Софи Кинселла
Шопоголик среди звезд

Полная версия

Глава 2

Все, теперь у меня самые крутые кроссовки на свете! Серебристые с оранжевыми полосками, с гелевыми подушечками, с сетчатыми вставками – весь день бы в них ходила.

Этот спортивный магазин – просто нечто! Сюда нельзя на минутку заскочить за кедами – надеть, потоптаться, сказать: «Беру» и по пути к кассе прихватить шесть пар спортивных носков, раз уж на них скидка. Нет и нет. Тут все по науке. Сперва тест на беговой дорожке, тебя записывают на видео, определяют особенности работы стопы и подбирают идеальную пару обуви под твои спортивные нужды.

Почему в «Джимми Чу» до такого не додумались? Поставили бы небольшой подиум – вышагиваешь туда-сюда под хитовую музыку (и может быть, даже в свете стробоскопов), тебя снимают на видео, а потом консультант говорит: «Ваша непревзойденная модельная походка требует черно-белых шпилек». А видео ты забираешь домой и показываешь друзьям. Подкину «Джимми Чу» эту идею в следующий раз.

– Вот про этот пульсометр я говорил… – Консультант по имени Кай возвращается с резиново-металлическим браслетом. – Последняя модель, только-только привезли, на руке совершенно незаметен. Как он вам?

– Здорово! – Я в восторге надеваю браслет.

Кай предложил мне принять участие в потребительском тестировании нового пульсометра, и я согласилась – почему бы и нет? Единственная заминка вышла, когда он спросил, какой пульсометр у меня сейчас, и я, не желая признаваться, что никакого, выпалила: «Керв» (и только потом сообразила, что так называется новый «Блэкберри» Люка).

– Принести еще кокосовой воды?

Кокосовой воды! Как это по-калифорнийски! Здесь все такое калифорнийское. И сам Кай мускулистый, загорелый, в меру небритый, а глаза у него ярко-бирюзовые (наверняка линзы) – вылитый Джаред Лето. Небось явился к пластическому хирургу с вырванной страницей из «Ю-Эс уикли» и сказал: «Мне, пожалуйста, вот так же».

Он уже успел ненароком ввернуть, что 1) участвовал в съемках для «Спортс иллюстрейтед», 2) пишет сценарий про консультанта спортивного магазина, который становится кинозвездой, 3) три года подряд побеждал в конкурсе «Мистер грудные мышцы Огайо», и теперь его грудные мышцы застрахованы особо. Меня он чуть ли не с порога спросил, отношусь ли я к киноиндустрии, и услышав, что нет, зато мой муж – да, вручил мне визитку. «Его может заинтересовать мое предложение». Представив, как Люк обсуждает с Каем грудные мышцы за деловым обедом, я поперхнулась кокосовой водой.

– Поднимайтесь вот сюда, – Кай подводит меня к беговой дорожке. – Я буду следить за уровнем пульса и варьировать аэробную нагрузку. А вы просто подстраивайтесь под темп.

– Отлично!

Я ступаю на резиновое полотно, и тут два консультанта выкатывают в зал длинную стойку со спортивной одеждой. Ого! Какая прелесть – все оттенки сиреневого с серым, с абстрактными логотипами, и крой нетривиальный…

– Что это? – интересуюсь я у Кая. Дорожка приходит в движение.

– А, – безразлично хмыкает он. – Это из ликвидационного отдела спортивной моды.

Ликвидационный отдел? Спортивной моды? Мне никто не говорил про ликвидационный отдел! Почему никто ни словом не обмолвился про ликвидационный отдел?

– Странно! – Кай в недоумении смотрит на дисплей. – У вас только что обозначился резкий скачок пульса, хотя мы еще даже нагрузку не увеличивали. Ну да ладно, – пожимает он плечами. – Поехали!

Дорожка ускоряется, и я автоматически прибавляю шаг. Но все мои мысли занимает стойка с одеждой, на которой консультант развешивает ярлыки с цифрами скидок! Заметив «90 %», я выворачиваю шею, пытаясь разглядеть, на что такая уценка. Футболка? Мини-платье? Или…

Боже, какой кардиган! У меня перехватывает дыхание. Потрясающе! Удлиненный, похоже, что из кашемира, серый, с огромной кислотно-розовой «молнией» спереди и на спине. Просто чудо!

– Так, теперь отдохнем… – Кай не сводит глаз с дисплея. – Пока просто отлично.

Дорожка замедляется, но мне сейчас не до нее. Я чувствую нарастающую панику. Две заглянувшие в магазин девушки кидаются прямиком к стойке. С восторженными возгласами они снимают одну вещь за другой и не глядя бросают в корзину. Сейчас всю стойку обчистят! Глазам не верю! В десяти шагах от меня проходит распродажа века, а я торчу на дурацкой дорожке. Ладно, лишь бы кардиган не замечали. «Не смотрите на кардиган!» – внушаю я девчонкам.

– Хм, очень странно. – Кай снова недоуменно морщит лоб. – Давайте пока прервемся.

– Да и мне уже пора. – Я, едва дыша, подхватываю сумку и корзинку. – Спасибо! Если мне понадобится пульсометр, обязательно возьму этот, но сейчас боюсь опоздать…

– Ребекка, у вас, случаем, нет аритмии? Нарушения сердечного ритма?

– Нет. – Я замираю на полпути. – А что? На дисплее что-то страшное?

Шутит? Нет. Лицо серьезное. Я цепенею от страха. Что там такое? Боже, я попаду в раздел здоровья «Дейли мейл». Редкое сердечное заболевание диагностировано во время простейшего кардиотеста в спортивном магазине. «Шопинг спас мне жизнь», – заявляет Ребекка Брендон.

– Ваше сердцебиение дает нетипичную картину. Учащается в самые неожиданные моменты. В последний раз во время передышки.

– Да? – тревожусь я. – Это плохо?

– Не обязательно. Зависит от многих факторов. От общего состояния сердца, от кардиоподготовки…

Я тем временем невольно снова скашиваю глаза на стойку, где – о ужас! – одна из девчонок как раз хватает мой кардиган. Нет! Нет-нет-нет! Положи на место!

– Вот, снова! – Кай, оживившись, тычет в экран. – Видите, как подскочил пульс?

Я смотрю на Кая, на дисплей, на кардиган с кислотно-розовой «молнией»… Куски головоломки встают на место. Боже, так вот почему…

Какой конфуз. Глупое сердце. Я заливаюсь краской и поспешно отворачиваюсь от Кая.

– Да уж! – спешу я замять тему. – Даже не представляю, с чего это вдруг. Просто загадка. Сердечные тайны, ха-ха.

– А-а, вот оно что. – В глазах Кая загорается понимание. – Да-да, осознал. Уже сталкивался, было дело.

– С чем сталкивались?

– Ну… – сверкает он белоснежной улыбкой. – Вы чувствуете физическое влечение ко мне, так ведь? Не смущайтесь, это нормально. Хотя в итоге мне пришлось завязать с личным тренерством. Клиентки… как бы выразиться… теряли голову. – Он самодовольно косится на зеркало. – Вы просто не смогли с собой совладать. Угадал?

– Не совсем, – отвечаю я честно.

– Ребекка, – вздыхает Кай. – Я понимаю, вам неловко признаваться, но, поверьте, вы не первая на меня западаете…

– Я не на вас запала, – объясняю я. – А на кардиган.

– На кардиган? – Кай в недоумении оттягивает футболку на животе. – Это ведь не кардиган.

– Знаю. Кардиган вон там. На распродаже, – показываю я. – Я смотрела на него, не на вас. Вот, сами убедитесь!

Воспользовавшись возможностью, я лечу к стойке и хватаю кардиган, который девчонки, слава богу, повесили обратно. Он мягчайший, а «молния» – просто изумительная, и скидка – целых семьдесят процентов! Наверняка пульс опять скакнул до небес при одной мысли, что я держу это сокровище в руках.

– Ну разве не чудо? Разве не прелесть? То есть вы тоже, конечно, симпатичный, – спешу я исправить бестактность. – Не будь кардигана, я обязательно обратила бы на вас внимание.

Повисает тишина. Кай слегка ошарашен. Даже бирюзовые глаза словно тускнеют.

– Вы обратили бы на меня внимание, не будь тут кофты? – наконец выговаривает он.

– Ну да, конечно. И даже, возможно, потеряла бы голову, как те клиентки. Разве что вам досталось бы в соперники еще какое-нибудь сокровище, например, костюм «Шанель» со скидкой в девяносто девять процентов. Этого, наверное, ни одному мужчине не затмить, – смеюсь я, но лицо Кая вытягивается.

– С одеждой мне еще конкурировать не доводилось, – говорит он как будто про себя. – Вещи…

Былая непринужденность и веселье постепенно улетучиваются. Наверное, пора расплатиться за кроссовки и убираться.

– Спасибо за кардиотест! – бодро благодарю я, снимая браслет. – И берегите грудные мышцы!

Нет, правда! Ну и самовлюбленный этот Кай… Да, у него потрясающие бирюзовые глаза и божественная фигура, но кислотно-розовой «молнии» у него нет. Мало ли у кого потрясающие голубые глаза! А кардиган с крутейшей огромной «молнией» – один-единственный. И если Кай воображает, что до сих пор ни разу не соперничал с вещами, то все его девушки ему врали. У любой женщины может в разгар секса мелькнуть мысль о туфлях. Известный факт.

Ладно, ну его, этого Кая. Зато у меня теперь самые лучшие, самые скоростные в мире кроссовки. И ничего, что они стоили жутких четыреста долларов, – будем считать это инвестицией в мою карьеру. В саморазвитие.

– Я вам их упакую, – говорит кассир, и я рассеянно киваю. Мысленно я уже на стартовой линии рядом с Сейдж, которая хвалит со знанием дела: «Крутые кроссовки!» А я отвечаю с беззаботной улыбкой: «Спасибо». А Сейдж мне: «И почему Люк до сих пор молчал, что ты спортсменка?» А я: «Еще какая! Обожаю бег». (Пока нет, если честно, но обязательно полюблю. Как только побегу, выброс эндорфинов мгновенно вызовет привыкание и зависимость.) А Сейдж: «Так давай тренироваться вместе! Каждое утро!» А я, небрежно: «Конечно». А Сейдж: «Я обычно бегаю с подругами, но вы с ними легко сойдетесь. Ну там Кейт Хадсон, Дрю Бэрримор, Камерон Диас и…»

– Картой или наличными, мэм?

Очнувшись, я моргаю и лезу за картой.

– Да, вот. Картой.

– А флягу уже выбрали?

– Что?

– Фляга дается в подарок к каждой паре обуви, – поясняет кассир, показывая на плакат у кассы.

Ух ты, эти кроссовки с каждой минутой все выгоднее.

– Сейчас посмотрю, спасибо!

Просияв, я направляюсь к стенду с флягами. Хипповую флягу Сейдж, наверное, тоже оценит. Их тут целый стеллаж – хромированные, матово-черные и силиконовые всех цветов радуги. Взгляд скользит выше и натыкается на подпись «лимитированная коллекция». Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть рисунок, но эти фляги совсем высоко, на пятой полке. Ну кто так делает? Кто ставит лимитированные коллекции на пятую полку?

Я подтаскиваю к стеллажу стоящую неподалеку стремянку. Вот теперь фляги видны во всей красе, и они совершенно потрясающие – с изумительными ретропринтами. Выбрать невозможно, глаза разбегаются, но в конце концов я останавливаюсь на трех – в красную полоску, с янтарными завитками и в черно-белый цветочек. Одна будет бесплатно, а за остальные две заплачу – будут сувениры для Минни и Сьюз.

Осторожно поставив три фляги на верхнюю ступень стремянки, я обвожу глазами зал. Отсюда отличный обзор. Видно все проходы, и непрокрашенные корни на голове покупательницы у кассы, и…

Ой.

Погодите…

Застывшим взглядом я смотрю в дальний угол.

На девушку, которую заметила только сейчас. Она худющая, в бледно-голубых джинсах-скинни, серой толстовке с накинутым на голову капюшоном и темных очках, закрывающих лицо. Весь этот камуфляж неспроста. Потому что девушка ворует.

Она сует в огромную сумку («Баленсиага», последняя коллекция) одну пару носков, потом другую. Потом третью. Потом, оглянувшись, она словно съеживается в своей толстовке и быстро идет к выходу.

Никогда прежде не видела магазинного вора «за работой», поэтому на миг я просто каменею. Но уже через секунду внутри вскипает ярость. Девица ворует! В магазине! Так не должно быть! Это недопустимо!

А если все так начнут делать? Мало кто откажется от бесплатных носков, но это не значит, что можно просто идти и брать. Мы оплачиваем покупки. Даже если они нам не совсем по карману.

Внутри у меня все переворачивается. Я клокочу от злости. Это нечестно! Я вдруг понимаю, что не дам ей уйти. Нужно что-то делать. Не знаю что, только нужно. Оставив фляги, я соскакиваю со стремянки и пулей лечу на улицу. Вон она, эта девица! Я перехожу на бег, лавируя между прохожими. Сердце тревожно колотится. А если она решит меня припугнуть? Вдруг у нее пистолет? Боже, конечно, пистолет! Это же Лос-Анджелес, тут у всех оружие. Плохи дела. Ладно, пусть меня застрелят, но я не отступлю! Вытянув руку, я хлопаю девицу по костлявому плечу.

– Простите?

Девица оборачивается, и я испуганно сжимаюсь – сейчас мне в бок упрется холодное дуло. Но его нет. За огромными темными очками лица воровки почти не видно, только бледный острый подбородок и тощую, почти дистрофическую шею. Мне вдруг становится ее жалко. Вдруг она бездомная? И ей нечем больше заработать? Продаст носки и купит еды своему младенцу-кокаинщику?

Внутренний голос шепчет: «Отвернись, Бекки! Пусть идет себе». Но я не могу. Потому что, даже если у нее младенец-кокаинщик, это неправильно. Так не должно быть.

– Вы попались, – заявляю я. – Я видела, как вы взяли носки.

Девица, вздрогнув, хочет сорваться с места, и я машинально хватаю ее за локоть.

– Воровать нельзя! Нельзя, и все! Вы, наверное, думаете: «А что такого, никто же не пострадает». На самом деле страдают продавцы. Иногда у них вычитают из зарплаты за пропажу. Это разве честно? – Девица отчаянно выкручивается, но я крепко держу ее обеими руками. У матери двухлетнего ребенка вырабатывается бульдожья хватка. – А потом подскакивают цены, – пыхчу я. – И страдают все. Вы, наверное, думаете, что выхода нет, но это не так. Еще можно изменить свою жизнь. Можно обратиться за помощью. Вас принуждают воровать? – сочувственно спрашиваю я. – Не спорю, тяжело. Но есть ведь кризисные центры. Я видела передачу, там все замечательно устроено. – Я уже собираюсь рассказать подробнее, когда очки у девицы сползают, приоткрывая лицо.

И у меня вдруг слабеют колени. Дыхание перехватывает. Это же…

Нет. Не может быть.

Да. Это она.

Лоис Келлертон.

Все мысли о кокаинщиках и кризисных центрах словно ветром сдувает. Это невероятно. Это невозможно. Это сон. Я, Бекки Брендон, урожденная Блумвуд, держу мертвой хваткой голливудскую звезду Лоис Келлертон. Мой взгляд прикован к ее знаменитому профилю, ноги подкашиваются. Лоис Келлертон! Я видела все ее фильмы, я видела ее на красной дорожке, я видела…

Но…

То есть с какой тогда стати…

Лоис Келлертон украла три пары носков? Это что, шоу «Скрытая камера»? Словно застыв в стоп-кадре, мы сверлим друг друга глазами. Я помню ее в роли Тэсс в чудесной экранизации «Тэсс из рода д’Эрбервиллей». Как я плакала! А еще был научно-фантастический фильм, где она в конце нарочно выбрасывается на Марс, чтобы спасти своих полуинопланетных детей. Мы со Сьюз обрыдались.

Я откашливаюсь, собираясь с мыслями.

– Я… я вас знаю…

– Пожалуйста, – перебивает она знакомым глуховатым голосом. – Прошу вас. – Лоис снимает очки, и я снова прихожу в ужас. Вид у нее жуткий. Глаза красные, кожа шелушится. – Пожалуйста, – в третий раз повторяет она. – Мне… мне очень стыдно. Очень. Вы работаете в магазине?

– Нет. Я покупатель. Я стояла на стремянке.

– Продавцы меня заметили?

– Не знаю. Вряд ли.

Трясущимися руками она вытаскивает из сумки три пары носков и сует мне.

– Я не ведала, что творю. Не спала две ночи. Кажется, у меня слегка едет крыша. Я никогда раньше ничего подобного не делала. И больше не буду. Пожалуйста, – шепчет Лоис, втягивая голову в капюшон. – Возьмите носки, верните в магазин.

– Я?

– Пожалуйста! – Голос ее полон отчаяния. Я деревенеющей рукой забираю носки. – Вот, – порывшись в сумке, она протягивает мне пятьдесят долларов. – Отдайте сотрудникам.

– Вид у вас… эм-м… замученный, – решаюсь я. – Какие-то неприятности?

Лоис Келлертон поднимает голову, смотрит мне в глаза, и я вдруг вспоминаю леопарда в испанском зоопарке. У него был такой же загнанный вид.

– Вы сообщите в полицию? – выдыхает она едва слышно. – Расскажете, что произошло?

Господи. Господи! Что же мне делать?

Я тяну время, запихивая носки в сумку. Сообщить нужно. Конечно, нужно сообщить. Какая разница, звезда она или нет? Она украла товар, это преступление, и мой гражданский долг – арестовать ее и передать в руки правосудия.

Но… Я не могу. Просто не могу. Она такая хрупкая. Как бабочка или бумажный цветок. И потом, она же возвращает украденное, с компенсацией, и, судя по всему, у нее просто случилось минутное помутнение…

Лоис Келлертон покаянно склоняет голову. Серый капюшон падает на глаза. Словно перед казнью.

– Я никому не скажу, – говорю я наконец. – Обещаю. Носки верну на место и никому не скажу.

Я отпускаю руки, и ее тонкая ладонь сжимает мою. Темные очки уже надвинуты обратно. Никому не известная худющая девчонка в толстовке с капюшоном.

– Спасибо, – шепчет она. – Спасибо. Как вас зовут?

– Бекки, – оживляюсь я. – Бекки Блумвуд. То есть Брендон. Я была Блумвуд, а потом вышла замуж и сменила фамилию… – Боже, что я несу… – Э-э, в общем, Бекки, – неловко заканчиваю я. – Меня зовут Бекки.

– Спасибо вам, Бекки.

И прежде чем я успеваю открыть рот, она разворачивается и исчезает.

Глава 3

Наутро голова у меня по-прежнему идет кругом – настолько невероятно случившееся вчера. Неужели это все взаправду? Неужели я действительно встретила Лоис Келлертон?

Когда я вернулась в «Рывок!», пропажу еще не обнаружили. На миг мне стало страшно: чего доброго, обвинят в воровстве. К счастью, занявшийся происшествием сотрудник включил запись с камеры наблюдения – там отчетливо было видно, как худющая девчонка в серой толстовке с капюшоном кладет носки в сумку и выходит. Я сидела как на иголках, едва сдерживаясь, чтобы не закричать: «Вы что, не видите, кто это? Разуйте глаза!»

Но я, конечно, промолчала. Я ведь дала обещание. И потом, мне все равно не поверили бы. На этой записи лица вообще не разглядеть.

Потом мы посмотрели кусок, где я гонюсь за воровкой. Что сказать… Никогда больше не куплю утягивающий спортивный комбинезон. Чуть не умерла от стыда, когда увидела свою необъятную задницу в блестящей лайкре.

Ну да ладно. Зато всех очень впечатлил мой поступок (и ничего, что потом их куда больше увлек горячий спор, цеплять ли на носки магнитную защиту).

По моей версии, «таинственная девушка» выронила украденное на бегу, но саму ее догнать мне не удалось. Не зная, как в таком случае объяснить происхождение пятидесяти долларов, я просто притворилась, будто нашла купюру на полу. А потом, оставив данные для полиции, поспешила в гостиницу, где наконец срезала с себя жуткий комбинезон. (Взамен купила в «Гэпе» шорты с футболкой.)

Лоис Келлертон… Лоис Келлертон! Узнай кто, умрет на месте (Сьюз так точно). Но я никому не говорила. Когда вчера вечером мы с Люком наконец сели ужинать, он начал расспрашивать про запланированные для просмотра дома – не могла же я проговориться, что столько проторчала на Родео-драйв… и потом, я дала обещание. Я поклялась, что никому не проболтаюсь, и я держу слово. А сегодня вчерашнее происшествие и вовсе кажется бредовым сном.

Встряхнув головой, я прогоняю видение. Сейчас у меня других забот хватает. Я на Беверли-бульваре у входа в «Далавеар», в витрине которого манекены в «элегантно-комфортных» платьях и брючных костюмах угощаются чаем на искусственной лужайке.

До встречи с Дэнни еще минут двадцать; я специально приехала пораньше, чтобы освежить в памяти ассортимент и размещение в залах. В магазине приятно пахнет розами, фоном играет Фрэнк Синатра. Мило у них тут, хоть пиджаки и отличаются друг от друга разве что пуговицами.

Я прохожу через зал разрозненных предметов гардероба, через обувной, бельевой – и оказываюсь в отделе вечерней одежды. Тут в основном длинные корсетные платья кричащих цветов вроде малинового и барвинково-голубого. Царство пышных розеток на талии и на плечах, расшитых бисером лифов, шнуровки и вшитого утягивающего белья. От одного взгляда мне становится плохо – особенно при воспоминании о собственных мучениях с утягивающим комбинезоном. Есть в мире вещи, которые просто не стоят такой возни.

Я уже собираюсь вытащить телефон и отправить эсэмэску Дэнни, когда рядом слышится шелест, и из примерочной к большому зеркалу выходит девочка лет пятнадцати. Образцом стиля и ухоженности ее не назовешь: темно-рыжее каре пушится и топорщится, ногти обгрызены, брови можно было бы слегка подщипать. Но самое страшное не это, а нефритово-зеленое шуршащее платье без бретелей, которое ее словно съедает, и в придачу к нему – жуткий шифоновый палантин. Девочка неуверенно смотрится в зеркало и поддергивает лиф, который ей явно не по размеру. Боже, я этого не вынесу! Что она здесь делает? Это не подростковый магазин.

– Здравствуй! – тороплюсь я к ней. – Ого! Очень даже… мило. Нарядно и… торжественно.

– Это на выпускной, – мрачно вздыхает девочка.

– Ясно. Здорово! – Я выдерживаю паузу. – Знаешь, в «Урбан аутфиттерс» есть очень симпатичные платья. То есть «Далавеар», конечно, прекрасный выбор, но в твоем возрасте…

– Придется брать тут. – Девочка смотрит на меня несчастным взглядом. – У мамы купоны отсюда. Заявила, что на мое платье ни цента не потратит – либо так, либо никак.

– Понятно.

– Консультант сказала, что к моему цвету волос лучше зеленый, – безнадежно добавляет девочка. – Она ушла туфли подыскивать.

– Зеленый – это… мило. – Я скрещиваю пальцы за спиной. – Броско.

– Да нет, можете не утешать. Я вижу, что ужасно, – расстроенно ссутуливается девочка.

– Нет! – разубеждаю я поспешно. – Просто… оно тебе великовато… и пышновато… – Я одергиваю шифоновые оборки, втайне мечтая откромсать их ножницами все до единой. Зачем превращать подростка в рождественскую хлопушку? Нужно что-то простое и изящное, вроде…

И тут меня осеняет.

– Жди здесь! – командую я и бегу обратно в секцию белья. У меня уходит секунд двадцать, чтобы набрать там шелковых и кружевных комбинаций, «граций» и «атласных комбидресов с лифом на косточках». Все в черном.

– Где вы это достали? – Глаза девочки загораются при виде охапки, с которой я возвращаюсь в отдел вечернего платья.

– В другой секции, – уклончиво отвечаю я. – Меряй! Все самого маленького размера. Меня, кстати, Бекки зовут.

– Анита. – Девочка улыбается, обнажая громоздкие брекеты.

Пока она шуршит за шторой, я подыскиваю аксессуары – черный расшитый бусинами кушак и лаконичный темно-розовый клатч.

– Ну, как вам? – Анита робко показывается из примерочной.

Ее не узнать. Кружевная комбинация словно уменьшила ее на три размера, а ноги удлинила до бесконечности. Черное кружево оттеняет молочную кожу, и даже куцее каре смотрится интереснее.

– Потрясающе! Сейчас, только прическу сообразим… – Я быстро смачиваю руки водой из бутылки для посетителей, приглаживаю каре, превращая его в озорную шапочку, перехватываю талию кушаком и вручаю Аните розовый клатч. – Вот! – с гордостью объявляю я. – Выглядишь потрясающе. Ну-ка, выпрями спину. Посмотри в зеркало. Просто сногсшибательно!

Еще туфли на каблуке – и хоть сейчас на обложку! Со счастливым вздохом я смотрю, как расправляются Анитины плечи и загораются глаза. Боже, как я люблю кого-нибудь нарядить!

– Вот, я нашла ваш размер… – возвещает звонкий голос за спиной. К Аните торопится женщина лет шестидесяти с парой туфель в руках. Я ее видела, когда приходила на собеседование. Как же ее зовут, Рода?.. Ага, на бейдже написано – Рона.

– Ой! – Она с изумленным смешком смотрит на девочку. – А куда подевалось платье?

Девочка в растерянности косится на меня, и я понимаю, что пора вмешаться.

– Здравствуйте, Рона! Я Бекки, мы уже встречались, скоро я буду здесь работать. Решила помочь Аните с нарядом. Правда ведь, отличное получилось платье?

– Боже мой! – Приклеенная улыбка даже не дрогнула, но глаза мечут в меня молнии. – Как изобретательно. Анита, милочка, покажитесь-ка лучше еще разок в том зеленом.

– Нет, – упрямится Анита. – Я возьму это. Оно мне нравится.

Она исчезает за шторой.

– Все в порядке, – вполголоса говорю я Роне. – Зеленое можно больше не мерить. Ей в нем плохо. Слишком велико. И не по возрасту. Но тут меня вдруг осенило – и вуаля!

– Дело не в этом, – ощетинивается Рона. – Вы представляете, какая комиссия полагается за вечернее платье? А за комбинацию?

– Да какая разница! – возмущенно отмахиваюсь я. – Главное, что девочке в ней лучше!

– Зеленое наверняка смотрелось красивее. Комбинация, как можно! – Рона хмурится осуждающе. – На выпускной. В комбинации!

Я прикусываю язык. Свои истинные мысли лучше не озвучивать.

– Знаете, нам все равно работать вместе, так что… предлагаю каждой остаться при своем мнении.

Я примирительно протягиваю руку, однако пожать ее Рона не успевает, потому что кто-то с громким возгласом обнимает меня со спины.

– Бекки!

– Дэнни! – Обернувшись, я окунаюсь в сияние голубых глаз, жирно обведенных черным. – Ого! Какой ты… ньюромантичный.

Дэнни, даром что ведет самый нездоровый на свете образ жизни, не толстеет ни на грамм и не стареет ни на день. Сегодня его выкрашенные в черный волосы уложены в пышный кок, в одном ухе болтается серьга, а узкие джинсы заправлены в «казаки».

– У меня все готово! Рекомендацию составил. Выучил в самолете. Кому рассказывать? Вам? – Он с полупоклоном обращается к Роне. – Меня зовут Дэнни Ковитц – да, тот самый, спасибо! – я прибыл, чтобы рекомендовать Ребекку Брендон в качестве непревзойденного персонального закупщика.

– Стой! – Я розовею от смущения. – Не здесь. Нам нужно найти Гейл, мою будущую начальницу.

– А, – с невозмутимым видом кивает Дэнни. – Ну, ладно.

Тем временем из примерочной появляется Анита и идет к Роне.

– Все, я беру черное кружевное. И розовый клатч с кушаком.

– Конечно, милая, – недовольно поджимает губы Рона. – Как скажете. А не хотите еще вот этот чудесный розовый палантин? Идеально сочетается с черным кружевом. – Она раскидывает на прилавке розовый тюль, расшитый громадными белыми звездами. Анита украдкой косится на меня, я незаметно качаю головой.

– Нет, спасибо! – решительно отказывается Анита. Рона с подозрением оглядывается, но я стою с невинной улыбкой.

– Пойду поищу Гейл. До скорой встречи, Рона! Анита, удачи на выпускном!

Я удаляюсь вместе с Дэнни, в порыве чувств обнимая его за плечи.

– Спасибо, что прилетел. Ты просто герой!

– Знаю, – самодовольно кивает он.

– Как я буду по тебе скучать, когда ты уедешь в Гренландию! Ты не мог куда-нибудь поближе отправиться?

– С палаткой в горы? – презрительно фыркает Дэнни. – Постоять денек без ночевки?

– Почему нет? Мы все равно тебя спонсировали бы…

– Бекки, ты не понимаешь. – Дэнни серьезнеет. – Мне это нужно. Я должен преодолеть себя, выложиться до предела. У меня великолепный инструктор, Дидерик, он сам ходил в гренландскую экспедицию. Он говорит, это совершенно мистический опыт. Мистический!

– Ну да. Мистический, – пожимаю я плечами.

– Кто это все покупает? – Дэнни, кажется, только теперь заметил стойки с одеждой.

– Э-э… много кто. Модные, стильные… м-м, любящие шик…

– Шик? – Дэнни смотрит на меня в притворном ужасе. – Шик?!

– Тс-с-с! Моя начальница!

Мы входим в отдел персонального шопинга, где меня должна встретить Гейл – она уже там, беспокойно озирается. Наверное, записала меня в пропавшие без вести. Гейл где-то за сорок, она очень милая – даже красивая, только волосы, пожалуй, длинноваты, – и мне действительно хочется с ней работать.

– Здравствуйте! – машу я рукой.

– Ребекка. – Она выдыхает облегченно. – Я уже собралась вам звонить. Мне так неловко. Простите, пожалуйста, очень нехорошо вышло…

Сейчас она скажет, что Дэнни до сих пор не прислал рекомендацию.

– Нет-нет, все в порядке, – поспешно уверяю я. – Он здесь! Дэнни, это Гейл, моя начальница. – Я подталкиваю его локтем. – Можешь начинать.

– Простите? – Гейл смотрит на нас в замешательстве.

– Это Дэнни Ковитц. Прилетел специально ради моей рекомендации. Давай, Дэнни! – Я киваю, и Дэнни набирает воздуха в грудь.

– Меня зовут Дэнни Ковитц – да, тот самый, спасибо! – и я прибыл, чтобы рекомендовать Ребекку Брендон в качестве непревзойденного персонального закупщика. Из чудовища она сделает принца. Из Золушки – принцессу. Из… – Запнувшись, Дэнни вытаскивает листок бумаги и сверяется с текстом. – Да! Любой провал она превращает в триумф. Не только модный триумф – жизненный триумф. – Он делает шаг к совершенно ошарашенной Гейл. – Вам не обойтись без Ребекки. Когда ее попытались уволить на прошлом месте, магазин чуть не остался без покупателей. Да, Бекки?

– Ну-у… – Я смущенно пожимаю плечами. Мне слегка тревожно. Такой лавины комплиментов я от Дэнни не ожидала.

– Вероятно, до вас доходили странные слухи о Ребекке. – Дэнни переворачивает страницу. – Да, как-то раз она и вправду умышленно заковала клиентку в платье. Но у нее имелись на то все основания. – Он в сердцах ударяет по листу. – Да, она действительно маскировала доставляемые на дом вещи под бытовую химию. Но она делала это ради клиенток. Да, она назначила два свадебных торжества на один день и никому не сказала, даже своему жениху… – Он вчитывается в неразборчивые строки.

– Дэнни, хватит! – вполголоса бормочу я. К чему все это припоминать?

– Почему она так поступила, не знаю, – констатирует Дэнни. – Этот пункт опустим. Главное, что Ребекка – истинное сокровище для любого отдела персонального шопинга, и любой магазин почтет за честь зачислить ее в штат. Спасибо! – с учтивым кивком заканчивает он. – Я с радостью отвечу на любые вопросы, кроме касающихся моей личной жизни, программы ухода за собой и тяжбы с моим бывшим представителем. На этот счет у меня имеется «ЧаВо». – Порывшись в другом кармане, он разворачивает три листка цвета лайма, озаглавленные «История Дэнни Ковитца», и вручает их Гейл.

– Ребекка… – в ступоре бормочет та.

– Я не собиралась делать две свадьбы, – оправдываюсь я. – Оно само собой так вышло.

– Нет-нет, дело совсем не в этом. Просто… Ох, какой кошмар. – Гейл зажмуривается. – Катастрофа.

– Где катастрофа? – У меня появляется нехорошее предчувствие.

– Ребекка… – Гейл наконец смотрит мне в глаза. – Мы не можем вас взять.

– Что?

– Мне только что звонил руководитель отдела. Он сделал кое-какие подсчеты, и нас, видимо, ждут сокращения. – Гейл смущенно ежится. – Боюсь, брать персонального закупщика на замену декретнице для нас сейчас непозволительная роскошь. Придется обойтись одной Роной. Я бы с радостью вас взяла, честное слово. – Она переводит взгляд с меня на Дэнни. – Но у нас… все так сложно.

– Ничего, – дрогнувшим от такого неожиданного поворота голосом говорю я. – Я понимаю.

– Простите. Я не сомневаюсь, что вы бы стали украшением нашего отдела.

Вид у нее такой несчастный, что я невольно проникаюсь сочувствием. Паршивое занятие – увольнять сотрудников.

– Что поделать, такова жизнь, – нарочито бодро утешаю я. – Спасибо за предоставленную возможность. Может, мне еще удастся у вас поработать, когда все наладится!

– Может быть. Спасибо за понимание. Извините, пойду еще нескольких человек огорчу. – Она пожимает мне руку и уходит.

Мы с Дэнни озадаченно смотрим друг на друга.

– Облом, – наконец произносит Дэнни.

– Да уж, – тяжело вздыхаю я. – Но за рекомендацию спасибо. Давай я тебя хоть обедом угощу?