Сонич Матик
Волшебный Замок
Очень часто никто не обращает внимания на чужие старания. Гораздо чаще, чем кто-нибудь перехваливает. Когда что-то делается неправильно, это видят все. И каждый считает себя настолько умным, что должен на это указать. А если все работает, как часы, никто чужого труда в этом не видит. Какая уж там благодарность.
Поэтому Мама Девочки слегка потеряла голову от такого предложения. Ей стало приятно, что ее работу оценили, и она, конечно, приняла приглашение великанов.
Отпив из серебряного кубка, Мама менялась прямо на глазах. Выросла, раскраснелась, стала неповоротливой, взгляд ее осоловел. Больше из Замка она не возвращалась. Замок заменил ей дом.
Она, по-прежнему, бывала у пруда, руководила чем-то там, совсем позабыв, чем занималась раньше. Изредка отдавала приказания бестолковому новому прислужнику. Но указания были противоречивые и неясные, и тот ничего не понимал и не успевал выполнять.
Пруд зарос, лягушки выродились, улитки переползли через замковую стену на волю, цветы завяли, а птицы перестали прилетать. Еще немного и болотце совсем пропадет. Не смогла когда-то находчивая и трудолюбивая прислужница оставить после себя порядок, который легко было бы сохранить. Все держалось только на ней.
Совет великанов, может, и не любил ничего делать, но обсуждать и осуждать им нравилось. Когда бурая толпа Совета добралась до пруда, смотреть там было уже нечего. Только лужа, мох и сбитый с толку прислужник, хватающий то один инструмент, то другой.
Вдруг великаны не увидели привычный для них порядок, и выкрашенную зеленым траву. Они наперебой стали закидывать дворик своими указаниями и замечаниями, создавая невообразимый гул критики и негодования.
– Ой! – проснувшись, грянула Великанша. Ее так и тянуло к пруду, на место пережитого успеха. Заснула бы она в другом месте, все бы забылось само собой. Но здесь и сейчас, под горячую руку, Совет великанов разжаловал Маму, как и многих других до нее.
Великанша поднялась, стряхнув пыль, и побрела по коридорам Замка. Она еще по привычке отдавала указания прислужникам, но они только сочувственно ухмылялись и проходили мимо. Никто не слушался разжалованного, жалкого Великана.
Дело в том, что разжалованный Великан сразу теряет свой рост и вес, но не становится обратно прислужником. Все равно он выглядит крупнее и надутее, ведь его тщеславие остается с ним. Он не может затеряться в рабочей суете работящих человечков. А великаны своего бывшего коллегу считают не выше прислужника. Они отдают ему приказы и более не замечают.
