Такаббир Эль Кебади
А. З.
~ 11 ~
– Так и будем молчать? – спросил Андрей, когда они втроём, один за другим, миновали поляну и ступили под сень деревьев.
Широко зевнув до хруста в челюсти, Олег невнятно произнёс:
– Потом поговорим.
– Когда потом? Почему потом? – недовольно бубнил Андрей.
Олег вытер выступившие на глазах слёзы, потряс головой:
– Такие разговоры не к спеху.
– Не представляю, что тогда к спеху.
– Выехать засветло из леса.
– Одно другому не мешает.
– Ты успокоишься или нет? – рассердился Олег.
Ему и самому не терпелось обсудить произошедшее, но он ещё не избавился от страха. А страх мешал чётко мыслить. Кроме этого замучила треклятая одышка. Она тоже от страха. Сердце стучало в бешеном ритме, ноги заплетались, и клонило в сон. Полный букет неприятных и несовместимых ощущений. Хотелось побыстрее добраться до машины, сесть в кресло, закрыть двери и прийти в себя.
Поднырнув под еловую лапу, Олег споткнулся о выпирающий из земли корень и чуть не грохнулся плашмя. Похоже, организм исчерпал все силы.
– Максим, можешь идти медленнее? У меня глаза слипаются, всё как в тумане.
Шагая первым, Максим сбавил темп:
– Дать воды?
– Не надо. Просто иди медленнее.
Они проплыли через заросли цветущих кустов, усеянных шмелями и пчёлами. Пересекли изогнутую месяцем прогалину и вновь оказались в гуще таёжного леса. Серо-зелёная одежда Максима и защитного цвета рюкзак слились с растительностью.
Олег на миг потерял приятеля из вида. Пытаясь стряхнуть сонливость, пощипал себя за щёки и уши и оглянулся на Андрея:
– Не отставай.
Отмахиваясь веткой от гнуса, Андрей проворчал:
– Идём, молчим, будто ничего не было.
– Мы выбрались из этой чёртовой зоны. Это самое главное.
– Не это, – возразил Андрей и, обогнав Олега, пошёл рядом с Максимом. – Тебе удалось?
– Что?
– Вспомнить.
– Если я скажу на комиссии, что видел призраков, мне никто не поверит.
– Фантомов.
– Призраков, фантомов – какая разница? Меня сочтут сумасшедшим и снова отправят в психушку.
Андрей расплылся в улыбке:
– Ничего подобного. У тебя есть свидетели. Мы скажем, что ты говоришь правду. Да, дядя Олег? Мы же пойдём с Максимом на комиссию?
– Разумеется, – ответил он, рукавом утирая с лица пот.
Максим многозначительно хмыкнул:
– В психушке всем хватит места. – Посмотрел через плечо на Олега. – Ты в порядке?
Он махнул рукой:
– В порядке. Вы идите, идите. Только не быстро.
Забыв о больной ноге, Андрей, как кузнечик, перепрыгнул через пенёк и, прихрамывая, догнал Максима:
– Ты же хотел сообщить о зоне местным властям. И в детский лагерь хотел заехать. Уже передумал?
– Ничего я не передумал.
– Ты расскажешь им о фантомах?
– Нет.
– А что ты скажешь?
– На карте нет оврага, компас указывает неверное направление. Этого достаточно, чтобы участок закрыли для походов. Ну и жителей ближних деревень предупредят, чтобы не забредали куда не надо.
Тропинка сузилась. Андрей пропустил Максима вперёд и двинулся следом, наступая ему на пятки:
– И никто не будет искать причины аномалии?
– Знаешь, сколько в мире таких зон?
– Такого точно нигде нет. Фантомы, блудное место, телепортация. С ума сойти! Я думал, такое бывает только в кино. Кому сказать – не поверят.
– Я и говорю: сразу определят место в психушке.
Олег прокашлялся в кулак и произнёс с сарказмом:
– Твой отец будет очень рад, Андрюха. Съездил сыночек в лес, подышал свежим воздухом.
– Я ему не расскажу, – буркнул Андрей и какое-то время брёл молча. Но пытливый ум и чрезмерное возбуждение не давали ему покоя. – Когда я пришёл в группу аномалистов… Не подумайте ничего такого. Мне было интересно, чем они там занимаются. Так вот, на том собрании они обсуждали фильм «Паранормальное явление». Смотрели, нет?
– Нет, – откликнулся Максим.
– А вы, дядя Олег?
– Не смотрел, – ответил он и раздавил на лбу комара.
– И я не смотрю такую ерунду, – кивнул Андрей и, обмахиваясь веткой, продолжил: – Фантом – это вроде бы копия человека, отпечаток, проекция. А призрак – дух мертвеца.
– Ты в интернете это вычитал? – спросил Олег насмешливо.
– Я же сказал, что ходил на собрания аномалистов. Целых два раза. Честно говоря, я ни фига не понял. Не моя тема. Помню, они говорили, что в отличие от призраков фантомы не контактируют с людьми, их нельзя вызвать и с ними нельзя пообщаться.
Максим замедлил шаг:
– Фильм о фантоме?
– Не-а. Там не фантом и не призрак, а какая-то сущность из параллельного мира. Ну это аномалисты так решили. Я просто пересказываю. – Не совладав с эмоциями, Андрей схватил Максима за рукав. – Я перепугался до чёртиков. Ты видел, как они поворачивали головы? Видел? Шеи как выжатые полотенца.
– Видел.
– А меня видел?
– Тебя?.. – Максим свёл брови. – Я видел себя.
Андрей оглянулся:
– Дядя Олег, а вы кого видели?
– Не знаю. Я вообще ничего не понял.
– А чего тогда побежали?
– Ты сильно хлопнул дверью. Я испугался.
– Это не я. Она сама захлопнулась. Вы видели в избе фантомов?
На Олега вновь накатила волна страха. Ощутив дрожь в коленях, он привалился к дереву:
– Давайте чуток передохнём. – И уставился себе под ноги.
Перед внутренним взором возникла сутуловатая спина на фоне оконного проёма, забитого досками. Плечи безвольно опущены. Шея скручена жгутом. Голова развёрнута как у совы – на сто восемьдесят градусов. Рот раззявлен, между зубами распухший язык. Глаза без зрачков, одни мутные белки. Зачем его заставили вспомнить то, о чём он хочет забыть? Он видел маску жуткой смерти и не хотел верить, что это лицо – его.
– Так что вы видели? – не унимался Андрей.
Щелчком ногтя Олег сбил со штанины мохнатую гусеницу. Хотелось сказать: «Господи, Максим, как я тебя понимаю! Если бы в избе я оказался один, то сошёл бы с ума. Тебе повезло, что ты потерял из памяти несколько ужасных минут. Надеюсь, они не найдутся. Иначе как с этим жить?» Но вместо этого Олег произнёс:
– Там было темно. Я ничего толком не разглядел.
– Я был голый, – выпалил Андрей.
Максим и Олег уставились на него.
Андрей натянуто рассмеялся:
– Представляете? Абсолютно голый. И лицо какое-то… надутое, словно мяч. Только уши торчат. – Поправив на плече ремень ружья, повернулся к Максиму. – Мы же не зря сюда приехали? Ты всё вспомнил? Да?
– Это уже не имеет никакого значения и на решение комиссии не повлияет. Идём, у нас ещё много дел.
Они гуськом двинулись по едва различимой в зарослях тропинке, которую протоптали, когда искали поляну. В прорехах крон синело небо, солнечные лучи тончайшими нитями пронзали воздух. От щебета и пересвиста птиц звенело в голове. Запахи хвои и травы будоражили кровь. Максим шёл размашистым шагом и с щемящей тоской смотрел по сторонам: отныне он будет видеть лес только с высоты своего роста.
За спиной послышался голос Андрея:
– Зона нашла наши слабые места.
Максим недовольно вздохнул: малец никак не угомонится.
– У меня в детстве часто болел живот. Я даже в больнице лежал. Думали, аппендицит. Потом маме подсказали хорошее средство – зелёные кислые яблоки. И всё прошло.
– Твоё слабое место – язык, – откликнулся Олег.
– А у вас наверняка проблема с лёгкими. Или с сердцем.
– У меня нет проблем.
– На всякий случай сходите к врачу и проверьтесь.
Максим ногой откинул с дороги сломанную ветку:
– И какое слабое место у меня?
– В психушке не лежал?
– Андрей! – вскричал Олег.
– Ну что – Андрей? Я не говорю, что он сумасшедший, но проблема определённо есть.
Вцепившись в лямки рюкзака, Максим сделал шаг, другой. Остановился. Ещё сомневаясь, правильно ли он поступает, обернулся и проговорил со злостью:
– Конечно есть! Когда мы совершали облёт территории, Стрекоза похвастался, как подшутил над своим напарником и довёл его до сердечного приступа. У меня кулаки зачесались. Мне хотелось размазать его по кабине. Но он же командир экипажа, так ведь нельзя. Я сказал, что вижу человека, и попросил посадить вертушку. Я хотел пройтись, остыть, а он побежал за мной. Ну я и врезал.
– Забавно, – пробормотал Андрей.
– Ничего забавного! Его напарник семь лет копил на машину, во всём себе отказывал. Первый раз на ней приехал, а этот говнюк… Он многим попортил крови, а все молчат. Хороший пилот в нашем захолустье на вес золота. Приходят юнцы, налетают часы, наберутся опыта и рвут когти. Он один тут такой… спец. Начальство трясётся над ним, лишь бы он не смылся. Напишешь докладную – тебя же обвинят. Спасатели и глотают обиды. – Максим потёр грудь. Жгло там что-то, будто крапивы наелся. – Я сукин сын, а не сумасшедший.
– Зону не обманешь, – проговорил Андрей еле слышно.
Олег потряс кулаком:
– Заткнись, не то вмажу!
Андрей покосился на Олега, вновь направил взгляд на Максима:
– Ты забыл протянуть шнур, забыл, как открыл калитку. Значит, твоё слабое место – память. Провалы в памяти раньше были? Не связанные с зоной.
Максим вздёрнул брови:
– Провалы? Я не помню детство.
– Детство многие не помнят.
С этим Максим мог поспорить. Ребёнок с рождения узнаёт голос, лицо и руки мамы и ни с кем её не перепутает. Он узнаёт отца, если тот проводит с малышом достаточно времени. Там, где у детей хранятся воспоминания, приобретённые с первых дней жизни, у Максима зияла чёрная дыра.
– Я не помню, как оказался в детдоме. Я не знаю своего дня рождения. Не знаю настоящего имени, кто я и откуда. И, наверное, уже никогда не узнаю. Сказали, что мне было примерно шесть лет, когда я попал в детдом. В шесть лет я же должен был хоть что-то помнить? В свидетельстве о рождении от фонаря поставили дату. Волга – это фамилия и позывной. Позывной я выбрал сам, а фамилию мне придумали. После школы-интерната я поехал в детский дом, где провёл два года. Хотел узнать, как я там оказался, кто меня туда отдал. Но из личного дела исчезли документы.
Андрей посмотрел на Олега:
– Вы знали?
– Я даже просил тестя найти эти документы, а тесть просил твоего отца.
– Ну если отец не нашёл, то никто не найдёт. Интересно, что было в тех документах?
– Моё самое худшее воспоминание, – предположил Максим. – Иначе зачем их изъяли из дела? Короче, мутная история.
Они молча попили воды из пластмассовых раскладных стаканчиков и продолжили путь.
До просеки оставалось пятнадцать минут ходьбы, когда Максиму в голову пришла мысль.
– Андрюха, ты говорил, что фантомы не контактируют с людьми.
– Это не я говорил, а на собрании аномалистов.
– Тогда это был не фантом.
Андрей догнал Максима и пошёл рядом:
– Они же с нами не контактировали.
– Я видел его прошлый раз.
– И что он делал?
– Контактировал, – ответил Максим и, не желая продолжать разговор, прибавил шаг.
Отделаться от Андрея не получилось. Съедаемый любопытством, тот припустил вдогонку:
– Скажи, что он делал.
– Зачем? – спросил Максим, краем глаза наблюдая, как Андрей пробирается сквозь растущие вдоль тропинки кусты, лишь бы идти с Максимом вровень.
– Я сохранил номер телефона руководителя аномалистов. Позвоню и всё разузнаю.
Максим резко остановился:
– Даже не вздумай!
Шаря по карманам штанов, Андрей хлопнул белёсыми ресницами:
– Чего это?
– Эти дуралеи сразу попрутся в зону. Если кто-то и должен её исследовать, то профессионалы. Взрослые люди, а не самоуверенные сопляки с дебильными амбициями. Если со студентиками что-то случится, виноват будешь ты!
– Я не подумал. – Андрей ощупал карманы спортивной кофты. Завертелся на месте. – Кажется, я мобильник посеял.
– Где? В зоне?
– Да нет же. Я на поляне время смотрел. Наверное, там выпал из кармана. Или здесь. – Андрей нырнул в кусты, забегал туда-сюда, раздвигая ветки.
Тяжело дыша, Олег упёрся ладонями в колени:
– Не расстраивайся, Андрюха. Я тебе свой подарю.
– Там все контакты. И новые игры недавно скачал.
– Велика беда.
– И куча фоток. Отец меня убьёт, если кто-то найдёт и выложит в интернет.
Олег сел под дерево и привалился спиной к стволу:
– Порнуха, что ли?
– Хуже! Фотки отца с друзьями. В бане, в бассейне… Вы забыли, где он работает? Мне конец.
Олег предпринял ещё одну попытку успокоить Андрея:
– Да кому он нужен, твой телефон?
– Мне!
– Посмотри вокруг. Здесь никто не ходит.
– Ага. А дед? А инспекторы? А детский лагерь?
Максим потоптался на месте:
– Я сбегаю на поляну, а вы идите к машине.
– Ещё чего! – встрепенулся Олег.
– До просеки рукой подать. Не заблудитесь.
– Ты слишком хорошо о нас думаешь.
Максим вытащил из рюкзака карту и разложил на земле:
– Мы сейчас здесь, вот просека. Смотри, как близко. И тропинка уже протоптана.
– Мы тут подождём, – упирался Олег.
Андрей выбрался из кустарника. Отдирая колючки от штанов, проговорил возмущённым тоном:
– Это неправильно! Мы вместе пришли и вместе вернёмся. Мы всё должны делать вместе. Нам нельзя разделяться!
Максим посмотрел на Олега. Болезненно-бледное лицо усыпано бисеринками пота. Глаза закрыты, веки подрагивают. Приятель вряд ли осилит лишние пять километров в ускоренном темпе.
– Ладно, ждите. Я быстро.
– Это неправильно, – прошептал Андрей, чуть не плача.
Присев на корточки, Максим растолкал задремавшего Олега:
– Только не спи. Хорошо? Следи за мальцом. – Подошёл к Андрею и по-дружески потрепал по макушке. – Не отходи от него. Я мигом, туда и обратно.
Когда они искали поляну, Максим выбирал более лёгкий путь – обходил малинники, орешники и коряги. Сейчас он нёсся напрямик, чтобы сэкономить время. Если телефона на поляне не окажется, то обратно придётся бежать по тропинке.
Преодолев половину дороги, Максим остановился. Чёрт! Он забыл, что патроны для ружья лежат в рюкзаке. И Олег не напомнил. В заповеднике не было ни одного случая нападения медведя или волка на человека, но сердце тревожно сжалось. Вернуться или понадеяться, что с приятелями ничего ужасного не произойдёт?
Максим покрутился, озираясь. Взгляд зацепился за пятнистую тряпку, застрявшую в ракитнике, усыпанном жёлтыми цветами. Подошёл ближе. Это не тряпка, а кепка. М-да, не понравилась деду, вот и выкинул вместо того, чтобы отказаться от подарка. Поддев кепку хворостиной, Максим достал её из зарослей и затолкал в рюкзак: не оставлять же мусор в лесу. Чуть дальше лежала котомка, а рядом разбросаны связки травы. Разве дед мог так поступить?
Максим сделал ещё пару шагов и поднял с земли холщовый мешочек на порванном шнурке. Оберег… Глаза забегали по чащобе, подмечая каждую деталь. Ветви надломлены, трава примята. А здесь кого-то или что-то волочили. Если на старика напал зверь, то где же кровь?
Послышался встревоженный щебет, захлопали крылья. Над головой пронеслась стайка испуганных птиц. До слуха долетели странные монотонные звуки, не присущие лесу и его обитателям. Расстегнув куртку, Максим вытащил из крепления на жилете охотничий нож. Пригибаясь и мягко ступая, двинулся вперёд. Немного погодя замер за раскидистым кустом калины.
***
Уронив голову на грудь, Олег всхрапнул и что-то пробормотал. Сидя рядом с ним, Андрей веткой скинул с карты муравьёв и поднялся. Потирая ладони, посмотрел на краешек солнца, изрезанный кронами. Прошёлся туда-сюда, вглядываясь в чащобу.
Прозвучал сигнал о низком заряде батареи. Андрей по привычке похлопал себя по штанам и кофте и уставился на спящего Олега:
– Тьфу ты! Это ваш… Он же разрядился. – Встал перед Олегом на колени. – Я вас обыщу, можно? – И выудил телефон из кармана ветровки.
Дисплей никак не отреагировал на нажатие кнопки включения. Андрей ощупал куртку и запустил руку во внутренний карман:
– Ё-моё! Дядя Олег! – Потряс его за грудки. – Вы мой мобильник прикарманили. Я выронил, а вы, получается, подняли.
– Сейчас поедем, – пробормотал Олег и улёгся на бок.
– Куда поедем? Надо Максима вернуть. Дядя Олег! – Андрей вскочил на ноги, снял с плеча ружьё. – Как из него стрелять? Дядя Олег!
Направил ствол в небо и, зажмурившись, нажал на спусковой крючок. Щёлк.
– Да что ж это такое! Дядя Олег! Оно не стреляет. Так… надо снять с предохранителя. Где тут предохранитель?
Всё испробовав и не добившись результата, Андрей попытался разбудить Олега, но тот, не открывая глаз, нёс какую-то ахинею. Плюнув, Андрей закинул ружьё за спину и побежал по тропинке, выкрикивая: «Максим! Телефон нашёлся! Максим!»
~ 12 ~
Шестеро… Прячась за кустом калины и стискивая в кулаке рукоятку ножа, Максим покосился вправо, влево, ощупывая взглядом каждый листочек, каждую веточку, каждый сантиметр видимого ему пространства, – вдруг он кого-то не заметил? Их шестеро…
Люди сидели на свободном от зарослей пятачке и что-то обсуждали. Голоса – приглушённые до полушёпота, без эмоциональной окраски – сливались в монотонное бормотание, которое и привлекло внимание Максима. Тайге не присуща монотонность как пейзажа, так и звуков.
На деревенских не похожи. Те одеваются более опрятно, даже если идут пасти коров. А на этих мешковатая, замурзанная одежда, предназначенная скорее для грязной работы в цеху, чем для походов. Сквозь аромат хвои и трав пробивался запах пота и дешёвого табака.
В заповеднике вырубка леса запрещена, но лесничество могло направить сюда бригаду для очистки территории от валежника и сухостоя. Однако ни топоров, ни других подручных средств у мужиков не наблюдалось.
Долг спасателя требовал выйти из укрытия и поинтересоваться, кто они такие и куда держат путь. И оказать помощь, если люди заблудились. Однако Максим стоял как вкопанный. В незнакомцах настораживало всё, начиная с искривлённых ботинок без шнурков и заканчивая одинаковой короткой стрижкой.
Двоих Максим видел со спины. Они сидели ссутулившись, опустив руки на согнутые колени. Грубая ткань курток обтягивала торс и топорщилась гармошкой на плечах. Одно из заданий на последних тренировочных сборах, на которые ездил Максим, заключалось в визуальной оценке выносливости рядового человека. Спасателям надлежало выбрать из толпы тех, кто, по их мнению, с лёгкостью выполнит то или иное физическое упражнение, например, залезет по канату до отметки или пробежит по стадиону несколько кругов без передышки. Эти двое, несмотря на сухощавость, залезут куда угодно и пробегут сколько надо.
Третьего назвать мужиком не поворачивался язык. Молодой, можно сказать, юный. В нём всё было острое: нос, подбородок, кадык, плечи, локти, колени. Паренёк постоянно что-то делал: то поёрзает, то почешется, то штаны отряхнёт, то рукава подтянет. Непоседливый и суетливый по натуре, он с большим трудом удерживал себя на одном месте.
Четвёртого Максим видел в профиль. Широкий лоб, правильной формы нос, выразительные губы, строгий подбородок. Худоба придавала внешности незнакомца некую интеллигентность. Он не участвовал в разговоре. Глядя в пустоту, с отрешённым видом перебрасывал шишку из руки в руку. Казалось, что в этой компании он очутился случайно. И вообще, это не его одежда, не его окружение, не его уровень. Этакий декабрист в ссылке.
Пятый ютился в стороне от приятелей. Он вроде бы с ними и в то же время пребывал в тоскливом одиночестве, будто его кто-то обидел. Если бы Максима попросили составить словесный портрет незнакомца, он бы описал его как тщедушного человека средних лет располагающей наружности. Разве что большой нос слегка портил лицо.
В шестом угадывался начальник. Невысокого роста, плотного телосложения, на вид – далеко за пятьдесят. От остальных он отличался не только сединой, но и манерой держаться. Сидел расслабленно, ноги вытянуты, одна закинута на другую. Пальцы сцеплены в замок на животе. Упираясь затылком в ствол сосны, он взирал на товарищей с жёстким прищуром. Кивал редко, говорил мало, с ленцой.
Колоритная компания, как сказал бы директор школы-интерната, где учился Максим. Излюбленная фраза старого педагога, которую он произносил, когда к нему в кабинет приводили нарушителей дисциплины, вспомнилась Максиму не случайно. Любое несанкционированное посещение заповедника группой лиц расценивалось местными властями как нарушение. Недаром спасательный вертолёт ежедневно совершал дежурный облёт территории. Экипажу надлежало не только оказывать помощь пострадавшим, но и выявлять нарушителей закона. А тут их шестеро.
Зачем пришли сюда эти люди? Почему выглядят как каторжники?.. Каторжники… Внезапная мысль молнией прожгла мозг Максима. Перед ним беглые заключённые.
Споря с собой, он немного наклонился, чтобы получше рассмотреть людей. Если не брать во внимание одежду и стрижку, интеллигент, юный непоседа и печальный одиночка совершенно не походили на преступников. Во всяком случае, Максим представлял уголовников иначе. И главный вполне мог сойти за бригадира, знающего себе цену. А эти двое, чьих лиц Максим не видел… На каком основании он причислил их к зэкам? Получается, он сложил о них мнение по одёжке? Но… Где их рюкзаки или тормозки с провизией? И какая причина привела их в глухомань?
Перед внутренним взором промелькнули связки травы и котомка. Наверное, дед-травник заметил странных путников и тоже заподозрил неладное. Хотелось верить, что он побросал вещи в спешке, а оберег попросту потерял, и сейчас бежит в деревню. Максим добежал бы за три часа. А старик? Пока староста деревни сообщит в полицию и информацию передадут по цепочке в соответствующие органы, пока оперуполномоченные прибудут сюда, пройдёт немало времени. Беглецов и след простынет. Или ещё хуже – наворотят дел.
Надо хватать Олега с Андреем, нестись на всех парах до места, где мобильный телефон поймает сеть. Надо срочно поднять по тревоге местные власти, спасателей, полицию, начальство детского оздоровительного лагеря. Главное, уйти отсюда незаметно.
По затылку побежали мурашки. Максим смотрел на главаря, а главарь на Максима. Глаза в глаза. Мужики, похоже, уловили перемены в лице вожака. Умолкли и превратились в пружины, готовые по команде хозяина взмыть в воздух.
Тяжёлый взгляд придавливал Максима к земле. В серых глазах под нависшими бровями читался стальной характер, явно выкованный в неволе. Несколько секунд показались вечностью. Поборов оцепенение, Максим разжал пальцы; охотничий нож бесшумно нырнул в гущу ветвей калины. Стараясь не выдать себя резким движением, выудил из кармана телефон, отправил вслед за ножом и вышел из-за куста.
Заметив незнакомца, интеллигент швырнул шишку в заросли и опустил голову. Юный непоседа придвинулся поближе к главарю.
– Вышел месяц из тумана… – начал тщедушный одиночка.
– Шнобель, заткнись! – прошипел один их тех, кто сидел к Максиму спиной, и встал с земли.
Сорокалетний мужчина. Ни красавец, ни урод. Ничем не примечательная внешность. Такого встретишь случайно на улице и через минуту забудешь.
Следом за ним поднялся второй. Поджарый шатен. Рослый, как Максим. И по возрасту ровесник. Не больше тридцати, это точно. Засаленный воротник куртки плотно обхватывал жилистую шею. Хищное лицо казалось восковым. В янтарных глазах охотничий азарт.
– Здорово, мужики! – сказал Максим.
Человек с хищным лицом потянулся до хруста в плечах:
– Чего орёшь?
– Голос у меня такой… громкий.
– Ещё раз заорёшь, глотку заткну.
Решив играть роль наивного простачка, Максим кивнул, широко улыбаясь:
– Понял. Не буду. – Похлопав ресницами, как это делал Андрюха, спросил: – Что, мужики, заблудились?
– Мужики за возом бегают, а мы братва, – послышался ломкий голос.
Сорокалетний мужик непримечательной внешности одёрнул юнца:
– Умолкни, Сява!
«Носатый одиночка – это Шнобель, непоседа – это Сява», – мысленно проговорил Максим.
– Ты кто такой будешь? – поинтересовался главарь и вновь прищурился.
Максим вздёрнул брови на лоб:
– Я?
– Ну не я же.
– Я проводник.
Главарь мизинцем почесал висок:
– Кого ведёшь?
– Никого. Я изучаю новый маршрут. А вы как здесь оказались? Заблудились?
Не сводя глаз с Максима, человек с хищным лицом бросил через плечо:
– А что, Бузук, потрындим с ним по-взрослому?
– Погодь, Жила.
Максим вытер губы тыльной стороной ладони. Та-а-ак… Кличка главаря – Бузук. Этот, с волчьим блеском в глазах, – Жила. Носатый – Шнобель. Юнец – Сява. Как же подходят им погремухи!
– Проводник, говоришь? – усмехнулся Бузук. – Где твоя карта?
– Нет карты. Я хорошо ориентируюсь по компасу.
Жила протянул руку:
– Давай.
– Что? – не понял Максим.
– Вот дурепа! Компас давай.
Максим снял с запястья компас и вложил в крепкую ладонь.
– И правда компас, фирменный, – хмыкнул Жила. Порывисто шагнув Максиму за спину, сдёрнул с него рюкзак и кинул к ногам Бузука. Надевая компас себе на руку, буркнул: – Поршни снимай.
– Что? – спросил Максим, наблюдая, как Сява отрывает задницу от пяток, дотягивается до рюкзака и тащит к себе.
А юнец-то босой! Грязные ступни в ранах и запёкшейся крови. Как же он, превозмогая боль, бежал по лесу босиком?
Жила наигранно рассмеялся:
– Вот непонятливый народец пошёл! Обувку снимай.
Продолжая следить за Сявой, Максим опустился на одно колено и сделал вид, что не может развязать узел на шнурке.
Справившись с ремнями, Сява запустил руку в рюкзак и вытащил пластиковую бутылку:
– Братцы! Вода! Ей-богу, вода. Вот подфартило! Бузук! И жратва есть.
– Цыть, шалава! – рыкнул Жила. Подлетев к юнцу, забрал рюкзак и поставил возле Бузука. – Никогда не лезь вперёд батьки! Учишь тебя, учишь!
Не проявив интереса к рюкзаку, Бузук кивнул Максиму:
– Эй, дружок! Погодь педальки скидывать. Гвоздь, обшманай его.
Максим выставил перед собой ладони:
– Ребята! Да вы что? У меня ничего нет. Только рюкзак и компас. А ботинки мне не жалко. Забирайте.
Гвоздь – так обратился Бузук к человеку непримечательной внешности – схватил Максима за шкирку и заставил встать в полный рост:
– Руки за голову, ушлёпок! – Полез в карман куртки и достал складной ножик. – Вы гляньте, какая вещица!
Сдвинув пальцем предохранитель, Гвоздь нажал на кнопку. Выбрасывание клинка сопроводил тихий щелчок.
Сварливо затрещали сороки. Зэки насторожились. Гвоздь приставил ножик к горлу Максима и прошептал, обдавая лицо несвежим дыханием:
– Одно слово, и ты труп.
Обуреваемый недобрыми предчувствиями, Максим уставился на Бузука. А тот продолжал сидеть в расслабленной позе, словно ничего не происходило.
Под чьей-то ногой хрустнул сучок. Зашуршали ветви калины.
– Хрипатый, – оскалился Гвоздь и сложил ножик.
Интеллигент тоже кого-то заметил. Помрачнев, улёгся на спину и закрыл глаза.
Потирая кожу, куда только что упиралось остриё ножа, Максим повернулся на звук шагов. Из-за кустарника появился смуглый человек с чёрной щетиной на выдвинутом подбородке и впалых щеках. В одной руке он нёс ружьё. Другой держал за локоть Андрея.
– Какого чёрта… – выдохнул Максим. Сердце ухнуло в пах.
За долю секунды в голове пронеслась стая мыслей. Как малец здесь очутился? Где Олег? Что с ним? Он же просил их ждать! Их не шестеро. Бузук, Жила, Гвоздь, Сява, Шнобель, Хрипатый (это новенький) и интеллигент, чьей клички Максим не знал. Их семеро! Или больше?.. Где остальные?
Толкнув Андрея к Бузуку, Хрипатый подкинул ружьё. Жила поймал его, возбуждённо затоптался на месте, как породистый жеребец:
– Вот это улов! Вы только посмотрите! Сразу видно, что Хрипатый до воли дорвался. «Беретта»! Сегодня наш день, братцы! – Жила передёрнул затвор. Насупившись, исподлобья зыркнул на Хрипатого и вонзил взгляд в Андрея. – Кто такой?
Максим опередил приятеля с ответом:
– Охотник.
Подвигав плечами, Бузук покряхтел:
– Охотник без рюкзака, проводник без карты… Странные дела творятся.
– Я не охотник, – возразил Андрей.
– Я видел тебя зимой на охотничьей заимке, – произнёс Максим, взглядом умоляя товарища, подтвердить то, что он говорит. – Ты приезжал туда с отцом.
Но Андрей гнул своё:
– Ты меня с кем-то перепутал.
– Ну как же? С вами ещё были приблатнённые из Питера. Они всю ночь орали: «В небе звёздочка горит. Это питерский “Зенит”!»
– Ты перепутал, – упирался Андрей.
Максим потряс руками:
– Не слушайте его. У пацана от страха память отшибло. Его отец связан с питерскими. Я не знаю его фамилию, а то сказал бы. Отпустите его, всё будет шито-крыто. Такие люди умеют молчать. А из Питера вам благодарочка прилетит. Они умеют благодарить. Я сопровождал их на охоте, так они мне столько деньжат отвалили…
– Ты перепутал, – повторил Андрей твёрдым тоном.
Лицо белое, веснушки тёмные, выпуклые. В глазах понимание того, о чём Максим отказывался думать: они попали в беду, их не отпустят, им никто не поможет…
– И кто из вас брешет? – вкрадчиво спросил Бузук и кивнул Жиле.
Тот опустил ружьё на землю. Приблизился к Максиму, перешёл к Андрею. Сцепив руки за спиной, качнулся с пятки на носок. И нанёс удар головой в конопатый нос. Андрей рухнул как подкошенный.
– Вы что творите? – вскричал Максим. Рванул к Андрею, опустился перед ним на колени. И, получив в затылок чем-то тяжёлым, повалился без чувств.
