Шивон Дэвис
Запрет на любовь
Глава 8
Лео
Выжимая до предела все силы, я бросаюсь к Наталии, уже понимая, что не успею добежать до нее раньше незваного гостя. Сомневаюсь, что делать. Если велю ей бежать, он может выстрелить в нее. Но если ничего не скажу, она станет легкой добычей. Нат принимает решение за меня, когда замечает приближающегося мужика и встает на ноги.
Слева раздается выстрел, Наталия кричит и, спотыкаясь, бежит к дому. Один из наших людей, охраняющих периметр, выходит вперед и беспорядочно палит в чужака, прошивая воздух выстрелами. Нарушитель падает на траву и поливает нашего soldato шквалом пуль. Я ругаюсь себе под нос, когда тот падает, словно муха, умерев еще до того, как коснулся земли.
Нарушитель, не теряя времени, бежит за Нат и быстро сокращает расстояние, пока я пытаюсь догнать его. Схватив сзади, он поднимает ее на руки. Я уже близко, но похититель пока меня не замечает. Он слишком занят тем, что пытается удержать в руках извивающуюся красотку. Нат дает ему жару.
Моя девочка.
Пригнувшись, забираю у мертвого солдата пистолет, проверяю магазин и крадусь к ублюдку, посмевшему похитить мою dolcezza.
Урод шипит, когда Нат впивается зубами в его руку, но хватку не ослабляет. Я не могу сдержать ярость, когда он бьет ее по виску прикладом. Я ощериваюсь, представляя, как сворачиваю ему шею за то, что посмел сделать ей больно. Нат моментально теряет сознание, и ее голова откидывается назад. С моих губ срывается сдавленный рык, сводя на нет эффект неожиданности. Мужик резко разворачивается, держа Нат на руках, и прижимает ствол к ее голове.
– Только дернись, и я убью ее, – угрожает он, его протяжный американский оттеняется заметным гнусавым итальянским.
– Тронь хотя бы волос на ее голове, и это станет последним, что ты сделаешь, – холодно отвечаю я, наводя свой пистолет на его голову.
– Просто дай нам забрать ее, и никому не придется умирать, – добавляет он, в его темных маленьких глазках мелькает узнавание. – Мы не причиним ей вреда.
– Срочная новость, козлина, – цежу я. – Ты уже навредил ей.
– Мы не собираемся ей вредить. Как только босс получит, что хочет, он ее отпустит.
– Ты ждешь, что я просто отпущу ее с вами?
Я хочу, чтобы он продолжал говорить, а сам жду, когда он ошибется – отведет пистолет от ее головы, чтобы можно было сделать точный выстрел и избавиться от проблемы.
– У меня нет на это времени.
Развернув ствол, подонок стреляет в меня.
Я не могу ответить без риска ранить Наталию, так что бросаюсь в сторону и вниз, пока пуля со свистом летит ко мне.
Плечо взрывается болью, и я с кряхтением тяжело падаю на землю. Боль растекается вверх и вниз по левой стороне тела, и, когда я прикасаюсь к пульсирующему плечу, на пальцах остается кровь. Не обращая на это внимания, поднимаюсь на ноги, глядя, как урод убегает с девушкой, которая для меня дороже всего.
Стрельба на заднем фоне стихает, и я надеюсь, что это означает, что мы взяли верх.
Мужик продолжает бежать, не оглядываясь, решив, что я выведен из строя или мертв. Вот идиот. Любой уважающий себя посвященный знает, что никогда нельзя поворачиваться спиной к врагу. Даже если он кажется поверженным.
Обе его руки заняты Наталией, а винтовка болтается на плече. Я не могу стрелять в него без риска серьезно навредить Нат, так что делаю единственно возможное. Стреляю по икрам. По одной пуле в каждую ногу, и этого достаточно, чтобы обезвредить его. Он валится на землю, роняя Наталию, и я с ругательствами бегу к ним.
Я сокращаю расстояние между нами быстрее, чем похититель успевает достать винтовку. С силой наступаю на его запястье, и с огромным удовлетворением слышу хруст ломающихся костей. Хотелось бы пленить этого урода, чтобы допросить и пытать, но мне надо позаботиться о Наталии, и я не могу рисковать, оставив тело здесь, чтобы его подобрали сообщники. Фарширую его лицо пулями и еще больше всаживаю в грудь, останавливаясь, только когда уверен, что чужак окончательно мертв.
Осмотревшись по сторонам и убедившись, что в тенях никто не прячется, я подхватываю Нат на руки и, устроив ее голову у себя на груди, бегу к дому.
* * *
– Idiota!
Анджело чернее тучи влетает в комнату, вперив разгневанный взгляд в сына. О нападении ему сразу же сообщил один из людей на воротах, и он незамедлительно нанял вертолет, чтобы вернуться домой.
В кабинет заходит Рокко, следом за ним входят консильери Анджело Копола, подручный Агости и три капо. Они тихо закрывают за собой дверь. Должно быть, Анджело позвонил своим самым доверенным людям, пока летел, и попросил встретить его здесь, чтобы обсудить наши следующие действия.
Дон Маццоне бьет Матео в нос, после чего хватает за плечи и впечатывает в стену. Из разбитого носа Матео течет кровь, пока отец сверлит его взглядом с плохо скрываемым разочарованием.
Мы с Брандо переглядываемся. Это не первый раз, когда Анджело Маццоне злится на сына и бьет его, и я сомневаюсь, что последний.
– Что я тебе говорил про эти вечеринки?! – ревет Анджело, держа сына за шею одной рукой, а другой вжимая рукоять пистолета в его голову. – Когда ты повзрослеешь и станешь мужчиной, который мне нужен?! – Анджело сильнее вдавливает пистолет в лоб Матео. – Ты постоянно разочаровываешь меня, Матео. И мое терпение кончается.
Анджело бьет Матео по лицу пистолетом. Не настолько сильно, чтобы тот потерял сознание, но достаточно, чтобы причинить боль. Он отталкивает Матео от себя и подходит к приставному столику у стены и наливает себе виски. Парень стоит, привалившись к стене и тяжело дыша, его лицо кривится от боли.
Все молчат и ждут, пока заговорит дон. В воздухе нарастает напряжение, смешиваясь с запахом смерти, который проникает в открытые окна. На улице люди убирают трупы у бассейна и перед домом.
– Сегодня мы потеряли пятерых хороших мужчин, Матео, а твою сестру чуть не похитили. – Анджело говорит тихо, но его тон подчеркнуто резкий. Матео выпрямляется и опускает голову от стыда. Анджело разворачивается. – Ты знал, что после засады в понедельник существует угроза, и все равно пренебрег ответственностью, чтобы веселиться и трахать шлюх. – Он бьет кулаком по столешнице. – Заканчивай! – кричит он, испепеляя взглядом своего единственного сына и наследника. Подходит к нему и крепко хватает за подбородок. – Или я закончу тебя и рассмотрю другие варианты.
В глазах Матео плещется потрясение, смешанное со страхом, а мы с Брандо нервно переминаемся с ноги на ногу.
– Да, Матео. Ты не единственный мой вариант, – добавляет Анджело, отталкивая его.
Что за хрень?
Он говорит то, о чем я думаю?
Для донов не редкость иметь внебрачных детей и объявлять их законными наследниками, но про дона Маццоне подобных слухов не ходило. Хотя он обожает свою жену Розу, я знаю, что у него бывают интрижки и он периодически посещает шлюх. Вполне возможно, что где-нибудь у него может быть еще ребенок или два.
Насколько я знаю, он никогда раньше не говорил этого Матео. Судя по шоку на лице друга, я понимаю, что он впервые слышит о вариантах.
Рухнув в кресло, Анджело задумчиво потягивает виски. Мы стоим, замерев в ожидании инструкций. Я бросаю быстрый взгляд на Матео. Полные паники голубые глаза встречаются с моими, и я думаю, что Анджело наконец достучался до него. Отведя взгляд, я снова сосредотачиваюсь на доне. Анджело разглаживает рукой перед своего пиджака, его лицо ничего не выдает.
– Прости, папа.
Матео изображает на лице надлежащее раскаяние, и я знаю, что эти смерти тяжестью лягут на его совесть. Больше всего на свете Матео хочет заслужить уважение своего отца и людей как хороший лидер и человек, которому они могут доверить наследие Анджело, когда придет время. К сожалению, это противоречит другой части его личности, которая любит восхищение, богатство и власть, которые достаются сыну главного дона в Нью-Йорке. Матео красиво говорит, но у него не получается оправдывать ожидания своего отца и те, которые он определил для себя. Знание, что в любой момент его могут сместить в пользу какого-то неизвестного варианта, не улучшит ситуации.
– Я только это и слышу от тебя, однако этого недостаточно, мальчик. – Анджело с отвращением качает головой. – Раз за разом мне приходится убирать за тобой. Один бардак за другим, и я до смерти задолбался, – кричит он, тыча в сторону Матео пальцем. Взяв пистолет, он направляет его в грудь сына. – Мне следует просто убить тебя и избавиться от дальнейших хлопот.
– Этого больше не повторится, – выпаливает Матео. – Клянусь, я исправлюсь. Больше никаких вечеринок. Никаких женщин.
– Мы еще поговорим об этом, – говорит Анджело и поворачивает голову ко мне, фактически отмахиваясь от сына.
Я расправляю плечи, тяжело сглатывая.
– Как я понимаю, это тебя я должен благодарить за спасение дочери.
Всевидящий взгляд Анджело впивается в мое лицо, и у меня на шее выступает пот.
Я киваю.
– Жаль, ты не оставил этого stronzo в живых. Я хочу знать, кто за этим стоит.
– Я хотел, сэр, но было слишком рискованно. Главным было доставить Наталию в безопасное место.
Он кивает.
– Ты принял верное решение, и я благодарен. Роза тоже.
Надеюсь, теперь он быстро закруглится, и я смогу проведать свою dolcezza. Она все еще была без сознания, когда я оставил ее в спальне под присмотром семейного врача. Я пошел на улицу, чтобы найти Матео и вместе с ним выяснить, как этим уродам почти удалось похитить Наталию. Надо было найти ответы для Анджело, пока он не вернулся.
– Среди нас был крот, – говорит Матео. – Он убил своего напарника на воротах и впустил врагов.
– Где он? – рявкает Анджело.
– Мертв, – уточняет Матео. – Мы вели его в подвал, когда он выхватил у меня из-за пояса пистолет и выстрелил себе в голову.
Анджело вздыхает, встает и обходит стол. Он снова хватает сына за шею и ревет ему в лицо, брызгая слюной:
– Ты можешь хоть что-то сделать правильно, Матео? У меня руки чешутся прямо сейчас прикончить твою жалкую, ничтожную задницу!
Он утыкает дуло своего пистолета в живот Матео. Тот сохраняет стоическое лицо, но я вижу в его глазах боль и страх.
– Дон Маццоне. Позвольте сказать, – говорит Агости, отталкиваясь от стены и направляясь к Анджело.
Анджело убирает руку с шеи Матео и машет ею, разрешая своему подручному продолжать.
– Я осмотрел несколько трупов. На них знаки Бароне.
Агости замолкает, не вдаваясь в подробности.
Бароне – посвященные из Нью-Джерси, почти не обладающие властью и влиянием, поэтому берутся за любую оплачиваемую работу, чтобы наполнять карманы. Они ведут себя больше как обычная банда, чем мафиозо, и я предполагаю, что их дни сочтены. Похоже, они неразборчивы в заказах, за которые берутся, и разозлили много семей.
– Ты уверен? – спрашивает Анджело.
Агости кивает:
– Это были они. Что вы хотите делать?
Анджело берет со стола телефон:
– Я хочу встретиться с Греко, прежде чем мстить. Хочу знать, что натворил этот мелкий говнюк Карло, чтобы превратить мою дочь в мишень.
– Подожди! Это из-за Нат? – спрашивает Матео. Его стыд моментально трансформируется в страх за сестру.
– Конечно. Нападение у бассейна было отвлекающим маневром, чтобы добраться до твоей сестры. – Матео ругается, Анджело набирает номер. Подняв голову, Анджело зыркает на сына. – Пошел вон. Переоденься в костюм и приготовься ехать к вдовам мужчин, которых мы сегодня потеряли. Объяснишь им, кто виноват в смерти их мужей.
* * *
– На этот раз он реально разозлился, – говорит Матео, пока мы идем по длинному коридору от кабинета Анджело.
– А ты думал, он не будет? – спрашивает Брандо, выгибая бровь.
Хотя ему только восемнадцать и он недавно окончил школу, но парень сообразительный и многообещающий. Если мне надо собрать команду для дела, я всегда спрашиваю, свободен ли Брандо, потому что хочу работать с ним.
– Я не виноват, – возражает Матео. – Если они пришли за Нат, их ничто не остановило бы. И это не я нанял крота.
Я сочувствую другу. Знаю, он хочет стать достойным преемником Анджело и старается быть хорошим посвященным, но это просто не его. Из Матео вышел бы отличный боец. Ему нравится работать кулаками, и он хорош в этом. Лидерство, ответственность и способность принимать решения не входят в перечень его талантов. Я думаю, глубоко в душе Матео тоже это понимает. Но он не хочет подводить отца. Если намеки Анджело – правда, теперь у Матео будет еще один стимул добиваться успеха.
– Ты знаешь, что должен подавать пример. – Я напоминаю ему то, что пытался вдолбить отец. – Сегодня ты этого не сделал, и это облегчило противнику задачу. Думаю, если бы ты принял эту ответственность, Анджело обошелся бы с тобой полегче.
– Я принимаю ответственность, – огрызается Матео сквозь стиснутые зубы. – И мне не надо, чтобы предполагаемый лучший друг меня отчитывал. Мне хватает этого от отца.
Я хлопаю его по спине.
– Я только пытаюсь помочь.
– Я иду навестить сестру, – пыхтит он, когда мы доходим до лестницы.
– Я с тобой.
– Зачем?
Матео поворачивается ко мне и подозрительно смотрит.
– Хочу убедиться, что она в порядке. Он довольно сильно ударил ее в висок.
– Я возвращаюсь к главным воротам, – говорит Брандо, пока мы с Матео сверлим друг друга взглядами, а между нами застывают невысказанные обвинения и ложь.
Каблуки удаляющегося Брандо стучат по плиткам пола, а между мной и моим лучшим другом возрастает напряжение.
– Выкладывай, – говорю я, когда Брандо с громким лязгом закрывает за собой входную дверь.
– Почему ты был в саду с моей сестрой?
В его тоне слышится подозрение.
Я этого ждал и не знаю, как ответить. Не хочу, чтобы Матео знал, что произошло между Нат и Сантино или Нат и мной. Первое – потому что он расскажет Анджело, а последнее – потому что он, скорее всего, задушит меня голыми руками. Но я должен дать ему что-то правдоподобное, так что выбираю измененную версию правды.
Сантино попал под перекрестный огонь, так что его больше нет в живых, чтобы оспорить мою версию. А Алонсо так убит горем, став свидетелем того, как его брата застрелили среди бела дня, что не вспомнит ничего из предшествующих событий.
– Сантино заигрывал с Нат и увел до того, как я успел что-нибудь сделать. Я пошел за ним, чтобы защитить ее.
– Это правда? – спрашивает Матео, сверля меня взглядом.
– Да, – вру я, невозмутимо глядя ему в глаза.
В густом воздухе повисает молчание, мы стоим лицом к лицу.
– Ладно, – наконец говорит Матео, и я выдыхаю.
Глава 9
Наталия
– Пахнет потрясающе, мама Роза, – говорит Лео, входя в кухню.
Я резко разворачиваюсь в облаке муки и сердито смотрю на него.
– Ты зачем встал?! Тебе следует отдыхать дома.
Лео ухмыляется, опираясь бедром о стол.
– Это не первый раз, когда меня подстрелили, и не последний.
Мне ненавистна истина этих слов. Папа хоть и оградил меня от большей части преступного мира, но я всегда знала, кто он и чем занимается. Окровавленные раненые мужчины не редкость в моем доме, и в прошлом я обрабатывала некоторые раны Матео и Лео.
Когда вчера вечером я проснулась и обнаружила этих двоих сидящими возле моей кровати, то чуть не сошла с ума при виде залитого кровью торса Лео. Хотя док залатал его и рану покрывала большая белая повязка, крови было очень много, и я ужасно испугалась, что его серьезно ранили.
Лео объяснил, что пуля только оцарапала плечо, и все выглядит хуже, чем есть на самом деле, но я знала, что он врет, потому что его лоб покрывали мелкие бисеринки пота, а загорелая кожа выглядела бледной. Ему было больно, потому что он отказался пить обезболивающее, которое дал док. Глупец.
– Это не оправдание. Ты не выздоровеешь, если не будешь отдыхать.
– Туше, dolcezza. То же могу сказать тебе. Ты тоже пострадала. Но почему не в кровати?
– Мне стало скучно, и головная боль прошла. – Док сказал, мне повезло, что я не получила сотрясение мозга. – Кроме того, маме нужна помощь. Предстоит большой ужин.
В желудке поднимается желчь, а меня прошивает дрожь при мысли о наших гостях. Папа пригласил на ужин семью Греко. Им нужно обсудить дела, и обычно это происходит за трапезой.
– Tesorino, мы справимся без тебя. Если плохо себя чувствуешь, возвращайся в кровать, пока не приедут гости.
Мама берет мое лицо в ладони, с явным беспокойством вглядываясь в него.
– Все хорошо, мама. – Я целую ее в обе щеки. – Но я сделаю перерыв. Мне надо кое о чем поговорить с Лео.
Сняв фартук, я вешаю его на спинку стула и, сверля взглядом Лео, делаю ему знак идти за мной.
По заднему коридору я выхожу в маленькую прачечную и затаскиваю Лео внутрь.
– Что ты сказал Матео? – спрашиваю я, стараясь говорить тихо. – Он все утро выпытывал, почему я была в саду.
– Я сказал, что Сантино приставал к тебе и утащил с собой, а мне пришлось пойти за вами, чтобы вернуть тебя. Что ты ему выдала?
– Ничего. Притворилась, что у меня сильно болит голова, и он ушел.
Лео посмеивается.
– До последнего времени я бы не назвал тебя хитрой. Ты становишься мастером.
– Ты правда удивлен, учитывая, в каком мире я выросла?
– Ты всегда меня удивляешь, dolcezza.
Его восторженная улыбка и развратный тон творят удивительно странные вещи с моими внутренностями. Когда вчера вечером моя голова перестала раскалываться от боли, я вспоминала наш потрясающий поцелуй, постоянно трогая губы, словно до сих пор ощущала его рот на своем. Мне потребовалась колоссальная сила воли, чтобы оторваться от него, потому что все, чего я желала, – это позволить Лео соблазнить меня, пока он не овладеет каждой клеточкой. Но я никому не позволю унижать меня, а мне до сих пор больно, что он был с Николь.
– Пожалуйста, не называй меня так. Я уже не маленькая девочка.
Лео называл меня сладкой с самого детства, и я не хочу, чтобы он воспринимал меня так дальше.
Он делает шаг ближе, в его глазах вспыхивает темный жар.
– Поверь, я в курсе.
Его низкий, бархатный голос становится еще глубже, и мое естество начинает пульсировать.
Мы смотрим друг на друга, а воздух, кажется, трещит от мощного электрического напряжения. Футболка липнет к спине, а трусики между ног мокрые. Я перевожу взгляд на его рот, и мои губы размыкаются от еле слышного выдоха, а сильное желание заливает все уголки моего существа.
Лео первым приходит в себя, делая два шага назад, пока не упирается спиной в стену.
– Черт, Нат. Тебе нельзя смотреть на меня так.
– Почему нет? – смериваю я его холодным взглядом.
– Потому что я мужчина, который очень плохо контролирует себя в твоем присутствии.
Я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь к нему грудью.
– Что, если я не хочу, чтобы ты себя контролировал?
– Господи, dolcezza. – Лео обхватывает мою шею сзади своими мощными ладонями, удерживая мое лицо в миллиметрах от своего. – Ты знаешь, почему нам нельзя поддаваться этому.
– Мне плевать на все, – хриплю я, почти не способная дышать, когда он так близко.
Его взгляд залипает на моих губах, и бабочки в груди сходят с ума.
– Вчера ты говорила другое.
– Я хотела наказать тебя за боль и неуважение, – признаю я. Фрэнки очень разочаровалась бы во мне за то, что действую не по плану, но у меня нет сил врать. Особенно когда дело касается моих чувств к этому мужчине. – Я хотела, чтобы ты знал, каково желать то, что не можешь получить.
Лео недоверчиво смеется и коротко касается моих губ своими. Стон, который вырывается у меня, граничит с животным. Он поднимает мой подбородок пальцем, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Я весь прошедший год хотел то, чего не могу получить. Поверь, мне хорошо знакомо это чувство.
Мое сердце яростно колотится о грудную клетку, когда эти слова проникают в самую душу. Кажется, он говорит обо мне, но мне надо знать наверняка.
– Ты говоришь про меня?
Он отвечает не сразу. Просто смотрит на меня, держа мою шею в железной хватке. Чувствуя прилив той дурной храбрости, я кладу одну ладонь на его грудь, стараясь не касаться больного плеча. Лео пристально смотрит на меня, и я вижу, как на его лице отражается борьба.
– Я не могу ответить на этот вопрос, потому что один из нас должен быть сильным. – Он медленно отпускает мою шею, и я убираю руку с его груди. – Сюда едет твой жених, Нат. Уверен, этого напоминания достаточно. То, что случилось вчера, не должно повториться.
– Я люблю тебя, – выпаливаю я, глаза печет от слез. – Я не хочу выходить за Карло. Я хочу замуж за тебя. – Хватаю его за руку. – Пожалуйста, Лео. Если у тебя есть чувства ко мне, а я думаю, что есть, тогда борись за нас. Борись за меня.
Он зарывается пальцами в мои волосы и притягивает меня к себе.
– Твой отец никогда не разрешит тебе выйти за рядового soldato, и твой брачный договор заключен много лет назад. Если бы я мог, я боролся бы за тебя до конца времен, dolcezza. Но бунт только убьет нас обоих. – Он прижимается лбом к моему. – Я хотел бы, чтобы все было по-другому. Всем сердцем хотел бы. Но такова реальность, и наши чувства в нее не вписываются.
Из моего горла вырывается рыдание.
– Это больно, Лео. Я так сильно хочу быть с тобой! Каждый раз, когда тебя вижу, я хочу оказаться в твоих объятиях и чувствовать твои губы на моих. Не быть с тобой это мука.
– Тихо, dolcezza. – Он прижимается губами к моим волосам. – Со временем боль ослабнет.
Я знаю, что не ослабнет, но спорить нет смысла. Мне следует считать это победой, потому что Лео практически подтвердил, что мои чувства взаимны. Однако ясно дал понять, что не будет ничего предпринимать. Он не может стать моим белым рыцарем, скачущим на помощь. Это означало бы для него абсолютную смерть, и я никогда не смогла бы жить с этим.
– Не знаю, как смогу жить без тебя, но я люблю тебя достаточно, чтобы отступить ради твоей безопасности.
Его губы захватывают мои в самом нежном и сладком поцелуе, и это конец. Мои руки ложатся ему на плечи, а его на мою талию, и мы отдаемся медленному, чувственному поцелую, который я буду помнить всю жизнь. Может, Лео и боится произнести признание, но я чувствую его сердце в ласковых касаниях губ.
– Мне надо, чтобы ты пообещала кое-что, – говорит он, притягивая меня к себе, когда мы разрываем поцелуй.
Я обнимаю его и кладу голову ему на грудь, наслаждаясь ровным стуком сердца.
– Все что угодно.
Мой голос приглушен его телом. Вблизи он пахнет божественно. Такой цитрусовый, и насыщенный, и полный жизни.
Лео нежно приподнимает мое лицо за подбородок.
– Больше никакого флирта с другими мужчинами или попыток лишиться девственности до свадьбы. Пожалуйста, Нат, – шепчет он, пристально глядя мне в глаза. – Я умоляю тебя бросить этот квест, потому что это не решение.
– Тогда что? Я не хочу выходить за него, Лео. У меня от него мурашки.
– Я поговорю с Матео и узнаю, сможет ли он еще раз поговорить с Анджело.
Мои глаза выскакивают из орбит.
– Матео разговаривал с Анджело о моем брачном договоре?
Он кивает:
– Несколько раз.
– Почему? Он же двумя руками за традиции и постоянно говорит мне, что я должна следовать правилам.
– Это правда, твой брат согласен с договорными браками, но он не хочет отдавать тебя Карло. Я думаю, глубоко в душе, Анджело, тоже не хочет этого. Но у него связаны руки. Это договор, имеющий обязательную силу, и Анджело не может спровоцировать войну.
– Значит, он предпочтет продать свою дочь монстру, чтобы сохранить мир.
– Мне тошно от этого, но никто ничего не может сделать.
– Что, если он умрет? – выпаливаю я, озвучивая то, о чем думала последние недели. – Он не сможет жениться на мне, если будет на том свете.
– Наталия, – рычит Лео, свирепо глядя на меня. – Даже не вздумай произносить такое. Он сын дона Греко. Его убийца не проживет и дня.
– Я отчаянно хочу избежать этого брака, Лео.
– Знаю.
Обхватив мое лицо, он осыпает его поцелуями, и я сжимаю в кулаках его футболку, притягивая ближе, вдыхая его запах и впитывая его тепло и близость, проклиная тот факт, что родилась в преступном мире и не вольна любить этого мужчину так, как мне хочется.
На месте его раны расползается кровавое пятно, и я отстраняюсь, сожалея, что сделала ему больно.
– У тебя кровь.
Он смотрит вниз и ругается.
– Я тебя не поблагодарила, – говорю я, положив ладонь ему на щеку. – Вчера ты спас меня. Ты поймал пулю, защищая меня. Я никогда этого не забуду.
– За тебя я приму тысячу пуль, dolcezza, и не надо меня благодарить. Твоя защита – единственное, что мне позволено. И я собираюсь делать это до самой смерти, даже если мне придется оберегать тебя, оставаясь в тени.
В горле клокочет сдавленное рыдание, а в глазах скапливаются слезы. Я открываю рот, чтобы еще раз сказать, что люблю его, но Лео качает головой, накрыв мои губы ладонью.
– Не надо, – сдавленно шепчет он. – Не говори. Это слишком больно.
Мое сердце ноет. Как будто физически болит так сильно, что кажется, готово разорваться. По щекам текут слезы, а глаза Лео блестят от невысказанных эмоций, и поэтому я знаю, что он тоже это чувствует. Знание, что моя любовь не безответна, должно сделать меня счастливой, но от него только тоскливей, потому что нам не суждено быть вместе.
И хотя мне хочется отбросить всякую осторожность – раздвинуть ноги и впустить его в свое тело так же, как он уже проник в мое сердце и завладел им, – я не стану, потому что не хочу рисковать его жизнью.
– Какого черта тут происходит? – рявкает Матео, и мы с Лео отлетаем друг от друга.
Брат стоит в дверях, и у него из ушей практически валит пар. Резкий взгляд, которым он полосует Лео, пугает меня, так что я переключаюсь в режим выживания.
– У Лео снова идет кровь, так что я предложила залатать его. – Наклонившись, я хватаю с вешалки одну из отглаженных рубашек Мэтти. – Ты же не против, если он позаимствует твою рубашку?
– Наталия. – Раздраженный тон Матео говорит о том, что он на это не купился. Мэтти закрывает глаза, а когда открывает снова, то злится чуть меньше. – Тебя ищет мама. Греко уже подъезжают. Тебе надо готовиться.
Я перевожу взгляд на Лео, и он кивает, давая понять, чтобы шла, а он позаботится об остальном.
– Не делай ему больно, – шепчу я на ухо брату. – Помни, что он спас меня вчера, и он не сделал ничего, кроме того, что верно защищал меня. Не выдумывай то, чего нет.
Понятия не имею, проглотит ли брат фигню, которую пытаюсь ему скормить, но они достаточно хорошие друзья. Я еле тащусь вверх по лестнице, и причина имеет прямое отношение к нынешней ситуации. Вчера меня чуть не похитили, и полагаю, это из-за человека, с которым я помолвлена. Кто-то хочет, чтобы Карло за что-то заплатил, и они собирались использовать для этого меня.
Ненавижу, что моя жизнь дошла до такого, но не могу сказать, что не была готова. Родители годами приучали меня к этому разными способами. Хоть Карло Греко не нравится никому из нас и я не имею иллюзий насчет того, каким будет наш брак, но теперь я подчинилась судьбе.
Я не могу получить Лео и должна его отпустить.
Не существует вариантов избежать брачного договора с Греко. Через год я буду уже миссис Карло Греко, и мне надо найти способ смириться с этим.
