Светлана Шавлюк
Песня волка

Полная версия

За три дня до…

– Лана, – истеричный крик разнесся по всему дому.

Лана поняла: если сейчас же не откликнется и не явится пред ясны очи матери, то получит очередной выговор за свое беспечное поведение и полное отсутствие уважения к ней. Как же Лана устала от бесконечных придирок, язвительных комментариев сестры и запаха алкоголя. Устала от того, что мать пристрастилась к вину, и уже ни один вечер не проходит без откупоренной бутылки красного Лальон Сиви или розового Раннессо. Лане они казались отвратительной кислятиной. Но мама, как и ее недалекие подружки, неизменно восторгалась отвратительным напитком. Казалось, что восторгались они все же не вкусом, а стоимостью.

– Лана, – вновь послышался крик матери, а следом и приглушенные звуки шагов.

– Духи! – выругалась она.

Захлопнула книгу и вскинула руку. Книга взлетела и аккуратно втиснулась между двух огромных фолиантов, покрытых многолетней пылью. Лана подскочила с пола и начала судорожно отряхивать пыль с серого платья, мысленно крепко ругаясь на мать, которая так не вовремя решила увидеть свою дочь. Решив, что дело сделано, отправилась вдоль стеллажей к тому, у которого предпочитала проводить время сестра. Блестящие корешки радовали яркими красками и однообразными названиями. Лика зачитывалась этими любовными романами, порой смеясь, как сумасшедшая, порой утирая слезы умиления, а иногда рыдая с подвываниями над смертями кого-то из героев. Лана не понимала этого ее пристрастия, но оно стало для нее отличным прикрытием. По мановению руки один из тоненьких томиков слетел с полки и устремился к юной светловолосой девушке в руки. Она рухнула в одно из кресел у стола с лампой и раскрыла книгу на середине. Не успела вчитаться в строки, как дверь в библиотеку распахнулась и с грохотом встретилась со стеной. В проеме стояла недовольная мама. Она строго глядела на дочку, поджав алые губы. Лана же надеялась, что мама не почувствует запаха используемой магии. У каждого человека этот запах был особенным, но неизменно с нотками свежести после грозы.

– Что-то случилось? – непонимающе похлопала ресницами, глядя на разгневанную родительницу. – Зачиталась, – виновато развела руками. К счастью, мама не стала принюхиваться, и Лана смогла выдохнуть с облегчением.

– Ты снова пропустила ужин, – ее голос дрожал от едва сдерживаемого раздражения.

Светлые глаза, которые Лана унаследовала, были раскрашены красной сеткой капилляров. Взгляд был немного мутный от того, что мама уже неплохо приложилась к бокалу. И теперь совершенно точно разразится опостылевшей речью о том, какая у нее неблагодарная дочь.

– Ты проявляешь неуважение к нам, пропуская семейные ужины. Отец будет недоволен.

Уже привычная к подобным выволочкам, Лана отрешилась и мысленно повторяла прочитанный параграф о способах воздействия на воздух. Мама быстро перешла от разглагольствований о неуважении к семье к сетованиям о том, как много они с отцом стараются, чтобы обеспечить их с Ликой всем необходимым, и вырастить из них прекрасных жен и матерей. Только никого не интересовало, что у Ланы не возникало желания становиться женой и матерью в столь юном возрасте. Она хотела учиться магии, но все просьбы и мольбы о поступлении в академию разбивались о стену безразличия и железный аргумент из уст родителей – «мы лучше знаем, что для тебя нужнее, важнее и лучше». Варианты чередовались. Родители девочек считали, что тех знаний, которые давались в гимназии, было достаточно для хорошей жизни в роли жены какого-нибудь состоятельного аритра.

– Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? – закричала мама, и это привлекло внимание Ланы.

– Да, мама, конечно, я обязательно исправлюсь и завтра буду присутствовать на ужине. Обещаю. И, конечно же, я бесконечно благодарна вам с отцом за беспечное детство, – и она не лукавила. Была им благодарна, но продолжала злиться за невозможность обучаться, отчего приходилось украдкой самостоятельно штудировать книги по магии. По крайней мере, сумела самостоятельно пройти инициацию, хоть это и было очень безответственно и рискованно с ее стороны. И, в общем-то, не совсем законно, поэтому до сих пор это оставалось тайной, в которую пока она никого не посвятила.

– Ты должна быть в гостиной через пятнадцать минут. И приведи себя в порядок, – мать брезгливо оглядела ее и скривилась, – мне стыдно, что у моей дочери отвратительный вкус. И распусти волосы. Мы не для того тратим столько средств, чтобы ты творила со своими волосами это безобразие, – ткнула пальцем на кое-как собранный пучок на макушке.

Не говорить же Лане, что волосы мешали при оттачивании нового заклинания, а яркие платья с узкими юбками были невыносимо неудобными и ужасно маркими.

Через четверть часа Лана стала похожа на дочь своих родителей. Светлая копна волос мягкой волной спускалась по спине к пояснице, платье кремового цвета с нежным цветочным рисунком отлично сидело, а узкую талию подчеркивал атласный темный поясок. Юная ритресса терпеть не могла эти показные переодевания, чтобы встретиться с семьей, но все же шла у них на поводу.

Тихо вошла в комнату, где царила семейная идиллия, в которой ей, казалось, нет места, словно она была не из этой семьи. Лика сидела в одном из кресел напротив матери и с упоением рассказывала свежие сплетни. Отец нервно вышагивал от окна к противоположной стене, на которой красовалась огромная картина с изображением туманного утреннего леса. Стук его тяжелых шагов по паркету разносился по комнате, разбавляя голос сестры. Мама кивала в такт шагам отца, но, похоже, даже не слышала сестру. Ее руки согревали бокал с бордовой жидкостью. Лане пришлось покашлять, чтобы привлечь их внимание.

– Явилась, – раздраженно сказала мама, когда сумела сфокусировать взгляд. Она опрокинула содержимое бокала в себя и тут же наполнила его снова. Запах алкоголя раздражал Лану, но она старалась не замечать его.

Лика мгновенно замолчала, а отец бросил на дочь напряженный взгляд и вновь продолжил свой марш от окна к стене. Странное поведение домочадцев настораживало. Лана оставалась на месте и переводила взгляд от одного к другому. Лика рассматривала свои сетчатые перчатки, мама топила взор в бокале, а отец даже не поворачивал голову в ее сторону.

– Ты просила меня прийти, – Лана напряженно обратилась к матери, не понимая происходящего. Казалось, будто она внезапно стала невидимкой. Или все хотели, чтобы это случилось. – Что произошло?

– Сядь, – непривычным звенящим голосом приказал отец.

Его тон был незнакомым. И напугал до дрожи, но не подчиниться прямому приказу, приправленному влиянием, не могла. Испугалась, что они узнали о занятиях магией – это грозило ей наказанием. Родители давно решили, что не будут проводить инициацию их способностей. Девушек с активированными силами не очень чтили в обществе. Считалось, что такие девушки были слишком непокорными, а ведь именно это качество ценилось особенно высоко.

Прошла к свободному креслу, села в ожидании продолжения и настороженно посмотрела на отца. Отец остановился напротив, на его лбу пролегли хмурые складки, а лицо пугало излишней бледностью. «Светлая Мать Природа, что же такое произошло, что вывело отца из равновесия?» – спрашивала себя Лана, но ответы, приходящие на ум, пугали.

– Через три дня у тебя будет свадьба. Два дня тебе на сборы. Вот договор, – стянул со стола листы и бросил ей на колени.

Для Ланы его слова были равносильны удару, который вышиб весь воздух из легких. Она беззвучно открывала и закрывала рот, но пребывала в таком глубоком шоке, что не могла и слова вымолвить. Непонимание смешалось со злостью. Глаза застелил туман, а к рукам начала приливать магия, которая грозила выплеснуться из нее неконтролируемым потоком, подвластная ярким эмоциям. Казалось, в воздухе повеяло нотками подснежников, чей запах был присущ ее магии. Ей пришлось сосредоточиться и найти выход чувствам другим путем. И он был настолько очевиден, что она не могла им не воспользоваться.

– Что? – закричала и вскочила с кресла, глядя в глаза отцу. – Ты, вы! Вы обещали, что я смогу сама решить судьбу своего брака! С самого детства я знала, что меня не постигнет судьба тех несчастных, которых отдают или продают по указке главы!

– Тебя не будут продавать, – вздыбился отец, – договор уже заключен! И никто не узнает о том, что он был.

Метнула разъяренный взгляд на мать, которая не поднимала голову, заинтересовавшись содержимым бокала. Перевела взгляд на сестру, в которой не было и крохотной доли сочувствия, лишь любопытство. А как же, такая интересная тема для сплетен с подружками появилась. Казалось, она даже не была удивлена. А Лана сжимала кулаки от злости и хотела понять, что изменилось столь внезапно, что семья решила избавиться от нее таким изощренным способом.

– Почему? – дрожащим от гнева голосом спросила, глядя в глаза отцу.

Он поморщился и отвернулся, но через несколько секунд вновь взглянул на старшую дочь.

– Я имею право знать, почему вы решили меня продать, как кобылу, – выплюнула она, ощущая, как волны ненависти к собственным родителям застилают разум.

– Этот вопрос решен, и даже узнав причину, ты ничего не изменишь, – холодно ответил отец. Он вдруг стал чужим, неприятным и незнакомым.

Хотелось наброситься на него. Разнести весь дом в щепки. Сбежать. Мысли роились беспокойными мухами в голове, но ничего полезного не приходило на ум. Внезапная догадка подкосила ноги. Рухнула в кресло и, глядя в пустоту, озвучила свои мысли.

– Ты вчера играл в мелход. Я слышала, как ты уходил к аритру Рокрин, у которого вы обычно собираетесь, чтобы поиграть. Ты проигрался, – она подняла потухший взгляд и взглянула на напряженную спину отца. Он молчал. Но это молчание было красноречивей любого ответа.

– Ой, устроила трагедию, – фыркнула сестрица, с которой они всегда были слишком холодны друг к другу, – ничего особенного в этом нет. Каждую пятую отдают по расчету, причем публично, а тебе повезло, даже не придется идти товаром на ярмарку невест. А наша семья в почете, тем более, дети от тебя будут совершенно точно наделены магией. Думаю, отец не продешевил, а значит, в мужья тебе достанется обеспеченный мужчина. И никаких забот. Рожай, да и только.

– Много ли тебе эта магия дала? – зло прошипела Лана, – или ты настолько глупа, что не понимаешь, что через два года и тебя ждет ярмарка или вот такие писульки? – словно что-то омерзительное подняла за уголок скрепленные листы. – Лелеешь глупые надежды на то, что тебя эта участь обойдет стороной? Ох, хотела бы я видеть, как разрушатся твои розовые замки из надежд и мечтаний, когда тебя продадут какому-нибудь старичку на потеху. Или извергу, который будет над тобой издеваться. Но да, ты права, отец постарается не продешевить. И у них будет много денег, на которые ты вряд ли сможешь рассчитывать. Можешь начинать радоваться! А лучше за эти два года найди себе ухажера, который будет готов заплатить за тебя. Я по глупости своей надеялась, что данное обещание родители сдержат. Сколько ты проиграл? – она уже кричала, не в силах сдерживаться. По щекам стекали злые слезы. – Неужели так много, что ты не сможешь расплатиться, не продавая меня?

– Нам придется изменить привычную жизнь, чтобы погасить долг. Я увлекся, – безразличным тоном ответил он.

– И что? Какие проблемы? – в надежде переводила взгляд с него на мать. Лика рассматривала отполированные ноготки.

– Я сказал, что вопрос решен, – он резко развернулся на пятках и вперил в Лану тяжелый взгляд темных глаз.

– Да, конечно, проще ведь продать дочь, чем лишить себя удобств. Конечно, – кивнула и поднялась с кресла, смяв в кулаке договор. – Как же, как же, вы не сможете жить без привычной роскоши. Украшения, платья, твое вино, – сарказм лился из уст беспрерывным потоком, – чтоб оно прокисло, – силы покинули ее, уже не хотелось держать осанку, чтобы угодить матери, казалось, огромный неподъемный груз лег на плечи, а жизнь внезапно потеряла краски. – Конечно, все это гораздо дороже, чем дочь. Что же. Это твое право, отец – распоряжаться моей судьбой. И раз уж жить мне с вами осталось всего ничего, хочу, чтобы вы все знали, что я искренне, люто вас ненавижу за обман. За то, что все время вы мне врали, а сейчас с такой легкостью выбрасываете из своей жизни.

Она развернулась, хлестнув в бессилии договором по пышной юбке, и выбежала из гостиной. Горечь была такой явной, что юная ритресса почувствовала тошноту. Крупные слезы бесконечным потоком устремлялись вниз, скатывались по щекам и срывались с подбородка на лиф платья. Ладонь, в которой держала договор, горела так сильно, словно эти бумажки были лишь средством для растопки огромного костра, на котором ее семья решила сжечь все ее мечты и планы. Словно родители уже зажгли огонь, а ей оставалось только смириться.

Строчки расплывались. Руки дрожали, перед глазами у нее стояла мутная пелена слез. Раз за разом стирала влажные дорожки и пыталась вчитаться в строки договора. Она хотела хотя бы знать, чего ждать. Горько улыбалась, когда думала о том, сколько отцу заплатили за то, чтобы она стала чьей-то собственностью. Знала, что среди темных, расплывающихся перед глазами пятен, есть и то, в котором указана ее цена. Безнадежные мысли убивали. Голова шла кругом от того, как родители поступили. Она вновь шмыгнула носом, утерла слезы и забралась на мягкую широкую кровать. Платье грудой тряпья валялось на полу, рядом с ним лежали разорванные чулки, которые в ярости она стянула, не отстегнув от пояса. В первую секунду порывалась даже обстричь волосы, которые отращивала в угоду матери, но все же остановилась. Это ничего бы не изменило, а Лана не хотела, чтобы те, кто оказались лишь ее продавцами, знали, насколько сильно они смогли уязвить ее.

Утерла слезы краем одеяла, оставив на белоснежном полотне расплывающееся темное пятно от краски для ресниц. Лана зло усмехнулась. Она всегда старалась ей угодить. Не всегда получалось, но искренне хотела, чтобы мама гордилась ею. Никогда не думала, что женщина, познавшая все «прелести» продажного замужества, решит продать собственную дочь в угоду своего пристрастия к дорогому вину и любви к драгоценностям.

Всю ночь Лана провела в мучительных раздумьях. Раз за разом пыталась найти выход из этой безвыходной ситуации, и к рассвету этот выход нашелся. Странный, опасный, рискованный, но она была готова попробовать. Ведь становиться женой аритра Грогаса, который казался напыщенным, наглым и жестким, она не желала всей душой. Лучше уж потерять эту душу, нежели отдаться во власть Крису Грогасу. И ей было совершенно все равно, что многие женщины были готовы на все, чтобы оказаться на ее месте.

Глава 1. Обмен душами

Провела пальцами по нежному алому атласу платья и улыбнулась. Сердце трепыхалось в предвкушении будущего торжества. Последний день в школе в роли ученицы. Наверное, каждая одиннадцатиклассница знает это невероятное чувство, когда наступает выпускной. Экзамены позади, впереди увлекательная студенческая жизнь, нужно сделать первый серьезный шаг в своей жизни – выбрать профессию, наконец, определиться с планами, познакомиться с новыми людьми, а там и взрослая жизнь не за горами. Но это все потом, а завтра будет беспечное веселье, выпускной бал, вручение аттестатов, поздравительная речь учителей и танцы до рассвета. Девчонки все нарядятся, и я, наконец, надену свое платье, которое выстрадала в многочасовом рейде по всем магазинам города. Прическа, макияж – столько дел, перед которыми нужно хорошенько выспаться, но волнение раз за разом заставляло распахнуть глаза и устремить взор в потолок. Накрыла голову подушкой, будто пыталась спрятаться от своих мыслей, и вскоре все-таки уснула.

Наверное, волнение сыграло злую шутку, и мое подсознание выдало совершенно необычный сон. Я наблюдала за светловолосой девушкой со стороны. Откуда-то сверху. Она была одета в шелковую сорочку, волосы собраны на затылке и закреплены красивой заколкой, усыпанной сверкающими крохотными камешками, которые переливались в тусклом свете ночника.

Огляделась. Я зависла под потолком чьей-то спальни. Широкая кровать со смятым бельем стояла у стены недалеко от большого окна, закрытого плотными фиолетовыми шторами. А девушка продолжала ползать по полу. Хотела бы приблизиться к ней, но не могла – не чувствовала и не видела собственного тела. Это странное ощущение парения было нереальным, но в то же время казалось, что все происходит наяву. Очень необычный сон. Хотя бы потому, что я понимала, что сплю.

Девушка отползла и подняла взгляд на часы, висящие на стене. Стрелки приближались к двенадцати. Но это перестало меня волновать, когда я поняла, что у девушки мое лицо.Один в один. Перестала дышать, разглядывая странную себя, только я давно стала красить свои светлые волосы в жгучий черный цвет, что не одобряла мама. Я бы так и не сводила с двойника взгляда, если бы она не начала шуршать страницами огромной книги. Старинный фолиант с пожелтевшими страницами, испещренными буквами, привлек и ее, и мое внимание. А потом я перевела взгляд на рисунок на полу. Белым мелом на темном паркете была изображена пятиконечная звезда, концы которой оказались увенчаны странными символами. А потом взгляд зацепился и за странные атрибуты. Нож, небольшое прямоугольное зеркало размером с ладонь и кисточка.

Стало смешно оттого, что во сне я предстала какой-то сектанткой и наверняка готовила какой-нибудь страшный ритуал. Кровожадная.

Светловолосая я водила пальцем по строчкам книги, но мне не удавалось рассмотреть, что там написано, поэтому оставалось ждать и наблюдать за ее действиями.

Вскоре книга оказалась отброшена под кровать, а двойник взялся за нож. Она глубоко вдохнула, протяжно выдохнула и полоснула себя по запястью. Меня передернуло, даже несмотря на отсутствие тела, будто душа вздрогнула. Кровь брызнула фонтаном. Жуткое зрелище. Впервые мне удалось увидеть, как кто-то вскрывал себе вены. Неприятно было оттого, что это была я. Я, та, которая другая я, окропила своей кровью все пять символов, забрызгав белоснежный коврик, сдвинутый в сторону. Взяла кисть, промокнула ее в крови и нарисовала какой-то символ в центре зеркала. Отбросила кисть и нож, взяла зеркало и легла в звезду. Положила окровавленное зеркало себе на грудь, раскинула ноги и руки так, что пальцами касалась символов с кровью и начала неразборчиво шептать какие-то слова. Ничего не было понятно, но я видела, как из ее глаз струятся слезы. И в какой-то момент мне показалось, что она видит меня, а потом выгибается и безмолвно шепчет «прости», глядя в мои глаза.

Мороз бежал по коже. Но вскоре я погрузилась в темноту, и страшная картинка окончательно исчезла. Почему-то казалось, что на утро я и не вспомню о странном сне. Но ощущение легкого беспокойства не покидало меня даже в кромешной темноте. Казалось, что эта тьма живая, что она шевелится, тянет ко мне свои щупальца, зовет за собой, шепчет.Я тянусь за ней. Делаю шаг и понимаю, что я вновь оказалась без тела. Меня окружает легкая светлая дымка. Нет. Я и есть эта дымка, которая клубится, но не рассеивается. Я стремлюсь к странному шепоту, следую за ним. Кажется, он становится громче, слова звучат отчетливее. Несусь к этому шепоту. Отдельные слова врезаются в сознание.

– Много, – словно морской ветер донес чей-то незнакомый голос с дальнего берега. – Нет…спать…позже…потеряла много.

Отрывистые фразы звучали все чаще, а мне казалось, что я лечу на этот голос уже целую вечность.

Почему-то вдруг захотелось проснуться. Вынырнуть из странных сновидений в беззаботную реальность, в которой меня ждал большой праздник. И я проснулась практически в тот же момент. Но причиной пробуждения стало не мое желание, а чей-то сильный хлесткий удар по лицу.

Вскрикнула и распахнула глаза. Была ли я удивлена такой побудке? Естественно! Как-то не принято у нас в семье бить друг друга по лицу с утра. Но, как оказалось, проснулась я не в своей постели.

– Э, с ума сошли? Что тут происходит? – еще ничего не понимая, возмутилась такой вопиющей наглостью и невоспитанностью в отношении моей безобидной персоны.

Глава 2. Неприятное пробуждение

Надо мной стоял злющий мужчина, чем-то похожий на моего отца. Но я впервые видела этого человека. Но он, похоже, уже успел за что-то меня возненавидеть. Так бы мы и смотрели в глаза друг другу – я непонимающе и возмущенно, он зло и гневно, если бы не скрип двери.

– Мне пора, – сказал высокий и худой, как папина удочка, мужчина в сером халате с зеленым кленовым листом на груди. – Моя работа выполнена.

– Спасибо, доктор, – процедил рядом стоящий мужчина. У меня от его голоса поджилки затряслись.

Потерла горящую от хлесткой пощечины щеку и встретилась взглядом с напуганной мамой. Нахмурилась и пригляделась. Совершенно точно мама была пьяна. Ее худенькую фигурку мотыляло из стороны в сторону, как тонкую березку на ветру. Просто поразительно. Никогда в жизни не видела ее в таком состоянии. Платье, надетое на ней, намекало на то, что мама куда-то выходила. Ярко-синее, оно обрисовывало стройную фигуру, накладные карманы на груди увеличивали небольшую грудь, тонкий синий поясок был практически незаметен, сливался с тканью, но подчеркивал узкую талию, облегающая юбка спускалась до середины колена, а отсутствие рукавов открывало красивые худые руки, лодочки на невысокой тонкой шпильке в цвет платья придавали статности. Она выглядела отлично даже несмотря на пьяное состояние, но даже не это удивило меня, а то, что она сменила прическу. Внезапно разбуженный разум пришел к единственному верному выводу – эта женщина была совершенно точно кем угодно, но не моей мамой. За ночь ее короткая стрижка не могла превратиться в роскошную копну волос. Но мама никогда не говорила о том, что у нее есть сестра-близнец. Тем более, вся одежда была явно не из маминого гардероба, который я прекрасно знала.

Рядом с женщиной стояла девушка. Судя по схожести во внешности – ее дочь. В глазах девушки застыл ужас, всем своим видом она показывала, что была бы рада сбежать из этой комнаты, но почему-то продолжала подпирать свою мать.

Медленно обвела комнату, в которой оказалась, взглядом. Это были не мои апартаменты. Жуткие мысли стали стремительно заполнять сознание. И в момент, когда они переполнят меня, наверняка будет истерика, а пока среди них мелькнуло что-то, за что захотелось зацепиться, но оно ускользнуло из-за жуткого рыка незнакомого мужчины, который продолжал сверлить меня взглядом.

– Ты что тут устроила? – его слова отдавались вибрацией в груди.

Захотелось забиться в самый дальний угол и заскулить от страха. Во все глаза уставилась на него, пытаясь понять, что же я устроила, и где вообще нахожусь.

Так, надо собраться с мыслями и понять, как я здесь оказалась. Помассировала пальцами виски, надеясь, что это поможет. Но тщетно. Еще и этот запах чего-то неприятного и цветочного.

Мужик продолжал разоряться. Понять его поток брани было сложно, поэтому я постаралась отодвинуть его крики на задний фон. Но фраза, которая прозвучала в конце, заставила вернуться в реальность и уставиться на мужчину огромными глазами.

– Завтра на рассвете у тебя свадьба, как бы ты ни хотела чего-то иного.

– Какая свадьба? Я вообще-то учиться собираюсь, вы что-то путаете! – оглядела всех находившихся в комнате. Мужчина раскраснелся от гнева, испугалась, что его такими темпами скоро сердечный приступ хватит, а доктор уже ушел. Или, еще хуже – убьет меня, ничего не объяснив.

– Я тебе уже говорил и повторюсь, – прошипел невменяемый мужчина, – ни о каком обучении не может быть и речи! Ты выходишь замуж, Лана!

– Так, дядя, – страх отступил под напором злости и непонимания, – во-первых, прекратите на меня орать, нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются. Во-вторых, с чего вы решили, что я буду вас спрашивать, учиться мне или не учиться, и в-третьих, я вас первый раз вижу, так что понятия не имею, что и какой Лане вы там говорили.

Мужик нахмурился и вгляделся в мое лицо. Что он пытался там разглядеть, только ему и известно. Моргнул бы хоть пару раз, а то замер, как статуя. Ладно, орать перестал, и то хлеб. У меня хоть головная боль начала проходить. Блин, но приложил этот гад меня знатно. Как я вообще оказалась здесь? Засыпала точно в своей постели. Вот точно. Но обстановка кажется знакомой. Бред какой! Может, этот мужик у меня последние мозги вышиб своим ударом? Тогда понятно, почему я забыла вчерашний вечер и не могу вспомнить, когда была в этой комнате. И мужик меня знает, только имя немного перепутал.

– Все на выход! – рявкнул этот ненормальный, и всех как ветром сдуло из комнаты.

Признаться, я очень хотела к ним присоединиться, но не успела смыться. Меня заметили.

– Лежать на месте! – заорал он, и я плюхнулась на подушку. Еще и одеялом сверху прикрылась. Он, похоже, был совсем «того», неадекватный, а с такими лучше во всем соглашаться и не пререкаться. – Мерзавка, – шипел он, обходя по кругу бурые пятна на ковре, – мразь.

Он присел на корточки и обвел хаотичные брызги и мазки взглядом. Я тоже смотрела на этот странный рисунок, сделанный…кровью? Внезапная догадка заставила содрогнуться. Но я даже звука не издала. Надеялась, что мужчина обо мне забудет и уйдет восвояси. А я как-нибудь разберусь без него, выберусь отсюда, к родителям вернусь. В полицию заявлю, в конце концов. А уж со всякими мерзавками пусть без меня разбирается. Нервный какой. Маньяк!

Вновь села и оглядела комнату. Никак не могла вспомнить, когда была здесь, и кому принадлежат эти апартаменты. А потом взгляд зацепился за размазанный символ, и перед мысленным взором начали вспыхивать картинки из сна. С пробуждением я забыла все, что мне снилось, но теперь воспоминания лавиной хлынули и грозились погрести меня под собой. Буквально почувствовала, как бледнею, к горлу подкатил ком, а паника уже прорвала хлипкую дамбу спокойствия. Опустила взгляд на себя и заметила спутанные светлые волосы в крови.

– Ой-ёй, – проговорила я и встретилась взглядом с озадаченным мужчиной. – А как это? Сон ведь! – надежда на то, что у меня бред, по крупинкам осыпалась, и я осталась наедине с нереальной реальностью.

Прикрыла глаза и вспомнила одну маленькую деталь. Вот если я найду то, что она спрятала, то все, мне конец. Сползла с кровати под пристальным взглядом незнакомца, опустилась на колени и заглянула под кровать. Стон разочарования разорвал гнетущую тишину. Вытащила увесистый фолиант из-под кровати, развернулась к мужчине и расплакалась.

– Что она сделала, ваша Лана? Как я тут оказалась? В ее теле, ведь да? – с надеждой на отрицательный ответ, спросила единственного человека, который, похоже, понимал, что произошло.

– Обмен душами, – холодно ответил мужчина, – первый и единственный на моей памяти, который прошел благополучно.

Он поднялся с пола, надменно оглядел меня и холодно заметил:

– Но это ничего не меняет. Ты выйдешь замуж завтра на рассвете. Лана, – припечатал он и собрался уходить.

– Если вы мне все не объясните, то никуда я не пойду, – выкрикнула я. – Устрою истерику, сорву свадьбу, всем расскажу, что я не Лана. Я хочу в свое тело. У меня родители, брат, выпускной. Мне нужно обратно, – слезы сбегали по щекам, а я даже не старалась успокоиться. Это слишком сильный стресс для моей еще не окрепшей психики.

Мужчина, который даже не представился, несколько секунд смотрел мне в глаза. Хотелось опустить взгляд, отвернуться, а еще лучше – исчезнуть из этой комнаты, но я не дрогнула. Упрямо вздернула подбородок и непримиримо встретила его взгляд. Наверное, он понял, что я настроена сделать все то, о чем говорила, не блефовала.

– Приведи себя в порядок, а потом ко мне в кабинет! – сквозь зубы процедил он и вышел.

Удивительно, что дверь не слетела с петель, ведь хлопнул он ею так, что стены задрожали, а я подпрыгнула на месте.

Все такие нервные, будто это их выдернули из привычного мира, закинули в свое, но в то же время чужое тело, и заставляют выходить замуж…за кого-то.

Шмыгнула носом, стерла простыней слезы и огляделась. Чтобы вернуться, было необходимо взять себя в руки, собраться с мыслями и вести себя сдержанно, а то еще убьют раньше времени. Тут же пожалела о собственной глупости. Книгу нервному и негостеприимному хозяину дома показала, и он ее с собой забрал. А в ней, судя по воспоминаниям о сне, был описан тот самый ритуал, который вернул бы меня в свое тело. В свою жизнь с выпускным, университетом и насыщенной студенческой жизнью, а не непонятным замужеством. Терзали меня смутные сомнения, что этот мужчина согласится отдать мне книгу. А свадьба пугала до тошноты, потому что на подобный ритуал с переселением в неизвестность могла пойти либо сумасшедшая, либо девушка в отчаянии. И даже страшно представить за кого ее хотели выдать замуж, если она от отчаяния выбрала такой странный способ побега. Маньяк, изверг, насильник? Узнавать правду наверняка не возникало никакого желания. Пришлось собрать всю волю в кулак и попытаться привести себя в порядок. Еще бы знать, с чего начать.

Дверь, которая являлась выходом, я знала, путем недолгого осмотра комнаты обнаружила еще одну. Осторожно встала с кровати. Размазанный рисунок на полу выглядел омерзительно. Внезапно в мою трещащую по швам от обилия невероятных событий голову пришла светлая идея. Ураганом пронеслась по всей комнате, обшарила все полочки и ящики. Стыда не испытывала, чувствовала острую нужду в бумаге и карандаше. Мои старания были вознаграждены, и вскоре я уже кругами ходила у края пентаграммы, перерисовывала на клочок бумаги все, что могло пригодиться для поиска в книгах нужного ритуала.

Спрятала лист с рисунком под высокий матрас и решила сделать то, что велели – привести себя в подходящий для разговора вид.

Заглянула за вторую дверь и обнаружила приличных размеров гардеробную. Присвистнула, запахнула разъезжающиеся в разные стороны полы халата и прикрыла за собой дверь. Это же рай, мечта любой девушки! Огромный шкаф, в котором было втиснуто невероятное количество нарядов на любой вкус и цвет. Казалось, был слышен треск стенок шкафа от обилия одежды. Напротив стоял стеллаж с обувью. Лодочки на шпильках, обувь без каблука, босоножки, сапоги и ботинки – глаза разбегались, а зеленая и огромная жаба начинала душить. Странная эта Лана, как можно было сбежать от такой жизни в неизвестность? Вероятно, она была ненормальной. На отдельных полочках лежали украшенные камнями и вышивкой сумочки, шляпки с вуалью, перьями и огромными цветами, перчатки разной длины, из разной ткани и со всевозможными украшениями. Вся эта красота была аккуратно разложена комплектами. Нижнее белье в выдвижных ящичках было словно только что с прилавка магазина: кружево, шелк, простой хлопок и даже белье с вышивкой. Приходилось подбирать слюни и сдерживать желание все потрогать и пощупать. Лишь заглянула в шкатулки, которые стояли на туалетном столике с зеркалом в резной оправе. И последние сомнения в адекватности Ланы отпали, точно ненормальная. В шкатулках красовались броши и заколки, которые переливались в свете, падающем с потолка. Удивительно, но среди драгоценностей не нашлось ни одного браслета и кольца. И всего лишь две тонюсенькие цепочки с крупными камнями-подвесками.