Светлана Савкина
Светлый путь в никуда
Славка Виноградов изъездил три деревни в радиусе трехсот километров. Через Юрку выяснил куда они планировали направится, там узнал, что они закончили объект и уехали дальше. Уточнил по поводу Ирки, добрые люди подтвердили, была с ними красивая русская женщина, еду готовила, стирала вещи. Уехали несколько дней назад, в соседнюю область.
Приехав в незнакомое село, ходил и спрашивал, где строят новые дома. Люди с недоверием смотрели на грозного амбала, но отвечали. Дойдя до очередной стройки, он сразу узнал свою Ирку. Она вешала белье, а недалеко, в котелке варились щи. Вкусный, знакомы запах защекотал ноздри Славки, он вспомнил, что давно не ел таких вкусных щей, что готовит только его жена и быстро зашагал к ней.
Ирка, увидев его, спокойно поставила таз с вещами на землю и сомкнув ладони, смотрела на мужа, что приближался к ней.
-Ирка! Ты с ума сбрендила? Если бы попалась бы мне сразу придушил бы тебя!
Ира отвела взгляд в сторону и грустно улыбнулась.
-Как там мальчики мои?
-Поехали домой и узнаешь. Давай, почудила и хватит!
-Слав, я бы вернулась, честно. Домой хочу, ты бы знал, как сильно!
-Садись в машину, поехали. Там мать ждет нас. Меня на порог не пустит без тебя.
-Беременна я. С подарочком-то не нужна, наверное, буду.
Слава замер, поник и молча пошел к машине, оставив жену около тазика с бельем. Посидев, подумав, отправился в почтамт и заказал переговоры с матерью. Потной ладонью держал трубку, закрывшись в кабинке и дрожащим голосом сообщил новость.
-Мам, не вышло дело. Не моего ребенка ждет Ирка, а от Узбекского парня.
Он так мечтал, что вернет свою Иришку назад, так соскучился по ней. Дом без неё был пустой, чужой и холодный. Он представил, как возвращается домой один, заходит во двор и говорит детям, что мама больше не приедет. Скупая мужская слеза скатилась по щеке, упала в усы и лишь звонкий голос матери вывел его из этого состояния.
-Сам виноват! Возвращайся назад, забирай жену и скажи этому товарищу, что бы больше не совался в ваш дом!
Славка, как будто, даже обрадовался этому решению, вытер щеку и не дослушав мать, кинул трубку. Сел в машину и рванул обратно на стройку. бесцеремонно зашел в будку для строителей, вытащил за руку Ирку и молча повел к машине. Выскочившего, загорелого парня, кричавшего на него, даже слушать не стал. Ростом он был ниже Славкиных плеч, и худощавого телосложения.
-Это моя жена! Лучше уйди с дороги!
Когда родилась красавица Машенька, все соседи, знавшие историю Виноградовых-поразились и закрыли рты. Шептались по углам и разводили руками -девочка была копией своей бабушки, Славкиной матери, разве что черноволосая и смуглая. Даже родинка на шее была-один в один.
Свекровь приезжавшая теперь к ним почаще, брала внучку на руки, целовала, обнимала, смотрела в чуть раскосые черные глазки и умилялась.
-Чуть мою малышку в Узбекистан не увезли!
Выбор
Вечер пятницы, как, впрочем, и другие вечера протекал как обычно – каждый сидел в своей комнате и делал свои собственные дела, совершенно не интересуясь, что происходит в комнате через три метра.
Казалось бы, общее горе должно было сблизить двух любящих людей, объединить сердца одной бедой, но почему-то, стало так сложно смотреть в глаза которые, когда-то видели, как смеётся Лерочка, видеть руки, что обнимали её. Тосковать о том, кого никогда больше не вернуть, негласно решили по одиночке, каждый в своём уголке.
Стас и Кира очень долго ждали детей. Была куча неутешительных вердиктов, врачи все, как один – торопили Киру. Были использованы почти все средства для достижения цели. Лишь шестая лабораторная попытка подарила им Лерочку, звонкий лепесточек, радость и счастье в их однотонной и бессмысленной жизни.
-Стас!
Лера бежала прямо в халате и домашних тапочках, по грязным ступенькам подъезда, к машине мужа с тестом в руках.
-Стас! Смотри!
Они вдвоём смотрели на вторую полоску, словно на космического пришельца и вертели его в руках со страхом-а вдруг это ошибка и сейчас вторая полоска исчезнет?
Родилась Лерочка очень тяжело и болезненно. Двое суток Кира находилась на краю, и придя в себя узнала, что больше не сможет иметь детей.
-Да и ладно, Стас, я переживу это. Мне уже тридцать три, бог подарил нам дочь, такую цену я готова была заплатить!
В три года, Лера стала часто болеть. Простуда не проходила, пухлая, розовощекая девочка стала худеть. Про садик пришлось забыть, мама и дочь сидели дома. Стас уходя на работу, целовал Киру, около двери, ловил Лерочку, которая шлепала босыми ножками, бежала к нему и копировала маму.
-Папуля, а по-ти-ловать свою девочку забыл?
-Конечно же нет, рыбонька моя! Что тебе сегодня принести вечером?
-Купи мне липчик.
-Что это?
-Ну липчик, как у мамы, что бы тити выросли.
-Ааа!
Скрывая улыбку, на полном серьёзе, он обещает купить дочери все что она захочет.
Как гром среди ясного неба, погремела новость о не излечимом недуге, что очень быстро забрал их дочь, не дав никаких шансов и времени для борьбы.
Стас продал бы все на свете, отдал бы все деньги, что у него есть и даже больше, лишь бы только спасти свою малышку.
Кира готова была любым способом достать деньги – ограбить банк, украсть, что угодно сделать, но деньги были не нужны. Ничего, абсолютно ничего не могло помочь.
-Стас, для чего все это богатство, если оно настолько бесполезное?
Первые полгода, муж и жена почти не расставались. Плакали прижавшись друг к другу, смотрели фотографии дочери, взывали к богу с вопросами за что им эти страдания. Вместе решили, что бога нет, иначе он бы не допустил этого.
Со временем, оба поняли, что слезы не приносят успокоения, а совместные воспоминания до такой степени бередят душу и сердце, что казалось – они кровоточат и болят только сильнее. Первая ночь проведённая в разных комнатах положила начало новой жизни. Теперь молчание и одиночество стало лучшим лекарством. Дошло до того, что они могли не поздороваться вечером, после рабочего дня.
Два года немного затянули раны и однажды, Кира проснулась от того, что муж сидел на её кровати и держал за руку.
-Кир. Я устал. Жизнь проходит, нам надо что то делать.
-Ты хочешь развода?
-Сам Не знаю.
-Стас, ты если хочешь уйти, я не буду скандалить, обижаться. Ты здоровый мужчина и я понимаю, что хочешь нормальную семью и ребёнка. Этого я дать тебе уже не могу. Ты прекрасно знаешь. А у тебя все ещё может быть. Я отпускаю с лёгким сердцем. Пусть хотя бы ты будешь счастлив.
Стас молча ушёл, то ли на работу, то ли навсегда, а Кире стало, как будто, легче. Тяжкий груз с души упал и она вышла на улицу. Мамочки во дворе, впервые не ранили ножом в сердце, а улыбка соседского мальчугана заставила её улыбнуться в ответ. На улице было тепло и хорошо.
Вечером, как обычно, вернулся Стас, Кира подавала ему ужин, радуясь тому, что он всё таки вернулся домой, хотя бы сегодня. Мужчина задумчиво смотрел на жену и не решался задать ей вопрос, спустя пару минут он всё же нарушил молчание.
-Кира, давай возьмём ребёнка из дома малютки?
Женщина вздрогнула, уронила крышку кастрюли на пол.
-Что? Ты сошёл с ума!
А в голове Киры вдруг произошёл взрыв – да, конечно же-да! Это, действительно, будет спасением.
-Только это будет девочка, не больше года.
-Я согласен!
В семье наступило долгожданное перемирие. Всё свободное время супруги собирали документы, а вечером просматривали фотографии малышей. Кира перебралась в общую спальню и так же, как и десять лет назад засыпала у Стаса на плече. Ему было неудобно, рука затекала, но он, глядя на спящую жену боялся потревожить долгожданное счастье.
Голубоглазый малыш Егорка смотрел на них с фотографии и был невероятно похож на Стаса в детстве. Находился он за тысячу километров, но будущих родителей не испугало бы и большее расстояние. Искали девочку, но мальчик был одним из тысячи просмотренных детей и единственный кому не было года
-Мальчика нельзя усыновить. Только опека. У него есть мама, от него не отказывается, но и забирать не торопиться.
Голос на другом конце линии был спокоен и понимал, что сейчас разговор закончится.
-Стас, я так не хочу. Нам нужен именно свой, навсегда.
В уже шестом, по счету доме малютки они встретили семейную пару из своего города.
-Наивные вы, ребята! Мы уже четыре года ждём своего малыша. Новорожденный ребенок даже не попадает в дом малютки – на него уже столько бездетных пар в очереди.
-Так повсюду трубят, что полно брошенных детей! Мы были уверены, что вернёмся уже с ребёнком.
-Да, детей много, но с нюансами по здоровью, или взрослые. А мы все эгоисты, нам космонавта подавай, да совсем крохотного. Разве не так? Мы и сами такие, не переживайте… Как-то пытались подкупить акушерку в роддоме, что бы она дала знать, если вдруг какая мамочка откажется от ребёнка. Деньги взяла, согласилась, но так и не сообщила ничего.
Кира и Стас не сразу, но всё же решились взять малыша постарше, пусть и с некоторыми проблемами со здоровьем. Это далось труднее всего Кире, она очень переживала в душе, что не сможет выбрать, не сможет сердцем принять уже взрослого человека..
***
В детском доме было людно. Когда Кира со Стасом зашли в одну из групп – детки собирались обедать. Малыши от трех до пяти лет присаживались за столики. Кира смотрела на все это и в душе что то щемило, до невозможности. То, как они держали ложки, смотрели на няню, не хулиганили, вели себя как взрослые.
-Боже, Стас, как же жаль их. Мы пришли как будто в магазин. Мне кажется они понимают для чего мы тут.
-Конечно понимают, Кир. Возьми себя в руки, присядь, подождём когда они пообедают.
Женщина смотрела на маленьких людей, на чью долю выпала такая участь-оказаться без свой любящей семьи. Причесанные, в одинаковых, сползших носочках, с постриженными ногтями, такие послушные. Скорее всего, их предупредили, что придут чьи-то будущие родители и надо вести себя как подобает.
После обеда один пухленький мальчик в очках, лет пяти, подошёл к Кире со Стасом и шёпотом заговорил с ними.
-Вы пришли сына искать? Если что, я очень хороший, сам умею кровать застилать и свои игрушки никогда не разбрасываю! Могу помыть вам полы и вы посмотрите, какой я хороший!
Кира сжала зубы, вскочила и убежала в коридор. Мальчик, смотрел ей вслед и подошёл поближе к Стасу.
-Вам только красивые мальчики нужны? Почему она плачет?
-Не расстраивайся малыш, у неё болит зуб. И ты очень хороший.
Мальчику ответ понравился, он показал пальцем на полноватую женщину.
-А знаешь как зовут нашу няню?
-Очень интересно!
-Одежда Ванна!
-Хорошее имя! Мне нравится!
-Мне тоже. Она добрая. А меня Валера зовут.
В коридоре, прямо на полу сидела Кира и вытирала слезы.
-Я не выдержу этого, Стас. Ну не могу так! Что теперь ему сказать? Ты нам не нужен? Не понравился?
– Пошли домой, в другой день придём.
По дороге домой, Кира оправдывалась.
-Стас, ты думаешь я черствая? Холодная? Но мы же договорились, что это будет девочка, и не слишком большая. Я не почувствовала к этому мальчишке ничего. Стас, ты чего молчишь?
-Мне он показался славным. Сам нас выбрал, такой смешной. Его Валерка зовут.
Кира отвернулась к окну и молча ехала всю оставшуюся дорогу. Дома опять воцарилось тяжёлое молчание. Муж и жена разошлись опять по комнатам, оба не спали почти всю ночь, не знали как дальше жить…
Зато утро наступило для обоих ясным и до безумия понятным – Кира была одета по уличному, хитро улыбалась и торопясь варила кофе. Стас тоже все понял, стал спотыкаясь натягивать штаны, на ходу искать ключи от машины.
-Ну что? Едем за Валеркой?
-Да! Скорее пей Стас, я уже готова. И как до меня сразу не дошло, что он наш? Какой же он умничка, сам нас сразу выбрал, таких бестолковых!
Холодильник
В семье Потаповых случилось чудо чудное- сыновья, приехали в гости и подарили родителям холодильник-доселе невиданную машину во всей деревне.
-Вот мама, папа, теперь ваш погреб будет прямо в доме стоять. Не нужно спускаться по старой лестнице, не молодые уже.
-Как же так, сынок, он будет всегда так жужжать и ток тратить?
Мама, Надежда Егоровна с опаской смотрела на белый железный шкаф. Фёдор Алексеич чесал затылок и удивлялся.
-Вот тебе и агрегат! Ну, мать, ни у кого в деревне такого нет! Летом у нас снег будет, соседи подавятся от зависти.
-Тебе, старый, лишь бы людей потешить.
Вечером, сложив в новый холодильник кувшины с молоком, масло, яйца, баночки с тушенкой и даже весь хлеб, Надежда Егоровна тайком открывала дверцу и трогала холодные продукты и смеялась как ребенок.
-Хоспади Исуусе! Ледышками стали! А на улице жарища.
Когда дети уехали, Фёдор Алексеич водил домой экскурсии, хвалился соседям диковинным аппаратом, местным ребятишкам давал морозить ягоды и яблоки, те потом грызли их как лакомство. Некоторые, носили свои продукты-кто мясца кусочек, кто сметанки-подержать пару дней. Потаповы никому не отказывали, иной раз было так много соседских продуктов, что приходилось временно доставать свои и прятать опять в погребе.
-Ничего, соседям помогать надо. У Петровых завтра внуки приезжают, впервые за год, они уж хотят молочка приберечь побольше. А Катерина завтра сумку собирает сыну в город, мороженный кусок мяса наверняка не испортится, пока пол дня будет ехать в автобусе.
Было очень удобно-молоко не киснет, мясо-хоть весь год храни. Даже Кошка Муся теперь спала только на этой чудо-технике-тепло, как на печке. А уж как Фёдору Алексеичу холодный компот нравился! Пил так, что горло заболело. Жена ругала его, поила потом горячим чаем, с медом.
-Эх, старый, да ума нет!
Через месяц, на стенках чудо-аппарата образовался такой слой снега, что мешал ставить кувшин с молоком и дверца не закрывалась. Надежда Егоровна решила почистить холодильник. Отключила от питания, вытащила все продукты на стол, старательно вытерла тряпочкой полки и ножом ковырнула снежную шубу. Большой пласт отвалился, освободив место. Поскоблив еще немного, насухо вытерла его изнутри и снаружи, с опаской включила в розетку. Через два часа, поняла, что аппарат перестал работать-внутри было тепло, как и дома.
-Федя! Иди сюда скорей! Холодник наш сломался.
-А что ты с ним делала?
-Ничего, помыла от грязи, почистила. Стыд сплошной уже был. Вот, ножичком снег сняла.
-Ну Надежда, ну ты совсем! Кто тебя просил ножом туда суваться? Хоть бы меня позвала, для началу! Там же газ, фривон, ты его весь выпустила, балда престарелая! Такую машину ухайдокала!
-А этот газ теперь в доме у нас гуляет? Вот я дура старая! Что мальчикам теперь скажем!
Женщина заплакала от обиды, от того что сломала такую дорогую вещь, от того, что муж так грубо с ней говорил-никогда раньше не позволял себе повышать голос. Проплакав в сенях минут двадцать, она почувствовала острую боль в груди и потеряла сознание.
В больнице пролежала Надежда Егоровна десять дней. Муж каждый день бегал к ней, в часы приема, носил гостинцы, чувствовал свою вину, понимал, что сильно обидел.
-Ничего, Надюх, Новый купим! А если нет, то и леший с ним- жили же без него и еще сто лет проживем!
-Ох, Федя, привыкли уже мы к камфортам, а придется опять в погреб лезть. Знаешь сколько он стоит? Пятьсот рублёв! Куда нам.
-Ну и ладно! Сам буду лазать, хоть по пять раз на дню, как скажешь! Только не огорчайся. Главное-ты у меня есть, не бросила старого, одного. Знаешь, как я испужался! Думал, если с тобой что случится, я этот холодильник -топором весь искромсаю, за Надьку свою!
Лежала на подушках с серьезным, строгим лицом, а в душе радовалась и ликовала- вон как муж ценит, дорожит, столько лет живут, а такие слова от него, отродясь не слышала, может только в молодости. Не выдержала, заулыбалась. Морщинки разгладились, глаза заблестели, но сдержалась, сделала строгий тон.
-Ну зачем же кромсать, может починить еще можно. Ишь, какой герой!
К выписке Надежды Егоровны, сыновья с невестками помыли дом, напекли пирогов и накрыли холодильник скатертью, что бы не мозолил глаза. Муся долго не могла понять- почему больше не греет? Спихивала скатерть, думая, что дело в ней.
Не пришлось, больно, ходить в погреб Потаповым- наступила ранняя зима, в конце октября-весь двор в их распоряжении. Муська спала теперь на печке, а весной, сыновья привезли новый холодильник.
Дом
Степан смотрел на старый, пустой, покосившийся дом и, сквозь пыльные окна, видел Дарью. Вот, она бежит к плите, поправляет косынку, звонко смеётся и переворачивает горелый блин. Себя он тоже видит со стороны, как улыбается, втихомолку, что бы не обидеть жену. Отчетливо наблюдает, как она открывает скрипучее окно, и зовет Степана ужинать.
-Стёпушка! Ужин готов, идем. Захвати пару стрелок лука зеленого, в суп накрошим.
Болью отзываются в душе воспоминания полувековой давности. Почему он до сих пор слышит её голос? Не отпускает его Дарья, всё такая же молодая, смеющаяся у него в голове, в красивом платье в красный горошек, стоит на крылечке, ищет вторую калошу. Вот она идет с ведром холодной воды, с полотенцем на плече, говорит, что баня готова.
Помнит, как плакала она, сидя на панцирной кровати, просила отвезти к врачу. А еще, самое больное, он помнит, как запирал её в чулане и слушая проклятия, уходил на очередную свадьбу или праздник.
Каждый месяц, в день пенсии он приезжает к этому старому дому, в соседнюю деревню, сидит на трухлявой скамейке и вспоминает как когда-то был счастлив тут. Сидит, бывает, часами, а потом идет на кладбище, навестить родителей и первую жену.
Степан вернулся из армии, сразу же заметил самую красивую девушку, Дарью. В красивом платье, светловолосая, смеялась над каждой шуткой статного Степана. Ему так шла военная форма, неудивительно, что после пары встреч, молодые решили больше никогда не расставаться.
В первый же год, родители построили им отдельный дом. Дарья с такой любовью подбирала занавески, скатерти, Степан прибивал полки, собирал шкафы, красил стены и забор, а по выходным, ходили на рынок за уютными вещицами – часы, чашки, красивые тарелки. Дом, с каждым днем становился всё милее и роднее. Вечером, сидя на крылечке, муж и жена любовались закатом, а дома, за чаем наслаждались запахом сосны, нового дома. Скучали друг без друга, после рабочего дня, оба летели домой, вместе готовили ужин и ждали выходных.
Степан очень хорошо играл на баяне. Однажды, сосед пригласил его на свою свадьбу, как баяниста и так пошла слава – теперь ни один праздник не обходился без Стёпки-баяниста. Музыканту хорошо платили, Степан не скупился на подарки жене, то платье купит, то конфет. Как-то, возвращаясь с очередной свадьбы, Степан заметил, что жена грустная, молчаливая. Он решил взбодрить её.
-Дашут, что с тобой? Опять туфли порвала, пока плясала? Так ничего страшного! Купим тебе новые, две пары, с каблучком!
-Стёп, у Ирки второй уже скоро родится, в прошлом году только свадьбу играли.
-Так у неё уже после гуляний, роды начались. гости еще не разъехались. Успели еле-еле поженить, торопыги.
-Валька, вообще, за третьим собирается. А у нас уже который год-ни намека.
-Не переживай, Даш! Пока не к спеху. Денег скопили уже сколько? Можно москвич купить.
-Да что мне этот москвич, я дитя своё хочу! Надоело таскаться по этим гульбам. Хочу с коляской ходить, как все женщины. Давай сходим к врачу?
-Стыдно Даш. Пересуды начнутся. Сама ведь знаешь, им только волю дай.
Дарья расплакалась и убежала вперед. Степан удивлялся- чего её неймется? Дом такой хороший, деньжата водятся, а если уж сильно охота понянькаться, можно и к брату сходить- у него три девчонки народилось-мал, мала, меньше, приходи да играйся. А они еще молодые, успеют обзавестись потомством.
Теперь слезы жены были частым гостем в их доме, иногда доходило до истерик. На одной из свадеб, Степан не выдержал, подошел к плачущей в уголке жене и поднес ей стопку.
-Даш, на, отпей немного, может будет полегче? Нервы успокой.
Даша поморщилась, зажмурила глаза и сделала пару глотков. Преодолев отвращение, она запила компотом и почувствовала облегчение. Действительно, стало легче и веселее. Ноги сами пустились в пляс.
На следующих мероприятиях, Даша уже сама тянулась за бокалом, веселилась весь вечер, Степан, глядя на неё улыбался-жена стала такой же как была, румянец на щеках, звонкий смех и заводила в хороводе. Только пока он развлекал публику, не замечал, что Даша где-то упала, где-то уснула или болтала глупости, надоедала гостям. Степана стали звать без жены.
-Степка, ты приходи завтра, гостей много будет, все хотят тебя слушать, но Дашку дома оставь. Говорят, она хулиганит в последнее время, бурагозит.
-Как же я ей скажу? Мы везде вдвоем ходим, это же жена моя!
-Тогда пусть не пьёт и ведет себя прилично.
Степану было стыдно за такие слова и обидно за жену-ничего особенного она не делала, не дралась, не ругалась, просто веселилась, а они сразу записали её в дебоширки. Дома поговорив с ней, мягко попросил вести себя скромнее.
В самый разгар веселья, подсела уже хмельная тетя невесты и подлила настойку.
-Давай, Дашут, за счастье молодых, чуть-чуть!
-Я не буду, давай чаем чокнемся?
-Ты не желаешь счастья моей племяннице?
Женщина обиделась и грозно привстала. Пришлось отпить немного, что бы никому не портить праздник. А там и следующая стопка и еще одна. В глазах уже всё крутилось, как Дарья, сквозь пелену, увидела мужа, задорно играющего веселую мелодию, а возле него лихо отплясывающую вдовушку Тамару. Зеленая юбка, в танце задевала локти Степана, её трехлетний сынок топтался около Стёпки и крутил ладошками над головой, подражая взрослым. Дарья вспылила и подскочила к Тамарке. Схватила её за волосы и завязалась драка.
-Ах ты тварюга! Моего мужа решила к рукам прибрать? Ребенком своим подманить захотела! Не получишь!
С тех пор, Степана и Дарью стали звать всё реже и реже. Возвращаясь домой, мужчина заставал такую картину-стоит отпитая бутылка наливки, а Дарья спит-ужин не готов, вокруг бардак. Первое время жалел жену, не упрекал. Терпение лопнуло когда она привела в дом женщину, известную по всей округе и чуть не устроила пожар на ровном месте.
Теперь, уходя на работу, запирал жену в комнату, вылил все настойки, что стояли годами никому не нужные. Дарья сбегала из окна, искала у соседей, чем угоститься и пропадала вечерами не понятно где. Пару раз спускал силой разбушевавшуюся Дарью в погреб, уходил на званые вечера, что бы она не смогла прийти и испортить людям праздник.
Когда она, однажды, устроила скандал, упрекнула его в неверности и в том что загубил её жизнь, Степан собрал свои вещи ушел. Просто шёл по улице, не понимая как быть. Постучался в дом Тамары, надеясь, что она пошлет его лесом, и он, одумавшись, вернется к Даше. Тамара его приняла. Что бы не видеть выходки и не слышать угрозы-продали дом и уехали в соседнюю деревню уже мужем и женой.
Первой же зимой без Степана, Даша, после гулянки возвращалась домой, в мороз, но не дошла, уснула и замерзла. Мороз-то не крепкий был, градусов семь-восемь.
Степан вырастил сына Тамарки как родного, тот тоже полюбил его, всю жизнь родным считал. Все сорок лет, Степан был примерным семьянином, но, каждый месяц, в определённый день собирался в ту деревню, посидеть у дома, где он был так счастлив. Жена, сначала ревновала, ругалась, но потом привыкла к вылазкам мужа и каждую его пенсию откладывала немного на дорогу и низменные пряники.
-К Дарье собираешься?
-Да, пятнадцатое сегодня.
-Только одевайся потеплее, спину получше укрой. И не сиди на холодном.
Вот и сегодня, смотрел в окна дома, сидел на скамье и видел в окошке улыбающуюся Дарью, такую родную и красивую.
-Прости меня, любимая. Это я поднес тебе первый стакан, сам разрушил наше счастье.
Вторая жена
В день пятидесятилетия, Люция попросила мужа себе подарок-продать всю скотину, пчел, два участка под картошку и пожить как белые люди. Съездить отдохнуть вдвоём в санаторий.
Она была уверена, что Нариман немного покочевряжется, но согласится-ведь он тоже устал, после работы приходил, ужинал и шёл работать. Иной раз заходил только за полночь-то баранов стричь, то изгородь поправить, да куча дел, что делать и не переделать. Нариман разозлился.
-С ума сошла что ли? А что делать будем? В потолок плевать по выходным? Я уже не могу без сыра и сметаны.
-Будем покупать, много ли нам надо на двоих.
-Брезгую я чужими продуктами. Да и дети приезжают, хотят нормально поесть, с собой надо что-то дать. Что они там видят в городе, химия одна. И не думай даже, мать. Если устала, езжай к сестре на пару дней, отдохни.
Женщина расстроилась немного, но решила действовать по другому – пока муж был на работе, договорилась о продаже двух коров и десяти баранов. Как назло, в этот день Нариман забыл дома резиновые сапоги и вернулся именно в тот момент, когда сделка уже почти совершилась. Скандал был знатный!
-Ты чего это удумала, женщина? Без моего ведома хозяйство наше решила разбазарить?
-Выгодную цену предложил сосед, вот я и подумала…
-Мозгов у тебя нет что бы думать!
-Как ты можешь так обзывать меня? Уйду от тебя- посмотрим как запоешь!
-Я тебя не держу! Ишь ты, смотри ка! Решила как барышня пожить.
-Да, решила, сегодня же уеду!
Люция думала, что сейчас покричит муж, поматериться, но жену не отпустит, испугается и предложит оставить хотя бы половину хозяйства, но он даже и не думал уговаривать! Повернулся и ушёл на пасеку.
Люция в ярости собрала сумки и пошла на остановку, на автобус в районный посёлок, к сестре.
Через неделю приехал Нариман.
-Люция, не позорься, поехали домой.
-Продадим скотину?
-Нет, я уже сказал.
-Ты корову или жену вибираешь?
-Обоих.
-Езжай домой. Не договоримся мы с тобой. Сил у меня больше нет на всё это смотреть.
-Ну смотри, Люц, если к четвергу не вернёшься-возьму вторую жену.
-Да кому ты нужен, старый, да с таким приданым. Нет таких дурочек, что в рабство добровольно пойдут.
Через две недели, Люция услышала от соседей новости – Нариман привёл домой молодую жену, сорокалетнюю Арифу. Жена уже во всю хозяйничает, осваивается. Разозлилась Люция, собралась и поехала в дом к мужу. Арифа встретила её опустив глаза.
-Заходи, Люция, сейчас чай поставлю.
-Бессовестная! Я ж к тебе как к человеку и молока всегда первой продавала и яйца, а ты спуталась с мужем моим.
-Не клевещи! Пока ты тут была – я на него даже не смотрела. Он тоже никогда мне ни намёка не делал. Позвал замуж, только когда ты не согласилась вернуться к нему.
-А ты и побежала радостная!
-Нариман хороший мужик, надёжный. Устала я одна куковать. Тем более все было честно. Люция, если хочешь, возвращайся, втроём будем жить – нам будет легче хозяйство вести, я большую часть работы возьму на себя, вот увидишь, подругами станем.
Люция хотела плюнуть в лицо Арифе, потаскать за волосы бесстыжую, да не стала перед соседями позориться, развернулась и пошла к мулле, что никах почитал для мужа.
-Дядя Саит, как ты мог, почтенный и уважаемый человек, при живой жене, заключать втрой брак?
Дед погладил седую бороду, достал четки.
-Если Нариман завтра позовёт меня, третью жену приведёт-я ещё раз помолюсь, совершу обряд. По нашим законам, мужчина может привести в дом четырёх жён. Лишь бы содержать их мог. Он тебя голодом морил? Одежду не покупал? Внимания не оказывал? Молчишь. Вот и думай Люция.
Она махнула рукой, медленным шагом пошла на остановку. Потом вернулась на почту, позвонила детям, пожаловалась.
Сын, неблагодарный, встал на сторону отца, а дочь отмахнулась, сказала-сами разбирайтесь. Вот ведь вырастила. Даже ради приличия никто не позвал к себе. Да и не поехала бы, в квартирах детям самим тесно.
Шагала, куда глаза глядят, понурая, усталая. Обида душила её, но уезжать к сестре совсем не хотелось. Обходила окольными улицами свой дом и все равно оказалась у родных ворот. Нариман вышел навстречу, стряхивая руки от деревянной стружки.
-Проходи, мы ждали тебя.
Обида
Пожилая женщина, на ночь глядя, шла по деревне, делала вид, что ищет свою гусыню. Соседи участливо кивали, изображали, что смотрят у себя во дворе горе-путешественницу, но все-всё прекрасно понимали.
-Нет, Михайловна! Всё -мои только. Может уже вернулась, пока ты ищешь?
-Я бы увидела. Пойду еще у Митрофановых спрошу. Жалко ведь животинку.
Иногда, она уже сама верила, что ищет пропажу, хотя отлично помнит- собрала и заперла всех птиц в курятнике еще час назад. Дмитрий Иваныч, увидев грустную соседку, вышел со своего двора и помахал рукой, приглашая подойти.
-Настя, Ты чего впотьмах ходишь?
-Да опять, ищу эту глупую гусыню. Уже на суп пора её, не соображает ничего.
Иваныч с жалостью посмотрел на красные глаза пожилой женщины, на наспех накинутую легкую кофточку, в прохладный вечер.
-Опять Тамарка разбушевалась? Меня не обманешь.
Михайловна отвернулась, сильнее сжала в ладони монету, что бы не расплакаться. Только Иваныч называет её по имени, остальные уже и забыли, наверное, как её зовут. И жалеет её-только он один, по всей деревне. С самого детства знал Настю, считай росли вместе, даже в шутку ухаживал в молодости, да опередил парень старше по возрасту, с соседнего села. Девчонкам всегда кажется, что свои парни глупые, неинтересные.
-Говорил я тебе, не продавай свой дом, живи королевой, сама себе хозяйка!
-Да кто же знал, Иваныч? Сноха-то, мёдом лилась, так красиво жизнь расписывала.
Настасья Михайловна, еще несколько лет назад, жила в большом и красивом доме из сосны-самом лучшем, по всей округе. Поднимали его вместе с покойным мужем Василием. Уж какой был мастер! Сам, своими руками, по бревнышку, по дощечке строил своё гнездышко.. Когда подросли сыновья, сделал пристрой, в надежде, что они приведут жен сюда, будут все жить большой, дружной семьей.
Старший женился, уехал в районный поселок, к жене-там и работа есть и молодежи побольше. Младший и вовсе-в город подался, там нашел себе городскую девушку, получили квартиру и приезжали только по праздникам.
Остались старики одни в огромном доме. Две комнаты закрыли, что бы зря не топить, оставили себе небольшую спаленку, да кухню. Когда Василий занемог, да ушёл в мир иной, Настасья Михайловна загрустила, затосковала. Невестка, до этого момента, ни разу не приезжавшая узнать дела у свекрови и сверка, вдруг приехала одна, с гостинцами-чаю привезла, конфет шоколадных.
-Мама, остались вы одна. Как чувствуете себя?
Настасья Михайловна, не ожидавшая от грубоватой снохи такой заботы, растрогалась, всплакнула.
-Туго одной-то, дочка, не привычно. Всё-таки сорок лет вместе куковали… Вот, места себе не найду, а ночами, вообще, хоть волком вой.
-Мамочка, так дело не пойдет! У вас же есть мы, ваши дети! Я забираю вас на неделю в гости. Погуляете по магазинам с вами сходим, новое платье купим. Собирайтесь, завтра уезжаем. Нельзя один на один с горем своим оставаться.