Светлана Рощина
Забери меня в свой мир!
Вот, например, совсем недавно, когда я собиралась перейти дорогу на зелёный сигнал светофора, он возьми да и смени свет на красный. А я уже занесла ногу на проезжую часть и непременно поставила бы её туда, так как уже успела перенести тяжесть своего тела вперёд. Но тут мужчина, стоящий рядом, схватил меня за локоть и помог вовремя вернуться обратно на тротуар. Я вежливо поблагодарила мужчину, а тот лишь понимающе кивнул в ответ. Что ж, мир не без добрых людей!
А на своей работе (я работаю учителем танцев в хореографической студии) я стараюсь вести себя с учениками максимально вежливо и корректно, показывая необходимые движения исключительно на своём примере и не прикасаясь ни к кому из своих подопечных, чтобы не обвинили в домогательствах.
Я живу так, словно нахожусь в тылу врага, где каждое неосторожное слово или шаг грозят расстрелом. Только в моём случае расстрел был бы лучшей перспективой. И на всякий случай я стала морально и физически готовиться к тому, что однажды могу снова подвергнуться наказанию.
Я узнала, куда сбегают из зала Дворца Правосудия те, кому был зачитан приговор. Они просто убегают, ведь их никто не удерживает и никто не догоняет! Они бегут сломя голову прочь, надеясь избежать наказания или хотя бы получить его не в полной мере.
Они бегут по дорогам, по улицам, прячутся в домах, в подвалах и в подворотнях. Только всё это дохлый номер. Едва выносится приговор очередной партии осуждённых, как повсюду включаются датчики, настроенные на обнаружение этих бедняг. Эти датчики встроены в асфальтовое покрытие дорог, в напольное покрытие всех учреждений, организаций, торговых центров, в общем, любых зданий. Даже в подъездах жилых домов и на лестничных площадках. Их нет разве что в квартирах. Да только как ты до них доберёшься? Не на крыльях же! Потому что в самолётах и вертолётах они тоже установлены, как и на любом другом транспорте, имеющем государственный номер. А если вдруг на транспортном средстве не будет государственного номера, то, как вы уже можете догадаться, это повод для применения санкций к его владельцу и уничтожению данного транспортного средства.
И вот эти самые датчики, запрограммированные на сработку при появлении осуждённого на расстоянии не более метра от прибора, после их активизации загораются зелёным светом. Но появление осуждённого в зоне их действия моментально включает красный свет и звуковую сирену. После чего остаётся только молиться, а точнее, произнести первую фразу молитвы, потому что уже на второй фразе над головой бедняги, даже если он успел немного убежать, появляется зловещая петля, чтобы привести приговор в исполнение.
В мире, где всё вокруг оцифровано, где все наши лица, отпечатки пальцев, сканы сетчатки глаз и все остальные биометрические данные находятся в базе данных государства, отыскать нужного человека не представляет труда. Не нужно надевать наручники, организовывать конвой, выставлять охрану или каким-то иным способом удерживать осуждённое лицо в месте исполнения наказания. Оно его настигнет, где бы он ни был. И единственное, чего можно попытаться добиться, так это лишь небольшой отсрочки исполнения приговора.
Когда бедняги бегут, пытаясь спрятаться от всевидящего ока, редко кто отходит в сторону, чтобы пропустить несчастного. Некоторые люди специально толкают осуждённого к ближайшему датчику, чтобы посмотреть, как того повесят. Ведь многие реально считают, что наказывают только виновных! Я же, после пройдённой экзекуции, стала по-другому на это смотреть. И теперь, когда я вижу, что какой-то бедолага бежит от руки слепого правосудия, то отхожу в сторону, потому что знаю: в любой момент на его месте могу оказаться и я.
На всякий случай, я даже стала отмечать для себя места, где расположены контрольные датчики, чтобы знать, куда не следует наступать, если вдруг я буду осуждена и решу устроить побег. Конечно, это вряд ли меня спасёт, но и безропотно ждать как в прошлый раз, пока меня убьют, потом воскресят, а потом ещё шесть раз убьют, я тоже не собираюсь. Если уж мне и суждено будет снова пройти через это, то, по крайней мере, я постараюсь усложнить задачу своим палачам.
Именно поэтому я до сих пор не замужем и не планирую заводить детей, потому что пускать их в этот мир, где за любую оплошность их будут ждать невыносимые страдания, я не могу. Да, до восемнадцати лет они будут от этого избавлены. И не потому, что они дети и таково требование любого цивилизованного государства, а потому, что до совершеннолетия их организмы ещё не достаточно сформированы и вынужденная смерть, а затем принудительное воскрешение, могут нарушить их развитие, и никакой синтетически созданный орган не поможет обществу вернуть себе полноценного гражданина. Но уже на следующий день после достижения восемнадцатилетия ребёнок уже считается полноправным гражданином, который должен отвечать за свои поступки и, соответственно, может быть подвергнут наказанию наравне со всеми. А я этого не вынесу. Знание о том, что мой сын или дочь за любую неосторожность будет подвергаться экзекуции, станет для меня слишком тяжёлой ношей, которую, боюсь, я не вынесу. Поэтому проще просто прожить эту жизнь как-нибудь самой, так как в этом случае я буду переживать только за саму себя, а не за близкого и дорогого мне человека, что вынести гораздо сложнее.
Несколько лет мне удавалось продержаться. Никаких нарушений, неосторожных или случайных, я не допускала и порой стала терять бдительность. А не следовало. И вот несколько дней назад я возвращалась с работы домой. Уже начался вечер и слегка стемнело. Неторопливо и аккуратно я шла по тротуару к своему дому, как вдруг услышала чей-то тоненький голосок:
– Тётя! – звал ребёнок, но я даже не обернулась. Мало ли, какую тётю звал этот малыш? Но призыв повторился.
– Тётя! Тётя! – молил кого-то ребёнок, и я обернулась.
И это стало первой моей ошибкой.
На обочине дороги стояла девочка лет семи с рюкзаком за спиной. Заметив, что я посмотрела в её сторону, девочка обрадовалась и снова повторила:
– Тётя!
Оказывается, это она обращалась ко мне. Да, так меня ещё никто не называл!
– Ты меня? – удивлённо спросила я девочку.
– Да! – закивала она.
– И что ты хотела? – спросила я, всё ещё не приближаясь к ребёнку.
– Помогите мне здесь пройти! – попросила девочка, показывая рукой вперёд.
Впереди был аптечный киоск, у входа в который был привязан большой пёс. Но пёс был в наморднике и сидел совершенно спокойно, поэтому мне было сложно понять, почему девочка испугалась.
– А где твои родители? – тут же спросила я малышку. – Почему ты здесь одна?
– Я была на занятии в театральной студии, – ответила девочка. – Мама приехала за мной, но не смогла припарковаться рядом со студией. Она велела мне идти прямо по дороге, пока я не увижу её машину.
– Отличная мама! – вслух сказала я, пожалев бедную девочку. – Ладно! – обратилась я к ней. – Давай руку! Отведу тебя к маме!
Девочка послушно подала мне руку, и мы пошли. Проходя мимо собаки, я сказала малышке:
– Смотри! Собачка в наморднике! Она крепко пристёгнута к перилам! Поэтому она на тебя не нападёт! Видишь, какая воспитанная собачка!
Пёс, в самом деле, вёл себя образцово. Он не издал никакого рычащего звука, когда мы проходили мимо него, лишь молча проводил нас взглядом. И мы с девочкой спокойно прошли эти несколько шагов. А затем малышка воскликнула:
– Вон моя мама! Это её машина! – и показала рукой на припаркованный поблизости автомобиль.
И почему, интересно, эта мамаша сразу не могла пойти навстречу дочери, если она была так близко?
Заметив девочку, женщина вышла из автомобиля, и малышка, тут же отпустив мою руку, побежала к матери. А я лишь стояла и наблюдала за этой сценой.
Подбежав к матери, девочка показала ей на меня рукой, затем помахала мне на прощание, и я помахала ей в ответ. На душе у меня стало легко, потому что я сделала доброе дело, после чего я повернулась и продолжила путь домой. А на следующий день меня арестовали.
Оказывается, мать девочки заявила, что я пыталась похитить её дочь. На видеоплёнке с камеры, установленной на аптеке, было зафиксировано, что я взяла девочку за руку и шла с ней. И тот момент, когда я показывала девочке пса, говоря, что он не опасен, был расценен как угроза в отношении ребёнка. Мол, я пугала девочку этим псом, заявляя, что напущу на неё зверя, если она добровольно не пойдёт со мной. И у девочки не оставалось выхода, как послушно выполнять мои требования. И лишь появление матери девочки сбило мои планы. Малышке удалось от меня сбежать, но я не могла так просто отпустить свою добычу и принялась размахивать руками и кричать угрозы в адрес девочки. Все мои поступки и движения были истолкованы превратно, но мои объяснения никто не слушал, а девочку даже никто не расспрашивал.
По закону, ребёнка до десяти лет можно опрашивать лишь с разрешения родителей. А мамаша этой девочки, естественно, не позволила дочери сказать хоть слово, способное оправдать меня в глазах закона. Я была признана виновной только на основании заявления этой женщины, которая поленилась встретить своего ребёнка на выходе из театральной студии, и теперь мне предстояло заплатить за её халатность.
Спустя семь лет я снова стояла в зале городского Дворца Правосудия вместе примерно с тридцатью другими беднягами и готовилась вновь пережить самый худший кошмар в моей жизни. Только в этот раз я уже не была растерянной девчонкой, пытающейся понять происходящее и молящей о милосердии, я была готова к активным действиям, хотя и знала, что единственное, чего я смогу добиться, лишь небольшой отсрочки. Но нужно было хотя бы попробовать! Вдруг из этого что-нибудь получится?
Глазами я отметила двери в зал. Там стояла пара невооружённых охранников, и, при желании, если с кем-нибудь объединиться, можно будет через них прорваться. И тут я посмотрела на паренька, стоящего справа от меня.
Бог мой, он такой молодой! Да ему лет девятнадцать, не больше! Фактически ребёнок! Его взгляд был настолько потерянный, как у меня в первый раз, что стало очевидно, что он мне не помощник. Заметив мой взгляд, паренёк тоже посмотрел на меня своими щенячьими глазами, в который было столько мольбы, если не о помощи, то хотя бы о моральной поддержке, что я чуть было не дрогнула. Но мой опыт подсказывал, что добрые дела наказуемы. И порой за них приходятся расплачиваться собственной жизнью. И сейчас мне нужно было думать о себе и о своих шансах на побег, а не растрачивать драгоценное время на благотворительные дела. Поэтому я посмотрела в другую сторону.
Ага! Остальные мои товарищи по несчастью, видимо, были опытными людьми, потому что так же, как и я, целенаправленно изучали обстановку, рассчитывая, что делать и куда бежать. Это хорошо, потому что толпой мы точно проломим двери и выбьем окна.
Кстати, насчёт окон. Все они были закрыты, но не зарешёчены. Разумеется, мы же не ягнята, которых привели на убой, а цивилизованная страна, где каждый гражданин должен осознанно понести своё наказание! Мы должны сами понять, что убегать – бесполезно. Нужно с достоинством принять наказание как заслуженную кару за свой проступок, чтобы впредь не совершать подобное. Но учитывая, что мне, да и, думаю, большинству присутствующих, нет причин считать себя виновными, то это даёт нам право на определённую свободу действий, чтобы защитить себя хоть на время. Поэтому я пристальнее стала разглядывать окна, стёкла которых были заклеены бумажным скотчем, чтобы их было не так-то легко разбить. Но если мы дружно возьмёмся за дело, то, думаю, это не станет для нас большой помехой.
Итак, решено. Едва закончится чтение приговора, побегу к окнам. А там, будь что будет!
И вот металлический голос из динамиков зачитал наши имена и фамилии и озвучил единый для всех приговор. Оставались считанные секунды до начала экзекуции. Времени терять было нельзя, и я резко рванула с места в сторону ближайшего окна.
Там уже были те, кто находился ближе. Народ дёргал оконные задвижки и сдирал со стёкол скотч, чтобы разбить окно, если не удастся его открыть. Я тоже старалась принять в этом посильное участие и по очереди делала то одно, то другое. Но вот казнь началась. Одна за другой начали появляться петли и затягивать шеи тех несчастных, которые остались стоять на месте. И я мысленно порадовалась, что выиграла для себя немного времени тем, что переменила местоположение. Но моя радость была недолгой. Обнаружив новое местоположение своих жертв, петли стали появляться и над их головами. Затем они захватывали их шеи и подвешивали, начиная убивать. Однако я всё ещё была жива. Это было и радостно и странно. Но уже через мгновение я сообразила, в чём тут дело. Затесавшись в толпу других осуждённых, я, словно щитом, прикрылась ими. И умный искусственный интеллект в первую очередь продолжал осуществлять казнь тех, кто оказался, так сказать, на передовой. А значит, как бы эгоистично это не звучало, мне нужно прятаться за другими людьми. Что я и сделала. Беда была в том, что и они, люди, составлявшие для меня живой щит, скоро должны были закончиться. У меня в запасе оставалось меньше десяти секунд, и тогда настанет моя очередь. Нужно было во что бы то ни стало открыть это проклятое окно! И, так как я была не одинока в своих усилиях, нам удалось распахнуть окно, содрав заодно и половину скотча со стекла, чтобы идущие за нами, могли его выбить.
Один парень уже выскочил наружу. Следом за ним на подоконник залез другой. И тут я поняла, что за моей спиной никого нет. Ещё мгновение и над моей головой возникнет петля, которая не только перекроет мне путь к спасению, но и лишит меня жизни. Времени не оставалось. Толкнув парня вниз, я сама залезла на подоконник и, едва успев заметить, что нахожусь слишком высоко от земли, спрыгнула.
Будь у меня чуть менее удобная обувь, я бы наверняка подвернула ногу или даже сломала, что, впрочем, не стало бы основанием для отсрочки исполнения приговора, лишь ухудшив моё состояние. Но я готовилась и потому надела высокие кроссовки с толстой резиновой подошвой.
Да, осуждённым разрешается оставаться в своей одежде. Поскольку небольшой срок заключения и короткая казнь занимают мало времени, государство не считает нужным тратить бюджетные средства на форму для заключённых. Ведь после применения наказания мы вновь возвращаемся к своей жизни с чистой биографией. Так какой смысл оттягивать этот миг после свершения казни? Едва твоё сердце запускают в седьмой раз, ты свободен. Вставай и иди на все четыре стороны! Только не совершай больше ничего предосудительного, чтобы вновь не возвращаться сюда!
И вот сейчас, когда я была в обычной своей одежде: лёгкой куртке и спортивных брюках, с кроссовками на ногах, я ничем не отличалась от обычных граждан, идущих по улице. Нас не чипируют, ничем не помечают, не прикрепляют маячок к телу или к одежде. Как я уже говорила, мы и без этого все в системе. И отыскать нужного человека среди остальных даже в очень густонаселённом городе – достаточно легко. Это лишь вопрос времени, которое в настоящий момент работало против меня.
Краем глаза я заметила, что первый парень, выскочивший раньше меня, уже был далеко впереди. Лишь тот, кого я столкнула, слегка прихрамывал, но это не мешало ему улепётывать от Дворца Правосудия довольно-таки быстро. Мне тоже следовало поторапливаться, тем более что за мной тут же прыгнула какая-то молодая, но увесистая девчонка.
Я метнулась в сторону и увидела, как из входных дверей Дворца Правосудия выбегают ещё несколько человек. Вероятно, всем вместе им удалось оттеснить охранников, стоящих как на входе в зал, так и на входе в сам Дворец Правосудия. Впрочем, те особо и не старались гнаться и удерживать осуждённых. Пока приговор не будет приведён в исполнение, они всё равно обречены. Но кое-кто из выбежавших осуждённых всё же привлёк моё внимание. Это был паренёк, парализованный страхом, которого я поначалу планировала взять себе в напарники для организации побега. Видимо, у него всё же хватило ума не стоять как баран перед новыми воротами в ожидании казни, а последовать примеру других и убежать. Просто бежать, чтобы хотя бы таким вот нехитрым способом продемонстрировать системе, что он – не безвольная амёба, не штампованный винтик в чужеродном механизме, а человек, который способен требовать, чтобы с ним считались и уважали!
Однако долго радоваться своей и чужой удаче я не могла. Нужно было сматываться отсюда, пока какие-нибудь сердобольные и законопослушные граждане не додумались проявить инициативу и не оттащили меня обратно во Дворец Правосудия или же, просто из вредности, не подтолкнули меня к одному из ближайших датчиков на крыльце Дворца или на асфальте, которые активировались, как только был оглашён наш приговор. И потому, распрямившись, я резво помчалась прочь отсюда.
Какое-то время я бежала трусцой просто на автомате, но потом заметила, что именно этим и выделяюсь среди остальных людей, которые чинно и аккуратно двигаются по улице. И лишь мы, приговорённые к казни, не идём, а бежим. Конечно, некоторые люди, чтобы успеть перейти дорогу на зелёный сигнал светофора или же чтобы успеть проскочить в открытые двери какого-нибудь заведения тоже прибавляют скорость, но ненадолго. Пробежав несколько шагов, они вновь возвращаются к неспешному шагу, чтобы продолжить свой путь. Именно поэтому никто из них и не выделяется в толпе, не привлекая ненужного внимания. Значит, и мне нужно делать так же. И, стараясь унять бешено бьющееся сердце, которое требовало энергичных действий, чтобы снизить уровень адреналина, я замедлила свой шаг. И правильно сделала, потому что краем глаза заметила, как вдалеке, справа от меня, мимо торгового центра пробежал парень, и бодрый старичок тут же подтолкнул паренька ближе к активированному датчику на асфальте. И уже через пару мгновений парень болтался в петле, которая незамедлительно появилась над ним. А старичок, с довольной улыбкой, наблюдал, как несчастный парень корячится в воздухе, тщетно пытаясь освободиться от удавки, сдавливавшей его горло.
Я, кстати, заметила, что некоторые люди, и неважно: пожилые или молодые, нарочно подталкивают подозрительных, на их взгляд, личностей к активированным датчикам, чтобы посмотреть, что будет. Ведь если человек не осуждён, ничего не произойдёт. Он лишь споткнётся и пойдёт дальше. А если это беглый преступник, то, конечно же, расплата неминуема. И стоят такие бдительные граждане в сторонке и наблюдают за тем, как беднягу душат. Убивают, оживляют и снова убивают. Словно для них это какой-то цирк! Так и хочется заставить их пережить то же самое! Возможно тогда их чрезмерная бдительность и законопослушность станут не такими фанатичными. Хотя, кто знает, может быть раньше эти люди сами неоднократно подвергались казни и теперь, на правах старших, они стараются отыграться не на системе, которая установила такие жестокие наказания, а на себе подобных, которые ещё не успели в достаточной степени пережить всю боль и унижение подобных казней. Мол, я прошёл через это, а теперь и ты, молодой и здоровый, полный оптимизма и жизненных планов, почувствуй на своей шкуре, каково это! Потому что после этого ты уже не будешь таким беззаботным и весёлым, а будешь злым и вредным, как я!
Полагаю, что так. И чтобы не давать подобным людям повод считать меня слишком уж молодой и счастливой, как полагается быть в моём возрасте, я сделала хмурое лицо, опустила голову и, стараясь двигаться вровень со всеми, пошла дальше, стараясь не приближаться слишком близко к датчикам, которые мигом разоблачат мою конспирацию.
Некоторое время я так и шла, опустив голову, держа путь в сторону своего дома, хотя понятия не имела, как мне незаметно попасть к себе в квартиру. Так далеко мои планы не распространялись, потому что я не верила, что мне это удастся. Но тут я услышала рядом с собой неожиданное «привет» и в ужасе обернулась.
Почти вровень со мной шёл тот паренёк с щенячьими глазами. Узнав меня, он тут же приободрился и, заметив моё узнавание, решил подойти.
– Ты как? – спросил он, пытаясь улыбнуться, но его улыбка вышла чересчур извиняющейся, а не приветливой.
– Нам лучше держаться порознь, – не проявляя ни грамма дружелюбия, ответила я.
– А я думал …, – растерянно заговорил парень, видимо не ожидавший от сестры по несчастью такой холодности, – что мы могли бы помочь друг другу! Страховать, что ли!
– Я уже не говорю о том, что вдвоём нас легче поймать, – сказала я, увеличивая дистанцию между мной и парнем, который пытался идти вместе. – Если кто-то один из нас случайно приблизится к датчику непозволительно близко, то второй тоже попадётся! А мне как-то не хочется снова пострадать из-за чужой глупости! – резко ответила я.
– Значит, поэтому тебя осудили? Из-за чужой глупости? – проявил изрядную сообразительность парень.
– Не хочу говорить! – грубо ответила я, желая прекратить этот разговор, но парень прилип, как банный лист, и не собирался от меня отставать. – А меня зовут Виктор. Я тоже попал из-за глупости. Только из-за своей, – горько добавил он и, несмотря на моё показное равнодушие к его судьбе, продолжил говорить.
– Ехал я в электробусе, – продолжил рассказывать Виктор, – и заметил симпатичную девушку, стоящую рядом. Решил познакомиться. Улыбнулся ей, а она – мне. И только я собрался с ней заговорить, как девушка принялась пробираться к выходу. Мне не хотелось её отпускать, поэтому я двинулся следом. Догнал, сказал «привет», а она лишь рассмеялась, а потом вдруг посмотрела в сторону, словно что-то заметила, и совершенно неожиданно прижалась ко мне всем телом. Я так обрадовался! Вот дурак! Думал, что сразу произвёл на неё впечатление, а она возьми да выскочи на ближайшей остановке. Даже имени своего не назвала. И в этот момент какая-то женщина начала кричать, что у неё мобильный телефон украли. И мужчина, стоящий с ней рядом, вызвался помочь этой пассажирке и предложил набрать номер её телефона, чтобы выяснить, в электробусе её аппарат или уже нет. Та согласилась и продиктовала номер. И едва мужчина набрал на своём телефоне эти цифры, как раздался звонок. Причём звук исходил из кармана моей куртки! Я просто ушам не поверил! Как чужой телефон мог оказаться в моём кармане? А стоящие рядом люди тут же озверели. Схватили меня, принялись кричать, что я вор, а я и знать ничего не знаю! Потом только сообразил, что та девушка, которая мне понравилась, была воровкой и, заметив, что её могут поймать, подкинула телефон мне. А я ведь первый с ней заговорил! Спровоцировал, так сказать, на то, чтобы она мной воспользовалась! Надо было стоять тихо и молчать в тряпочку! Сейчас бы дома сидел за компьютером, а не бегал от властей, чтобы избежать наказания!
– Так не бегай! – невозмутимо ответила я. – Изменить прошлое ты не можешь, так чего зря сокрушаться? Прими наказание и живи дальше! Только впредь будь осмотрительней в знакомствах с красивыми девушками! Хотя, как я вижу, урок не пошёл тебе впрок.
– Это почему же? – удивился Виктор.
– Со мной-то ты тоже первый заговорил!
– Ты – другое дело! Ты как я! Чем ты мне навредишь?
– Чем угодно! – ледяным тоном ответила я. – Вот сдам тебя, как только увижу опасность, а сама убегу!
– Нет, ты так не поступишь! – покачав головой, ответил Виктор.
– С чего это ты в этом так уверен? – с подозрением спросила я.
– Иначе бы ты давно уже это сделала! – сказал он. – Я видел: убегая, ты никому не старалась навредить!
– Это потому что нужды не было! – хмуро ответила я, подумав, что в чём-то этот мальчишка прав. Как бы я не старалась заглушить в себе черты человеколюбия и сострадания к ближнему, принуждая себя думать только о собственных интересах, у меня это плохо выходит.
История Виктора невольно пробудила во мне жалость к этому пареньку. Надо же! Как легко симпатичной девушке подставить парня, что порой думаешь, а почему я этим не пользуюсь? Наверное, из-за излишней совестливости и потому что на собственной шкуре знаю, что потом ждёт бедолагу. А другие об этом не думают. Живут себе дальше, не чувствуя никаких угрызений совести и продолжая использовать свои женские чары в корыстных целых. Может, мне всё же стоит переосмыслить своё поведение?
Но в этот момент я поймала на себе жуткий взгляд какого-то гражданина, который так внимательно смотрел на нас с Виктором, что мне стало не по себе. Возможно, он просто принял нас с парнем за кого-то из своих знакомых, с которыми он был явно не в лучших отношениях, а возможно, это был один из тех самых бдительных граждан, которые в дни исполнения наказаний по мере своих пенсионерских сил стараются собственноручно наказать тех, кто имел наглость проявить вольнодумство и отказался покорно пройти через казнь. Как бы то ни было, я вновь отодвинулась от Виктора и тут же принялась искать глазами ближайший датчик.
Долго заниматься поисками мне не пришлось, потому что буквально метрах в пяти от нас с Виктором располагался вход в торговый центр, рядом с которым горели зелёным огнём целых восемь датчиков.
– Давай-ка влево! – тихонько сказала я Виктору, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать бдительного гражданина на активные действия.
– Что? Что ты сказала? – повысив голос, переспросил Виктор, и я поняла, что нужно спасаться в одиночку, потому что бдительный гражданин мигом понял, что не ошибся и закричал:
– Хватайте их! Это преступники!
Я сделала быстрый шаг влево, но люди, которые были вокруг нас с Виктором, совершенно неожиданно из мирных граждан превратились в злобных монстров. Нас даже не пытались схватить, нас просто принялись теснить к датчикам.
Пользуясь своей худобой, я пыталась протиснуться сквозь людей, пытавшихся окружить нас с Виктором и подтолкнуть к датчикам, но единственное, что мне удалось, так это разделиться с моим товарищем по несчастью. Его приближение к месту казни происходило гораздо быстрее, и в какой-то момент один из датчиков сменил свой цвет на красный.
Чёрт! Нужно было немедленно переместиться куда подальше, пока датчик не засёк и меня! У меня в запасе было не больше секунды, но, к сожалению, мне требовалось не только время, но и недюжинная сила, чтобы раскидать окруживших меня людей, или чудо, чтобы телепортироваться в безопасное место, а их у меня в арсенале не было. От отчаяния я на мгновение закрыла глаза, приготовившись к худшему, но в этот момент толпа ахнула, так как несчастный Виктор на их глазах был повешен, а я ощутила, как кто-то схватил меня за руку. Я открыла глаза.
Это был мужчина лет сорока с добрым открытым взглядом.
– Бежим! – одними губами сказал он мне и, следом за ним, я рванула с места, сумев оттолкнуть от себя слегка ошалевших от увиденного зрелища людей.
Кто-то попытался задержать меня, но мой спаситель врезал ему в лицо и помог мне продолжить путь. Тем более что жаждущим справедливого возмездия людям было чем утолить свою кровожадность: на их глазах несчастного Виктора вешали, оживляли и снова вешали. Подобным зрелищем можно было увлечь любого. Погоня за мной на время утратила актуальность, чем я и воспользовалась.
А тем временем мой спаситель указывал мне путь побега.
– Я знаю, где можно укрыться! – шепнул мне он, взявши меня под локоть.
Едва мы удалились от торгового центра, где происходила прилюдная казнь Виктора, как мы тут же снизили скорость, перейдя на быстрый шаг.
Я ничего не говорила в ответ, лишь пыталась понять, кто передо мной: друг или враг?
Мысленно я пыталась вспомнить тех, кто был осуждён сегодня вместе со мной. Был ли среди них этот мужчина? В какой-то момент мне показалось, что я и в самом деле его вспомнила. Вроде бы он стоял у дверей зала. Но нужно было уточнить.
– С чего Вы решили помочь мне? – спросила я его.
– Да так! – не задумавшись, ответил мужчина. – Просто увидел товарища по несчастью!
– А когда Вас осудили? – всё ещё недоверчиво спросила я.
– Сегодня! Как и тебя! Не помнишь, что ли? Я стоял у двери! Ты ещё посмотрела на меня, когда шарила по залу глазами! – убедительно ответил мужчина. – Я ещё подумал, что как только огласят приговор, ты побежишь к дверям. У тебя был такой вид, будто ты на низком старте и только и ждёшь свистка, чтобы рвануть с места. Но ты побежала к окну!
– Да! – подтвердила я. – Так и было! Но всё равно: зачем помогать мне? Одному Вам было бы проще скрыться!
– Я просто хотел помочь красивой девушке! – учтиво проговорил мужчина, и мне даже стало немного стыдно за свою подозрительность. Просто события последних дней и часов заставили меня напрочь позабыть о том, что людям свойственны не только злоба и зависть, но и доброта и отзывчивость.
– Простите! Я действительно благодарна Вам за помощь! – проговорила я. – Просто в той ситуации, в которой мы с Вами оказались, приходится думать только о себе, а не о других! Вы ведь могли просто пройти мимо, когда нас с Виктором окружили!
– С Виктором? – переспросил мужчина. – Так ты с ним знакома? Это был твой парень?
– Нет, не знакома, – грустно ответила я. – Мы познакомились лишь сейчас, во время побега. Да и то это знакомство было односторонним. Он назвал мне своё имя и даже немного рассказал о себе, а я ему даже не представилась.
– Что ж, теперь у тебя есть шанс исправить это упущение, познакомившись со мной. Так как твоё имя? – неожиданно спросил незнакомец.
Если бы не нелепость всего происходящего, когда два осуждённых преступника, пытаясь оттянуть время своей казни, совершают побег и по ходу этого побега сводят знакомство, я бы даже не удивилась попытке этого мужчины закадрить меня. Но сейчас я была не расположена к подобным отношениям.
– Сомневаюсь, что нам стоит называть наши имена. Вряд ли наше знакомство продлится долго, – с горечью сказала я своему спутнику.
– Не стоит быть пессимистом! – возразил мне мужчина. – Особенно в таком юном возрасте! Тебе ведь года двадцать четыре, я прав?
– Да, – кивнула я в ответ, приняв подобное предположение в качестве комплимента. – Именно так!
– Отличный возраст! – со смаком произнёс мужчина. – Так как тебя зовут, красавица?
– Бажена, – ответила я, не в силах более противиться обаянию своего спутника.
Да, он был старше меня, и обычно я стараюсь общаться в основном с ровесниками, но почему бы не сделать исключения? Вдруг мне понравится? Близость смерти – это такой мощный афродизиак, что может пойти на пользу нам обоим.
– А я – Аким, – в свою очередь представился мой спутник.
Тем временем Аким определённо вёл меня путаными тропами к какой-то цели. Мы шли по одной улице, потом резко сворачивали у какого-то дома, заходили в переулок, затем, не доходя до конца, снова сворачивали и вновь выходили на оживлённую улицу, но в другом месте.
