Сирин Тлен
Эфирион
А из соседней комнаты вас двоих перебивает вот это “ТЫР – РЫР! ТРАР – РАР!”
– Где-то за стенкой возле шкафа. Я не ошибаюсь?
– Хватит!
И вот уже как-то не так звонко у неё получается. Смеяться перестала. Ей тоже страшно. Вы теперь на равных. И она уже за тебя не хватается, ей бы ухватиться за бортик. Да так, чтобы опора была надёжная, а то кислорода уже не хватает. И вот она уже не цепляется за бортик, а стучит по нему. И продуманная такая, умная, дыхания смогла задержать, кричать перестала. Ну я дуру и не полюбил бы (так если подумать). Да я поддамся, конечно. Я подниму тебя за шею, пожалуйста, дыши, ты же мне разрешала дышать все эти годы. Мне не жалко! Я поддамся ещё раз! Хватай меня за запястья! Я даже улыбнусь для тебя, ты же любишь. Да?! А потом затылком ударю тебя об кафель. Ну чтобы ты понимала, что я чувствую этот месяц. Ты же спрашивала, переживала. Вот я отвечаю! А потом опущу тебя опять на то дно, откуда ты ко мне пришла. Ой! Извини! У тебя не получилось задержать дыхания, потому что болить голова? Мне так жаль, милая. Не переживай. Мы на равных. Мой кислород тоже закончился. Месяц назад. И вот тебе уже легче, потому что ей тяжелее. Сука. Эти изгибы. Какая красивая дрянь. Она никогда не жалела вещи, которые её окружали. Она никогда тебя не жалела. Помни об этом, Авель, ты – вещь. Это игра. Всё понарошку. Ты – заказ. Твоя дочь – заказ! ТВОЯ! Не её. Теперь не её!
– …Тоже… Тоже буду скучать. Правда.
И этот чёртов мобильник: “ТЫР – РЫР! ТРАР – РАР!” Названивает. Названивает! НАЗВАНИВАЕТ!
– Да, ты права. Вода холодная.
А потом ты разбиваешь последнее, что у тебя осталось, потому что этот чёртов мобильник: “ТЫР – РЫР! ТРАР – РАР!” От того, что отчёт должен был поступить сегодня…
– Ты издеваешься? Время восемь утра! День рождения не является освобождением от школы. Будильник уже так орать начал это: “ТЫР – РЫР! ТРАР – РАР!” Что я с первого этажа слышу!
– Аглая, ещё не выбрасывали мусор в моей комнате?!
Рома подскочил с кровати, стоило мачехи сдёрнуть с него одеяло. Кошмары обычное дело, но такой реалистичный – впервые. Тот карлик знал больше, чем сказал. Нужно только найти письмо, которое он всучил и…
– Рома, первый урок уже идёт! Какой мусор? Тебе дополнительный аксессуар нужен? Не переживай, ты и без него похож на бомжа.
– Я пойду в школу в одежде, и даже умоюсь. Буду походить на приличного человека больше.
– Мне это говорит мальчишка в рваной пижаме, с гнездом на голове и мусоркой в руках. Пустой. Потому что всё почему-то на полу. М?!
– Ааа… Домашку искал! – Рома потряс смятый конверт с пятном. – Обидно двойку получить в “день рождения” – не без язвительности было сказано.
–А убрать за собой?
–Потом! Опаздываю. Первый урок уже идёт… – Последнюю фразу он сказал менее разборчиво, потому что руки натягивали форму, а в зубах зажат конверт. – М, это джем…?
–Ты же сказал, что умоешься!А завтрак?
–В шко-ле!
Заставив себя всё-таки умыться и надеть линзы, Рома с приличным опозданием выбежал из подъезда. Кинул рюкзак в машину, поздоровался с водителем…
–Ой не! Я сегодня ноу спик инглиш!
И задернул окно между пассажирскими и водительскими креслами.
Руки дрожали. Хотелось побыстрее открыть свёрток, который ещё день назад был признан помойкой.
– Дорогой бла-бла-бла… Если ты читаешь бла-бла…Ты можешь не верить… ААА ближе к делу!
“…Я лишь надеюсь, что ты не потерял часы…
– Часы! Твою мать…
Глава 1| Ромашка
Свист становится ГРОМЧЕ.
Помню, как конверт полетел вверх. Я посмотрел в окно. Это была ошибка. Ничего не видно, только слышно, как стекло дробилось. Сзади. Это было заднее стекло – осколки летели вперёд. Потом всё закрутилось. Мы перевёрнулись… В живот впился ремень безопасности. Слышал как упало что-то – рюкзак. Все формы стали размытыми и никак не могли собраться во что-то конкретное. Что это? Рука? Собака? Я всегда так дышу? Тяжело… и свет так раздражает, слишком ярко, хочется просто закрыть глаза…
– Рома!
– Всё болит…
“Выясняются обстоятельства аварии на Медвежьем переулке. На данный момент установлено, что ДТП произошло из-за неисправности тормозов, однако очевидцы утверждают, что был ещё один участник происшествия. По данным наших источников пострадал Роман Венглевский – 15-ти летний сын небезызвестного адвоката Максима Александровича Веглевского. Так что это? Неосторожность на заснеженных дорогах или возмездие после громкого дела? Как вы помните неделю назад был вынесен приг…
Аглая выключила телевизор.
– Как такую ерунду пропускают на федеральные каналы.
Я хотел сесть, но тело не слушалось. Сил хватило только разлепить глаза.
– Что с… – Вопросов было много, но почему-то начал с учести водителя. Живой. В реанимации. А я где? – Почему я не в больнице? И не дома… – Я пробежался взглядом по странной комнате. Всё было выкручено на максимум: высокий потолок; огромная люстра – слишком ретро, чтобы быть дизайнерским решением; рядом стояло пурпурное кресло с высокой спинкой и стол из тёмного дерева, лакированный до такой степени, что видно было отражение; паркет, шкафы до потолка с хрусталём и книгами на полках – всё было слишком старым, а глаза начинали болеть от переизбытка цвета и деталей в одном месте, не смотря на довольно таки мрачный интерьер. – Боже скажи, что я не умер. Если так выглядит Рай извергните меня в преисподнюю…
– Мы у бабушки.
– А я думал ты эскортница. Если у тебя такие родственники, зачем тебе отцу на шею садиться или куда вы там об…
Она закатила глаза.
– Мы у твоей бабушки.
– У меня есть ещё родственники? А как же вот это вот…его: “Рома, мы вдвоем против целого мира”.
– Я надеюсь, что ты просто бредишь спросоня. Иначе сейчас ты совершенно невыносим.
Она наклонилась ко мне неприлично близко для мачехи и пригрозила пальцем. Был бы я в состоянии – отгрыз. Эта женщина старше меня лет на 6, а ведёт себя так, словно я взаправду её сын. Несносная, невыносимая, отвратительная… Состояние. Почему она здесь? А не он…
– Где папа?
– Рома… Он остался в Москве. Сейчас пакует вещи.
Я смог пристать на локти.
– У меня сотрясение? Я тебя слушаю, а целое предложение не выстраивается. “Остался в Москве”, “собирает вещи”… Какие-то звуковые галлюцинации…
– Нет, ты всё правильно услышал. Я перевезла тебя в Петербург. С аварии прошло порядка 16-ти часов, даже чуть больше, неужели ты всё забыл? Ты был в сознании, когда мы ехали. Даже разговаривал со мной.
– Не понимаю…
– Это была твоя идея. Ты написал номер телефона, адрес и просил с ней связаться. Макс был очень недоволен, поэтому остался в городе. Он наотрез отказался, как-либо с ней коммуницировать.
– Эту шутка?
Аглая протянула мне клочок тетрадки. Знакомый почерк – мой. Но всё остальное – первый раз вижу.
– Всё ещё не понимаю…
Я попытался вспомнить хоть что-нибудь, но в голову ударил только какой-то писк. Я зажал ухо. Зажмурился. Осколки летели вперёд. Я не сгруппировался… А искал почему-то часы. Царапина на ладоне очертила треугольник, под ним глубокий след от ногтей. Значит всё-таки достал…
***
За 1 день и 16 часов до…
– Короче. Меня все кинули.
16 января. Четверг. Примерно 7:30 утра.
Рома сидел на самой верхней ступеньки у входа в школу. До первого звонка оставалось минут 25. Пусто. Из-за мороза все старались поскорее забежать в помещение. Рядом с ним топталась девчонка.
– Мне стоило бы привыкнуть, но почему, Жень, я не могу?
Он посмотрел на кусок торта и закрыл коробку, так и не притронувшись к нему.
– Забей! – Она заикалась? – Прими это как данность, у твоего отца этот день – траур. Родишься завтра. – Нет, просто в конец замёрзла, что с трудом говорила.
– Ты жестока. – Рома лёг, раскинув руки в разные стороны.
– Я говорю факт. И ещё один факт в том, что на улице холодрыга и я иду в школу!
– О нет! – Он проскулил. – И ты меня кидаешь!
Выдох. Небольшое облачко с губ растворилось в воздухе. Женя обхватила его за руку и одним рывком потянула на себя.
– О нет! – Он протянул. – Мой торт. Я его не брошу.
Но сдвинула его, правда, на сантиметра два. А потом хлопнула ладонями по коленям. Женя смотрела сверху. Покрасневшая и раздражённая.
– Торт, значит… – Она взяла цветную коробочку и побежала в сторону главного входа.
– Эй! Это мой кусок!
– Я его приготовила!
Пришлось догонять.
В школе движение уже было более оживлённое. Обучающиеся слонялись то там, то тут, иногда сбивая кого-то с ног. Рома не успел и расстегнуться, как до ушей донеслись соседние “это он?” и “это же его отец был?” Молния перебила перешёптывание. Он повесил куртку на первый же крючок, до которого дотянулся. У расписания тоже шептались “это бесчеловечно”.
– Так 10 “В”… – Провёл пальцем по строчкам, но слух сфокусировался на очередном “это же его работа”. Рома протёр лицо, растягивая кожу к верху, нарочито громко вздохнул. Дуэт сплетников тут же рассосался.
– У тебя Право в аудитории 113 – констатировала Женя. – А мне на третий топать.
Рома проследил за её пальцем – русский у Пуртовой – бедолага.
– Да, давай ускоримся.
Стоило войти в класс, все замолчали. За привычной партой не оказалось соседа. Не пришёл? Но Рома нашёл его на задних рядах ( тот старался не смотреть на него). Что за байкот?
– Не встаём. Открываем тетради. Тема урока: этика.
Кто-то поднял руку. Учитель позволил сказать.
– Насколько этично защищать преступника?
Все загалдели.
– Понятно. В интернете наделали много шума по делу Леона Рамберга? Да? Но полагаю, что публика была более снисходительна, если бы на стороне защиты не выступал его друг. Однако закон не запрещает адвокату защищать интересы своего подопечного будь он родственником или другом.
Рома уткнулся в учебник.
– Или убийцей? – Послышалось где-то на задних. Бывший сосед. – Родители в ярости, что такой человек будет на свободе.
– Вы не думаете своей головой. Я такому вас не учил. Слушаете волнения общества и не хотите углубиться в процесс. Вам не удасться прогнуть под себя мир. Он наступит Вам на глотку и раздавит, быстрее, чем Вы это осознаете.
– Значит Вы тоже на стороне обвиняемого?
