София Устинова
Ненавижу! И всё ещё люблю…
– Ты в этом вся, – с явным неудовольствием на лице мотает головой Костас: – Торгуешься, ещё не ударив пальцем о палец. Не обольщайся, Никита, не в моих правилах прощать долги, – осекается, когда на столе начинает голосить айфон.
Дмитриадис берёт телефон. Неспешно глядит на экран. Отвечает на своём языке, а по отцу, если мне не изменяет память, Костас – грек.
Разговор длится недолго. И без каких-либо эмоций. Но после этого звонка, Дмитриадис, делает другой:
– Амир, войдите, – коротко бросает, и только в комнату входят уже знакомые охранники, Костас возвращается к моему делу:
– У меня нет времени продолжать нашу беседу, и без того затянулась, поэтому… – жуёт слова. – Выбор за тобой.
Называет несколько вакансий, вгоняя в полнейшее недоумение.
– Шутишь? – хмыкаю, забыв, что обещала быть послушной и смиренной. – Официантка? Уборщица, кастелянша… Посудомойщица??? – всё больше кажется смехотворным предложение Дмитриадиса. – С такой работой я буду у тебя в рабстве до скончания века!
– Отчего же?! Если не боишься работы, готова совмещать несколько… – продолжает в том же тоне Костас.
– Есть другие варианты? – нагло бросаю.
Дмитриадис молча таранит меня карими глазами:
– Вспоминаю старую-добрую Никиту, идущую в бой и готовую рисковать, – задумчиво тянет Костас.
– Есть или нет? – иду ва-банк.
– Нет…
– Босс, – вклинивается в диалог главный дознаватель, – может, она согласится…
– Нет, – категорично качает головой Костас.
– Вы о чём? На что соглашусь? – а вот меня интригует. Я, к слову, очень люблю выбор! И сама люблю принимать решение, а не когда выкручивают руки и требуют.
– Есть вакансия, но она не для тебя.
– Почему?
– Ты принципиальная.
– Очень, – соглашаюсь горячо. И тотчас: – Но хотела бы услышать все варианты…
– Эскорт, Никита. Дело в том, что на лучших местах работаю сотрудники, в которых я уверен. Они держатся за места, потому что оплата достойней, чем на подобных специальностях у других работодателей. В том числе и девчонки эскорта, но здесь удержаться сложнее, ведь девочки, рано или поздно, устраивают свою жизнь…
Меня совсем не впечатлило последнее. Я по-прежнему в шоке от предложения.
– Ты мне предлагаешь стать шлюхой?
– Ничуть! – хмурится Костас. – Поэтому и говорю: не для тебя. Ты принципиальная. Деньги тебя не волнуют… Ты думаешь сердцем, выбираешь душой с кем и когда…
Вот почему-то берёт сомнение, что это он перечисляет, как мою добродетель.
– Ну и падкая на смазливые лица, – завершает мысль упрёком, напоминая старое.
– Именно! – киваю зло. – Сердцем и душой! – выделяю главное. – Так что я не покупаюсь и не продаюсь! – отрезаю полная важности. – Потому с такими, как ты, ни за какие деньги!
Костас продолжает безучастно сидеть, будто его ничего не волнует.
– А я разве предлагал? – словно нарочито обдаёт холодом. Скучающе крутит в ладони айфон. – Ты не в моём вкусе. Предпочитаю других…
– А-а-а, – опять хмыкаю. – Доступных, непритязательных, дешёвых и слепых, – не остаюсь в долгу.
– Зато честных. Они не набивают себе цену на пустом месте, а я выбираю подходит это мне или нет. Так что, однозначно, за такую, как ты, я бы и бакса не дал. Да и никто в здравом уме… Амир, – переводит взгляд на главного дознавателя. – Ты бы её купил?
– Нет, – холодно и без секундного обдумывания отзывается мужик, словно я уже лот на аукционе.
– Видишь, – констатируя абсурдный факт, продолжает Костас.
– Ты опустился до статуса сутенёра?
– Нет, Никита, но глупо отказываться от того, что уже в руках. Возьму я этот бизнес под крыло или нет – такая сфера деятельности существует и пользуется спросом. А спрос порождает предложение. И лучше его контролировать буду я, чем кто-то без моего ведома, но на моей территории. А в оправдание девчонок скажу, идут на это без принуждения. Каждая знает, зачем и почему! Поэтому у меня нет «дешёвок», как ты выразилась. На работу беру умных, дальновидных девушек, прекрасно понимающих, что они могут здесь найти и заработать.
Еле проглатываю реплику насчёт сифилиса и геморроя, и уточняю:
– Прям реклама…
– Отнюдь. Объясняю, что не каждая может подойти на вакансию «эскорт». Для этого нужно иметь что-то большее, чем симпатичная фигурка и смазливая мордашка, – чеканит таким тоном, будто мы обсуждаем нечто действительно серьёзное, и в отношении меня. – Покупатели не только состоятельные, но и притязательные, а портить нашу репутацию, предложив тебя кому-то из них, – Костас качает головой, будто, и правда, не допускает такой мысли. – Я не готов на такой риск, – заключает, словно уже отказывает в просьбе меня взять на вакантную должность.
– Вот и отлично! Я не продаюсь, какие бы тут сказки не рассказывал, – отрезаю гневно.
– Уже понял, – но в голосе мерещится насмешка. – Ты же не продажная. Даже несмотря на то, что за несколько круизных туров ты могла бы полностью погасить долг.
Повисает щекотливая тишина.
– Да ты гонишь?! – фыркаю негодующе. – Это нереально! – но в этом не уверена.
– От чего же. Последний заказ был, – Костас вновь косится на Амира. – Сколько Вахтар Амуди за Юлю отвалил?
– Миллион, – сухо отзывается мужик.
– И это за пять дней, – значимо поясняет Дмитриадис явно для моих ушей.
– За три, – вклинивается в разговор Амир. – Его сорвали раньше, а в таких случаях возврат у нас не практикуется, – ровно поправляет охранник Дмитриадиса.
– Вот видишь, – отстранённо цыкает Костас. – Всё возможно… Правда, для этого нужно иметь больше, чем… ну я уже говорил, – качает головой, не желая повторяться. – А ты до уровня Юли, увы, не дотягиваешь. – Костас мнётся несколько секунд: – За тебя максимально, что можно будет взять… пару сотен.
– Что? – ошарашенно ахаю. – За меня всего пару сотен?
– О-о-о, – секунду помедлив кивает Дмитриадис, – ты уже торгуешься. Значит, цена всё же есть!
– А вот и нет! – горячо возражаю. – Возмущаюсь, и только! Я готова на ваши… эти… – встряхиваю головой неопределённо, – другие… вакансии.
Я уверена, что Рома быстро найдёт деньги. Быстро! Вот увидишь, – добавляю сквозь зубы. – А теперь, раз мы пришли к пониманию, я согласилась на смехотворные, даже сказала бы, унизительные условия, я бы хотела в свою каюту! В свою! А не в рабскую келью! Как-никак за «СВОЮ» уже уплачено! И я хочу есть! Вы меня всю ночь мучили! Я дико голодна…
Костас молчаливым кивком отдаёт распоряжение охранникам.
– Мне жаль, что жизнь была к тебе так несправедлива и жестока, Костас, – моя реплика нагоняет Дмитриадиса в спину, когда он уже стоит у выхода из комнаты. – Жаль, что наши пути разошлись… Но, видимо, это было к лучшему, потому что ты… стал другим. Такой ты мне не нравишься! И знаешь, я бы с тобой ни за какие деньги не переспала. Такого, какой ты сейчас, я скорее презираю, чем уважаю.
– Плевать, Никита! Мне не нужна твоя любовь или твои мысли на мой счёт. Но заруби себе на носу, именно то, что мы были знакомы, продлило вашу с мужем агонию. Иначе бы вы уже были нищими… или мёртвыми.
– Что ж, теперь вижу, ты остался таким же толстым, закомплексованным богатеньким мальчиком, каким был когда-то.
– Рад убедиться, что и ты, по-прежнему, тощая, глупая и истеричная девочка.
Костас выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь, словно нарочито громко отрезая себя от меня. Я даже вздрагиваю от того, как неприятно этот звук прогуливается по моим нервам.
Мы ведь были друзьями!
Лучшими! Не разлей вода…
Я была готова за него убивать… по крайней мере, проливать кровь и не жалеть своей, что и делала долгие несколько лет.
Мы больше не К+Н=Л!
Мы… ненавидим друг друга?
Чёрт! Как мы до этого докатились?
Глава 4
Костас Дмитриадис
Уже битых полчаса сижу за столом с нужными людьми, и ничего не понимаю из беседы. И без того разговор намечался поверхностный, – важные дела рано с утра не решаю, – так ещё и на голову сваливается Никита, что б её…
Эта валькирия вновь врывается в мою жизнь! И как всегда с ноги «А вот и я!» Всегда так делала! С первой нашей встречи! Словно единственное важное в жизни, что нельзя игнорировать, и чему необходимо уделять максимум времени.
Силюсь удержать нить разговора, но все мысли крутятся вокруг рыжей бестии: её проблем, её кудрей, зелёных глаз и чертового халатика… уж лучше бы его на ней вообще не было. Просто взрыв мозга какой-то!
Аж во рту сохнет.
Делаю глоток крепкого кофе, чуть терпкого, приятной горечью оседающего на языке, как и встреча с Никитой, и снова чертыхаюсь! Даже кофе с ней ассоциируется. Путаницей рода, обманчивой простотой, чёткостью аромата, горечью послевкусия и той энергетикой, которой заряжаешься даже от запаха!
Стервоза рыжая.
Невинная простота.
Зеленоглазая бестия.
Неугомонная валькирия.
Она меня всегда выбивала из седла своим появлением, улыбкой, взглядом…
Ей нельзя находиться со мной на одной плоскости – мой мозг растекается!
Так всегда было…
А ведь был уверен, что излечился!
Я себя убеждал, что больше её нет в моём сердце!
Вот зачем она опять мне встретилась?
Как оказалась на моём лайнере?
Какого лешего её сюда занесло???
Нет, я думал о нашей встрече…
Болезненно мечтал, но ни на секунду не ускорял момента.
Мне хватало мыслей и фантазий!
Особенно после нашей последней встречи. Она для меня едва не стала смертельной.
Я гнал воспоминания о ней, как страшный сон. И вот на тебе – мой персональный кошмар вернулся! И как всегда с неприятностями! И как всегда громко, с пафосом, гонором и претензиями!
А ведь когда-то я её своим ангелом считал.
Богиней.
Валькирией.
Я её боготворил. И любил без памяти… Так любил, что был готов к её ногам положить всё, что имел, даже мир, если бы она потребовала.
Ещё бы?!
Как не влюбиться в дикую валькирию, без страха бросающуюся на защиту слабых и нуждающихся, и плевать, что сама мелкая и тощая.
А Никита такая…
И меня она много раз выручала, несмотря на то, что потом огребали уже вместе от более старших и мстительных ребят.
Но она была для меня всем…
Моя первая и единственная подруга. Бестия, пожелавшая со мной дружить, когда другие только издевались и насмехались… А мне было всего десять!
Мне была нужна поддержка и понимание. Мне было необходимо дружественное плечо и компания, ведь мой мир и без того рухнул в одночасье, я остался один, в другой стране, в богом забытом городочке.
Родители развелись, и я вынужденно переехал в Россию, на тот момент в мало кому известную станицу на берегу чёрного моря.
Так уж вышло, что отец меня не захотел оставлять у себя, а мать… матери резко стало не до меня. Да, горькая правда жизни: папа и так не находил на меня времени, всё время на работе, да в делах, а теперь и подавно умыл руки. Мама… быстро сбагрила меня бабуле, и вновь озадачилась поиском нового состоятельного мужа, хотя после развода с моим отцом, мы оставались, по-прежнему, очень богатыми.
Полагаю, дело было не в деньгах, ей просто не хотелось оставаться одной, а статус «замужней» казался важнее, чем «матери», вот она и бросила все силы, чтобы найти нового «супруга». Всё время путешествовала, лишь изредка навещая меня с очередным избранником, словно примеряя меня к её новой семье. К слову сказать, мать за это время успела выйти замуж раз пять… по принципу, пока берут – иду, и пока деньги не кончились, почему бы не покутить?
А я жил изгоем. Ненавидел всё, что меня окружало: и город, и людей, и менталитет, и язык, хотя мать с детства заставляла говорить не только на родном греческом, но и на русском.
Только со временем, я признался, что это-то меня и выручало.
Если бы я ещё и языка не знал – точно бы руки на себя наложил.
Да, именно до такой степени мне было плохо на чужбине.
Со мной никто не хотел дружить.
Меня задирали, обижали, оскорбляли.
А я не умел давать сдачу… просто не был привыкшим к крикам и дракам. Так уж вышло, что родители никогда не повышали голоса. Они даже разводились без скандалов и битья посуды.
Да, что уж говорить?! Отец – крупный бизнесмен, – он даже самые щекотливые, скандальные и откровенно циничные поступки делал с убийственным спокойствием и невозмутимостью.
Так и жили: мне хватало сурового, пристального взгляда родителей, чтобы понять – они недовольны! На меня-то руки никогда и никто не поднимал, а тут – бах – и в чуждом краю, мне, десятилетнему мальчишке, пришлось учиться выживать.
К слову, выживать получалось плохо.
И черт его знает, как бы закончился тот вечер, если бы в мою жизнь не ворвалась Никита.
Много лет назад
Костас Дмитриадис
– О-о-о, прям герои. Смотрю, вы как всегда стадом одного гоняете, – девичий ехидный голос заставил всю честную компанию оторваться от тырканья меня.
А я, признаться, уже промок, окоченел и порядком нахлебался солёной морской воды, в которой меня удерживали местные пацаны.
Ещё бы, пятеро против одного – у них обычная практика. Это по одиночке мальчишки безобидны и спокойны, но только стоило им собраться в группу… тотчас обращались в опасную и дерзкую группировку отпетых сволочей.
Компания Егора Мидеева – была именно такой.
И то, что мальчишки старше – их тоже не смущало. Куда важнее было в очередной раз унизить и побить меня – «приезжего, толстого, богатого грека», – такие упрёки чаще всего летели в мою сторону. И не боялись ведь – уже все знали, что за меня заступиться толком некому. Да, богатые родители, но папы и мамы здесь нет, а бабуля если и пожалеет – то фразой: «за себя нужно уметь постоять!».
Это и понятно, только как? Я никогда не дрался, да и не ругался ни с кем…
Не знаю здесь никого. Потерян и убит новой реальностью.
Слабак?
Наверное…
Но я не привык, чтобы вот так подло и бесчестно людей обижали.
А местные считали делом чести задирать одиночку, хотя бы потому, что жил богато, и в самом огромном доме этого небольшого городочка на берегу чёрного моря.
– Гляньте, ведьма приехала, и опять нарывается! – хмыкнул один из пацанов, кивнув в сторону.
А я уже и без того, разинув рот, во все глаза таращился на чудо-воительницу.
Никогда подобных не видел… И её не видел, а в этом городе уже несколько месяцев. Не то чтобы красивая, но… очень красивая.
Тощая, мелкая валькирия…
Именно так и подумал о ней в первый раз.
Богиня!
Она была невероятно красива. С этими рыжими, точно скрученная пружина, кудрями, насмешливо сверкающими зелёными глазами… И опасными медузами в руках: у кого-то мечи, у кого-то луки, а девочка вооружилась ими… Тем более сподручней – их на берегу валялось много, да и в воде… хотя сетями тягай!
– Ага, – едва ли кивнула девочка. – И вижу, что вовремя. Пятеро на одного?
Несмотря на худобу и явный возрастной недобор, – а валькирии едва ли стукнуло, хотя бы, как и мне, десять, – девчонка оказалась не из робких.
– Реально?
Её речь и манеры были странными: заворачивающие дерзкими и пугающими наглыми. Вроде малая ещё, а наезжала на старшиков, будто за её спиной армия головорезов стояла.
– Ну вы и дно! Опуститься до такого? – не скрывала насмешки бестия.
– Ни-ки-та, – по слогам разделил имя самый старший из пацанов.
Егор Мидеев, он, вообще, главным задирой на побережье в этом районе считался. В свои пятнадцать много чего творил, но почему-то не гнушался такой мелочью как я.
– Свали по-хорошему… – с угрозой сквозь зубы протянул пацан.
– Иначе, что? – продолжала насмехаться валькирия, покачивая на руке медузу и с вызовом глядя на парней.
– Иначе, не посмотрю, что ты сестра Вадика.
– И не смотри, – внезапно оскалилась девочка. – Я и сама не промах, так что лучше отпустите мальчишку, – грозно велела, словно привыкла, что её приказы немедля выполнялись.
Я, на самом-то деле, уже и забылся, что нужно спасаться – уж больно девочка меня поразила, но после её слов, нервно сглотнул… Внимание компании опять переметнулось на меня:
– Его? – хмыкнул Егор. – С какого перепуга?
– С того, что я так сказала… – недобро прищурилась девочка.
– Ого, – насмешливо присвистнул Мидеев. – Ну, чё толстяк? – зло ощерился Егор, уже обращаясь к застывшему от страха мне. – Нашёл себе защитницу?
– Не искал, – проблеял я, едва сумев утереть лицо от воды, в которую меня опять бултыхнул один из компании.
– Жирная, трусливая греческая свинота, – заржал Егор и парни, ему подпевая, дружно загоготали.
Мидеева заткнула медуза, попавшая ему в лицо.
Это было эпично и смачно.
Хлюп – и гогот, как отрезало.
Секунда, и вторая медуза шлёпнулась в лоб другого пацана.
– Вот же… Тебе кранты! – подвыл Егор, с шипением утирая с лица следы медузы, но судя по последующему скулёжу и отборному мату, яд всё же попал в глаза.
И пока остальные, растерянно озирались, не зная, что делать, помогать главному или кидаться за девочкой, она в них ещё град медуз запустила, подтверждая мысль, что валькирия ещё та!
– Да, какого чёрта вы стоите?! – завопил Мидеев, продолжая промывать лицо от яда «снаряда». – Достаньте её! – рявкнул, ткнув куда-то наугад.
И тогда вся гурьба бросилась ловить Никиту, которая не только быстрой на язык оказалась, но ещё и бегала как ветер.
Да. Так случилась наша первая встреча. В тот роковой день я был спасён рыжеволосой валькирией.
Она меня не только спасла, но и пленила…
Пронзила в самое сердце.
Это ядовитая игла вошла так глубоко, что не смог её оттуда выдрать и по сей день. Только если раньше это были чистые и светлые чувства, то сейчас… скорее желание вытравить из себя память о ней, даже если операция окажется смертельной.
Не я виновник её бед.
Я не искал встреч.
Не желал мести: я оставил прошлое в прошлом.
Никита сама творец своего будущего!
И как показывает время, она, по обычаю, с лёгкостью находит неприятности, водится с неправильными людьми и встречается ни с теми мужчинами.
Что ж… она сама нарвалась, а прощать долги, даже ей, не собираюсь.
Пусть получит урок, раз жизнь не научила без моего вмешательства.
Глава 5
Костас Дмитриадис
– Костас, ты чего? – из пучины мыслей выдёргивает голос Эрики. Невеста собственническим жестом касается моей ноги, чтобы не громкостью голоса, а прикосновением привлечь внимание.
– А? – смотрю на невесту.
–Ты зубами скрипишь? – таранит меня пристальным взглядом невеста. – Всё нормально? – сквозь натянутую улыбку тихо цедит.
Есть у неё такая привычка – боясь акцентировать на себе ненужное внимание окружающих, говорить сквозь улыбку, словно ничего важного и существенного, но, на деле… лучше не игнорировать.
– Прости, – роняю отстранённо. На короткий миг сосредотачиваясь на болтовне знакомых. Темы как всегда: деньги, шмотки, скандалы…
– Да ну? – голос Эрики заставляет взглянуть туда, куда она смотрит. – У тебя круиз от круиза должники работают. Прям пора новый тур открывать!
– Хорошая практика и безболезненный способ возврата долгов, – сухо парирую я, с неудовольствием заметив, что в зале появляется Никита. И что самое странное, невеста откуда-то о ней уже знает.
Не к добру!
– Но я думала, ночью её муж намутил, а не она.
– Да, мы уже слышали… – подхватывают знакомые разговор на щекотливую для меня тему.
– Так и есть, но не каждый должник – прыгун, – скупо поясняю момент.
– Это как? – оживляются на разные голоса знакомые.
Я опять чуть не скриплю зубами. Вот зачем болтаю лишнего?!
– Костас о том, что её благоверный спрыгнул с лайнера, – за меня знающе отзывается невеста.
Меня не на шутку напрягает её осведомлённость в этом вопросе.
– Да ну?.. Во даёт! Ого… – летят по столу ни то смешки, ни то охи.
Страшно представить, какие сплетни скоро поползут дальше.
– И как? Жив? – скорее не переживательно, а просто любознательно поспевает следующий вопрос знакомых.
– Жив, – киваю ровно, старательно не смотря на дефилирующую по залу, между столиками, Никиту.
И без того глаз дёргается от первого впечатления.
Раньше не замечал, что форма официанток коротковата.
Или нет?
Вроде… нет!
Взглядом цепляюсь за одну из работниц.
Ничего вызывающего или непристойного.
Это только на Никите… на её долговязой фигуре так откровенно и развратно смотрится, словно не форма, специально разработанная под марку фирмы, а наряд для предварительных любовных игр.
Мой взгляд вновь залипает на Никите, будто нарочно, склонившейся к очередному столику, что-то уточняя у пассажира.
Чёрт!!!
И что самое отвратительное, моего мнения явно придерживаются некоторые из них – провожают Нику с нескрываемым вожделением во взглядах. Чуть ли не слюни пуская.
Да что за невезение на мою голову?!
За что эта морока?
Даже мелькает мысль, что, вероятней, стоит Никиту послать лесом.
Да! Пусть валит на все четыре стороны.
Зато у меня голова болеть перестанет. Наступит мир, покой, а я его ценю, как ничто другое!
Но, чёрт возьми, так нельзя!
Это слабость, тщедушие…
Отпущу одного должника, новость быстро разлетится и случаи дебоша участятся.
Прощать нельзя, как, впрочем, и придерживаться глупого учения: «Бьют по одной щеке, подставь другую».
В нашем мире слабых бьют: не будет им ни понимания, ни спасения, ни уважения!
Этому меня красноречиво научила жизнь!
И, между прочим, с лёгкой подачи Никиты!
Так что пусть работает.
Не хрустальная! Не сломается!
– Но я решил, раз у меня его жена, пусть побудет страховкой, – прочищаю горло глотком воды из своего бокала, а то дико сушит.
– И это странно, – не унимается невеста. – Обычно ты не занимаешься такими мелочами. Для этого есть служба безопасности во главе с Амиром, который, как мне казалось, справляется с работой на «отлично».
– Справляется, – не собираюсь отрицать очевидное.
– Тогда в чём дело? – прищуривается Эрика, коля холодом светлых глаз. Зараза нарочно развивает разговор при посторонних – знает, что так выудить информацию куда проще, чем наедине. Если мне неудобно или не хочется отвечать, я просто умолкаю. А так – она надеется с помощью других дожать и вызнать, что её интересует. Вот и сейчас на моё красноречивое молчание добавляет:
– Костас, мне бы хотелось понять, почему именно этот случай тебя выдернул из моей постели рано утром? Эта особа – не столь значимая персона, а должок могла вернуть куда более быстрым способом. Хотя, – тотчас тянет насмешливо невеста, – если ты купился на рыжие кудри и длинные ноги…
– Это не так! – отрезаю сухо, но быстрее, чем стоило бы. И реакция невесты на мою поспешность не заставляет себя ждать. На красивом, надменном лице Эрики вопросительно взлетают брови:
– Разве? Побежал к ней так, что подошвы горели…
– Неправда! Просто Никита просила о встрече… вот я…
– О-о-о, – опять тянет Эрика с ещё большим ядом в голосе. – Никита… Вы знакомы? Стой! Никита? – вторит настороженно невеста и кидает на Нику более пристальный взгляд: – Гендерная интрига? – шокирует предположением. И знакомые точно по команде уставляются на Никиту:
– Оно?
– Трансвестит?
– Нет, – вот теперь точно скриплю зубами. – Просто, вот такое странное чувство юмора у её родителей…
– Да? – теперь округляет глаза Эрика. – Так ты не только с ней, но и с её родителями знаком? – уже откровенно давится ядом невеста.
– Знаком! – моё терпение начинает трещать по швам. – Поэтому, да! Ты права! Дело не так просто, как кажется. И, да! Поэтому я сорвался утром… но не ночью, к слову, когда всё произошло, и когда, как мне казалось, ты уже уснула! – выделаю значимо нюанс, чтобы Эрика перестала ревновать и учла моё оправдание. – И именно поэтому Никита работает…
– Ага, за долги мужа, – ехидно кивает невеста, словно нарочно подливая масла в огонь.
– Не смеши! – даже кривлюсь от глупого заявления Эрики. – Чтобы хоть как-то отработать их общий долг, да к тому же таким образом, – неопределённо киваю в сторону Никиты, – ей придётся на меня «за так» до конца жизни впахивать. Но только по давнему знакомству я готов списать ту часть долга, которую она с мужем проиграла до его «соло», – раскладываю по полочкам замысел.
– О-о-о, так ты благодетель потерянных и загульных душ?
Эрика в ударе, чего не отнять. Но, скорее всего, поэтому мы до сих пор вместе. Она не простушка, не дура… и язык такой острый, что порой мне хочется её отшлёпать, как когда-то одну знакомую, которая не раз огребала за свою несдержанность. Правда, не от меня, но зато и мне перепадало, ведь мы были не разлей вода.
– Чего не хватало?! – мой голос звучит неожиданно грубо. – Но она ещё та валькирия, а так будет проще её контролировать. Пусть учится смирению, покаянию… Ну и с небес, наконец, спустится.
– А что не так? Она неадекватна? – озадачивается Дмитрий Савин, пригубив воды и покосившись на Никиту, идущую между дальними столиками с подносом на руке.
Твою ж налево!
Она даже ходит так, будто не на работе, а на милой прогулке. Бёдра – туда-сюда, улыбка до ушей, аж слепит белизной зубов. И эти чёртовы волосы!!! Как же я хочу их коснуться… опять…
Чую, я всё же сдохну, если немедленно что-то не предприму!
– Костас! – требует друг моего внимания.
– Что? – опять теряю нить разговора.
– Что с ней не так? – вторит Дмитрий. – Она, что витает в облаках?
– Типа того. Всё время связывается с проблемными людьми, а потом мучается…
– Ты сейчас о себе или о ком-то конкретно? – нагленько хмыкает Юлия Долгих, невеста Дмитрия. И как нарочно, задевает болезненную тему, попадая пальцем в небо.
– Полагаю, он намекает на мужа, – вновь подаёт голос Эрика, но во взгляде невесты читаю приговор и будущий разговор с пристрастием.
– Думаешь, её муж… – не договаривает Дима.
– Время покажет, – как можно более сдержанно заключаю я. – Но у нас есть опасения на его счёт.
– И что тогда? – приставуче уточняет Эрика. – Закопаешь? Продашь?..
– Я не занимаюсь продажей людей, Рика, – цежу сквозь зубы. Мне окончательно надоедает столь щекотливый и неприятный разговор.
Невеста морщит лицо, пряча неудовольствие за глотком воды, потому что кофе остывшим не воспринимает, а её напиток уже порядком охлаждается.
– Костас, я тебя много раз просила! Не называй меня на этот мужской манер! Я – Э-ри-ка, а не Никита! – кивает значимо, и тотчас в её глазах недобро сверкают льдинки: – Или ты нарочно? Ностальгия по знакомой?
– Нет у меня ностальгии, просто привычка молодости. Здесь в России часто имена на разное звучание и краткость перекладывают. Александр: Саша, Санёк, Алекс, Шурик… – перечисляю навскидку.
– Твоё тоже коверкали? – хмурится невеста.
– Нет. То есть, да, – путаюсь в ответе. И устало мотаю головой, будто прогоняя прошлое. – Меня как-то Костиком называли. Но только один человек…
Глава 6
Много лет назад
Костас Дмитриадис
– Привет! – прозвучал её голос уже на следующий день, а я ещё с вечера голову ломал, как найти валькирию и поблагодарить за спасение, хотя искренне сомневался, что оно ей нужно.
Спросить у бабушки, знает ли она девочку по имени Никита, не решился, вот и перебирал варианты, как бы смог это сделать самостоятельно.
И по этой причине вот уже больше часа сидел на каменном завале и кидал мелкую гальку в море.
От неожиданности и волнения чуть не упал.
– П-привет, – настолько опешил от счастья, что едва вспомнил язык. Как дурак таращился во все глаза на золото волос Никиты и забавные, столь притягательные для моего взгляда веснушки, и не верил в удачу.
Или это не удача, и Никита меня сама нашла?
– Скучаешь? – непринуждённо улыбнулась девочка, покосившись на море, куда несколько секунд назад кинул последний камушек.
– Нет… то есть да… – сбивчиво ни то кивнул, ни то мотнул головой.
– Ты какой-то странный, – хмыкнула девочка, скривив веснушчатее личико. – Или я… мешаю? – перестала лучиться валькирия, и я поспешил заверить:
– Нет, что ты! Нет! – даже подскочил, правда, с моим весом – неуклюже.
– Присядешь? – заикаясь, предложил своё удобное место.
– Ну, если предлагаешь, – протянула девочка, плюхаясь на самый высокий булыжник. – Меня Никита зовут, – деловито представилась, хотя я и без того знал её имя. – А ты, стало быть, тот самый богатенький Ричи?
– Ричи? – не понял вопроса я.
– Богатый богатей, – тоном «ну ты и дурак» фыркнула рыжая и демонстративно закатила глаза.
– А-а-а, – слегка расстроено покивал я. Богатством моей семьи тоже часто тыкали, словно я был в этом виновен. – Не я… родители. Вернее папа… хотя и мама, – опять городил невнятно я и явный бред. По вопросительно вскинутым бровям Никиты стало понятно, что и она так думала.
– Костас… – обречённо опустил глаза, теряя надежду на дружбу и понимание.
– Кос-тя? – осторожно заключила рыжая, подняв небольшой камушек.
– Не-е-ет, – было мотнул головой, тот тотчас спохватился: – Но если тебе так проще, буду Костей, – решил сдаться потому, что было не принципиально.
– Странное имя, – криво хмыкнула валькирия и ловко швырнула гальку по воде, с первого же броска побив мой рекорд по запусканию лягушки.
– Обычное! Греческое, – выдохнул опустошённо я, по-прежнему таращась на воду, по которой расходились множественные круги. – Да и кто бы говорил?! У тебя вообще мужское имя.
– Сам ты – мужское! – огрызнулась Никита. – Нормальное имя! Мне нравится! Я, как героиня фильма, – хвастливо добавила она.
Но чуть позже я узнал, что, на самом деле, это её родители под впечатлением от одноимённого фильма так назвали дочь, а она это приняла, потому что… глупо сражаться с ветряными мельницами.
– Значит, Ника, – кивнул я, переиначив ответ новой знакомой.
– НИКИТА! – значимо поправила девочка, и её острый взгляд дал понять, что лучше об этом не забывать.
– Никита! – опять кивнул я, соглашаясь с правилами.
– Что ж, раз мы познакомились, ты мне понравился, возьму тебя под опеку! – важно заявила девчонка. Встала и, демонстративно сложив руки на груди, добавила: – Но сначала, мне нужно домой. Я немного помогу родителям, а потом мы пойдём гулять, – разложила план действий так просто, что я и не знал, что на это ответить.
– Я?.. Ты?.. – вновь запинался на словах я. – Понравился тебе? – от волнения сдавило горло. – Мы… Гулять?
И с каждым моим затыком на очередном слове, личико валькирии кривилось всё сильнее.
– Эх, – снова закатила глаза Никита, мотая головой. – Сложно будет тебя перевоспитать! Но раз ты у нас новенький, ничего не знаешь, ни с кем не дружишь, так и быть… буду твоим личным учителем-телохранителем!
– Ты же… девочка, – промямлил я, совсем озадачившись словами знакомой.
– И что? – фыркнула она. – Я такая девочка, что всем мальчикам… мальчик! – заверила деловито и очень путанно.
– Девочка-мальчик? – хлопнул ресницами я.
– Да какая разница?! – проскулила, явно теряя терпение Никита. – Мальчик, девочка… Или ты не хочешь со мной дружить? – сверкнула опасливо зелёными глазами валькирия, а я оторвать взгляда не мог от её чудесных веснушек.
Они были как магнит… и у меня уже порядком чесались руки, чтобы проверить, можно ли смазать рытые капли с красивого лица Никиты. Не то чтобы желал от них избавиться, так… любопытства ради, ведь никогда… никогда не видел подобного у людей.
– Эй, ты залип, – голос Никиты выдернул меня из диких мыслей. – Ты меня… пугаешь.
