Тамерлан Ибраимов
Кокомеренские истории
Она одиноко стояла в фойе гостиницы, где с минуты на минуту должна была открыться общенациональная конференция «Историк года». Холдинг Кыялбека часто выступал спонсором подобных мероприятий, а эта конференция еще имела и глубокий политический смысл. Приз историка года должен был получить аксакал, написавший фундаментальный, а главное своевременный труд о славных детских годах трех выдающихся политиков страны.
Кыялбек, опаздывая, уже было заходил в конференц-зал, но его взгляд задержался на ее стройной фигуре.
– А вы почему не заходите? Сейчас начнется самое интересное, – он остановился и неожиданно для самого себя поклонился ей. Раньше он такого никогда не делал. Наверно на этот необычный шаг его побудил ее грустный интеллигентный взгляд.
Позвольте представиться, Кыялбек Байкулович, – не отводя взгляда от ее печальных глаз, сказал он.
– Знаю, – она медленно взмахнула красивыми ресницами. – Вы генеральный директор главного спонсора этого мероприятия.
– Ландыш Эмильбековна, – она протянула свою изящную руку.
– Ландыш? Какое красивое имя. – он снова неуклюже нагнулся и теперь еще зачем-то поцеловал протянутую руку. Рука ожидаемо пахла тонкими духами.
– Знаю, – вновь ответила она. – Мои родители любят цветы, – она едва заметно улыбнулась и слегка прищурилась, как будто действительно знала про него все до мелочей.
Слово «знаю» вообще органично подходило ей. Она действительно много знала. Но главное, что она знала – это что жизнь сложная штука, и надо очень стараться, чтобы преуспеть в ней. Ей было немного за тридцать и у нее был семилетний сын, которого она растила одна. Будучи кандидатом исторических наук, она могла часами увлеченно говорить про Великий Кыргызский Каганат или античную культуру Древней Греции, но особенную страсть она проявляла к временам эпохи Возрождения и итальянским мастерам искусства. Впрочем, ей нравилось все, что имело отношение к Италии. Такие имена, как Гуччи, Версаче и Армани, вызывали у нее не меньшую симпатию, чем Ботичелли, Тициан или Рафаэль.
Ухаживания Кыялбека она восприняла как должное. Как само собой разумеющееся она принимала и его подарки в виде дорогой итальянской одежды, драгоценностей, трехкомнатной квартиры и коттеджа на Иссык-Куле, в элитном пансионате под названием Маленькая Венеция. Несмотря на большую разницу в возрасте, она как-то быстро перешла с ним на «ты» и гармонично совместила в себе притягательность умных бесед и уютную любовь молодой, но опытной женщины.
Вместе они стали часто ездить в Италию, где иногда посещали картинные галереи, но чаще дорогие бутики. Ему нравилось быть рядом с женщиной, которая мягко подсказывала, как лучше одеваться и в какие театры им нужно сходить, но ему всегда казалось, что она знает и постоянно думает о том, что умнее его, и принимает его ухаживания только из-за его больших денежных возможностей. Это ощущение портило ему настроение и размывало самооценку, которая за последнее время вроде бы сильно выросла, но теперь вновь стала подвергаться новым ударам. Раньше это было из-за властной Эркегуль, потом из-за слишком любвеобильной Зарины, а теперь и чересчур умная Ландыш ковыряла его незаживающие ранки.
После культурных поездок в Европу, в сауне с друзьями, он небрежно рассказывал, что видел в старинных соборах и даже пытался разъяснить, в чем была причина успеха эпохи Возрождения. Правда, он часто путался в датах и сложных именах итальянских художников, но этого никто не замечал, тем более что он неизменно вытаскивал привезенное из Европы коллекционное итальянское вино. «Цена – от трехсот евро за бутылку. Специально привез для вас», – подчеркивал он под одобрительные возгласы окружающих.
Его реноме продвинутого менеджера, хорошо знающего европейскую культуру и при этом не забывающего особенности местного менталитета, росло. Авторитета ему добавлял и тот известный в узком кругу факт, что у него три жены, и все они очень ценят его.
«У меня три жены – одна первая, вторая молодая, а третья умная», – под одобрительный смех делился он с друзьями. «Кыке, выходит, жизнь у тебя удалась?» – спрашивали его уважаемые люди. «Жаловаться не буду. Все хорошо!» – отвечал он. «Ну, может, еще четвертую заведу, только пока не знаю зачем, я ведь не железный…» – смеялся он вместе с дорогими друзьями и открывал очередную бутылку вина, привезенного из Флоренции…
Гром грянул, как обычно, неожиданно. Племянник Адилет, который к тому времени уже занимал пост министра, вдруг попал в немилость и был с треском уволен со своей должности. Более того, на него завели уголовное дело, и только предупредительный звонок от друзей позволил ему буквально за сутки до ареста перейти реку Чу вброд и добраться до Алматы. Оттуда он сел на ближайший рейс в Дубай и надолго затих в заблаговременно купленных там апартаментах.
Кыялбеку повезло меньше, его арестовали прямо в офисе и на два месяца посадили в СИЗО. Это время ушло на то, чтобы договориться о своей судьбе с новым руководством холдинга, прокурором и судьей. Благо все они оказались его знакомыми, с которыми раньше он нередко проводил время в сауне. Удалось выйти из тюрьмы и даже закрыть дело, но практически все имеющиеся активы – машины, недвижимость, валюту – пришлось передать в новые, позаботившиеся о его судьбе, руки…
– Ты сам во всем виноват, надо было не по Италиям ездить со своей мимозой, а с новыми людьми налаживать контакты. Теперь нам лучше не встречаться, – заявила ему Зарина, когда он пришел к ней сразу после СИЗО.
– Я же тебе это все купил, подарил, а теперь ты меня же и выгоняешь? – возмутился Кыялбек.
– Юридически все записано на меня, и слава богу, а то бы забрали, – раздраженным тоном заявила она.
Спорить с молодой, но внезапно потерявшей к нему уважение Зариной он не стал и, в сердцах хлопнув дверью элитной двухкомнатной квартиры, ушел…
Ландыш была более мягкой.
– Я знаю. Ты же на мне все равно не женишься, – интеллигентно сказала она и посмотрела на него своими глубокими печальными глазами. – А мне надо дальше жить, о сыне заботиться.
– Знаю, – передразнивая ее, огрызнулся Кыялбек и, мягко прикрыв дверь подаренной ей трехкомнатной квартиры, ушел…
Эркегуль, напротив, была далека от языка дипломатии и, увидев мужа, с порога кинула в него шкатулку с крупным морским жемчугом, которая в тот момент оказалась у нее в руках. Кыялбек, будучи готовым к такому, шустро увернулся, и увесистая шкатулка пролетела мимо. Нитки жемчуга оборвались и перламутровые горошины широкой россыпью с шумом покатились по сверкающему паркету, в котором, как солнце в зеркале воды, отражалась огромная хрустальная люстра, висящая в широком коридоре.
– Пошел вон, гад! Еще раз сюда сунешься, я тебе все глаза выцарапаю!
Искушать судьбу Кыялбек не стал и, помня о ее тяжелой руке, быстро спустился с десятого этажа дома, где располагался купленный им для семьи пентхаус…
Прошло полгода. Кыялбек начал было много пить, но потом остановился. Толку от этого было мало, тем более что здоровье больше не позволяло топить свои переживания на дне рюмки с дешевым алкоголем.
Пришлось вернуться туда, куда многие возвращались – к началу. Все его активы ушли в другие руки… почти все, но кое-что осталось. Этого хватило на то, чтобы отремонтировать старый дом на окраине города, в котором он когда-то жил с Эркегуль. Дом хоть и был записан на его имя, но был невелик и располагался в непрестижном районе, а потому никого из его добрых друзей-экспроприаторов не заинтересовал. Более того, у него остались случайно припрятанные небольшие деньги, которых, тем не менее, хватило на то, чтобы купить контейнер на его родном базарчике.
И жизнь вроде бы снова начинала налаживаться. Однако душу не изменишь. Она всегда остается прежней, и она снова начала нуждаться, чтобы рядом кто-то был. И вновь оказалось, что ищущий, даже если это и простой гражданин, чудом вышедший из СИЗО, обязательно найдет то, что ищет.
Там же, на базаре, он встретил ту самую продавщицу, из-за которой когда-то Эркегуль устроила ему публичный скандал. Торговка была уже не такой смазливой, но по-прежнему общительной. Ее пьющий муж, который раньше ее частенько бил, умер, а двое детей, окончив школу, уехали на заработки в другую страну.
Их сближение произошло как-то само собой, и вскоре она переехала к нему.
Удивительно, но она ничего не знала про его фантастический карьерный взлет. По вечерам, за чаем, она внимательно слушала его рассказы, но в ответ лишь щурилась и весело смеялась недоверчивым смехом. Про отсидку в СИЗО она верила больше.
– Сидел за хулиганство, – посмеивалась она, – а теперь придумываешь разные сказки.
Такая версия его исчезновения на несколько лет была ей более понятной.
– Твоя мегера тебя за это и бросила, наверно. Да не переживай, она тебе никогда не подходила, – гладила она по спине Кыялбека.
Кыялбек поначалу злился, что ему не верят, старался доказать, найти аргументы поубедительнее, но очень скоро смирился – «А зачем ее убеждать? Все вроде идет неплохо. Да и вообще, надо признать, жизнь у меня определенно успешная. Хотел ведь, чтобы рядом был человек и внимательно, не перебивая, слушал; хотел купить контейнер и сдавать в аренду, чтобы самому не торговать – все это есть, достиг», – думал он и тихо улыбался сам себе.
В поисках лошади
– Мою лошадь не видели? – выйдя из-за пригорка, он хмуро поздоровался.
– Не видели, – мы поздоровались в ответ.
Это был невысокий худощавый мужчина средних лет, с обветренным лицом, в резиновых сапогах, темных штанах и старой черной обтрепанной куртке. На голове – засаленная серая кепка, из-под которой поблескивали усталые, но озорные глаза. От него отчетливо исходил запах вчерашнего спиртного, от чего, видимо, он мучился головной болью, а плечи были устало опущены.
Несмотря на видимую утомленность, он быстро окинул взглядом рыболовные снасти и место нашей стоянки. Заметив бутылку коньяка, лежащую в пластиковом ящике среди походной посуды, взял стул, поставил его поближе к столу и, без приглашения, плюхнулся в него.
Гость есть гость, надо быть гостеприимными, и мы присели рядом.
– Из города? – он окинул нас хозяйским взглядом.
– Да.
– На рыбалку?
– Да.
– Ловить не умеете, – неожиданно заявил он и вызывающе посмотрел на меня.
– Почему?
– Надо рыбу чувствовать, – он смягчил взгляд и снисходительно улыбнулся. – А вообще рыбалка уже не та. Раньше я тут пятикилограммовые вытаскивал, сейчас таких уже нет.
– Куда же такие подевались?
– А вот приезжают из города, и всю рыбу выловили. Мы здесь в селе решили за это наказывать, – снова нахмурившись, посмотрел он поочередно на нас с Бакытом.
Повисла напряженная тишина.
– Шучу, байкелер, – он попытался рассмеяться над попавшимися на его уловку наивными городскими, но получилось лишь вымученная похмельная улыбка. – А за хорошую шутку и в городе ведь наливают? – в надежде на лекарство подмигнул он Бакыту.
Бакыт вежливо улыбнулся в ответ и достав из ящика коньяк налил в пластиковый стаканчик.
– Борубай, – представился гость и, не дослушав наши имена, залпом выпил, после чего вновь вопросительно посмотрел на наливающую руку Бакыта.
После второго стакана его щеки порозовели, он глубоко вздохнул, быстро зажевал кусочек лепешки, лежавшей на столе, расправил плечи, потянулся, взял сигарету из пачки, лежавшей тут же, и с удовольствием закурил. Усталость с его лица как рукой сняло, и он, сев в походном кресле поудобнее, всем своим видом показал, что доволен моментом, а значит, прощаться с нами не собирается.
– Для вас это развлечение, а для нас – жизнь. Рыбу надо чувствовать и знать, где она стоит. Я обычно ставлю сети на впадении ручьев в реку, – весело сказал он.
– Сети? Это же браконьерство. Из-за этого рыба и пропадает.
Он нахмурился и замолчал.
Аййй, – вздохнул он. – Жизнь тяжелая стала, простые люди мучаются, а эти никак не нажрутся. Депутаты, бандиты – все одинаковые, воры, – неожиданно сменил он тему разговора.
Уже позже, после некоторого общения, мы привыкли к его способности резко менять тему и выдавать неожиданные сентенции, но поначалу это озадачивало и требовалось некоторое время, чтобы сориентироваться, – о чём это он сейчас говорит.
– Я бы был хорошим депутатом, – безапелляционно заявил он. – Меня тут все уважают, предлагали несколько раз – отказался. Я же здесь все вопросы могу решить за пять минут. И с властью, и с чёрными – всё решу. Ува-жж-ают!
– Они же все воры, – с подковыркой сказал Бакыт, насмешливо подняв брови.
– Хм, а кто не вор? – не смутившись усмехнулся он. – Воруют все, но у народа воровать нельзя.
– А у кого можно? – задал я наивный вопрос.
– Безграмотные, присосались к народу и пьют нашу кровь. Уничтожать их надо, без суда и следствия, как говорится, – не ответив на мой вопрос, продолжил он. – А наши люди совсем стыд потеряли. Готовы всем одно место лизать, лишь бы поближе к власти быть. Забыли, что на тот свет богатство с собой не заберешь, все суетятся, все лижут, все ищут… эхх, – прошелся он и по простым людям.
– Получается – все плохие? – снова поинтересовался я, в надежде нащупать логику в его словах.
Он остановился, недовольно посмотрел и несколько раз кашлянул в сторону.
– Все плохими быть не могут, – как несмышленому ребёнку, объяснил он. – Если все будут плохими, то жизнь остановится. Хороших людей больше. Я, например… по всей стране врать не буду, но по области всех знаю, любого политика или авторитета на «ты» могу назвать. Позвоню – и любой вопрос как надо решу, – сказал он и, сделав тяжелый взгляд, почему-то посмотрел на Бакыта. На меня сурового взгляда он тратить не стал, а наоборот, посмотрев в мою сторону, подмигнул.
– С Карабаем я на короткой ноге. Вот тебе надо вопрос решить? – он снова нахмурив брови, посмотрел на Бакыта. – Решу за пять минут. Однажды два амбала наезжали тут на местных, один самбист, другой боксер. Я боксеру челюсть сломал, второго поймал и привязал к дереву – воон там, – показал он рукой на противоположный берег реки. – Два дня просидел, потом прощения у меня просил. Карабай, когда узнал, сказал – молодец, уважаю. Я в уважении у него, понятно? Мы вместе сидели, – добавил он неожиданную деталь.
– За что сидел? – судимость гостя заинтересовала Бакыта. Он с тревогой посмотрел на того и захотел большей ясности.
– Сидел и сидел, по молодости, – услышал он в ответ расплывчатый ответ.
– Позвоню Карабаю и решу любой вопрос, понятно? – он растопырил пальцы и покачав головой, посмотрел на нас.
– Понятно, – подтвердили мы.
Карабай был известен всей стране как криминальный авторитет, который, словно спрут, влезал во все вопросы, где были деньги или интересы больших людей – от бизнеса до назначения в госструктуры.
– Но с ним вопрос по серьезному только решается. Слово не сдержал – кровью заплатишь, – Борубай, по каким-то своим соображениям, видимо решил, что у Бакыта есть нерешённые с криминалитетом вопросы, и поэтому смотрел на него, буравя взглядом.
Бакыт поёжился и опустил глаза. Никаких дел с криминалитетом у него не было, и он явно хотел, чтобы так и было дальше.
– Но можно и деньгами заплатить, – смягчил суровый тон Борубай. – Можешь через меня, так дешевле будет, – заботливо посоветовал он Бакыту, но тот отрицательно махнул головой и отвернулся.
– Карабай мне сам предлагал за нашим районом приглядывать. Вот здесь, на этом самом месте сидели вдвоем. Но я сказал – нет, не могу. Так и сказал самому Карабаю – нет. Не веришь, что ли? – На этот раз он сурово посмотрел на меня и даже наклонился поближе, чтобы разглядеть в моих глазах тень возможных сомнений.
– Прямо здесь и сидели?
– Прямо здесь. Он же охотник.
Сомнений в моих глазах он, наверное, не разглядел, потому что тут же улыбнулся, расслабленно откинулся назад и, потянув из нашей пачки, закурил новую сигарету.
– Бизнес здесь хочу открыть, – вдруг заявил он. Видимо, тема близости с криминальным авторитетом ему перестала быть интересной, и он перешёл к другой.
– Где?
– А вот прямо здесь, где мы сидим.
Мы сидели в тени среднерослых карагачей, образующих небольшую раскинувшуюся вдоль берега реки рощу. Дальше шла ровная травяная поляна с продавленной автомобильной колеей, а ещё дальше – асфальтовая лента дороги, за которой сразу поднимались глиняные стены гор, уходящих на многие километры к северу. На противоположном берегу реки теснилась узкая полоска ивово-березовых зарослей, за которыми ровными уступами поднимались и уходили на юг каменные скалы.
– Место красивое, и дорога рядом. Перспектива есть, – щелкнув языком, выдвинул вперед нижнюю губу Бакыт. – Но деньги надо вкладывать.
– В бизнесе фишка должна быть, – развалившись в кресле, Борубай показал свои познания в предпринимательском деле. – А фишка здесь в чём?
– Природа? Чистый воздух? Рыбалка? Дорога рядом? – перечислил лежащее на поверхности Бакыт.
– Это да, но не главное, – усмехнулся он.
– А что? – мы были заинтригованы.
– Коньяк! – повелительным жестом он указал на стакан, показывая, что за спасибо делиться ценными секретами не намерен.
Бакыт безропотно налил.
– НЛО! Здесь инопланетяне летают почти каждую ночь, – громко сказал он. – В этих горах у них база, – показал он в сторону уходящих на юг бесконечных скал. – Воон те две острые скалы видите, на пирамиды похожие? Из одной вылетают, а в другую залетают. Сверху люк открывается. Бесшумно всё, как положено, на гидравлике наверно. Я с детства за ними слежу. Прилетают, улетают, но…, – он поднял палец вверх – конспирацию соблюдают, не дураки.
– Да какие инопланетяне? Нет их. Когда ты их видел, много пил? – ехидно спросил Бакыт.
– А может и не пил, может травы чересчур покурил? – присоединился я.
– Вы их и не увидите. Говорю же – конспирацию соблюдают. Да и вы не туда смотрите… городские. Все о своем комфорте думаете, о деньгах, а надо в себя смотреть, – не обижаясь на подковырки, перешел он на философскую волну. – Инопланетяне же не такие как мы. Они мыслями управляют и технологии у них ого-го-го.
– А для туристов какая разница, они же их тоже не увидят? – пытаясь подловить его на логике, спросил Бакыт.
– Не увидят, это да, – впервые озадачено согласился он и на секунду задумался. – Но это вовсе не обязательно. Я же им буду рассказывать, имидж создавать. И место это назовем – «инопланетная база», – быстро нашелся будущий предприниматель. – Главное – это фишка! – повторил он и довольный своей бизнес-находчивостью, хохотнул.
Впрочем, нельзя было сказать, что мы полностью не поверили ему. Места там были глухие, малохоженые. Дорогу построили только пару лет назад, и цивилизация еще не успела испортить девственность окружающей природы, а в таких местах может быть все что угодно. Может и летает там что-то, кто знает? По крайней мере полностью отвергать идею инопланетной базы в горах, мы не стали, да и не хотели. Наоборот, мы были даже рады услышать про нечто таинственное, непонятное, прячущееся в высоких безлюдных горах. Поэтому и продолжали его слушать, не особо стремясь прижать и тем более доказать, что он врет.
– А деньги? Ай-й-й, деньги, я уже все продумал, – махнул он ладонью, по диагонали сверху вниз. – Бизнес-план у меня есть. Деньги один депутат пообещал. Месяц назад вот здесь с ним сидели. Сказал все сам сделает, главное, что местный житель нужен для этого проекта. Вот – я местный житель. Лучше меня никого не найдет, – опять перешел он к практической стороне дела.
– Прямо здесь и сидели?
– Прямо здесь. Он же рыбак, – подтвердил автор бизнес-плана и будущий бизнесмен.
Место, где мы разбили лагерь, получалось знаковое. Здесь и криминальный авторитет решал дела, и депутат обсуждал бизнес-проекты и туристический лагерь «инопланетная база» скоро появится. Я снова оглядел нашу стоянку. Окружающие горы, поляна с рощей и бегущая рядом река, засияли в каком-то ином, интригующем свете. И как раз в тот момент, когда все начинало выглядеть в новых красках он вдруг снова все поменял.
– А вообще суета это. О душе надо думать, о добродетели, а не о материальном, – вздохнув, он обозначил новый вектор разговора. – Намаз надо читать, тогда все будет – душа спокойной станет. Людям помогать, вести достойный образ жизни. Я вот намаз читаю…, – сказал он.
– Намаз читаешь, а спиртное нельзя же, – перебил его Бакыт.
Боромбай тяжелым взглядом посмотрел на него и кивнул.
– А мне сегодня можно. От меня жена ушла, – грустно ответил он.
– Когда? – с ноткой явного сочувствия спросил Бакыт. Он сам недавно развелся и тяжело переживал этот этап своей жизни. Коньяк он взял как раз по этому случаю – для расслабления и душевной медитации, как он сказал.
Впрочем, особо мы не пили, и думали уже, что напрасно потратились, а вот оказалось пригодилась.
– Жена у меня глупая, слушает своих родственников, – сокрушенно покачал головой Боромбай. – Я ей говорю, ай, меня слушай, не ходи к своей маме, она в уши тебе столько навоза нальет, а ты потом на меня это все. Я же работаю, деньги зарабатываю, а ты нервы трепишь. В общем дура она у меня. Эхх.
– Не слушается что ли? – уточнил Бакыт.
– Слушается, куда денется. Но маму свою тоже слушает, а потом сама же и страдает.
– Бьешь ее? – Бакыта интересовали детали. – Если бьешь, то это нехорошо. Она же женщина.
– Какая женщина? Огонь, а не женщина, – сама кого хочешь побьет, мне концерты закатывает.
Стало непонятно кто кого бьет, – он жену или она его. Бакыт без стеснения внимательно оглядел тщедушную фигуру гостя.
– Жена у тебя крупная? – для лучшего понимания шансов супругов, поинтересовался он.
– Думаешь я такой маленький и слабый, – обиженно взвился Боромбай, да так, что мы подумали, что все-таки жена его бьет, а не он ее.
– Да я боксом занимался, мастер спорта… почти. Немного не хватило, на турнире Шопокова меня засудили.
– Что реально что ли на турнире Шопокова выступал?
– Аййй, – махнул рукой он, не желая развивать эту тему.
– Она вообще-то умная, хорошая, а это я дурак, и поэтому она от меня ушла, – неожиданно сообщил он.
Бакыт разочарованно хмыкнул. «Ушла, пришла» – это было не то, что он хотел услышать – хотелось большей ясности, чтобы вместе осудить «этих неблагодарных женщин», а тут выходило как-то непонятно.
– Так кто из вас виноват в разводе? – допытывался Бакыт.
– Мы не разводились, – отмахнулся Боромбай.
Бакыт от такого совсем запутался.
– А знаете, где мы с ней решили пожениться? – улыбнулся вдруг гость, снова сменив тему.
– Здесь? – быстро догадался я.
– Правильно. Здесь все и было. Я ей говорю – выйдешь за меня замуж. Она тут же согласилась. Любила меня сильно. А может и сейчас любит, – хлюпнул он носом и опустил голову.
Со слов гостя, место, где мы просто рыбачили каждый год, оказалось чуть ли не сакральным в его жизни. Впрочем, было ли это все правдой или нет, мы не знали наверняка. Почти час он сидел с нами и за это время успел еще много чего разного рассказать. Бутылка коньяка быстро опустела, причем пил он один, нисколько не смущаясь того, что себе мы даже не наливали.
Ликвидировав спиртное и поняв, что больше у нас ничего нет, он напряженно замолчал, словно не желая больше тратить запас своих историй.
Помолчав так некоторое время и выкурив сигарету, он встал. Быстро, как-то наспех попрощался, и вразвалку ушел за ближайший пригорок искать свою лошадь.
После его ухода, мы с Бакытом еще некоторое время обсуждали услышанное, потом переключились на дневную рыбалку, а позже и на свои собственные истории у вечернего костра…
На следующий год, когда в начале июня мы только открыли рыбацкий сезон и приехали на это место, он вновь появился в нашем лагере ровно в то же время и с теми же словами – «мою лощадь не видели?»
Сказать по правде, мы были рады его появлению, хотя и сами точно не знали почему. Фантазер, выдумщик, можно даже сказать врун, но без злобы, по-доброму и интересно. Несколько нагловат, но это простительно. Противоречив. Но кто из нас не таков? Наивен. А кого можно назвать не наивным в этой жизни полной внезапных разочарований и нежданных удач?
Его визит в наш лагерь снова привнес разнообразие и колорит, который был веселым дополнением выезда на природу. При виде нас он тоже обрадовался, а потому провел с нами больше двух часов, рассказывая знакомые уже истории, но теперь уже с другими оттенками: жена к нему вернулась, повинилась, но снова угрожает уйти, а ее частые визиты к маме не прекращаются; депутат по-прежнему с уважением относится к нему и предлагает совместно открыть бизнес, но он пока не готов работать с ним – у депутата есть левые делишки, которые ему не нравятся; Карабай снова приезжал на охоту и опять предлагал ему стать местным авторитетом, отвечающим уже за всю область, но он не хочет – придется ведь жестко людей наказывать, а он же добрый; инопланетяне, хоть и летают как раньше, но стали какие-то нервные и более осторожные – чего-то ждут, наверно скоро будут какие-то большие изменения в жизни всей планеты и человечеству надо готовиться…
На третий год он пришел с другой стороны холма и улыбаясь нам как самым близким друзьям издалека прокричал – «Эй, городские, мою лошадь не видели?». «Нет!», – хором крикнули мы в ответ и стали накрывать на стол. Почти полдня мы провели вместе, обсуждая особенности местной рыбалки, события в мире, политику и политиков, известных всей стране бандитов и меры, которые человечество должно предпринять в случае появления большой делегации с других планет…
На следующий, четвертый, год мы ждали его, как всегда утром, из-за холмов справа или слева… но он не пришел. Не появился он ни на второй, ни на третий день. Рыбалка выдалась удачной. Исходили все берега, поймали неплохие экземпляры форели, хорошо отдохнули, по вечерам сидели у костра, разговаривали, делились личным, рассказывали истории, вспоминали и про Боромбая, надеясь, что назавтра он наконец появится, но он так и не пришел. Не знаю почему. Может был занят или мы разминулись во времени. Причин может быть много. Ну как есть, так пусть и будет. Надеюсь только, что у него все хорошо, жив здоров, по-прежнему в добром здравии ходит по горам в поисках своей потерянной лошади… и самого себя.
Реформы каждый день
Все персонажи и события рассказа являются вымышленными, а любые сходства случайными.
Парламентская дискуссия, начавшаяся с утра, сразу показала, кто глубоко понимает проблему, а кто нет. Обсуждался вопрос национального многопрофильного холдинга «Байжер». Некоторые депутаты предлагали меры по его приватизации, другие говорили о необходимости проведения там всестороннего аудита и внедрения механизма корпоративного управления, но основная часть народных избранников такими глупостями не занималась.
«Ну сколько можно об этом говорить, маргина-а-а-алы!» – в ответ на такие предложения возмутился Калыбек Жаңымуунов, лидер крупной парламентской фракции «Биздин жер» («Наша земля»). Он встал со своего места и, даже не подходя к микрофону, мощно прокричал это в зал.
Спикер, почувствовав актуальность вопроса, радостно улыбнулся и сразу же предложил ему пройти к трибуне.
«Надоели со своими иностранными словечками, аудитами и всякими корпоративными управлениями. А уж про приватизацию я вообще слышать не хочу. Как можно народное добро разбазаривать, предатели?!» – не отходя от своего кожаного кресла, эмоционально продолжил Жаңымуунов. – «Надо уже реальные, присущие нашему менталитету, вещи предлагать».
На вопрос из зала одного из «маргинальных» депутатов, а что это за такие меры, он, снисходительно улыбнувшись, ответил: «Название холдинга определяет его суть. А с названием в Байжере ооочень плохо!».
Представители других фракций, до этого рассеянно слушавшие перепалку коллег, моментально оживились. Обсуждение названий, цветовой гаммы, правильности перевода текстов и других экзистенциальных вопросов всегда вызывало их особый интерес.
Наиболее мудрые сразу потребовали, чтобы сессию начали передавать по телевидению и обязательно в прямом эфире.
«Это для того, чтобы народ видел, кто действительно думает о людях, а кто нет», – объяснили они менее опытным коллегам.
Через некоторое время генеральный директор общереспубликанской телерадиоинтернеткомпании «Цифровой цилиндр», запыхавшись, прибежал в парламент и, согнувшись вдвое, лично доложил спикеру, что прямой эфир налажен. Депутаты, вальяжно сидевшие в своих удобных креслах, сразу стали серьезными, и поставили дорогие смартфоны на авиарежим. Начиналась важная часть их работы.
Калыбеку Жаңымуунову, как инициатору дискуссии, было предоставлено первое слово.
Пройдя по ковровой дорожке, закупленной на средства международной финансовой организации, он вышел к недавно подаренной международным фондом парламентской трибуне, несколько раз кашлянул, постучал для верности по микрофону, приобретенному на деньги крупного международного банка, и, глядя в камеру, купленную на спонсорские средства известным всей стране анонимным бизнесменом, обратился к коллегам по законотворческой деятельности.
«Наша фракция «Биздин жер», будучи приверженной национальным традициям, считает, что название «Байжер» (дословно – «Богатая земля») изначально порочно, потому что слово «Бай» («Богатый») вызывает ассоциацию с деньгами, а деньги – это зло. Мы уверены, что крупнейший национальный холдинг должен ориентироваться не на погоню за прибылью, а на сохранение великих традиций народа, достижение счастья и согласия в обществе…», – делая выразительные жесты рукой, хорошо поставленным голосом говорил Калыбек Жаңымуунов.
Развивая свою мысль, он предложил вместо «Бай» использовать слово «Улуу» («Великий») и назвать холдинг «Улуу жер» («Великая земля»).
«Тогда коррупция исчезнет, а молодежь страны станет больше чтить вековые традиции народа…», – убедительно звучал его голос.
А закончил он выступление фразой, в которую вставил свое любимое слово «диалектика»: «Мы не должны забывать про вечный закон диалектики о единстве формы и содержания. Какое у холдинга название, так он и будет работать для народа!».
В зале раздались громкие аплодисменты членов его фракции. Послышалась даже пара выкриков: «Правильно!», «Народ ждет этого!», – но они быстро затихли под строгим взглядом спикера.
Дальше слово было предоставлено фракции «Эл менен эл үчүн» («С народом для народа»), которая позиционировала себя как сторонница социалистических идей. Эта фракция сплошь состояла из богатых торговцев, промышленников и, неизвестно как, сказочно разбогатевших бывших налоговиков и таможенников. При этом все депутаты фракции были убежденными сторонниками социально ответственного государства и неуклонно поддерживали любые инициативы, направленные на увеличение объемов государственных закупок и тендеров. Странным образом во всех этих тендерах участвовали аффилированные с депутатами компании, но это, конечно, никак не мешало им последовательно отстаивать принципы социалистической справедливости.