Ши Чень
Убийство на Острове-тюрьме
Судя по тому, что сказала мне та женщина, я уже пыталась сбежать отсюда. А потому она предупредила меня, чтобы я «нормально себя вела». Понятно, что моя попытка побега обернулась неудачей, они схватили меня и вернули сюда. Я уверена, что каким-то образом выбралась, взломала замок, иначе бы не разозлила ее так сильно: я ведь доставила персоналу больницы очень много хлопот. Но как же мне удалось сбежать?
Ума не приложу, как у меня все вышло.
У меня определенно был детальный план побега. Тогда план должен был быть где-то записан, а если он был записан, то его могли и обнаружить? Не знаю, никак не могу вспомнить. Глядя на шрам на запястье, я думаю, что человек, оставивший его, еще вернется, все ведь не может закончиться просто так. Сейчас я слабее, чем раньше. По крайней мере, тогда я хоть что-то помнила, хотя бы то, что происходит и кто причинил мне вред. Теперь же я похожа на слабоумную. Оказавшуюся в западне, обреченную на растерзание слабоумную. От таких мыслей я невольно падаю духом.
Вокруг непривычно тихо, и я решаю осмотреть незнакомую комнату. Я же провела здесь много времени, поэтому, надеюсь, мне удастся восстановить воспоминания с помощью какого-нибудь предмета отсюда. Я хожу взад и вперед, то и дело ударяя рукой по столу или присаживаясь на стул. Потом я даже ложусь на кровать. Но воспоминания похожи на отражение луны на поверхности озера, отдающее рябью на волнах. Стоит мне протянуть руку и попытаться ухватить отражение, как оно сразу же растворяется на водной глади.
Я вздыхаю и присаживаюсь на край пыльной кровати. Между настоящим и прошлым существует только безмолвная пустота. Я как будто совершила путешествие во времени, пропустив самые важные моменты своей жизни. Поверьте, такое чувство невозможно описать простыми словами. Даже самый богатый язык в мире не сможет передать мое душевное состояние.
Черт!
Я вскакиваю и в припадке гнева что есть дури пинаю стул.
К моему удивлению, на вид, казалось бы, прочный стул с громким треском разваливается на части! И с ногой у меня все в порядке, мне ничуть не больно. Изначально я лишь хотела выплеснуть злость и никак не ожидала, что сломаю стул. Так я, оказывается, в хорошей физической форме? Неужели я проходила боевую подготовку?
Еще одна загадка.
Неожиданно я слышу странные звуки из-за бетонной стены. Я поворачиваю голову, стараясь понять, откуда исходит звук, и прислушиваюсь.
ТУК-ТУК-ТУК!
Будто кто-то стучит кулаком по другую сторону стены.
– Кто? Кто там? – говорю я, пристально глядя на серую стену, словно разговаривая сама с собой.
– Это ты, Алиса?
Голос слышится сквозь стену. Похоже, со мной говорит женщина, и хоть голос у нее тонкий, как писк комара, в моей голове он раздается словно набат.
Снова это имя!
Мое дыхание учащается, сердце бьется все быстрее и быстрее.
– Ты… Кто ты?
Мой голос так сильно дрожит, что непонятно, слышит ли она меня.
– Тебе надо снова убираться отсюда!
3
У меня в голове хаос, я не могу нормально мыслить.
Женщина за стеной предостерегает меня.
– Ты облажалась, да? – продолжает она.
– Что?
– Побег. Но ты облажалась, Алиса. Не вешай нос, ты умная, у тебя еще будет шанс.
– Я совсем ничего не помню, – говорю я.
– Алиса, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
– Я тоже не понимаю, – отвечаю я. – Когда я очнулась, даже не помнила, кто я. Конечно, я не помню ни тебя, ни причину, по которой меня здесь заперли.
Повисла тишина.
– Ты говоришь, что потеряла память? – за стеной слышится вздох. – Как же так вышло? Во всем точно виноваты эти уроды!
– Кто?
– Все они! Алиса, послушай меня. Тебе надо найти способ, как раньше…
– Как меня зовут? Я хочу знать свое настоящее имя! И кто ты? Как я сюда попала? Как я смогла сбежать до этого? Пожалуйста, расскажи мне все, что знаешь, с самого начала!
Я хлопаю ладонью по стене и понимаю, что она очень тонкая. Неудивительно, что звук с другой стороны так ясно слышен здесь.
– Меня зовут Е Пин, я – мать. Они схватили меня, сказали, что я больна. Но я-то знаю, что нет! Ты тоже понимаешь, что нормальная, так ведь? Они привыкли лгать, и это все вранье! Обдурили полицию, обдурили правительство, да во всем мире никто не может разоблачить их! На этом острове они – боги!
– Острове? – вскрикиваю я. – Каком острове?
– Да, это остров. Один, посреди океана. Всем на нас наплевать, они бросили нас на этом острове, чтобы мы гнили здесь день за днем, пока не сгнием окончательно и нас не сожрут черви. Если мы не спасемся сами, сгинем!
Я чувствую ее перевозбуждение.
– Зачем было строить психиатрическую больницу на острове?
У меня длинный список вопросов, которые я хочу ей задать.
– Мы – сборище изгоев. Они сделали все, чтобы изолировать нас от остального мира, и заточили нас в одном и том же месте. Это не больница – ад! Настоящий ад на земле! Алиса, потеря памяти – это не худшее, что с тобой могло случиться. Ты хотя бы можешь забыть о своих страданиях, не то что я. Я каждую ночь просыпаюсь и плачу из-за кошмаров. Мне ничего не известно о твоей прежней жизни. И твое настоящее имя я тоже не знаю, прости.
– Но ты же знаешь, что происходило со мной после того, как меня сюда заточили? Пожалуйста, можешь мне рассказать? – настойчиво спрашиваю я.
– Когда ты только очутилась здесь, ты повторяла одну и ту же фразу снова и снова…
– Что я говорила?
– Ты говорила, что уже знаешь тайну этого острова.
– Тайну острова?
Если Е Пин говорит правду, то я выведала секрет острова, и именно поэтому меня заперли здесь. Но в качестве кого я прибыла сюда? Почему я смогла узнать здешнюю тайну? Как я вообще попала на остров? Я стучу кулаком по лбу, но никак не могу вспомнить.
– Да, у них есть секрет, который нельзя знать ни одной живой душе. – Она намеренно понизила голос, словно боясь, что нас подслушивают.
– Так что же это за секрет? Я тебе не говорила?
– Не говорила. Ты не общаешься с другими людьми, только со мной иногда перекидываешься парой слов.
– Тогда откуда ты знаешь про мой план побега?
– Дай-ка подумать… ты говорила мне об этом, да! Точно говорила! Ты сказала, что хочешь сбежать, а потом придумала способ. Что же до деталей побега, то тут ты держала рот на замке. А раз уж ты сама не захотела рассказывать, то я не стала тебя упрашивать. Поэтому я не знаю, как ты подготовилась к побегу. Да, совершенно ничего не знаю, – сумбурно отвечает она.
– К сожалению, я ничего не могу вспомнить…
– Ты должна разоблачить их заговор, Алиса! Донести правду до всех! Никто здесь не справится с этим лучше тебя.
Загадок становится все больше и больше. Изначально я думала, что попала в обычную психбольницу и что, может быть, мои родные заберут меня отсюда. Но теперь я осознаю, что это невозможно. Остров. Кажется, Бог решил сыграть надо мной злую шутку. Мне не хватает духу поверить словам Е Пин.
– Все ли врачи здесь плохие люди?
– Плохие люди? Да они не люди, а демоны! Они днями напролет пичкают нас таблетками, варят нас в кипятке, пытают электротоком! Наши тела истерзаны, мы мучимся от невыносимой боли, но они не остановят зверства, пока мы не умрем. А до тех пор «лечение» продолжается…
– Мы регулярно проходим терапию?
– По их словам, это чтобы вылечить нас от психических заболеваний! Это смешно, мы ведь вообще не больны! Мы нормальные! Они боятся, что через нас просочится тайна острова, а потому им надо держать нас здесь и одного за другим превращать в сумасшедших! Если станешь сумасшедшей, то никто не поверит твоим словам. Алиса, еще ни один пациент не покинул этот остров живым. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю…
– Нас бросил весь мир, – с горечью говорит Е Пин. – Словно поломанные игрушки. Они уже сломаны, никому не хочется их чинить. А здесь как раз сборный пункт мусора. Нас сплющат, как этот мусор, измельчат на кусочки и уничтожат окончательно.
Изначально я знала обо всем. Возможно, даже лучше, чем Е Пин. Но сейчас я могу буквально сломать голову, но там по-прежнему будет пусто. Я не то что не помню ничего об острове – у меня и о вчерашнем дне воспоминаний не осталось.
Внезапно у меня начинает кружиться голова, и я чувствую, что очень устала.
– Ой-ой-ой! – вдруг слышится голос Е Пин.
В ту же секунду до моего слуха доносится ее нежное воркование:
– Мой хороший… мой славный малыш, ты проснулся? Лапочка моя, мама громко разговаривала, и ты проснулся, да? Мой хороший, баю-бай, снова, сладкий, засыпай… Мама завтра купит тебе игрушку, хорошо? Мама так тебя любит; ты мамина кровиночка… Мой хороший… Мой хороший…
Е Пин только что сказала, что она мать. Так у нее есть ребенок? Вдруг я почувствовала неладное: как руководство могло допустить подобное?! Нет, у Е Пин не может быть маленького ребенка, она лжет! Но отчего она так говорит?
Из-за стенки доносится пение Е Пин. Она поет колыбельную:
Спит мой кроха, засыпает,
Мамочка его качает.
Не тревожьте крохи сон —
Благостным пусть будет он.
Спит мой кроха, засыпает,
Его мама охраняет.
Все тепло и всю любовь
Мир ему подарит вновь.
Спит мой кроха, засыпает,
Его мама обожает.
А когда малыш проснется,
Маме тут же улыбнется.
По палате разносится мелодичное пение. Меня охватывает неописуемый страх.
– Прости, но…
– Заткнись! Заткнись! Заткнись! Ты и так разбудила моего ребенка; почему ты не можешь заткнуться! Не смей рот открывать, не смей тревожить моего малютку! А не то я тебя убью! Убью тебя! Убью! – яростно рычит Е Пин.
Хоть нас и разделяет стена, я слышу ее крики так, будто она стоит передо мной. Я продолжаю слышать ее вопли, к которым примешивается глухое эхо ударов. Скорее всего, она бьется головой или стучит кулаком по какому-то предмету.
Я начинаю пятиться назад, пока не упираюсь затылком в противоположную стену. Яростный рев понемногу утихает. Я сползаю по стенке на пол. Сейчас я на сто процентов уверена, что у Е Пин психическое расстройство. У меня внутри все переворачивается – последняя соломинка надежды сломалась. Вообще, я надеялась получить от нее больше информации. Меня охватило небывалое чувство беспомощности. Е Пин, мягко говоря, не в себе, но далеко не все, что она сейчас сказала, выдумка. Я рассчитываю поговорить с ней после того, как она успокоится, и разузнать, известно ли ей еще что-нибудь. Подумав об этом, я не могу сдержать горькой усмешки: надо же! Я могу положиться только на сумасшедшую женщину.
Я возвращаюсь к кровати, ложусь на нее и, обхватив коленки обеими руками, прижимаю их к груди, не переставая пялиться на железную дверь.
Внизу, на серебристо-белой двери, там, где она соединяется с полом, есть небольшая дверца. С легким скрипом она открывается, и на пол палаты опускается белый поднос с разнообразной снедью. На подносе лежат паровая булочка, пакетик молока и какие-то овощи. За дверью раздается сухое указание:
– Время обеда. Кстати, вскоре после обеда вас отведут на прием к доктору У.
– Доктор У? Подождите, а кто такой доктор У? Где доктор Чжуан?
Я собиралась было продолжить расспрашивать этого человека, но он, похоже, решил меня проигнорировать. Слышно только звук удаляющихся шагов.
Кто такой доктор У, о котором он упомянул? Разве моим лечащим врачом не является доктор Чжуан? Во мне вспыхивает искра любопытства. С одной стороны, я понимаю, что я в опасности. Меня окружают чужаки, и надо быть начеку. Лучшим способом самообороны будет не вступать ни с кем в контакт. Но, с другой стороны, я не найду себе покоя, пока не разузнаю реальное положение дел: какую же тайну скрывают на этом острове-тюрьме? А если я хочу знать больше, надо общаться с разными людьми, включая и психически больных, и врачей.
ГРРРЛ!
Пока я лихорадочно размышляла, в животе у меня заурчало. Кажется, я проголодалась; надо восполнить энергию.
Я протягиваю руку, беру с тарелки булочку и откусываю большой кусок. Но сосредоточиться на еде у меня не выходит: мозг по-прежнему кипит.
Первоочередная задача – это выяснить, кто я и почему меня здесь держат. На словах все весьма просто, но вот на деле совершенно иначе. Врачам доверять нельзя, а у пациентов чересчур спутанное сознание, и из-за этого общаться с ними будет тяжело. Единственный способ – по крупице выудить из медицинского персонала необходимую информацию, а потом собрать ее воедино. Что же до тюрьмы на острове, то тут, думаю, все карты раскроются после того, как я установлю свою личность.
Кажется, что я умираю от голода. Махом прикончив оставшуюся еду, я ложусь на кровать и закрываю глаза. Раз уж доктор У пошлет за мной кого-нибудь, можно пока немного вздремнуть, все равно делать нечего. Так я наберусь сил, а потом еще раз обдумаю план побега. Потянувшись, я ощущаю, как расслабляются перенапряженные мышцы. Сознание постепенно расплывается, и я проваливаюсь в сон.
4
Проснувшись, я замечаю незнакомого мужчину, сидящего рядом с моей кроватью.
Ужас какой! Взвизгнув и рефлекторно вскочив с кровати, я неуклюже падаю на пол и пячусь от мужчины подальше. Однако тот и бровью не ведет. Похоже, к подобному он уже привык. Мужчина продолжает сидеть у кровати и что-то непрерывно записывает в черном кожаном ежедневнике.
– Вы проснулись? – спрашивает он. – Мне хотелось, чтобы вы поспали еще немного, поэтому я наказал медсестре не будить вас.
– Где доктор Чжуан? – непонятно зачем спрашиваю я.
Кажется, он удивлен этим вопросом. Мужчина с улыбкой отвечает:
– Доктор Чжуан должен присутствовать на важной встрече, поэтому сегодня вместо него к вам пришел я. Ах да, я же еще не представился, меня зовут У Чао. На самом деле мы знакомы, но я слышал от доктора Чжуана, что у вас серьезная амнезия. Поверить не могу! Вы и вправду ничего не помните?
На нем белый халат и очки в золотой оправе. Он выглядит очень молодо, по крайней мере, гораздо моложе своего коллеги. Должно быть, ему чуть больше тридцати лет. Он совсем не похож на крепкого доктора Чжуана: У Чао производит впечатление утонченного и манерного человека. Если смотреть на это в позитивном ключе, то его можно назвать воспитанным и образованным. А если в негативном, то жеманным и изнеженным.
– Как меня зовут? – спрашиваю я.
– Похоже, вы вообще не можете ничего вспомнить. – У Чао смотрит на меня с прищуром. – Никогда еще не сталкивался с подобным. Мне кажется, вам надо провести комплексное обследование, посмотреть, повреждена ли черепная коробка. Возможно, причиной амнезии стал посттравматический защитный механизм. Вот только вы даже не помните, кто вы, а это уже абсолютная степень амнезии. Не бойтесь, мы найдем способ вылечить вас.
– Как меня зовут? – спрашиваю я еще раз.
Он улыбается:
– Вас зовут Сюй И, а ваше английское имя – Алиса.
– Алиса? – повторяю я за ним, но так и не понимаю, что к чему. – Почему меня сюда отправили? Что у меня за болезнь? Почему психбольницу построили на острове?
Пока я задаю вопросы, он кивает головой.
– Первое: вы совершили уголовное преступление, причинив вред другому человеку, но у вас выявили психические отклонения, поэтому и направили сюда. Кроме того, у вас крайне серьезное заболевание. Чуть позже я вам расскажу подробно. Второе: в этой лечебнице – психиатрической больнице «Наньмин» – содержат психически больных людей, которые совершили особо тяжкие преступления. Как вам такое? Прямо-таки место действия остросюжетного романа, не находите? Вы и не догадывались, что подобные места существуют на самом деле?
У Чао вновь улыбается, и я на подсознательном уровне понимаю, что он не очень надежный: возможно, из-за легкомысленного характера.
– Какое преступление я совершила, чтобы меня поместили именно в эту тюрьму? Я кого-то убила?
Это вопрос, ответа на который я боюсь больше всего.
– Пойдемте в мой кабинет, я вам кое-что покажу.
Я соглашаюсь. Следую за ним по длинному коридору, минуя еще несколько железных дверей по обеим сторонам. Пока иду, представляю, какие люди могут быть заточены за ними. По словам доктора У, на острове располагается тюрьма для сумасшедших преступников. То есть все здесь чрезвычайно опасные умалишенные. Невероятно, что я тоже одна из них. Если я покину это место и вернусь в общество, то остальные люди будут искоса смотреть на меня, словно перед ними монстр.
Мы подходим к огромным железным дверям. У Чао толкает тяжелые створки, и я в первый раз вижу солнечный свет. Солнечные лучи после полудня падают на землю под косым углом, и когда их свет попадает на мое тело, я как будто напитываюсь от них новой энергией. Мы проходим через галерею и заходим в темно-серое бетонное здание большего размера. Внешне оно выглядит безвкусной коробкой из цемента. Поднявшись на второй этаж, мы сворачиваем налево и попадаем в просторный и светлый коридор. На двери справа висит табличка: «Кабинет доктора У Чао». Хозяин отпирает дверь ключом, а потом приглашает меня внутрь.
Кабинет небольшой, но очень светлый. На южной стороне стоит книжный шкаф, полки которого ломятся от монографий по психике и исследованиям мозга, все на английском языке. С удивлением я подмечаю, что хорошо понимаю иностранный язык. Судя по всему, уровень у меня неплохой, а значит, и образование я получила приличное. Посреди комнаты стоит огромный письменный стол. У Чао жестом указывает мне на диванчик напротив. Окинув взглядом помещение, я немного успокаиваюсь.
Он садится за стол и принимается что-то искать в ящиках.
– Что вы хотели мне показать? – спрашиваю я.
– Кое-какие… материалы… – рассеянно отвечает он мне.
– Обо мне?
– Да, но… – У Чао слегка хмурится. – Я точно оставлял их здесь, почему я их не вижу?
– Не можете найти?
У Чао не обращает на меня внимания. Он встает из-за стола и подходит к стальной этажерке рядом с книжным шкафом, берет с полки пластиковый контейнер и начинает копаться в нем. Весь процесс занимает около десяти минут, а может быть, прошло полчаса, не знаю. Словом, так ничего не отыскав, он закрывает глаза и со вздохом произносит:
– Возможно, их кто-то забрал. Я уже давно говорю Сяо Сунь: нечего пускать кого попало в мой кабинет и позволять рыться в моих вещах.
– Я могу остаться такой навсегда?
Он повернул голову ко мне:
– Что вы сказали?
– Вдруг я останусь такой на всю оставшуюся жизнь? Не помнящей ничего о своем прошлом, будто я зомби, а не живой человек.
– Алиса, не переживайте так сильно, мы сделаем все возможное. Поймите, человеческий мозг очень сложен, и существует бесчисленное множество факторов, которые могут привести к амнезии. Даже нынешний уровень научного развития не позволяет в полной мере исследовать, как работает мозг. Например, когда с некоторыми людьми случается что-то неприятное, они предпочитают добровольно забыть о случившемся, чтобы облегчить себе жизнь. Однако если так будет продолжаться все время, то существует вероятность возникновения диссоциативной амнезии. Диссоциативная амнезия относится к диссоциативным расстройствам личности, при которых больной может сам подавлять собственные воспоминания. Такая потеря памяти носит автономный от сознания характер и полностью контролируется подсознанием. Вы можете даже не заметить, когда с вами такое произойдет. Другой тип потери памяти – это амнезия, вызванная физиологическим состоянием. У одной женщины в США в штате Вирджиния был целый букет симптомов: когнитивные нарушения, забывчивость, спутанность воспоминаний, афазия[2] и прочее. А все из-за рассеянного склероза. В итоге она навсегда утратила память о практически тридцати годах своей жизни. Что же касается причины вашей амнезии, то, чтобы установить их, помимо всестороннего обследования, потребуется длительное наблюдение.
У Чао говорит очень быстро. Видно, что он хорошо разбирается в своей сфере.
Я киваю и ничего не говорю.
– Пойду поищу еще кое-где. Посидите и подождите меня здесь.
Сказав так, он выходит из комнаты.
Убедившись, что он отошел достаточно далеко, я сажусь за его стол и принимаюсь осматривать выдвижные ящики. Понимаю, это очень опасно, но выхода у меня нет. Из третьего по счету ящика я достаю толстую папку с историями болезней и просматриваю страницы одну за другой.
Эти документы напоминают мне «Всеобщую историю бесчестья»[3] аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса (оказывается, я помню, кто такой Борхес, но не помню, кто я есть? Какая ирония!). Те кровожадные убийцы, о которых я раньше читала только в романах, сейчас заперты в своих палатах в двух шагах от меня. У меня возникает ощущение, будто все происходит во сне. Я жадно проглатываю информацию о судебных делах, больше напоминающих триллеры, и психических заболеваниях, о которых я никогда раньше не слышала. «Е Пин». Дойдя до этой страницы, я замираю.
«В период с августа две тысячи третьего года по сентябрь две тысячи одиннадцатого года Е Пин тайно родила шестерых детей, каждый раз умерщвляя младенцев крайне жестоким образом. Согласно протоколу суда, двоих она задушила собственными руками, а остальных четырех детей удавила при помощи веревки. Потом она поместила тела пятерых младенцев вместе с их грязной одеждой в герметичный полиэтиленовый пакет и спрятала его в подвале. Тело оставшегося ребенка она выбросила в мусорный бак. В октябре две тысячи одиннадцатого года сосед Е Пин обнаружил, что она сделала, и она немедленно была помещена под стражу. Ее семья обратилась в суд для проведения психиатрической экспертизы, по результатам которой у Е Пин был установлен делегированный синдром Мюнхгаузена[4], и ее поместили в психиатрическую больницу “Наньмин” для лечения».
Я не знаю, что такое «синдром Мюнхгаузена», но женщина, которая последовательно убила своих шестерых детей, однозначно монстр. А я ведь совсем недавно с ней разговаривала. От этой мысли меня начинает мутить.
За дверью слышатся шаги. Я спешно убираю папку обратно в ящик и еще сую в карман огрызок карандаша и несколько листов бумаги. Чтобы предотвратить дальнейшую деградацию своей памяти, я буду записывать все, что со мной происходит. Больше всего я боюсь проснуться завтра и не вспомнить ничего о сегодняшнем дне. Вернувшись на стул, я больше не двигаюсь с места, делая вид, будто бы я все время ждала У Чао.
Звук шагов нарастает, и это странно…
Да, это жуть как странно! Из-за чего изначально медленный шаг превратился в стремительный бег?!
Я поворачиваюсь к двери и вижу, как на меня несется мужчина, которого я в глаза не видела! У него вытянутое лицо, жидкие волосы, узкий лоб и кривой нос. Щеки у него настолько впалые, будто их вырезали. Но самое жуткое в нем – это его блестящие от похоти глаза, словно у голодного волка.
Я стремительно уклоняюсь от его атаки, упав на бок и откатившись в сторону. Но он от меня не отстает, и когда я вскакиваю и уже собираюсь унести ноги из кабинета, он, бросившись на пол, хватает меня за лодыжку и опрокидывает. Этот человек очень быстрый. Он рывком переворачивает меня на спину и оседлывает, прижимая мои руки коленями. Он жутко скалится. Как отчаянно я ни борюсь, не могу его с себя скинуть. Он же наслаждается моим сопротивлением и облизывает свои пересохшие губы.
– Хо-хо! Давненько я не тискал такую…
Его лицо! Я только что видела его лицо в той папке!
Чжу Кай по прозвищу Тощий, серийный насильник и убийца, сексуальный извращенец, наворотивший дел в Наньцзине. Как он умудрился сбежать?!
Нет времени размышлять! Я сопротивляюсь изо всех сил, но так и не могу освободить руки. Он перехватывает инициативу, пользуясь моей слабостью. Тощий разрывает на мне одежду, отчего меня захлестывает чувство стыда, а из глаз непрерывно текут слезы, с которыми я ничего не могу поделать. Я хочу закричать, но этот урод затыкает мне рот грязной рукой. Мои ноги по-прежнему зажаты, и я не могу его спихнуть, как ни пытаюсь. В критический момент мне в голову приходит страшная догадка. У Чао. Что, если он ушел нарочно? Может ли быть так, что это он освободил Тощего?
Страх сковывает мое тело, силы уже на исходе. Я чувствую, как он уже входит в меня. Ягненок, отданный на растерзание волку, – вот кто я сейчас. Он же убьет меня! Как тех бедных девочек, которые уже навсегда покинули этот мир.
