Стивен Кинг
Лори
– У нее есть игрушки. Специально, чтобы грызть.
Дон улыбнулся, показав кривые зубы, от вида которых Ллойда бросило в дрожь.
– Она предпочтет твою мебель. Вот погоди, сам увидишь.
4
Вечером, когда Ллойд уселся смотреть новости по телевизору, Лори подошла к его креслу и выдала два звонких тявка. Ллойд посмотрел на ее блестящие глазенки, взвесил все «за» и «против», потом подхватил ее на руки и усадил к себе на колени.
– Только не вздумай меня описать, – предупредил он.
Лори его не описала. Она уютно свернулась калачиком и уснула. Ллойд рассеянно гладил ее по спинке, пока на экране шла сделанная с телефона видеозапись теракта в Бельгии. Когда новости закончились, он вынес ее во двор, снова держа под мышкой, как футбольный мяч. Пристегнул поводок и пустил Лори гулять. Она дошла до обочины Оскаровой дороги, где присела на травку и сделала свои дела.
– Молодец, – сказал Ллойд. – Всегда так и делай.
В девять вечера он застелил манеж двойным слоем пеленок – уже понятно, что завтра придется купить еще: и пеленок, и бумажных полотенец, – и усадил туда Лори. Она спокойно сидела, глядя на него. Он дал ей воды в чайной чашке, она чуть-чуть попила и улеглась, по-прежнему глядя на него.
Ллойд разделся до трусов и майки и лег в постель, но не стал укрываться. Все равно под утро одеяло окажется на полу, пав жертвой его беспокойной бессонницы. Однако сегодня он уснул почти мгновенно и проснулся около двух часов ночи, разбуженный звонким щенячьим поскуливанием.
Лори лежала, просунув нос между прутьями манежа, как грустный маленький заключенный в одиночной камере. На пеленках обнаружилось несколько коричневых колбасок. Рассудив, что в такой поздний час на Оскаровой дороге уж точно не будет прохожих, чей взгляд оскорбится видом старика в домашних трусах и майке, Ллойд надел шлепанцы, вынес свою четвероногую гостью (он по-прежнему воспринимал Лори как гостью) на улицу и опустил ее на ракушечную подъездную дорожку. Она чуть-чуть побродила по саду, нашла плюшку птичьего помета и пописала на нее. Ллойд снова сказал, что она молодец и что так надо делать всегда. Она уселась в траве, глядя на пустую дорогу. Ллойд поднял голову к звездному небу и подумал, что никогда в жизни не видел так много звезд. Потом подумал еще и решил, что, наверное, видел. Просто очень давно. Он попробовал вспомнить, когда в последний раз выходил из дома в два часа ночи, – и не сумел. Как зачарованный он смотрел на Млечный Путь. Все смотрел и смотрел, пока не понял, что засыпает прямо на ходу. Он отнес Лори обратно в дом.
Лори молча наблюдала, как Ллойд меняет грязные пеленки, но опять заскулила, когда он усадил ее в манеж. Ллойд подумал, не взять ли ее в постель, но, согласно статье «У вас новый щенок!», это была не лучшая идея. Автор статьи (некто Сьюзен Моррис, ветеринарный врач) недвусмысленно заявляла: «Стоит лишь раз дать слабину, и потом вы столкнетесь с серьезными трудностями, когда приметесь отучать пса от вашей постели». Также ему была неприятна мысль, что, проснувшись наутро, он найдет маленькую коричневую колбаску на той половине кровати, где раньше спала Мэриан. И дело даже не в том, что это будет как бы символическое неуважение к памяти покойной жены. Ему придется менять постель, что всегда жутко его раздражало, потому что справлялся он плохо и получалось у него криво.
Он пошел в комнату, которую Мэриан называла своим кабинетом. Все ее вещи так и остались на прежних местах. Несмотря на настойчивые уговоры сестры, Ллойду еще не хватало решимости, чтобы заставить себя все убрать. После смерти жены он почти не входил в эту комнату. Даже от картин, висевших на стене, сердце наполнялось пронзительной болью, особенно в два часа ночи. Он подумал, что в два часа ночи люди особенно уязвимы, потому что их кожа становится тоньше. И утолщается снова не раньше пяти утра, когда на востоке пробиваются первые лучи рассвета.
Мэриан так и не купила себе айпод, но у нее был портативный CD-плеер. Она брала его на занятия в оздоровительной группе, которые проходили два раза в неделю. Сейчас этот плеер лежал на полке над небольшой коллекцией дисков. Ллойд открыл отделение для батареек. С виду все три батарейки были нормальные, неиспорченные. Он перебрал диски, на секунду задумался над Холлом и Оутсом, но выбрал в итоге «Лучшие хиты Джоан Баэз», поставил диск в плеер и захлопнул крышку. Затем Ллойд принес плеер в спальню. Увидев его, Лори сразу же прекратила скулить. Он нажал на кнопку воспроизведения, и Джоан Баэз запела «Ночь, когда пал старый Юг». Ллойд положил плеер в манеж. Лори обнюхала его и улеглась рядом, почти касаясь кончиком носа наклейки с надписью СОБСТВЕННОСТЬ МЭРИАН САНДЕРЛЕНД.
– Так сойдет? – спросил Ллойд. – Надеюсь, что да, черт возьми.
Он опять лег в постель и засунул руки под подушку, где им было прохладнее. Он лежал, слушал музыку. Когда Баэз запела «Оставайся всегда молодым», он чуть всплакнул. Так предсказуемо, подумал он. Так банально. Потом он заснул.
5
Сентябрь уступил место октябрю, лучшему месяцу года в штате Нью-Йорк, где они с Мэриан жили, пока Ллойд не вышел на пенсию, и, по его скромному мнению (ИМХО, как теперь выражаются на «Фейсбуке»), лучшему месяцу года и здесь, на западном побережье Флориды. Летняя жара позади, но дни по-прежнему солнечные и теплые, а холодные январские и февральские ночи придут уже в новом календарном году. Основная масса туристов тоже вернется лишь в следующем году, и Оскаров мост теперь разводят и сводят не по пятьдесят раз на дню, создавая помехи движению автомобилей, а от силы раз двадцать, не больше. Да и движение стало значительно менее плотным.
«Рыбный дом» в Кайман-Ки снова открылся после трехмесячного перерыва, и на их веранду пускали с собаками. Ллойд частенько ходил туда с Лори по Шестимильной тропе вдоль канала. В тех местах, где дощатый настил был сплошь покрыт меч-травой, Ллойд брал Лори на руки; она без труда проходила под нависающими над тропой ветвями сабаля, а ему приходилось продираться сквозь них, пригнувшись и выставив руки в стороны, чтобы раздвигать эти густые шуршащие заросли. Он постоянно боялся, что ему на голову свалится древесная крыса, хотя такого ни разу не произошло. В ресторане они устраивались на залитой солнцем веранде, Лори тихонько сидела у ног Ллойда и периодически получала награду за хорошее поведение: кусочек картофеля фри, подававшегося к жареной рыбе Ллойда. Все официантки ее обожали, охали, ахали и наклонялись погладить по дымчато-серой шерстке.
Бернадетт, старшая официантка, была особенно очарована Лори.
– Какое лицо, – каждый раз говорила она, словно это все объясняло. Она опускалась на колени рядом с Лори, так что Ллойду всегда открывался прекрасный и впечатляющий вид на ее декольте. – Нет, вы посмотрите, какое лицо!
Лори принимала знаки внимания, но, похоже, совсем не стремилась их заполучить. Она просто сидела, глядя на своих обожателей, а все остальное время смотрела только на Ллойда. Вероятно, такое пристальное внимание объяснялось отчасти картофелем фри у него на тарелке, но только отчасти; так же прилежно она глядела на него и дома, когда он сам смотрел телевизор. Глядела, пока не засыпала.
Она быстро приучилась ходить в туалет на улице и вопреки предсказаниям Дона не грызла мебель. Она грызла свои жевательные игрушки, которых теперь у нее было не меньше дюжины. Ллойд нашел старый ящик, чтобы хранить их все в одном месте. Каждое утро Лори бежала к ящику, вставала на задние лапы, опираясь передними о верхний край, и рассматривала свои сокровища, как придирчивый покупатель в «Пабликсе». Наконец она выбирала одну игрушку, уносила ее в уголок и сосредоточенно грызла, пока ей не надоедало. Тогда она возвращалась к ящику и выбирала другую игрушку. К концу дня игрушки валялись по всему дому: в спальне, в кухне, в гостиной. Вечером, перед тем как лечь спать, Ллойд собирал их и складывал обратно в ящик. Не потому, что его раздражал беспорядок, а потому что собачке, похоже, ужасно нравилось каждое утро обозревать свои богатства.
Часто звонила Бет, спрашивала, как он питается, напоминала о днях рождения и всяческих годовщинах старых друзей и еще более старых родственников и сообщала ему, кто из них приказал долго жить. В конце разговора она неизменно интересовалась, не закончился ли испытательный срок у Лори. Ллойд всегда отвечал, что еще не закончился, пока однажды не ответил иначе. Дело было в середине октября. Они с Лори только что вернулись из «Рыбного дома», и Лори спала на полу посреди гостиной, лежа на спине и раскинув лапы по четырем сторонам света. Ветерок, дувший из кондиционера, обвевал шерстку у нее на животе, и Ллойд вдруг осознал, что она очень красивая. Это было не сентиментальное наблюдение, а природная данность. То же самое он думал о звездах, когда выводил Лори на последнюю перед сном прогулку.
– Да, наверное, испытательный срок закончился. Но если она меня переживет, Бетти, ты либо заберешь ее себе – и к черту аллергию Джима, – либо найдешь ей новый дом.
– Договорились, резиновый утя. – Этого резинового утю она подхватила еще в семидесятых из какой-то дурацкой песни и до сих пор употребляла это выражение в своей речи. Еще одна черточка в характере Бет, которая одновременно и умиляла, и жутко бесила Ллойда. – Я очень рада, что все получилось. – Она понизила голос. – Честно сказать, я не думала, что что-то получится.
