Главный инженер верил только в логику и математику. Но рациональное сознание Кноппуса не могло объяснить, кто есть на самом деле Ван Ли и его неосязаемый покровитель (а быть может, его вторая, невидимая составляющая). И это бессилие его пугало. А от страха до слепой веры и безоговорочного подчинения ровно один короткий шаг. И, похоже, Кноппус его сделал. Такова уж человеческая природа. Будь ты пастух на диком, холодном Торбане или Главный инженер Технократии, а против глубинных инстинктов твой разум бессилен…
Главный инженер украдкой взглянул на Ван Ли. Высокий гость пожелал присутствовать на учениях. Отказать ему было невозможно. Да и не нашлось причин. Технократам нечего скрывать от союзников. Да и если б нашлось что – внешний вид новых боевых роботов никак не мог выдать секреты их электронной начинки. Но Ван Ли, похоже, интересовали не технологические новшества, а сама учебная битва, ее эмоциональная атмосфера, как ни странно это звучит. Конечно, у роботов не могло быть эмоций, но они имелись у операторов и зрителей. А потому на трибунах для военных наблюдателей постепенно становилось жарко. Особенно в секторе, где расположился руководитель учений и расселись высокие гости: Кноппус, Ван Ли и представитель генштаба ОВК генерал Казаков.
– Не прорвутся! – возбужденно сверкнув глазами, выкрикнул генерал.
Он указал на правый фланг наступающей цепи механических солдат.
– Дальше ров, они укроются в нем, дождутся подхода второй линии и перегруппируют силы, – спокойно возразил Ван Ли.
Военная игра захватила его не меньше, чем генерала, но он вел себя более сдержанно.
– Сейчас в бой вступят новейшие летающие машины, – сказал Кноппус, указывая на заслонившую горизонт серую тучу. – Они пробьют энергощиты линии обороны и откроют проход для наземных сил.
– Это боевые машины? – удивился Казаков. – Выглядят как рой механических пчел.
– Немного крупнее, – Главный инженер вежливо улыбнулся. – И жалят они больнее. Это последняя разработка. Небольшие размеры в сочетании с мощным вооружением и маневренностью дают этим «пчелам» огромное тактическое преимущество.
– А каким образом они управляются? У каждой машины своя программа или ваш командный центр способен отслеживать сразу несколько тысяч целей?
– И то, и другое, – не без гордости ответил Кноппус. – Они принимают самостоятельные решения, ориентируясь по обстановке, но общие задачи ставит центр.
Рой летающих машин пронесся над трибуной, и теперь стало видно, что он имеет четкую структуру. Главный инженер кивнул технику-адъютанту, и перед наблюдателями появилась голограмма в масштабе десять к одному. «Пчела» действительно имела некоторое внешнее сходство с насекомым. Ее тело состояло из трех обтекаемых частей, на воздух опирались две пары коротких крыльев, а головную часть украшали два орудийных «жала» и один фасеточный «глаз». Сходство дополнялось шестью короткими лапами-подвесками под средним сегментом тела. Однако реальное назначение «лап» Казаков угадать не смог. К ним не крепились ожидаемые землянином ракеты, и на манипуляторы они не походили. Скорее они выглядели как сложенные ножи.
– Здорово, – генерал проследил взглядом за роем. – А зачем лапы? По-моему, они ухудшают аэродинамику.
– Нет, это важные элементы тройного назначения, – возразил адъютант Кноппуса. – Во-первых, они являются вертикальными стабилизаторами, во-вторых, режущим инструментом, на случай если машине придется вступить в непосредственный контакт с противником, а в-третьих, они могут прицельно отстреливаться. В последнем случае машина становится плохо управляемой, но отстрел стабилизаторов – предпоследний этап программы. После него робот получает команду самоликвидироваться. Таким образом, машина до последней секунды способна сражаться с превосходящими силами противника и нанести ему максимально возможный урон.
– Хорошее оружие, – Казаков снисходительно взглянул на офицера.
Кноппус заметил его тщательно замаскированную усмешку. Конечно, «пчелы» – это не ядерный снаряд, землянин имеет право на иронию. Один килотонный, заградительный атомный взрыв на пути такого роя, и все машины будут уничтожены до того, как вступят в бой. Против армии ОВК, если произойдет разлад и она применит против технократов тактическое ядерное оружие, будут бесполезны любые роботы. И все же с чисто технической точки зрения новые летающие роботы выглядят совершеннее любых боевых машин по обе стороны Рубежа. Их очень трудно поразить лазером или энерголучом, от баллистических снарядов – ракет и пуль – они запросто уходят, а быстродействие их компьютеров впечатляет даже самих технократов. И поскольку первым кандидатом в агрессоры является не князь Преображенский, а Тиран Ергелан, вся эта подготовка определенно имеет смысл. Во время войны чиниды сумели захватить не более десятка «серебряных стрел», и Ергелан вряд ли станет тратить свое стратегическое богатство на войну против Роммы. Ведь он наверняка строит планы на зарубежье, и ракеты ему еще пригодятся.
Удивленный возглас адъютанта отвлек Кноппуса от размышлений.
– Оператор!
Главный инженер покосился на техника. Чуть ниже и левее, над проходом между рядами центральной трибуны, тот развернул голографическое окно связи с командным пунктом. Абонент, молодой офицер-оператор, выглядел не на шутку встревоженным. С людьми его профессии подобное случалось крайне редко. Обычно они уверены в своих силах, и если обнаруживают какие-то неполадки, то устраняют их еще до того, как это заметят наблюдатели.
– Я не понимаю, господин техник! – с ноткой отчаяния в голосе признался оператор. – Сильное электромагнитное возмущение! Оно полностью блокировало связь с роем и… я боюсь, что повредило программу…
– Мощность передатчиков…
– На пределе, – не дослушав, ответил оператор. – Это неизвестное электромагнитное поле до сих пор действует и… теперь оно управляет роем! Я… я… не знаю, что предпринять!
– Господин Главный инженер, – адъютант обернулся к наблюдателям. – Нам лучше уйти с трибуны!
– Похоже, они возвращаются, – будто не слыша его, задумчиво пробормотал Кноппус, пристально разглядывая горизонт. – Странный сбой…
– Господин…
– Я слышал! – резко оборвал адъютанта Кноппус. – Спускаемся в бункер. Господа наблюдатели, прошу…
Казаков хмуро взглянул на безмятежного Ван Ли и молча направился за Главным инженером к лифту. Уже непосредственно перед дверями он обнаружил, что за ним никто не идет, и удивленно обернулся.
– Ван Ли!
Тот будто не слышал. Он стоял абсолютно неподвижно и смотрел на приближающуюся тучу механических «пчел». Казаков придержал за рукав Кноппуса и кивком указал на Ван Ли.
– С ним что-то не так…
– Господин Ван Ли! – Главный инженер тревожно взглянул на рой. Он подлетел уже совсем близко. Ван Ли по-прежнему не шевелился.
– Надо его оттащить! – крикнул Казаков и бросился обратно на трибуну.
Подбежав, он попытался схватить Ван Ли в охапку, но словно наткнулся на невидимую упругую преграду и отшатнулся. Какая-то непонятная сила не подпускала его к Ван Ли. Генерал попытался протянуть к наблюдателю руки, но они не смогли коснуться плеч Ван Ли, остановившись в пяти сантиметрах.
– Какое-то силовое поле! – выкрикнул Казаков. – Помогите!
Кноппус шагнул вперед, но в эту минуту рой затмил небо и обрушил на трибуну всю свою огневую мощь. В одно мгновение от сидений и конструкций остались только тлеющие угольки, а наклонное бетонное основание задрожало и начало оседать. Адъютант преградил дорогу Кноппусу и прикрыл его собой от летящих с трибуны обломков. Откуда-то из потайной двери рядом с лифтом спешно выдвинулись роботы-охранники и окончательно закрыли Главному инженеру обзор. Они не стреляли в рой, поскольку автоматика распознавала в «пчелах» своих, а от людей не поступало команды, отменяющей эту программную установку.
Главный инженер попятился к лифту, но между корпусами охранников вдруг открылся достаточный просвет. Кноппус замер в немом изумлении. На полуразрушенной трибуне, среди языков пламени, под ливнем энерголучей и в окружении метели из осколков бетона, стоял человек, окутанный тонкой силовой оболочкой. По всем расчетам, это мог быть только Ван Ли, но Кноппус его не узнавал. Маленький посредник между мирами Рубежа вдруг стал выше и стройнее, из черных волос исчезла седина, а линия спины и посадка головы стали просто царственными. Словно это вовсе не Ван Ли, а какой-нибудь правитель древних миров. Тех, в которых цари были действительно лучшими, а не просто рожденными другими царями… Словно это не Ван Ли, а сам Великий Технолог или чинидский древний тиран Сунджа…
Сунджа? От неожиданной мысли у Кноппуса стало прохладно внутри… Ван Ли хранил Перстень Сунджи, реликвию ушедшей цивилизации… Неужели… Это невероятно, но все-таки… Неужели Тот, кто выжил, и есть Сунджа?! Лишившийся в невообразимой катастрофе своего мира, но уцелевший, поскольку бессмертен и защищен высшими силами. Перстень и непонятное силовое поле… Этого, конечно, мало, чтобы утверждать, что Ван Ли и есть древний Тиран, однако вот он стоит под губительным огнем целого роя совершенных боевых машин и невозмутимо взирает на тщетные потуги неведомых врагов…
Кноппус сглотнул вязкую слюну и невольно оперся на плечо адъютанта.
– Ты видишь… это? – прохрипел Главный инженер.
– Я… вижу, но не понимаю… – тихо признался техник. – Ничто не может противостоять такому натиску. Даже самое мощное силовое поле… А еще… я не узнаю этого человека…
– Вот именно, – Кноппус рывком расстегнул воротник мундира. – Но мы должны отогнать этот рой! Тот, кто им управляет, может пойти на крайние меры!
Адъютант не успел ответить, поскольку предположение Кноппуса оказалось верным. Рой поднялся выше, перестроился и вошел в дружное пике. Падая с предельным ускорением, «пчелы» дружно отстрелили все свои ножи-стабилизаторы. Свистящий стальной водопад на мгновение заслонил фигуру человека, а затем обрушил трибуну под ним.
Кноппус едва удержался на ногах, так затрясся пол лифтовой башни, но не ушел. Он уже понял, что единственной целью нового хозяина роя намечался Ван Ли. До перепуганных технократов ему не было решительно никакого дела.
Рой с оглушительным воем пронесся мимо и снова набрал высоту. Где-то на пределе видимости он исполнил грациозную мертвую петлю и снова вошел в пике.
Пока машины совершали маневр, клубы пыли немного осели и механистические понятия технократов о жизни и законах природы получили новый сокрушительный удар. Ван Ли оставался на месте. Его по-прежнему окутывало силовое поле, и он просто висел там, где и раньше. Под его ногами больше не было трибуны, но человек не падал на землю.
– Магнитная подушка активировалась? – неуверенно пробормотал адъютант.
Нет, здесь произошло что-то другое. Тело Ван Ли не покачивалось, что неизбежно при использовании любой силовой подушки, а твердо стояло на прежнем месте, там, где раньше была середина трибунного склона. Кноппус с опаской взглянул на пикирующий рой и шагнул назад. Сомнений не осталось, «пчелы» собирались идти до конца, и стоять рядом с эпицентром будущего взрыва представлялось крайне опасным.
Скоростной лифт бесшумно скользнул вниз, и в тот момент, когда дверцы раскрылись на самом нижнем уровне бункера, по стенам прошла волна вибрации.
– Рой уничтожен, – перед лифтом возникла голограмма связи со штабом. – Трибуны и башня над вами полностью разрушены…
Главный оператор штаба растерянно похлопал глазами. Кноппус мрачно взглянул на него и отвел взгляд, чтобы не выдать охватившие его чувства.
– Пришлите транспорт, – сухо распорядился Кноппус. – И немедленно установите источник, перехвативший управление машинами!
– Мы занимались этим с самого начала, – оператор виновато склонил голову. – Источника не было. Клянусь честью. Это было какое-то свободное электромагнитное поле или нечто с ним схожее… Моей квалификации не хватает, господин Главный инженер. Я не могу объяснить, что это было на самом деле… Но я точно знаю, что его больше нет. Оно исчезло так же внезапно, как появилось…
– Разберемся, – скрипнул Кноппус. – Спасательные бригады вышли?
– Они уже на месте… Но там мало что осталось. Только воронка и дымящиеся обломки.
– У нашего гостя было… – Кноппус замялся. – Была индивидуальная силовая оболочка… Пусть ищут внимательно, его тело могло уцелеть.
– Я передам, – оператор едва слышно вздохнул.
Он не верил, что кто-то мог уцелеть в эпицентре такого взрыва. Пусть этот «кто-то», по слухам, сам древний Тиран Сунджа и Великий Технолог в одном лице…
Кноппус тоже не верил в благоприятный исход, но пока оставалась малейшая надежда, ему следовало обязательно за нее держаться. А иначе не выплыть. Не было сомнений, что Технократия подверглась атаке извне, цель которой – вбить клин между союзниками и лишить их поддержки такого авторитетного человека, как Ван Ли. Вот только кто этого захотел? И каким образом у него это получилось? Что за оружие применили враги, чтобы уничтожить Ван Ли? И при чем тут поле неизвестной природы?
Кноппус уселся в кресло транспортной капсулы, и она скользнула в тоннель, соединяющий бункер со штабом полигона. Времени на раздумья оставалось мало. Если вражеская провокация увенчалась успехом и Ван Ли погиб, следовало срочно сообщить об этом Преображенскому, но подать все следовало так, чтобы Князь ни на секунду не усомнился в верности союзников и соблюдении ими всех положений мирного договора. Да, главное – правильно подать…
А иначе все рухнет. И неизвестный враг победит еще до того, как покажет свое истинное лицо. Ведь если Преображенский решит, что Ван Ли устранили сами технократы, не миновать новой войны…
* * *
Игорь Воротов неспешно прогуливался по первому этажу великокняжеского дворца. После трехдневной ревизии ему было о чем подумать. Горохов не то чтобы запустил все дела, но почти ничего не улучшил. Охранная служба поставлена прилично, но это сделал сам Воротов, еще до отлета на Каллисто. Во всем прочем дворцовая жизнь оставалась в полном раздрае. Ремонт разрушенных покоев шел медленно, а штаты комплектовались с трудом. В первую очередь потому, что людей уцелело мало, а снежный ком неотложных дел безостановочно рос. И не только в Кремле или в столице, но по всей планете, да и в Колониях.
Финальный аккорд Катастрофы – зловещая Метаморфоза, когда орды красных космических чудищ истребили бесчисленное количество народа, – поставил перед выжившими землянами труднейшую задачу. Им предстояло налаживать жизнь в условиях жестокого дефицита всего на свете. Начиная с промышленных роботов и рабочих рук, заканчивая элементарными вещами, вроде бытовых мелочей, расходных материалов и продуктов. Одно цеплялось за другое. В отсутствие специалистов замерло производство, строительство и техническое обслуживание предприятий, транспорта и городского хозяйства. Социальная сфера просто умерла. Медицина лечила только добрым словом и остатками лекарств, производить новые партии которых стало некому. Дефицит товаров и продовольствия снижал уровень жизни, сфера услуг и торговля хирели без продавцов и покупателей…
Предприятия и компании пытались удержаться на плаву, обучая новый персонал, но это затягивало процесс возобновления производства. Поэтому главным в конкурентной борьбе стало элементарное переманивание уцелевших специалистов. Постепенно погоня за кадрами приобрела довольно опасные формы, и в процесс пришлось вмешаться спецслужбам. Это несколько ослабило напряженность, но проблемы так и не решило…
За время пребывания во дворце полковник Воротов успел взвесить все факты и пришел к однозначному выводу: происшествие в Кремле так или иначе связано с разразившимся после Метаморфозы кадровым кризисом. Роботы технократов были тут ни при чем. Тот, кто, пользуясь кадровой неразберихой, проник во дворец и взорвал хранилище в надежде выкрасть перстень Тирана, был человеком. Причем подданным ОВК. Прямых свидетельств этому пока не нашлось, но Игорь всегда умел выделять из любой совокупности фактов главное и видеть скрытый смысл событий.
Вольно или нет, кто-то из придворных нанял тщательно законспирированного агента враждебной ОВК стороны, и тот попытался выкрасть у Преображенского символ галактической власти. Чей это агент и кто его нанял? Скорее всего, лазутчик – бывший подчиненный Бородача или колонист с одной из неблагонадежных планет «черного списка». А кто по недомыслию привел его во дворец?.. Да кто угодно. Тщательно проверять кандидатов было некогда. И на фоне прочих кружащих над ОВК свинцовых туч шпионские облачка выглядели вполне невинно. Убийцу к Преображенскому никто не подпустит – одни только роботы-охранники чего стоят, – а государственные секреты надо выведывать не в Кремле, а в профильных министерствах на Старой площади и Охотном Ряду. В общем, не шпион – главная проблема для разведки и контрразведки ОВК. Воротова больше тревожило другое. Например, то, что чиниды ушли за Рубеж и притаились, что-то там потихоньку заваривая. Вряд ли новую военную кашу, силенок маловато, но вполне возможно – крупную диверсию. А еще беспокоило то, что технократы клянутся в верности, но происшествие на Ромме пока не получило правдоподобного объяснения. Вчера туда отправилась большая группа следователей во главе с Зотовым – тем самым следователем прокуратуры, который выступал в качестве главного обвинителя на процессе по делу о мятеже на Терции. Никому другому Преображенский не доверял. Пока Зотов никаких выводов не сделал, и технократы формально оставались союзниками, но полного доверия к ним уже нет и не будет. Такой вот пока невеселый расклад…
Воротов вспомнил, как отреагировал Сергей Павлович на известие о гибели Ван Ли и Казакова. Игорь не видел Великого Князя таким расстроенным со времени гибели княгини Нины. Даже после кончины Гордеева Сергей не был настолько подавлен. Воротов знал, что Ван Ли был для Преображенского и другом, и наставником в «потусторонних» делах, и кем-то вроде ангела-хранителя. Потерять такую поддержку не только тяжело, но и опасно.
Но тут уже ничего не исправить. Чем дольше молчал Зотов, тем меньше оставалось надежд, что Ван Ли выжил и на этот раз. Похоже, теперь ему не помогли ни покровители в неведомых высших сферах, ни собственная загадочная сила. И вряд ли реальной причиной его гибели стал сбой в технократских боевых программах. Тот, кто натравил рой летающих машин на Ван Ли, сделал гораздо больше, чем могли предположить растерянные технократы или следователи с Земли. Преображенский так и сказал: «Это дело рук Высшего или кого-то из Перворожденных… хотя я сомневаюсь, что у этих существ есть руки…»
Если так, то невидимый враг сначала нейтрализовал защиту Ван Ли, сделал его уязвимым, а уж затем использовал возможности роботов. Как это ему удалось – кто знает? Даже Сергей Павлович вряд ли в курсе, а уж он-то не однажды выходил на связь с сущностями из иного измерения и кое-что в их делах понимает.
– Игорь Ярославич…
Воротов отвлекся от размышлений и обернулся. Позади него стояла Катерина, подруга Горохова и бывшая фрейлина княжны Татьяны Гордеевой – ныне проживающей на Европе, в ссылке за то, что поддержала мятежников.
– Здравствуй, Катюша, – Воротов улыбнулся. – Что ты хотела?
– Я… – Катя нервно мяла платок, а в глазах у нее стояли слезы. – Игорь Ярославич, я… Может быть, вы на него повлияете? Ну поговорите с ним по-мужски! К Великому Князю с такими глупостями я обратиться не решаюсь, но вы тоже можете его… образумить!
– Кого? – Игорь в недоумении покачал головой. – Сергея Павловича?
– Нет, почему Сергея Павловича? Сашу! Горохова… – Катя снова всхлипнула.
– А что случилось?
– Ну… это личное… Ой, так глупо… Он после командировки какой-то не такой стал, совсем дома не появляется. Извините, я с такой ерундой и сразу к вам… Извините, я пойду.
– Погоди, Катя, – до Воротова наконец-то дошло. – Он бросить тебя решил, что ли?
– Я не знаю, – девушка потупилась и скрутила платок в мокрый жгутик. – Я пойду.
– Да погоди ты! Он после Грации такой стал?
– Он там с кем-то познакомился. Я это чувствую. А я ему больше неинтересна…
– Тяжелый случай, – пробормотал полковник. – Как же я тут могу посодействовать? Приказать ему… сама понимаешь, не та ситуация. Но чисто по-мужски поговорю, обещаю.
– Спасибо, – Катя отвернулась и утерла слезы.
Воротов никогда не сомневался, что Горох еще тот кобель. Но раньше все как-то обходилось, а теперь… похоже, встрял лейтенант. Катерину так запросто по борту не пустишь. Она женщина хваткая.
– Ты не плачь, успокойся… – Игорь обнял девушку за плечи и осторожно привлек к себе. – Не стоит он того. Подумаешь, адъютант. Плюнь на него да найди другого.
– Я не хочу другого, – снова всхлипнула Катя. – Простите…
Она высвободилась из его объятий и убежала в покои княжны Оксаны Гордеевой – теперь Катя служила у нее. Воротов вздохнул. Дать бы этому Гороху по балде. Такую девушку обидел! Это, конечно, их личные дела, но все равно нехорошо.
– Господин полковник!
– Легок на помине, – Воротов смерил взглядом запыхавшегося великокняжеского адъютанта. – Что стряслось?
– Не могу знать! Его светлость вас к себе требует.
Воротов взглянул на экранчик наручного коммуникатора. Там действительно высветились строчки вызова, но отсроченного. Так решил приборчик. Игорь покачал головой. «Техника решала все». Зачастую в прямом смысле. Определяла эмоциональный фон абонента и «помогала» владельцу сортировать дела по степени важности. Вот только не учитывала мелочей. Например, того, что даже спокойный и вроде бы походя брошенный вызов к Великому Князю подлежал немедленному исполнению.
– Идем. Поговорим заодно по дороге.
– Опять ругать будете? – Горохов насупился. – Ну не справился я с охраной, но я же предупреждал, нет у меня к этой работе способностей!
– Зато к другому у тебя большие способности, – Воротов легонько ткнул его кулаком в бок. – Ты почто Катерину обижаешь?
– Наябедничала? – Горохов вздохнул. – Ну остыл, что теперь поделать? Я ей все объяснил, культурно и спокойно, а она в рев…
– Что ты ей объяснил?
– Ну ничто, мол, не вечно, в первую очередь – нежные чувства. И все такое.
– А может, ты просто новую бабу себе завел? – Воротов придержал лейтенанта за рукав и развернул к себе лицом. – На Грации, например.
– Какой смысл? – Горохов порозовел и отвел взгляд. – Туда ж не налетаешься. Даже по выходным. Дороговато выйдет такой роман поддерживать.
– А раз так, чего ж ты выделываешься? Барышню до слез доводишь.
– Ну остыл же, говорю. Господин полковник, ну вы не понимаете, что ли?
– Врешь же, по лицу видно.
– Вру, – Горохов обреченно кивнул. – Только, кто знает, может, это настоящее чувство? Я как с Грации прилетел, все время о той девице думаю.
– Как звать?
– А вам-то зачем? – Горохов насторожился. – Ну Шура. Ермакова.
– Ермакова? – Воротов задумался. – У нее родственников на Эйзене нет?
– Отец там начальником охраны Седьмого литейного служит.
– Вот как, – полковник покачал головой. – Тогда нелегко тебе придется, Горох. Связи с Эйзеном, сам знаешь, не приветствуются.
– Так она же на Грации живет! И вообще, дети за родителей не в ответе.
– Хоть красивая?
– Не то слово…
– А не боишься, что новая пассия хуже прежней окажется? Она, может, и симпатичная девица, но кто знает, какова по характеру? А ежели мегера на самом деле, тоже так вот поматросишь и бросишь?
– Игорь Ярославич, я же сердцу не могу приказывать, – Горохов тоскливо взглянул на потолок. – И вообще, по нынешним временам нам надо шире на такие вопросы смотреть.
– Это как?
– Рождаемость повышать! Народу-то с гулькин… хвост осталось! Я бы на месте Сергея Павловича указ издал: мужчинам гулять, женщинам не ревновать, никому не предохраняться, всем рожать! В связи с государственной необходимостью!
– Это, извини за выражение, какой-то блуд государственных масштабов получится, – Воротов рассмеялся.
– Почему сразу блуд?! Нормальный здоровый секс на благо Родины!
– Да-а уж… Но вообще-то мысль интересная…
– Ну вот! – снова оживился Горохов.
– Надо разработать государственную программу повышения рождаемости, – строго перебил его Игорь. – Все остальное – лишнее. Постой, а с чего ты об этом заговорил? Катерина, случаем, не в положении?
– Ну… есть маленько, – Горохов почесал нос.
– Тогда слушай внимательно, ловелас, – Воротов сжал здоровенный кулак и показал его Горохову. – Сделает аборт из-за твоего кобелирования – лично морду тебе расхрястаю, понял?
– Не-е, не сделает, – в глазах лейтенанта промелькнул испуг. – Поздно уже.
Горохов отлично знал, что Воротов человек слова. И Великий Князь его не остановит. Просто не будет останавливать, потому что согласится с Игорем Ярославичем по всем пунктам обвинения. В этом лейтенант не сомневался. Все-таки знал их обоих не первый день и даже не первый год. Князь и воевода одного поля ягоды – как, в общем-то, и сам Горохов – поля под названием Каллисто.
– Тем более. Гляди у меня, кобелина!
На счастье Горохова, перед ними наконец-то оказались двери в покои Великого Князя, и больше ничего плохого Воротов не пообещал, только напоследок снова погрозил кулаком.
Двери раскрылись, и сидящий за столом Преображенский успел заметить жест Воротова.
– Что он опять натворил? – Сергей указал полковнику на кресло. – Здравствуй, располагайся.
– А-а, – Воротов махнул рукой. – Донжуан объявился… Решил рождаемость в Галактике повысить. В меру скромных сил. От Земли до Грации мишени в юбках наметил и теперь их обрабатывает.
