Светлана Весельева
Сердце алхимика
Пролог
– Привет! С вами Искатель, – камера переключилась, и светловолосый парень помахал рукой, приветствуя зрителей. – Как я и обещал, сегодня мы отправимся искать таинственный бриллиант Сердце алхимика. Вы видите развалины усадьбы, в которой жил со своей женой настоящий алхимик больше ста лет назад, – теперь телефон снимал полуразрушенное старое здание и бирюзовую морскую гладь. – А впереди маяк, в котором спрятано сокровище. Если вы не смотрели мои предыдущие ролики, то очень коротенько история такова: в этой усадьбе когда-то жил о-о-очень богатый человек. Был он алхимик и немного колдун. В стенах маяка он спрятал огромный бриллиант, очень редкий. Откуда я знаю? Я нашёл дневник его жены, Софии. Там описаны такие ужасы, что этому дневнику я посвящу отдельный выпуск. Это будет просто бомба! Если хотите подробностей – ставьте лайки под видео, где я рассказываю о дневнике. Ссылку я оставлю внизу. Как только видео наберёт миллион лайков, я расскажу вам о дневнике. И обязательно подпишитесь! А пока давайте займёмся сокровищем.
Лёха направил телефон на разрушенный дом, камера послушно снимала. От дома почти ничего не осталось. Когда-то высокий двухэтажный особняк не пережил потрясений революции, войны и не менее сложного мирного времени. Исписанные граффити стены, пустые дверные проёмы, прогнившие полы и полное отсутствие крыши – это всё, что осталось от богатой, наполненной мистическими тайнами усадьбы. Впереди на высоком берегу возвышался маяк.
– Сейчас мы войдём и поднимемся по ступенькам. Хочу показать вам вид, который открывается сверху. Как видите, внутри нет ничего интересного, только ступеньки. Смотритель маяка жил в отдельном доме, рядом с маяком. Но от его дома ничего не осталось. Я приготовил для съёмки настоящий факел. Лампы на маяке давно разбиты. Но если воткнуть туда зажжённый факел, то можно представить, как маяк светил. Вот я сейчас зажгу… ну вот, теперь у нас есть свет. Идём дальше.
Искатель продолжил подниматься по ступеням. Причудливые тени, сотворённые светом факела, ложились на стены маяка.
– Вот мы и пришли на первую площадку, – Лёха поднялся в круглую комнату через прямоугольное отверстие в полу. На стенах были узкие, вытянутые в длину окна. – Не поверите, но здесь когда-то совершались таинственные обряды. Думаю, этот пол впитал в себя немало крови. София писала, что сама видела, как здесь убили человека. Да, никаких официальных записей об этой истории нет. Поэтому маяк всё ещё стоит. А то разобрали бы его по камню в поисках сокровищ.
Камера снимала изрисованные стены, вид из прямоугольного окна, луч света, упавший через окно на пол. Лёха отпихнул носком кроссовка окурок.
– Я не знаю, где именно спрятан бриллиант. Есть несколько подсказок и догадок. Я не буду говорить о них, пока не отыщу сокровище. Может быть, солнечные лучи должны указать место, а, возможно, сама София придёт, чтобы помочь мне.
Искатель засмеялся своей шутке. У него было отличное настроение. Его блог, наконец, стал обретать зрителей и подписчиков. Люди обожают таинственное и дорогое, и Лёха мог дать им и то и другое. Его ждут слава и деньги. Много денег.
– Было очень сложно добыть информацию о камне. Я не буду открывать источник информации, потому что человек пожелал остаться за кадром. Когда-то камень украшал статую бога Тота. Это египетский бог колдовства, луны, мудрости и чего-то там ещё. Он покровительствовал алхимикам. Статуя была в полный божественный рост из золота и драгоценных камней. Конечно, однажды её распилили на куски и повыковыривали камни. Крупный красный бриллиант символизировал сердце. Красные бриллианты встречаются очень редко. Я даже не знал, что такие бывают, пока не прочёл дневник. Легенда утверждает, что кровавый бриллиант наделял своего владельца властью над разумом других людей. Ну у каждого красивого камня должна быть красивая легенда. Не известно, как он попал в руки нашего алхимика, но, согласно дневнику, дядька этот действительно мог контролировать чужой разум. Теперь поднимемся с вами на башню маяка. Это место, где зажигали лампы. Лампы светили в море, и корабли, лодки и прочие водоплавающие могли найти берег.
Лёха поднялся по лестнице и оказался на самом верху маяка. Тёплый ветер попытался задуть огонь факела, растрепал Лехины волосы.
– Ну вот мы и на месте. Вот здесь раньше были лампы. Теперь будет наш факел, – Искатель укрепил горящий факел и подошёл к краю башни. – Решётка совсем прогнила. Вот тут вообще ничем не перегорожено. А падать очень высоко, – камера продемонстрировала зрителям бескрайнее море, длинную песчаную косу, начинающуюся под маяком, и острые камни, на которых сидели бакланы. —Вот такая здесь красота. А если смотреть с той стороны, то видно могилу Софии. Она похоронена под маяком в 1900 году. А дальше была станица. Можете писать в комментариях, где бы вы спрятали бриллиант. Если верить дневнику, то это очень редкий камень. Спросите почему никто до сих пор не искал? Никто не знал. Есть только одно упоминание об этом камне, и оно в дневнике. После революции жители перебирались в станицу, в которой жили и мои предки. Недавно умерла моя бабушка, и мы готовили к продаже её дом. Вот на чердаке я и обнаружил дневник. Сокровища в усадьбе, конечно, искали. Монеты находили, мелкие украшения. Больших кладов не было. А на маяке, похоже, не нашли, или не искали. Где тут искать? Камни. Видите, как плотно уложены? Можно, конечно, давить на все камни, а вдруг…
– Верни… – раздался рядом женский голос.
Лёха обернулся. Рядом с факелом стояла молодая женщина. На ней было светлое платье, длинные волосы волнами спадали до талии. Она печально смотрела большими тёмными глазами на Лёху. Сквозь неё было видно сломанную решётку, камень, из которого был сложен маяк и степь, упирающуюся в горизонт.
– Верни мне цветок, – отчётливо произнесла она.
– Вы это видите? – взволнованно спросил Искатель. – Она совершенно прозрачная. Камера передаёт? Рядом со мной женщина в старинном платье. Молодая, красивая. Это не постановка! Она что-то просит. Она… Не приближайся! – испуганно вскрикнул он. – Оставайся на месте! Что ты хочешь?
– Верни мне цветок, – тихо попросило приведение и сложило на груди ладони в молитвенном жесте.
– Ты София? Ты можешь показать, где лежит Сердце алхимика? – спросил Лёха отступая.
Приведение отшатнулось, будто испугалось. Лёха стал медленно двигаться к лестнице, ведущей внутрь маяка.
– У него не было сердца, – сказала София. – Помоги мне уйти, маяк не отпускает меня. Верни цветок.
Приведение протянуло руку, словно хотело прикоснуться к парню. Лёха, белый, как камни маяка, с трясущимися от страха ногами, резко отскочил назад и потерял равновесие, налетев на низкий бортик. Взмахнув руками в поисках опоры, он выронил телефон и полетел вниз. Когда его тело ударилось о камни, маяк вспыхнул ярким ослепительным светом. Его лучи прорезали закатное небо, а потом погасли. Море ласково гладило Лёхины волосы, смывая кровь набегающей волной, и что-то шептало.
Глава 1. Саша. Призрак маяка
Саша заблудилась. Её машина медленно ползла по просёлочной дороге, вздрагивая и подпрыгивая на ухабах. Справа за деревьями шумело море, набегая на невидимый берег. Путалась в тёмных кронах луна. Свет фар выхватывал впереди пустынную дорогу, конец которой терялся в черноте. Навигатор молчал. Полчаса назад эта шайтан-машина бодрым голосом предложила свернуть налево, после чего гаджет не проронил ни звука. До ближайшей станицы предположительно было ещё километров десять-пятнадцать в темноте по бездорожью. Время позднее, второй час ночи. Саша решила поставить палатку и переночевать на берегу.
Разглядев в сплошном массиве деревьев прогалину, она свернула с дороги и остановилась. Пляж был пустынным и тёмным. Чёрное дикое море грозно накатывалось на тонкую песчаную полоску суши. Луна, ненадолго выскакивая из-за туч, серебрила поверхность моря, а оно рвало волнами лунные отблески. Ветер нёс запах солёной воды и прохладу. Саша поставила палатку, быстро поужинала бутербродами и собралась лечь спать.
Справа в темноте заметался огонёк. Казалось, кто-то водит по земле лучом фонарика. Саша насторожилась. Луч света прыгал в стороны, иногда скрывался за плотной тенью, которая, вероятно, была высоким строением. Голосов слышно не было. Возможно, влюблённая парочка, ищущая уединения и острых ощущений. Немного понаблюдав за пляской света, Саша отправилась спать.
Ранним утром солнечный луч проник в палатку и разбудил Сашу. Она вылезла наружу. Строение, за которым ночью пропадал свет от фонарика, оказалось старым маяком из белого кирпича с металлической решёткой наверху. Он стоял на крутом берегу, от него в море уходила длинная песчаная коса. Волны набегали на кусок суши, стараясь отвоевать эту поверхность у земли. На крупных камнях в воде рядом с косой сидели бакланы. Раскрыв чёрные крылья, птицы смотрели вдаль.
Море шумело, шуршало пенным краем по мелкой ракушке, устилающей берег, шептало о счастье трёхнедельного отпуска. Эти три недели только начались и казались вечностью, тем самым Раем, ради которого многие живущие согласны умереть.
Саша вволю наплавалась в тёплой воде, прогоняя усталость от долгого переезда. Позавтракала остатками вчерашнего ужина. Достала с заднего сидения складной деревянный мольберт и установила под деревом. Выдавила на палитру краски из тюбиков. Собрала в хвост густые светлые волосы. Легко прошлась по холсту карандашом. Прикоснулась к белой поверхности кисточкой с краской. И мир исчез. Больше не было войн и политических игр, не было голода в отдалённых районах Африки и разрухи в российской глубинке, не было бесконечного рабочего дня, не было вообще ничего.
Было только море. Взбудораженное ветром, оно подняло с глубин песок, и волны казались золотыми. Они отражали голубое небо, которое тонкой плёнкой разливалось по поверхности воды. Волны наперегонки неслись к берегу, вспениваясь и шурша, оставляя куски пены на мелкой ракушке, устилающей азовский берег. Мазки легко ложились на холст.
От маяка отделилась женская фигура и медленно пошла по косе. Саша удивлённо посмотрела на незнакомку. Было раннее утро. До ближайшего жилья далеко. Неужели она ночевала в развалинах ради красивого фото? Женщина была одета в длинное светлое платье. Саша видела, что фасон у платья старинный. Туристки на фотосессиях предпочитают обнажаться, выглядеть максимально сексуально, показывая себя со всех сторон, словно на продажу. А эта дама, по-другому и не скажешь, была полностью скрыта одеждой. В руке она держала зонтик, такой же старомодный, как и платье. За кружевной поверхностью зонта лица было не разглядеть.
Саша взяла в рот кисточку, прикусив её поперёк. И быстро набросала изображение незнакомки карандашом. Женщина стояла на краю косы, ветер играл с зонтом, трепал подол платья. Море угрожало залить водой её ноги, но тут же отбегало назад, словно расшалившийся щенок. Незнакомка казалась лёгкой и стремительной, как надутый ветром парус. Краска торопливо ложилась на холст. Под Сашиной кистью рождался залитый солнцем мир, пронизанный бликами, августовской жарой и бесконечной свободой.
– Классно! – раздался за спиной мужской голос. – Хотя и старомодно. Кто сейчас рисует? Мобилкой сфоткал и готово. Но это действительно очень красиво!
Саша вздрогнула от неожиданности. На холсте появился лишний мазок. Она нахмурилась и стала быстро вытирать краску.
– А это кто? – спросил парень, указывая на женщину на рисунке.
– Там, – пробурчала Саша, указывая рукой на песчаную косу и продолжая борьбу с ошибочным мазком.
– Там никого нет, – сказал навязчивый ценитель искусства.
Саша посмотрела поверх холста. Песчаная коса была пуста. Волны облизывали её, оставляли пенные куски.
– Наверное ушла, – сказала Саша, пожав плечами.
Она посмотрела на незваного гостя. Парень был высоким, крепко сложенным и сильно загоревшим. Из тех любителей моря, которые могут днями кататься по волнам под цветным парусом. Просоленный, как сухая вобла. Парень улыбался широкой, открытой улыбкой, делавшей его похожим на морского котика. Наверняка он и думает морзянкой. Выгоревшие русые волосы у лба казались белыми. У парня были правильные черты лица, без изъянов и особенностей. Саша не стала бы его рисовать. Слишком привлекательный. Скучно.
– Не пугайтесь, я не сделаю ничего плохого, – сказал парень. – Меня зовут Стас. Я работаю в станице, в музее и по совместительству вроде как смотритель маяка и прилегающих развалин. А вас как зовут?
– Александра, – отгородилась она полным именем от неожиданного знакомства. В её планы не входили контакты с себе подобными. Саша собиралась ездить по побережью, рисовать и наслаждаться одиночеством.
– А как в детстве звали? – не унимался парень, рассматривая рисунок. – Саша? Шура?
– Котя, – призналась Саша.
– Котя? Вам дали императорское имя и звали при этом Котей?
– Почему императорское? – без особого интереса спросила Саша, удовлетворённо рассматривая рисунок.
– Нашу последнюю царицу так звали, Александрой. И товарища Македонского. Мы же уже можем перейти на «ты»? Я думаю, после того как мы обменялись сакральной информацией о наших именах, мы стали близкими людьми. Вряд ли с нами произойдёт что-то более интимное, – добавил он и засмеялся. – А я знаю, кто это на твоём рисунке. Это София. Наша местная достопримечательность
– И чем же она достопримечательна? – спросила Саша, добавляя объёма зонтику Софии.
– Она призрак, приведение. Ты видела за маяком развалины? До революции там жил то ли граф, то ли князь. Он приехал из Москвы и привёз с собой молодую жену. София была больна чахоткой. Врачи прописали ей морской климат. Но молодая женщина прожила недолго. Умерла. Безутешный то ли князь, то ли граф похоронил её под маяком. Маяк тоже он построил. Как символ надежды. О них мало осталось сведений. Они жили очень уединённо. В революцию усадьба была разграблена. Со временем постройки стали разрушаться, – сказал Стас. Он снял с головы кепку, перевернул и надел козырьком назад. – Сейчас развалины на аукцион выставили. Построят тут частную гостиницу на условиях реставрации усадьбы. И потечёт к нам туристическая река.
– Женщина на рисунке – призрак? Она мёртвая? Как такое возможно? – не поверила Саша. – На вид она была вполне материальная. Стояла на земле. Не летала, не просвечивалась.
– У каждой старинной развалины всегда есть легенда, – авторитетно заявил смотритель развалин. – Говорят, София так любила море, что не смогла с ним расстаться. Иногда она выходит прогуляться по берегу. Стоит на косе, смотрит на воду. А потом исчезает. Иногда её видят на маяке у самой решётки.
– Откуда выходит? Из могилы? – Саша готова была рассмеяться, но лицо у Стаса было совершенно серьёзным.
– Знаешь, тебе не надо тут ночевать. Местные говорят, это плохо, когда призрак так открыто даёт себя рассмотреть. К беде это. Ты бы переехала. Я знаю тут недалеко отличный кемпинг. У них есть пресная вода и душ. Поедешь в сторону станицы…
– Я не поеду. Что я маленькая призраков бояться? – возразила Саша. – Наверняка это туристка. Приехала на фотосессию. Я видела, ночью мелькал фонарик. Думаю, девушка и фотограф ночевали там, чтобы свет не пропустить. Утром хороший свет. Пошли посмотрим, уверенна они ещё там, в развалинах. Фоток надо много. Знаешь, как это делается? Я и маяк, я за маяком, я перед маяком, я вместо маяка, я – маяк, я на маяке, я под маяком…
– Пошли, посмотрим, – согласился Стас. – Только у меня в музее есть портрет Софии. Она также нарисована на этой косе с зонтом. Картина очень старая, но сходство очевидно. Я покажу тебе, если хочешь. Станица тут рядом, в десяти километрах. Можешь снять комнату недорого. У нас мало туристов бывает. Из достопримечательностей – музей, церковь и София. А подаришь свою картину музею? Мы там больше на добровольных началах, платить нечем.
– Посмотрим, её ещё закончить надо, – ответила Саша. Она вытерла кисточки, убрала в палатку набросок, надела шлёпанцы. – Пошли.
– А не боишься, что я маньяк и сейчас тебя зарежу в развалинах и закопаю рядом с Софией? – насмешливо спросил он.
– Я инструктор по рукопашному бою, – ответила Саша. – Девчонок драться учу, чтобы смазливые искусители типа тебя жизнь им не портили.
– Да ладно! И какую борьбу преподаёшь? Самбо? Карате? Джиу-джитсу? Коготочками? – рассмеялся он.
– Оригами. Сверну тебя в кораблик, и пикнуть не успеешь, – уверенно сказала Саша.
Он улыбнулся, окидывая её стройную фигуру скептическим взглядом. Саша пошла впереди по направлению к маяку.
– А куда делся то ли князь, то ли граф после смерти жены? – спросила она.
– Да кто его знает? Сгинул куда-то, когда разразились вихри враждебные. Наверняка укатил куда-нибудь в Европу. Раньше здесь была станица. После революции все разъехались за лучшей жизнью. Кто-то у нас в станице осел, кто-то дальше уехал. Голод здесь был страшный. Никаких записей о графе не осталось. Всё, что известно об этом месте, оставили переселенцы в нашу станицу. Уже не разобрать, что там было правдой, а что сказкой, – охотно рассказывал Стас.
– Почему же граф выбрал это захолустье? Он ведь мог привезти Софию в более цивилизованное место. В то время были крупные города на Азовском море? Или повёз бы на воды, к источникам. Я читала, что знать месяцами поправляла здоровье у минеральных источников. Или в Европу мог бы повезти, там наверняка были врачи лучше, чем здесь. Здесь точно никаких врачей не было. Какие врачи в маленькой станице? – рассуждала Саша. Была в этой истории какая-то тайна, Саша нутром это чувствовала. Уж слишком нелогичным казался поступок графа, который привёз больную жену в отдалённое захолустье.
– Этого нам уже не узнать, – ответил Стас и подал ей руку. Берег в этом месте горбился. Саша приняла помощь, стала подниматься наверх. Шлёпанцы заскользили на сочной траве. – Думаю, в то время про эту болезнь мало знали. Может быть, больная жена, чувствуя скорую кончину, попросила привезти её к морю. Ну, а благородие ничтоже сумняшеся… – тут он заметил пристальный взгляд Саши и поправился: – недобиток буржуйский, особо не парясь, выполнил её мечту, потому что всё равно не шарил в медицине.
В развалинах туристов не оказалось. Саша обошла кругом маяк. Старые стены были исписаны посланиями современников о том, кто и когда здесь был. На двери висел большой замок. Стас подёргал его, показывая, что дверь надёжно заперта.
– Подняться наверх нельзя? – разочарованно спросила Саша. – Оттуда, наверное, красивый вид.
– Нет, подняться нельзя. Там опасно. Строение очень старое. В прошлом году тут парень из станицы погиб. Пришлось запереть, – сказал Стас.
– Как погиб?
– София его убила. Она не любит чужаков. Столкнула его сверху, – ответил Стас, указывая рукой на металлическую решётку наверху маяка. – А он упал прямо на те камни. Умер сразу. Я его сам нашёл и помощь вызвал. Но было поздно.
– Хватит меня пугать. Я не верю в призраков. Наверняка поскользнулся и упал, – хмуро сказала Саша. Она посмотрела на камни, на которых сидели бакланы. Представила, как на них лежит упавший сверху человек. Отвернулась.
– Вон её могила, – указал Стас и направился к высокому камню. Саша пошла за ним.
Креста на могиле не было. Стоял большой камень с выбитыми цифрами и едва различимым именем. Саша подошла ближе, наклонилась, пытаясь прочесть.
– 1880 – 1900… она была такая молодая… София … тут нет фамилии…
– Да, фамилии нет, – согласился Стас. – Остались одни легенды.
– Мне кажется, или раньше здесь было что-то другое написано? Как будто перебито. Видишь, вот тут буква А?
– Ну, может быть, – пожал Стас плечами. – Не присматривался.
– На могиле земля перекопана, кто-то ухаживает? – спросила Саша.
– Копатели. Всю усадьбу перекопали. Власти смотрят сквозь пальцы. Только когда Лёха с маяка сорвался, стали немного следить за порядком. Есть легенда, что тут зарыты сокровища в особо крупных размерах, – сказал Стас, притаптывая ногой разрытую на могиле землю.
– Сокровища? Много? – в её вопросе отчётливо прозвучали деловитые нотки.
– Котя, это легенда. Каждым развалинам полагается иметь сокровища и призрака, который их охраняет. Это комплект, понимаешь? – Стас посмотрел на неё, как на ребёнка, который уже научился читать, но всё ещё верит в Деда Мороза.
– Но ведь призрак есть, так? Значит, что-то охраняет? Значит, есть сокровища? – с надеждой спросила Саша, быстренько смирившись с наличием приведения. – Было бы здорово их найти!
–Нет сокровищ. Тут вдоль и поперёк всё перекопано. И металлоискателями всех мастей каждый сантиметр просвечен. Небось все пивные крышки за сто лет извлечены. Думаю, граф успел богатства вывезти. А если бы не успел, то времени прошло много, их точно выкопали, – разбил Сашину мечту Стас.
Саша пошла к развалинам усадьбы. Когда-то это был большой двухэтажный дом. Стены его были выложены белым кирпичом, к дверям вели полукруглые ступени. Теперь же крыши у графского дома не было. Полуразрушенные стены были изрисованы уродливыми граффити. Трава прорастала сквозь изгнившие доски пола. Саша остановилась в дверном проёме. Этот дом был настоящим призраком. Было смутно стыдно за то, каким он стал. Когда-то он величественно возвышался на высоком берегу, утопая в зелени сада и запахах обильно цветущих роз. София, укрывшись от палящего солнца кружевным зонтиком, спускалась по берегу и шла к морю. Стояла на самом краю косы, и волны пытались ухватить край платья. В этом доме прошли последние годы её жизни. Какими они были? Как случилось, что дом превратился в истлевший скелет? Стас легко коснулся Сашиного плеча.
– Да, это ужасно, – сказал он, словно услышав её мысли. – Я могу понять, почему злится София. Но на восстановление развалин у государства денег нет. Государству надо строить особняки новым графьям. Тебе, правда, нельзя ночевать здесь. София может тебя и не тронет, но вот копатели – другое дело. А ты одна. Может что угодно случится. Давай к нам в станицу? Я помогу тебе жильё снять удобно и недорого.
– Я подумаю, – пожала плечами Саша и провела рукой по стене разрушенного дома. – Что-то не так во всём этом. Что-то не так… Ну допустим я – влюблённый в свою жену граф. Я знаю, что у неё чахотка и она наверняка скоро умрёт. Я богат. Я хочу продлить своей любимой жизнь. Я везу её в захолустье. Она умирает в двадцать лет. Это я убиваю её, потому что не предпринимаю попыток вылечить. Зачем я это делаю? А София точно умерла от чахотки? Вскрытие проводилось? – спросила она Стаса.
Стас выразительно покрутил у виска пальцем. Саша усмехнулась. Она не собиралась никуда уезжать. Любопытство распирало её лёгкие, вытесняя оттуда воздух. Приключение началось, и Саша намеревалась пройти его до конца. Здесь каждый сантиметр был пропитан тайной. Тайну необходимо было раскрыть, необъяснимое объяснить, сокровища найти. В голове заметались варианты оценки и сбыта пока ещё не добытых богатств.
Они спустились по берегу и пошли по косе, на которой Саша видела призрак графини. Ракушки здесь не было. Песок был мелким и жёлтым. Саша наклонилась, разглядев в песке металлический предмет. Подняла длинную старинную серёжку с зелёным камнем. Собралась показать её Стасу, но тут послышался звук мотора. Стас обернулся.
– Ну вот, туристы. Пойду, покараулю, чтобы не лезли к маяку, раз уж я тут. Так мы за картину договорились? Подаришь музею? – спросил он на ходу. – Как заедешь в станицу, поворачивай направо, доезжаешь до церкви и рядом увидишь старое здание. Это музей. Спросишь меня. Покажу тебе Софию.
– Привезу завтра, – кивнула Саша и спрятала серёжку в кулаке.
Её можно было проверить у ювелира. Если это имитация, то призрак на косе был обычной туристкой, желающей альбом с фотографиями в старинном стиле. А если серёжка настоящая, то Саша рисовала приведение с натуры. А так не бывает.
Она вернулась к палатке и незаконченной картине. Рисунок получался ярким, счастливым, наполненным летом и морскими брызгами. Жаль было отдавать. Но в музее есть изображение Софии, и любопытство не давало Саше уснуть. Что, если женщина на двух рисунках действительно одна и та же? Придётся поверить в приведения? Ночью Саша долго ворочалась в палатке, представляя себе молодую графскую жену. Разыгравшееся воображение щедро подкидывало сюжеты случившейся здесь трагедии.
Море в ночной тишине присмирело и больше не билось о берег. Оно тихо замерло под лунным небом. Саша вылезла из палатки, желая успокоить воображение. Круглая жёлтая луна рассыпала по воде серебряную дорожку. Тёмное небо сливалось на горизонте с тёмной водой. Тёмной тенью торчал маяк. Время призраков.
Саша поёжилась то ли от ночной прохлады, то ли от вспыхнувшего вдруг суеверного страха. Появление Софии сейчас было бы более чем предсказуемым и даже логичным.
Под маяком загорелся тёплый свет. Пятно металось из стороны в сторону, тонким лучом выдёргивало из темноты стену маяка. Фонарик. Призраки ведь не пользуются фонариками? Значит, копатели. Здоровые мужики с лопатами. Возможно, пьяные. Уж точно без моральных принципов. Одинокая барышня может стать для них неплохой компенсацией за бессмысленное рытьё земли. В душе выпустил коготки страх.
– Допустим, я – кладоискатель, – вслух сказала Саша, глядя на пляшущий свет. – Мне надо в темноте перерыть кучу земли и замести следы. Меня ждут несметные сокровища. Я сильный мужик, охваченный азартом бессовестного обогащения. Потрачу ли я ценное время на одинокую туристку? Нет, я куплю себе кучу разновсяких девчонок, как только выкопаю клад, – уверенно ответила Саша на собственный вопрос и отправилась спать.
Утром она собрала палатку, побродила у маяка, рассматривая вскопанную на могиле землю, и поехала в станицу, чтобы подарить музею картину.
Музей Саша нашла быстро. Она проехала мимо домов с табличками о свободных комнатах, по тенистым улицам, по которым туристы шли к пляжу. Мимо кафе на открытом воздухе и базарчика со множеством сувениров и магнитов, призванных прочно прилепить воспоминание о лете к дверце холодильника.
Бело-голубая церковь с золотыми луковками куполов была видна ещё при въезде в станицу. Саша поставила машину возле церкви и вошла в старинное, недавно отреставрированное здание музея. При входе в зал на стуле сидела пожилая женщина. В её руках было вязание, на морщинистом лице задумчивое выражение, седые волосы спрятаны под белоснежный платок. Её бы Саша нарисовала. Вот прямо на этом стуле, с лучом света на свежевыкрашенном полу, с потемневшей от солнца кожей и морщинками у глаз. В ней было что-то из старых фильмов про казаков, что-то поющее, пахнущее молоком и варениками. Не хватало только толстого серого кота, играющего с клубком у её ног.
– Вход сто рублей, – сказала женщина, прерывая поток Сашиного вдохновения. – Если хотите с экскурсией, то расписание на стене.
– Мне Стас нужен. Я картину привезла, – сказала Саша.
– В подсобке он. Туда, – женщина указала рукой в конец коридора.
Саша пошла к подсобке. Деревянные широкие доски пола недавно были выкрашены коричневой краской и блестели в лучах солнца, обильно льющихся из окон. Из подсобки слышались голоса. Голоса спорили о чём-то. Ругались. Саша открыла дверь.
– Да как тебе это вообще в голову пришло? – почти кричал Стас. Он стоял рядом с длинным столом, заставленном коробками. Спиной к Саше стояла черноволосая девушка. – И что теперь? Где ты собираешься её искать?
– Я не думала, что так получится… – оправдывалась девушка, в голосе слышались слёзы. Её фигура показалась Саше знакомой.
– Простите, – прервала перепалку Саша.
Черноволосая девушка проскользнула в дверь мимо неё. Пожалуй, и этот портрет был бы очень неплох. Большие глаза незнакомки, блестящие от слёз, были полны драматизма. Пухлые губы кривились от сдерживаемого плача. Нос великоват. Саша проводила девушку взглядом.
– Я картину принесла, – извиняющимся тоном сказала она.
Подсобка была маленькой, заставленной вещами разной степени ветхости. В углу блестела свежим лаком прялка. На подоконнике лежал пионерский горн. На стуле возле стола – стопка книг с потёртыми корешками. Пахло пылью и старостью.
– А, Котя, привет, – как ни в чём не бывало, отозвался Стас. – Я сейчас вернусь, ты располагайся. Не спешишь? Мне надо ещё одну коробку забрать. На окраине дом сносят, хозяин в музей вещи старые привёз. Может что сгодится на экспонаты.
– А можно посмотреть? – спросила Саша, указывая на коробку.
– Не разбей ничего, – разрешил Стас и улыбнулся.
Он вышел. Саша положила картину на стол. Заглянула в открытую коробку. Сверху лежала книга пятидесятых годов прошлого века с изображением строителя коммунизма на обложке. Кувшин с синими цветами по белому фону. Вышитые крестиком салфетки с мережками по краям. Саша достала кувшин, покрутила его рассматривая.
Под кувшином лежал прямоугольный предмет, завёрнутый в вышитое полотенце. Саша вытащила его из коробки. Развернула. Это была толстая тетрадь в кожаной обложке. На потёртой чёрной коже красовалась позолоченная надпись: «София».
Саша провела пальцами по золотым завиткам, щедро украшавшим букву «ф», открыла тетрадь. На пожелтевшей от времени плотной бумаге красивым ровным почерком были написаны рецепты со старыми мерами веса. Чувствуя разочарование оттого, что перед нею не дневник с сердечными тайнами, Саша стала листать тетрадь. В некоторых местах чернила расплылись, многих страниц не хватало. На странице с советами, как лечить отмороженные руки, если прислуга долго полоскала бельё в проруби, Саша обнаружила детский рисунок, сделанный цветными карандашами поверх текста. Наверняка юному художнику влетело за такую вольность и больше рисунков в тетради с рецептами не было.
Саша уже готова была закрыть тетрадь и посмотреть, что ещё скрывается на дне коробки, но, перевернув страницу, увидела, как изменился почерк писавшей женщины. Обычно ровные и кругленькие с завитками буквы стали торопливо подниматься над строчкой. София писала эти строки в сильном волнении или спешке: «Да смилостивится надо мной милосердный Бог и Царица Небесная, ибо не знаю я, что двигало мною, когда я уехала из дома с этим человеком. Словно волю мою и разум опутали тёмные силы. Словно кто-то другой говорил моим языком, а я только смотрела со стороны, и ужас сковывал меня…»
В коридоре послышались торопливые шаги. Саша быстро закрыла тетрадь и сунула её в свою сумку. Когда Стас вошёл в подсобку с новой коробкой, она читала книгу со строителем коммунизма на обложке и вид имела преувеличенно заинтересованный.
– Так интересно? – спросил он и поставил на стол коробку.
