Софи Кинселла
Шопоголик и бэби
Посвящается Оскару
***
КЕННЕТ ПРЕНДЕРГАСТ
Финансовые консультации
Прендергаст де Витт Коннел
Лондон, Хай-Холборн, 394, Форвард-Хаус
Миссис Р. Брэндон
Квартал Мейда-Вейл, 37
Мейда-Вейл Лондон
30 июля 2003 г.
Уважаемая миссис Брэндон,
Было очень приятно познакомиться на днях с Вами и мистером Брэндоном. Я с нетерпением жду возможности приступить к выполнению обязанностей финансового консультанта Вашей семьи.
В настоящее время я улаживаю банковские дела и занимаюсь подготовкой к учреждению трастового фонда для Вашего будущего ребенка. Со временем мы сможем обсудить вложения средств, которые Вы с мужем пожелаете сделать на имя ребенка.
Надеюсь в предстоящие месяцы познакомиться с Вами поближе. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне с любыми вопросами, какими бы незначительными они ни казались.
С уважением,
Кеннет Прендергаст,
консультант по семейному инвестированию.
КЕННЕТ ПРЕНДЕРГАСТ
Финансовые консультации
Прендергаст де Витт Коннел
Лондон, Хай-Холборн, 394, Форвард-Хаус
Миссис Р. Брэндон
Квартал Мейда-Вейл, 37
Мейда-Вейл
Лондон
1 августа 2003 г.
Уважаемая миссис Брэндон,
Благодарю Вас за письмо. По поводу Вашего вопроса: да, возможность превышения обусловленного размера кредита будет предусмотрена для банковского счета Вашего ребенка, но не думаю, что в ней вообще возникнет необходимость!
С уважением,
Кеннет Прендергаст,
консультант по семейному инвестированию.
КЕННЕТ ПРЕНДЕРГАСТ
Финансовые консультации
Прендергаст де Витт Коннел
Лондон, Хай-Холборн, 394, Форвард-Хаус
Миссис Р. Брэндон
Квартал Мейда-Вейл, 37
Мейда-Вейл
Лондон
7 августа 2003 г.
Уважаемая миссис Брэндон,
Благодарю Вас за письмо.
Меня заинтриговало известие, которое Вы получили «сверхъестественным путем» от неродившегося ребенка. Тем не менее, боюсь, в настоящее время добиться права пользования возможностью превышения кредита нереально. Несмотря на то, что, по Вашим словам, «этого хочет ребенок».
С уважением,
Кеннет Прендергаст,
консультант по семейному инвестированию.
1.
Так, без паники. Все будет просто замечательно. Ну конечно. Непременно.
– Вы не могли бы поднять кофточку, миссис Брэндон? – Узистка смотрит на меня, лицо у нее профессионально-ласковое. – Перед началом исследования мне надо нанести вам на живот гель.
– Запросто! – отвечаю я, и не думая шевелиться. Дело в том, что я чуточку… нервничаю.
Я лежу на кушетке в больнице Челси и Вестминстер, замерев в предвкушении. Через пару минут на экране появится наш малыш и мы с Люком увидим, насколько он вырос с тех пор, как был крошечной капелькой. До сих пор не верится. Я так и не свыклась с мыслью, что беременна. Пройдет каких-нибудь девятнадцать недель – и я, Бекки Брэндон, урожденная Блумвуд, стану… мамой. Представляете, мамой!
Кстати, Люк – это мой муж. Мы женаты уже больше года, и я поручусь чем угодно, что ребенок у нас «медовый». За наш длинный медовый месяц мы где только не побывали, но я почти точно знаю, что ребенок был зачат на Шри-Ланке, в том роскошном ашраме под названием «Унаватуна», – сплошные орхидеи, бамбук и живописные виды.
Унаватуна Брэндон.
Мисс Унаватуна Орхидея Бамбукка Брэндон.
М-да. Пожалуй, мама будет не в восторге.
– На ранней стадии беременности с моей женой произошел небольшой несчастный случай, – объясняет Люк, сидящий возле кушетки. – Потому она и волнуется.
Он ободряюще жмет мне руку, и я отвечаю на пожатие. В книге о беременности «Девять месяцев вашей жизни» написано, что внимание мужа к беременности надо привлекать всесторонне, не то он обидится и замкнется в себе. Вот я и привлекаю Люка как могу. Вчера вечером, например, позвала смотреть новый диск «Тонус рук во время беременности». Правда, на середине просмотра Люк вдруг вспомнил, что ему надо сделать звонок по работе, и много пропустил, зато обиженным вроде бы не выглядит.
– Несчастный случай? – Узистка перестает щелкать клавишами компьютера.
– Свалилась с горы, когда во время грозы разыскивала давным-давно потерянную сестру, – объясняю я. – В то время я еще не знала, что беременна. И наверное, ушибла малыша.
Понятно. – Узистка смотрит на меня добрыми глазами. Ее седеющие каштановые волосы стянуты на затылке в узелок, из него торчит карандаш. – Ну, детишки существа живучие. Посмотрим, как он там, хорошо?
Вот он, этот миг. Несколько недель его ждала, даже извелась. Опасливо поднимаю топик и смотрю на свой округлившийся живот.
– Будьте добры, сдвиньте в сторону украшения, – просит узистка. – У вас тут целая коллекция!
– Это не простые украшения. – Я сгребаю побрякивающую груду. – Вот это – ацтекский символ материнства, это – кристалл беременности, тут еще бубенчик, звон которого успокаивает малыша… и «родильный камень».
– Родильный?
– Его прижимают к особой точке на ладони, чтобы облегчить родовые муки, – поясняю я. – Таким камнем пользовались еще древние маори.
– М-м-м…
Узистка приподнимает бровь и выдавливает мне на живот какое-то прозрачное желе. Сведя брови, она прикладывает к коже ультразвуковой зонд, и на экране возникает размытая черно-белая картинка.
Не дышу.
Это же наш ребенок. У меня внутри. Бросаю взгляд на Люка: сидит, как загипнотизированный, и глаз не сводит с экрана.
– Сердце, все четыре камеры на месте… – узистка водит по животу зондом, – а вот и плечики.
Она указывает на экран, и я послушно щурюсь, хотя, если честно, никаких плечиков не вижу – одни лишь расплывчатые кривули.
– И ручка… одна кисть… – Она вдруг умолкает и хмурится.
В комнате повисает тишина. А меня вдруг охватывает ужас. Ясно, почему она хмурится: у малыша всего одна ручка. Так я и знала!
Меня захлестывают любовь и стремление оберегать. На глаза наворачиваются слезы. Ну и пусть у нашего ребенка всего одна ручка. Я все равно буду любить его… нет, буду любить еще сильнее! Мы с Люком найдем самых лучших врачей, станем финансировать исследования, и пусть только кто-нибудь посмеет косо посмотреть на моего…
– …И вторая ручка, – прерывает мои мысли узистка.
– Вторая? – встрепенувшись, переспрашиваю я. – Так у него их две?
– Э-э… да. (Кажется, такой реакции узистка не ожидала.) Смотрите, здесь они видны обе. – Она указывает на экран, и я, к своему восторгу, различаю малюсенькие, похожие на косточки, пальчики. Все десять.
– О, простите, – всхлипываю я и утираю глаза салфеткой, которую узистка сует мне в руку. – Это слезы облегчения.
Насколько я могу судить, все в полном порядке, – заверяет она. – Не волнуйтесь, повышенная эмоциональность при беременности – это совершенно нормально. Просто гормоны разыгрались.
Нет, ну сколько можно? Будто сговорились все – только и слышишь: «гормоны, гормоны». Прямо как Люк вчера вечером, когда я расплакалась из-за той телерекламы со щенком. Нет у меня никакого гормонального сдвига, я такая же, как всегда. Просто реклама была очень грустная.
– Вот, пожалуйста. – Узистка снова стучит по клавишам.
Из принтера выползают скрученные черно-белые снимки, и она протягивает их мне. Вглядываюсь в один – да, очертания головки, все как полагается. С носиком, ротиком и так далее.
– Все, исследование закончено, – объявляет она, крутанувшись на стуле. – Осталось последнее. Вы хотите узнать пол ребенка?
– Нет, спасибо, – с улыбкой отказывается Люк. – Мы уже подробно обо всем поговорили, правда, Бекки? Лучше не портить себе радость ожидания.
– Прекрасно, – ответно улыбается узистка. – В таком случае, я ничего не скажу.
То есть как это «не скажу»? Стало быть, она уже все знает? Пусть и нам скажет сейчас же!
– Но мы же еще ничего не решили, – вмешиваюсь я, – по крайней мере, окончательно.
– Как же так, Бекки? – теряется Люк. – Неужели ты не помнишь? Мы обсуждали это целый вечер и договорились устроить себе сюрприз.
– Ах да. Верно. – Не могу отвести глаз от расплывчатого снимка. – А может, устроим сюрприз прямо сейчас? Этим радость ожидания не испортишь!
Вообще-то я слегка кривлю душой. Но разве Люк не умирает от любопытства?
– Ты и правда хочешь? – На лице Люка я вижу тень разочарования. – Узнать прямо сейчас?
– Ну-у… – нерешительно тяну я. – Если ты считаешь, что лучше не надо…
Меньше всего мне хочется расстраивать Люка. Как только я узнала, что беременна, он стал таким заботливым и милым. С недавних пор у меня появились странные желания – вот, к примеру, на днях до смерти захотелось ананасов и розовый кардиган. И Люк повез меня по магазинам!
Он уже собирается что-то ответить, как вдруг звонит его мобильник. Люк лезет в карман, но узистка предостерегающе поднимает руку:
– Извините, здесь пользоваться мобильными телефонами запрещено.
– Ясно. – Люк смотрит на экран и хмурится. – Это Йен. Надо перезвонить ему.
Кто такой Йен, объяснять мне не надо. Йен Уилер – большая маркетинговая шишка из «Аркодас Груп». У Люка собственная компания «Брэндон Коммьюникейшнс», которая занимается пиаром и рекламой, а «Аркодас» – крупный новый клиент Люка. Для Люка заполучить такого клиента было большой удачей, компания сразу пошла в рост. Люк уже нанял целую толпу новых сотрудников, а теперь собирается открывать новые филиалы в Европе.
Так что «Брэндон Коммыоникейшнс» процветает. Но Люк, как обычно, вкалывает как проклятый. Никогда не видела, чтобы он был у кого-нибудь на побегушках. А теперь, стоит только этому Йену Уилеру позвонить, Люк тотчас перезванивает – неважно, на совещании он, ужинает или даже крепко спит. Люк объясняет, что за это ему и платят: ведь он работает в индустрии обслуживания, и «Аркодас» – его мегаклиент.
А я уже решила: если Йен Уилер позвонит, когда я буду рожать, мобильник отправится прямиком в окно.
– Здесь поблизости есть стационарный телефон? – спрашивает Люк. – Бекки, если ты не против…
– Ничего страшного, – машу рукой я.
– Я вас провожу. – Узистка встает. – Подождите минутку, миссис Брэндон.
И они вдвоем скрываются за дверью, которая захлопывается с глухим стуком.
Я остаюсь в одиночестве. Аппаратура включена. Рядом с монитором лежит ультразвуковой зонд.
Достаточно протянуть руку, и…
Нет, лучше не буду. Я понятия не имею, как включается эта штука. И потом, весь сюрприз будет испорчен. Подождем, если Люку приспичило.
Поерзав на кушетке, я принимаюсь разглядывать собственные ногти. А что, подожду запросто. Без проблем. Легко…
Господи, нет. Ни за что. До декабря я не вытерплю. Вон же он, зонд, только руку протянуть… и рядом ни души… Взгляну одним глазком – и все. По-быстренькому. А Люку – ни слова. И сюрприз останется сюрпризом – если не для меня, то для Люка точно. Вот!
Передвинувшись, дотягиваюсь до зонда, приставляю его к измазанному гелем животу, и – раз! – на экране тут же появляется нечеткое изображение.
Получилось! Осталось чуть-чуть сдвинуть зонд, чтобы было лучше видно… Сосредоточенно нахмурившись, я веду зондом по животу, наклоняю его то так, то этак, вытягиваю шею, чтобы видеть экран. А это гораздо проще, чем я думала! Наверное, надо мне было стать узисткой. У меня же явно врожденный дар.
Вот и голова. Ого, какая огромная! А этот отросток, должно быть…
У меня замирает рука, дыхание перехватывает. Я видела его. Теперь я знаю, какого пола наш малыш!
Это мальчик!
Правда, изображение на экране очень размытое, хуже, чем раньше, но все равно ошибиться невозможно. У нас с Люком будет сын!
– Эй! – обращаюсь я к экрану дрогнувшим голосом. – Эй, малыш!
Слезы так и льются по щекам, ничем их не остановишь. У нас чудесный крохотный мальчик! Можно наряжать его в симпатичные штанишки, купить ему машину с педалями, Люк научит его играть в крикет, и звать сыночка мы будем…
Боже мой! А как же мы его назовем?
Интересно, согласится Люк назвать нашего малыша Биркин или нет? Тогда можно будет специально под памперсы и другие детские вещички прикупить настоящую сумку «Биркин».
Биркин Брэндон. Классно звучит.
– Здравствуй, маленький, – воркую я, обращаясь к огромной круглой голове на экране. – Хочешь, мы назовем тебя Биркин?
– Что вы делаете?
Услышав голос узистки, я вздрагиваю. Явно перепуганная, она стоит в дверях рядом с Люком.
– Эта аппаратура – больничное имущество. Пациентам трогать ее запрещено!
– Простите, – я утираю слезы, – мне просто так захотелось взглянуть еще разок! Люк, представляешь, я говорила с нашим малышом. Это какое-то… чудо.
– Дай-ка и мне посмотреть. – Люк оживляется и торопится ко мне, за ним по пятам следует узистка. – Где он?
Даже если Люк заметит, что это мальчик, и никакого сюрприза не получится, – мне все равно. Я обязана поделиться с ним радостью.
– Смотри, вот головка! – показываю я. – Привет, милый!
– А лицо где? – Люк немного волнуется.
– Не знаю, может, с другой стороны. – Я машу экрану рукой: – Это мы, мама и папа! И мы очень-очень любим тебя…
– Миссис Брэндон, – перебивает узистка, – вы объясняетесь в любви своему мочевому пузырю.
Ну подумайте, откуда я могла знать, что это мой мочевой пузырь? Выглядел-то он точь-в-точь как голова младенца!
Весь путь до кабинета врача мои щеки так и пылают. Узистка строго отчитала меня – выдала целую лекцию о том, что я могла или прибор испортить, или себе навредить. Едва отделались от нее – когда Люк пообещал щедрые пожертвования кабинету диагностики.
А еще узистка сказала, что узнать пол ребенка я смогла бы, только если бы очутилась там же, где и он. Вот тебе на.
Но перед мистером Мозгли, врачом, который ведет мою беременность, я сажусь в приподнятом настроении. Он так классно умеет подбодрить и успокоить, наш мистер Мозгли. Ему уже сильно за шестьдесят. Ухоженные седеющие волосы, костюм в тонкую полоску, слабый аромат старомодного лосьона после бритья. Доктор Мозгли помог родиться тысячам малышей, в том числе и Люку! Честно говоря, не представляю Элинор рожающей, но как-то же Люк должен был появиться на свет. Когда выяснилось, что я беременна, Люк сразу сказал, что если доктор Мозгли еще не вышел на пенсию, наблюдаться мы будем только у него, потому что второго такого врача в стране не найти.
– Мальчик мой. – Доктор Мозгли тепло жмет руку моему мужу. – Ну, как ты?
– Отлично. – Люк усаживается рядом со мной. – А как дела у Дэвида?
Люк учился вместе с сыном мистера Мозгли и теперь при каждой встрече расспрашивает о нем.
Повисает пауза: мистеру Мозгли надо обмозговать вопрос. Вот что меня в нем капельку раздражает. Над каждым словом он думает так, будто от ответа зависит жизнь, даже если это просто замечание, брошенное мимоходом, для поддержания разговора. Во время прошлого визита меня угораздило спросить, где он купил такой галстук, и он сначала задумался минут на пять, потом позвонил жене, чтобы уточнить, и конца этим уточнениям не было. А я брякнула про тот дурацкий галстук просто так, он мне даже не понравился.
– У Дэвида все замечательно, – наконец кивает мистер Мозгли. – Передает вам приветы. – Он снова умолкает, изучая бумаги от узистки. – Очень хорошо, – заключает он. – Все в норме. Как вы себя чувствуете, Ребекка?
– Потрясающе! – отзываюсь я. – Здорово, что у малыша все хорошо.
Мистер Мозгли кивает на мою карточку:
– Вижу, вы все еще трудитесь полный рабочий день. Вы не переутомляетесь?
Сидящий рядом Люк сдавленно фыркает. Какая невоспитанность.
– Э-э… – Наспех соображаю, что сказать. – Моя работа не настолько утомительна.
– Бекки работает в «Облике», – поясняет Люк. – Знаете, в том новом универмаге на Оксфорд-стрит.
Выражение лица доктора меняется.
– А-а… Понятно.
Каждый раз, когда я сообщаю, чем занимаюсь, люди или смущенно отворачиваются, или переводят разговор на другое, или делают вид, будто даже название «Облик» слышат впервые. А этого быть не может, потому что уже несколько недель все газеты только о нем и пишут. Вчера, к примеру, «Дейли уорлд» назвала наш универмаг «самым провальным торговым проектом во всей британской истории».
Одно хорошо: если работаешь в магазине, на который навесили ярлык «провальный», можно сколько угодно ходить по врачам и занятиям для будущих родителей. И назад не торопиться – моего отсутствия все равно никто не заметит.
– Уверен, скоро все образуется, – ободряюще говорит мистер Мозгли. – Итак, у вас есть ко мне вопросы?
Решительно делаю глубокий вдох.
– Вообще-то всего один, мистер Мозгли. Если УЗИ показало, что все в норме, может быть, ничего страшного, если… ну, вы понимаете…
– Разумеется, – мудро кивает врач. – Многие пары воздерживаются от сношений в начале беременности…
– Да при чем тут секс? – удивляюсь я. – Речь о шопинге.
– О шопинге? – Мистер Мозгли растерян.
– Я ведь еще ничего не приготовила для ребенка, – объясняю я. – Боялась сглазить. Но если все идет как положено, прямо сегодня и начну!
Мой восторг так и рвется наружу. Я уж думала, не дождусь, когда смогу походить по магазинам специально для малыша. Как раз сегодня прочитала, что на Кингс-роуд открылся новый шикарный магазин детских товаров «Бамбино». Зря, что ли, я взяла по-честному самый настоящий день отгула!
Чувствую на себе пронзительный взгляд Люка, оборачиваюсь и вижу на его лице недоверчивое удивление.
– «Начну»? Милая, ты о чем? – спрашивает он.
– Для ребенка я еще ничего не купила, – спешу оправдаться я. – Разве ты забыл?
Люк начинает загибать пальцы:
– А халатик от Ральфа Лорана? А лошадку-качалку? А розовый костюм феи с крылышками?
– Эти вещи пригодятся, когда малыш начнет ходить, – с достоинством разъясняю я. – А для младенца у меня нет ни единой вещички.
Нет, ну вы подумайте! Раз Люк не знает даже, чем младенцы отличаются от детей, какой же из него выйдет отец?
– А если у нас будет мальчик? – интересуется Люк. – Ты и его начнешь наряжать розовой феей?
Вообще-то тот костюмчик я сама не прочь поносить. Даже померила разок – оказалось, ткань так тянется! Люку, конечно, знать об этом незачем.
– Люк, я тебе поражаюсь! Вот уж не думала, что ты настолько предубежден!
Мистер Мозгли растерянно слушает нас.
– Если я правильно понял, вы не хотите заранее знать пол ребенка? – вставляет он.
– Нет, спасибо. – Люк непреклонен. – Лучше сделаем себе сюрприз. Верно, Бекки?
– Э-э… да, – кашлянув, соглашаюсь я. – Мистер Мозгли, а может, мы обязаны знать заранее по каким-нибудь… очень важным, экстренным медицинским причинам?
Впиваюсь в доктора гипнотическим взглядом. Но он не понимает намек и лишь улыбается:
– Не вижу таковых.
Вот черт.
Кабинет мы покидаем через двадцать минут. Из них три минуты доктор Мозгли осматривал меня, а все остальное время они с Люком вспоминали какой-то школьный крикетный матч. Из вежливости я делала вид, что слушаю, а сама чуть не подпрыгивала на стуле. В «Бамбино» хочу!
Но вот прием закончен. Мы выходим на оживленную лондонскую улицу. Женщина катит винтажную коляску от компании «Серебряный крест», которую я украдкой разглядываю. Как раз такую я и решила купить: колеса шикарные, пружинят. Только цвет выберу другой, ярко-розовый. Вид будет – супер. И меня станут называть «девушка с розовой колясочкой». А если родится мальчик, побрызгаю голубой краской из баллончика. Нет, не голубой – аквамариновой. И меня станут…
– Сегодня я разговаривал с Джайлсом из агентства недвижимости, – прерывает мои мысли Люк.
– Правда? – радуюсь я. – Нашлось что-нибудь?
– Ничего.
– А-а… – Я сникаю.
Пока мы живем все в том же роскошном пентхаусе Люка. Квартира замечательная, вот только без сада, да и бежевого ковролина слишком много, и вообще для ребенка она не годится. Поэтому несколько недель назад мы выставили ее на продажу и начали подыскивать себе удобный семейный домик.
Квартира улетела со свистом. Не подумайте, что я хвастаюсь, но это исключительно моя заслуга. И мое блестящее чувство стиля: я повсюду расставила свечки, принесла в ванную бутылку шампанского в ведерке со льдом, а чтобы оживить обстановку, всюду разбросала оперные программки и приглашения на всякие пафосные тусовки (одолжила у моей светской подружки Сьюзи). И эта пара, Карлссоны, не сходя с места заключили договор о намерениях! И пообещали расплатиться сразу же!
Все это здорово, конечно, но где нам теперь жить? Мы еще не видели ни одного дома, который нам понравился бы, а в агентстве все твердят, мол, рынок «обмелел» да «истощился», и, может, нам подумать об аренде?
А я не хочу ничего арендовать. Хочу жить в чудесном новом доме и растить в нем ребенка.
Я поворачиваюсь к Люку:
– Вдруг мы ничего не найдем? Вдруг нас вышвырнут на улицу? А скоро зима… И я уже на последних месяцах беременности…
Мне уже видится, как я, еле переставляя ноги, бреду по Оксфорд-стрит, а невидимый хор поет «Городок Вифлеем».
– Дорогая, никто нас на улицу не вышвырнет! Но Джайлс советует нам все-таки умерить свои требования. – Люк делает паузу. – По-моему, речь о твоих требованиях, Бекки.
Так нечестно! Когда нам прислали бланк заявки «Ищем недвижимость», там было указано: «Выражайте свои пожелания как можно более конкретно». Вот я и расписала все подробно. А теперь они, видите ли, недовольны!
– Похоже, от обувной комнаты нам придется отказаться, – добавляет он.
– А как же… – Заметив, какое у Люка стало лицо, я замолкаю. Однажды я увидела «обувную гардеробную» в передаче «Стиль богатых и знаменитых» и с тех пор прямо обмираю по ней. – Хорошо, – послушно отзываюсь я.
– И пожалуй, не будем ограничиваться только одним районом.
– Я не против! – говорю я под звонок мобильника Люка. – Наоборот, обеими руками за.
Между прочим, это Люк настаивал на Мейда-Вейле. А у меня в списке полным-полно мест, где я не прочь пожить.
– Люк Брэндон слушает, – деловито произносит он в трубку. – А-а, привет. Да, на УЗИ были. Вроде все в норме. – Люк обращается ко мне: – Это Джесс. Говорит, звонила тебе, но у тебя мобильник отключен.
– Джесс! – ликую я. – Дай поговорить!
Джесс – моя сестра. Моя сестра! До сих пор как подумаю об этом, аж вздрагиваю от радости. Всю жизнь я считала себя единственным ребенком, а потом оказалось, что у меня есть сестра, пусть и неродная! Сначала отношения у нас не заладились, но после того, как мы вдвоем пережили бурю в горах и поговорили по душам, мы подружились по-настоящему.
Мы не виделись уже месяца два: Джесс укатила в геологическую экспедицию в Гватемалу. Но мы созваниваемся, переписываемся по электронной почте, а однажды она прислала мне по мобильнику фотографии: какая-то скала и Джесс на ней. (В уродском синем анораке с капюшоном – вместо изящной курточки из искусственного меха, которую я ей подарила. Ну что мне с ней делать?)
– Я возвращаюсь в офис, – сообщает Люк в телефон, – а Бекки идет по магазинам. Хочешь с ней поговорить?
– Тсс! – в ужасе шикаю я: о магазинах и покупках при Джесс лучше не заикаться.
Состроив Люку гримасу, беру телефон и прижимаю к уху.
– Привет, Джесс! Как ты?
– Отлично! – слышится сквозь треск ее далекий голос. – Вот звоню узнать, как прошло обследование.
Я растроганно слушаю: оказывается, она все помнит. Висит, наверное, на веревке в какой-нибудь расщелине, долбит скалу, а позвонить не поленилась.
– Просто замечательно!
– Да, Люк уже сказал. Вот и хорошо. – В голосе Джесс облегчение.
Я знаю: в том, что я свалилась с горы, Джесс винит себя – ведь это за ней я полезла в горы, потому что…
Словом, долго рассказывать. Главное, что ребенок не пострадал.
– Люк говорит, ты по магазинам собралась.
Да, прикуплю самое необходимое для малыша, – небрежно отзываюсь я. – Ну, там… э-э… памперсы из переработанных материалов. В магазине для экономных. – Вижу, что Люк уже давится хохотом, и торопливо отворачиваюсь.
Дело в том, что моя сестра Джесс не выносит ходить по магазинам, тратить деньги и губить планету бессмысленным потребительством. И думает, что и я этого терпеть не могу. Она убеждена, что я последовала ее примеру и теперь живу в режиме экономии.
Сказать по правде, я и жила – почти целую неделю. Заказала большущий мешок овсяных хлопьев, накупила одежды в «Оксфаме» и сварила суп из чечевицы. Все бы хорошо, да только быть бережливой – скука смертная. От супа тошнит, журналы не покупаешь, потому что это напрасная трата денег, обмылки собираешь и склеиваешь в один тошнотворный ком. А мешок с хлопьями занял то место, где Люк раньше хранил клюшки для гольфа, так что в конце концов я его выкинула и купила зерновое печенье к завтраку «Уитабикс».
Только Джесс я об этом не говорю: боюсь за наши замечательные родственные узы.
– А ты видела статью про то, как можно делать гигиенические салфетки и подгузники своими руками? – с воодушевлением подхватывает Джесс. – Это очень просто. Я уже начала собирать для тебя всякие тряпки. Вместе и займемся.
– М-м… да, конечно!
Джесс упорно присылает мне номера журнала под названием «Экономный малыш». На обложке последнего номера, под заголовком «Оборудуйте детскую всего за 25 фунтов!», фотография карапуза в одежках, перешитых из старых мешков для муки, один вид которых вгоняет меня в депрессию. Не желаю я укладывать ребенка спать в пластмассовый короб для грязного белья, даже если он стоит всего три фунта. Хочу хорошенькую колыбельку всю в белых оборочках.
А Джесс уже нахваливает какие-то «износостойкие детские комбинезончики из пеньки». Пожалуй, на сегодня с меня хватит.
– Знаешь что, Джесс, мне пора, – перебиваю я. – Ты успеешь вернуться к маминому празднику?
На следующей неделе моей маме исполняется шестьдесят лет. По такому случаю намечается вечеринка с кучей гостей и настоящим оркестром, а сосед Мартин пообещал показать фокусы!
– Конечно! – отзывается Джесс. – Такое событие я ни за что не пропущу. Там и увидимся.
– Пока!
Отключаюсь, оборачиваюсь и вижу, что Люк уже остановил такси.
– Подбросить тебя до магазина для экономных? – спрашивает он, распахивая дверцу.
Очень смешно.
– На Кингс-роуд, к магазину «Бамбино», пожалуйста, – обращаюсь я к таксисту. – Хочешь со мной, Люк? – великодушно предлагаю я. – Посмотрим коляски и еще что-нибудь, потом выпьем чаю…
Лицо у Люка такое, что я сразу понимаю: он откажется.
– Милая, мне надо в офис. У меня встреча с Йеном. Но в следующий раз – обязательно.
Обижаться бесполезно. Я же знаю, что Люк трудится для «Аркодаса» не покладая рук. Хорошо еще, что он нашел время съездить со мной на УЗИ.
Такси трогается с места, Люк обнимает меня и говорит:
– Ты прямо светишься.
– Да-а? – Я улыбаюсь ему.
И правда, сегодня я сама себе нравлюсь. На мне потрясающие новенькие джинсы «Эрл» для будущих мам, эспадрильи на высокой танкетке и сексуальный топ от Изабеллы Оливер – с открытой спиной и завязками на шее. Я нарочно так завязала их, чтобы спереди виднелась полоска загорелого животика.
Ни за что бы не подумала, что быть беременной так классно! Да, живот растет, но ведь так и должно быть. Зато по сравнению с животом ноги кажутся стройными. Вдобавок обзаводишься роскошной ложбинкой (между прочим, Люк от нее без ума).
– Посмотрим еще разок на снимки, – предлагает он.
Я достаю из сумочки глянцевый рулончик, и некоторое время мы молча разглядываем круглую головку и крохотный профиль.
– Мы дали жизнь совершенно новому человечку, – бормочу я, не сводя глаз со снимав, – Представляешь?
– Да. – Люк крепче обнимает меня. – Второго такого приключения даже не придумать.
– Природа все предусмотрела. – Я чувствую, что опять разволновалась, и закусываю губу. – Материнские инстинкты вдруг сами собой взяли да и включились. Я просто… я хочу дать нашему малышу все.
– «Бамбино»! – объявляет таксист, подруливая к тротуару.
Оторвавшись от снимков, я вижу совершенно сказочный фасад новенького магазина. Здание кремовое, маркизы – в красную полоску, швейцар одет игрушечным солдатиком, а витрины – сокровищница для детей. Манекены в миленьких младенческих одежках, детская кроватка в виде «кадиллака» пятидесятых годов, маленькое «чертово колесо» – совсем как настоящее, и все крутится, и крутится….
– Вот это да! – ахаю я и хватаюсь за ручку двери. – Интересно, продается это «чертово колесо» или нет? Пока, Люк, до встречи…
Я уже на полпути к дверям магазина, когда Люк окликает меня:
– Постой!
Обернувшись, замечаю на его лице тень тревоги.
– Бекки, ребенку совсем не обязательно иметь абсолютно все.
