Светлана Петрунина
Юмористические сказки
Однажды в дверь Плакс постучался мальчик лет десяти из семьи Краскопультов, который обладал способностью изменять любые цвета чего бы то ни было. Дверь отворила Вера Ивановна.
– Здрасьте, Вер Иванна, – задорно отчеканил Пашка Краскопульт.
– Здравствуй, Паша, – равнодушно ответила Вера Ивановна.
– Давайте я сделаю волосы Настеньки красными!
– Она лысая.
– Ну, тогда правую руку – зеленой! Или нос – фиолетовым! Или уши – оранжевыми! Или глаз – желтым! Или…
Вера Ивановна молча закрыла дверь прямо перед носом малолетнего пустозвона.
***
Прошло несколько лет, и до сих пор оставалось загадкой, каким драгоценным камнем плачет Настенька. Да-да, за шесть лет своей жизни она не проронила ни одного камушка. В основном она мычала и храпела.
Передвигалась Настя кое-как, перескакивая с одной короткой ноги на другую длинную. Левая рука по-прежнему торчала, как сухая корявая ветка, а правая сгибалась в обратную сторону. Кушала Настенька за четверых. Огромным ртом она пылесосила все съестное на своем пути. Приходилось ее останавливать, чтобы и без того пузатое тело не превратилось в бесформенную желеобразную массу.
К десяти годам Настенька произнесла первое слово – «попа». И начала талдычить его повсюду: в магазинах, на улице, в гостях. Заметит птичку на дереве – «попа», увидит солнышко в небе – «попа», встретит знакомую тетю – «попа», таракан – «попа», муха – «попа», мама – «попа», папа – «попа».
Вера Ивановна и Жора Петрович уже измаялись зваться «попами» и всячески старались научить дочку другим словам: «мама», «папа», «Дима», «Ванюша», «Олежка». Это было тщетно.
Надо признать, что старшие братья искренне любили Настёну, и защищали при любом удобном случае. Они, не задумываясь, бросались на обидчика и лупили его на глазах у сестренки. Она лишь тыкала пальцем в сторону боевых действий и довольно мычала: «Пооооопа».
К пятнадцати годам у Настеньки начало проявляться сознание. Она стала говорить, размышлять, понимать все происходящее и осознала, что отличается от обычных блюкцев. Это ее расстроило.
Вся семья старалась утешить ранимую душу девочки, но как можно было полюбить и принять себя такой страшилищей?
Однажды Настенька поковыляла к старому мудрому Баобабу, который прижал ее к себе огромным мягким корневищем, отчего девочка впервые в своей жизни навзрыд разревелась. Тут же из ее глаз посыпались небесной чистоты и красоты камни красного алмаза – самого дорогого и ценного камня во всей вселенной.
Настенька сперва растерялась, а затем, обрадовавшись, схватила горсть бесценных камней, поцеловала от всей души Баобаб и рванула вприпрыжку домой.
Родители изумились красоте алмазов. Никогда в их семье ни в одном поколении никто не творил такое великолепие.
Камни были идеальной формы. Бесподобные переливы кровавого оттенка затейливо флиртовали с многоцветием окружающего мира. Казалось, что камни шепчут какую-то сокровенную тайну. Хотелось просто стоять и долго-долго любоваться ими и прислушиваться. Вдруг они все-таки позволят услышать что-то самое важное.
Очнувшись от воздействия алой магии, родители обняли Настеньку и расчувствовавшаяся Вера Ивановна выдавила пару тяжелых рубинов.
Всю ночь Настенька сидела и любовалась на красоту красных алмазов и гордилась, что способна сотворить такое чудо. «Значит, не зря я на свет появилась», – размышляла она.
Вскоре весь БЛюк разузнал, какую красоту может созидать Настенька. К Плаксам стали толпами наведываться блюкцы просто для того, чтобы прикоснуться к алмазам, почувствовать их нераскрытую магическую силу, послушать перешептывание. Камни были настолько чудесны, что даже сорванцы-оборотни не могли точно воспроизвести их облик, как ни старались.
Настенька стала самой известной и любимой одаренной девочкой в городе. Ее боготворили и считали посланием небес.
Через некоторое время всеобщее внимание начало утомлять семью Плакс. Доходило до того, что гости приходили ночью, потому что днем не могли пробиться.
Однажды в доме у Плакс появилась девочка из семьи Телепатов – Катюша. Это была маленькая худенькая девочка с пучком огненно-рыжих кудрей на голове. Малютке было всего четыре года, однако, она создавала впечатление умудренного опытом старца.
Всегда спокойная и молчаливая Катюша возникала неожиданно, отчего приходилось вздрагивать от испуга, когда она бесшумно выходила из-за чьей-либо спины. Она никогда не улыбалась и постоянно теребила в руках огромного засохшего таракана.
Катюша была самым сильным телепатом в семье и ее появление всегда приносило удачу.
В этот вечер спокойную атмосферу нарушило пронзительное «Ой!» Веры Ивановны, которая обнаружила Катюшу, робко вышагнувшую из-за ее спины.
– Как же ты меня напугала, дорогая, – выдохнула Вера Ивановна.
Катюша даже не обратила внимание на женщину и молча направилась к Насте, которая сидела за столом и любовалась алмазами.
Катюша приблизилась к камням и, уставившись на них, застыла.
Настенька, в свою очередь, продолжала сидеть, не шелохнувшись. Она желала чуда.
Прошло пять минут, потом – десять, затем – час, два, три, четыре… А Катенька все стояла и стояла, смотрела и смотрела.
Вера Ивановна и Настенька из последних сил старались не заснуть. Сначала они прыгали, бегали и приседали. Катюша все стояла. Когда силы закончились, то они начали пить кофе – чашку за чашкой. Катюша все стояла.
После двадцатой кружки кофе под утро в комнату заглянул Жора Петрович. Ему стало интересно, чем это все закончиться и присоединился к ночным экспериментам. Он предложил играть в слова, но когда все мыслимые и немыслимые слова закончились, Катюша продолжала все также крепко стоять на своих хрупких ножках.
– Ну даёт, – поражался Жора Петрович.
– Ага, даже не моргает, – изможденно вздохнула Вера Ивановна.
– Давайте опять прыгать, – предложила Настя.
Так они бегали, скакали, пили кофе, играли в слова, опять – бегали, скакали, пили кофе, играли в слова, снова – бегали, скакали, пили кофе, играли в слова и снова, и снова, и снова… А Катюша все стояла и стояла.
На вторые сутки к ним присоединились братья. Началось какое-то безумие. Вся семья прыгала, бегала, играла в слова, пила кофе, прыгала, бегала, играла в лова, пила кофе, прыгала, бегала, играла, пила. А Катюша все стояла и стояла.
Наконец, на третьи сутки, когда вместо слов у всех Плакс получались бессвязные звуки, типа не «пылесос», а «ысооосос», не «ведро», а «елоло», не «баобаб», а «бубубу», Катюша указала сушеным тараканом на камни, тихо произнесла: «закопать» и удалилась.
Плаксы замерли, ничего не соображая, а затем грохнулись, где стояли, и отрубились от реальности на трое суток в глубочайшем сне.
Когда все пришли в себя после трехдневной спячки, начали припоминать заветное слово.
– Раздавить! – уверенно выкрикнула Вера Ивановна.
– Сожрать! – выпалил Димка, – да-да, точно, сожрать!
– Кого сожрать? – испуганно спросила Настенька.
– Да нет же, – самодовольно возразил Жора Петрович, – «покусать»!
– Удирать! – кричал Ванюша.
– Пугать! – подхватывал Олежка.
– Забодать!
– Помахать!
– Убежать!
– О! Я понял! – все с надеждой уставились на Жору Петровича, – «интернационализировать»!
– Чё это? – скривился Дима.
– Ну, может, я немного ошибся, – неуверенно произнес глава семейства.
Затем некоторое время всеми овладела молчаливая грусть.
– Ладно, пойду посажу яблоньку, – прервала тишину Вера Ивановна, – дорогой, помоги пожалуйста выкопать ямку.
– Закопать!!! – завизжала Настенька, – она сказала «закопать»! Это точно! Я вспомнила! Камни закопать!
Звучало это, конечно, странно. Такую красоту закапывать и в голову никому не пришло бы. Но, если Катенька указала, значит, надо делать.
Приняли решение закопать камни около Баобаба. Настенька видела в этом что-то символическое. Всего было двадцать алмазов, которые все до единого положили в ямку и присыпали землей.
– Может, полить, – усмехнулся Жора Петрович.
– Ага. И удобрением присыпать, – подхватил Ваня.
– А если собачка пописает? – разволновался Димка, – или покакает…
– Ладно! Все домой, – скомандовала Вера Ивановна.
И вот, Плаксы стали ждать чуда. И оно случилось.
На следующее утро никто не мог найти Настеньку. Дома ее не было, у соседей тоже, а когда Плаксы направились в город, то издалека их внимание привлекла толпа зевак у Баобаба.
Когда Плаксы подошли ближе, то в изумлении разинули рты. В метрах пяти от Баобаба, как раз на том месте, где были закопаны красные алмазы, раскинулось дерево невиданной красоты. Оно, как будто, парило над БЛюком, обволакивая город алым бархатом. Изумрудные ветви нежно баюкали гроздья красных алмазов.
Зрелище было потрясающим.
В тот момент, когда Жора Петрович, Вера Ивановна, Дима, Ваня и Олег приблизились к невиданному дереву, оно, как будто, встрепенуло изящным тельцем и потянулось к ним развесистой кроной.
– Настёна… Ты, что ли? – тихо и неуверенно поинтересовалась Вера Ивановна.
Дерево кивнуло. Все ахнули, а у Веры Ивановны из глаз посыпались рубины.
Прошло некоторое время, и Плаксы поняли, что лучшей судьбы и невозможно было придумать для их любимой дочурки. Теперь она и Баобаб будут охранять покой сказочного БЛюка на благо всех его чудесных жителей.
__________________________________________________
Колибри
«Ааааааа! Да что же это такое творится!!! Быть такого не может!!!» – визжала мартышка по имени Кука, хватаясь двумя лапами за свою косматую голову и проносясь мимо испуганных бегемотов, жирафов, крокодилов, павлинов и других обитателей джунглей.
«Я не верю!.. Это невозможно!.. Она это сделала!» – заикаясь, затрещала Кука, врезавшись в огромного малайского медведя Боба.
– И что же она сделала? – спокойно произнес Боб низким бархатным голосом, по-королевски восседая на колючем пне и облизывая правую лапу.
– Кто? – спросила Кука.
– Как кто? Ну, она… Или не она?
– Аааа! Ну, да! Вспомнила! Она съела крокодила! – гордо отчеканила Кука.
– Кто? – уставился Боб на Куку, отставив в сторону лапу.
– В смысле, кто? Аааа! Вспомнила! КОЛИБРИ!!!
Боб и окружившие Куку обитатели джунглей взорвались разнокалиберным смехом.
– Хи-хи-хи, – пищали мыши и комары.
– Го-го-го, – грохотал Боб.
– Хе-хе-хе, – кряхтели змеи.
– Ну, она хоть посолила его предварительно? – не унимались павлины.
– Гу-гу-гу, – пыхтели макаки.
– Ах, вот как! Ну, подождите еще минуточку! Она и до вас доберется! – заявила Кука.
Животные захохотали еще громче – да так, что с деревьев листья посыпались.
– Ой, не могу больше! – умирая от смеха, упал на левый бок бегемот.
– Хватит! – грозно крикнула Кука, – Я совершенно не шучу! Колибри сошла с ума! Она в отчаянии! Вы не знаете, на что готова колибри в отчаянии! Крокодил уничтожил ее гнездо! Вы когда-нибудь сталкивались с колибри, чье гнездо уничтожил крокодил? А он даже не специально! Случайно задел! Извинялся! Уж он-то знал, как опасна колибри! Но она не простила!
Кука завершала свою речь в полной тишине. А кто ее знает? Никто ведь не видел колибри в ярости. Все может быть. Чего только не бывает в джунглях. Даже комар может нанести смертельный укус. А тут – целая колибри! Точно-точно! И клюв еще у нее такой длиннющий! Им-то она и схватила крокодила.
– Ну, ладно… Хватит… А где она сейчас? – тихо поинтересовался Боб у Куки.
– Кто?
– Ну, она. Или кто?
– Кто она? Аааа! Колибри, что ли? А вон! Летит прямо сюда! – указала Кука пальцем на приближающуюся точку.
Через секунду вокруг Куки не оказалось ни таракана. Звери решили не связываться с обиженной колибри и усвистали в изумрудную гущу леса.
– Ну, я же говорила, что поверят! – гордо заявила Кука подлетевшей колибри.
– И не говори! Чудеса какие-то! Чем неправдоподобнее история, тем охотнее в нее верят! – констатировала колибри.
