Таня Лаева
Стервятник
Глава 11. Ледяной лед
– Два дебила – это сила! Это ты виноват, идиота кусок! – ругала я на чем свет стоит Кристиана, отчитывала словно пацана в до боли знакомом коридоре его отделения.
Лили мирно спала в палате. У нее не было ни царапинки, ни ушибчика, зато у меня прибавилось седых волос. Доктор Дэвис выпятил свои грустные глазки, растапливая всю мою злость на него.
– Нет, это ты виновата! Нечего обжиматься с мужиками у ребенка на глазах.
– У ребенка? – уточняюще обратилась я к свирепеющему оппоненту.
– Ну ладно… у меня на глазах!
– Ревнуете, доктор Дэвис?
– Ревную, – коротко отрезал он. – Как сумасшедший!
И, хватая мой затылок, он ворвался в мои губы прямо на глазах пациентов и медсестер, поедая в своей любимой манере. Не в силах сопротивляться этому такому притягательному говнюку, я обмякла в его руках, обнимая его за пояс, исследуя каждый миллиметр его шаловливого ротика и изворотливого языка. Снимая его горячие ладони, которые уже по привычке, по-хозяйски опустились на мои бедра, я сделала шаг назад и тихо, как-то даже неуверенно произнесла.
– В следующий раз попроси разрешения.
– И не подумаю. Езжай домой, Саша.
Он развернулся и скрылся в больничном коридоре, оставляя меня за собой с бешено колотящимся сердцем и распирающим чувством в груди от его изумрудного пронизывающего взгляда.
И перед моими глазами стоял нестираемый образ стремительного прыжка преданного брата в бездну за своей маленькой сестренкой, которая отделалась легким испугом, находясь в спасательном жилете. Я всегда буду помнить, как он передал ее мне на руки и обнял нас, накрывая серым согревающим одеялом. Он поцеловал мой висок и согнал слезы с моих щек трепетными пальцами, прижимая к дрожащей Лили.
И в тот момент я больше всего боялась посмотреть на Элая, который больше всех винил себя в произошедшем.
*******************************************
«Дома» в холле меня встретила взволнованная Сойка.
– Саша, тебя ждет хозяин в своем кабинете, я провожу, милая. Не бойся. Он не такой уж страшный.
«И почему мне не легче от его слов… ну вот и все, Саша, сейчас тебя уволят…»
Мы вошли в до боли знакомое помещение того самого оскверненного нами кабинета, и я едва сдержала стыдливый смешок, краснея и поджимая губы, особенно от того, что массивный темно-коричневый стол до сих пор стоял криво.
– Тинаш, можешь идти, – отдал указ однозначный владелец особняка.
– Да, мистер Хилтон, – покорно кивнула учтивая женщина и исчезла за тихо закрывающейся дверью.
«Хилтон? Почему не Дэвис? Такая знакомая фамилия…» – заерзала я под испытывающим взглядом настоящего поистине хозяина, я бы даже сказала повелителя, этого дома. Я решилась представиться… снова…
– Добрый вечер. Меня зовут Саша.
– Я помню. Мы же уже познакомились.
«Ну ты дура, Саша! Он же подумает, что ты непроходимая тупица.»
Я посмотрела на него и встретилась с его очень сильным мужественным взглядом цвета глаз моей маленькой ласточки. Его серый костюм подчеркивал этот оттенок, а белая прирастегнутая рубашка контрастировала с дьявольским огоньком, разгорающимся в его пристальном неотрывном взоре.
Неловкое молчание повисло в воздухе. Я перемялась с ноги на ногу и скрипнула кожаной одеждой, проклиная свой неуместный и чересчур откровенный выбор, который играл сейчас со мной злую шутку. А он все смотрел… сжирал, проникал под кожу.
– Вы хотите уволить меня?
– А есть за что? – с вызовом бросил мистер Хилтон, а я все тише и не разборчивей начала бормотать себе под нос, заправляя волосы за ухо.
– Ну как же, Лили спрыгнула с лодки. А я не успела поймать ее.
Вдруг он расхохотался в голос.
«Странная реакция…» – мои глаза забегали, и мужчина поспешил объясниться, не меняя строгости своего тона.
– Она всегда так делает. Это ее коронный прием. И она еще плюс ко всему занимается плаваньем.
«Вот маленькая засеря. Их короткометражка достойна оскара в соответствующей номинации, не меньше.» – а отец семейства все продолжал, загибая свои длинные красивые пальцы.
– И еще стрельбой из самых разных видов оружия. И с вашим появлением она прогуляла все свои занятия.
«Оу… стрельбой… теперь все ясно. Странные увлечения… для кого угодно, но только не для моей Лили…» – мои мысли отвлекали меня от процедуры самобичевания в логове таинственного зверя. Я робко промямлила, максимально растекаясь в бесформенную жижу.
– Простите, мистер Хилтон.
– Джейк.
– Джейк…
От произнесенного мною его имени он будто подпрыгнул и с видимым, даже слишком очевидным усилием продолжил, указывая мне взглядом сесть напротив, что я покорно исполнила.
– На самом деле я позвал тебя, чтобы сказать тебе спасибо.
– Но за что?
– За то, что заступилась за мою дочь.
Я, конечно же, поняла, о чем шла речь, только гадала, есть ли вообще хоть какие-то секреты в этой семье друг от друга, и что еще знает обо мне "Синяя борода".
«Не очень удачная метафора, Саша…» – набралась смелости я и спросила совершенно логичной вопрос для практически постороннего человека.
– Но почему она не носит вашу фамилию? Я уверена, вы – влиятельный человек, и никто бы не посмел и не позволил таких "выпадов".
– Так ты не знаешь, кто я, и в чьем доме находишься? – сказочный злодей пугал меня просто до чертиков, но я максимально сосредоточилась и я, наконец, подняла свой подбородок от груди и выпрямила спину.
– Извините, но нет.
– Ты снова меня поражаешь, – он надменно усмехнулся, а я выпалила от страха и отчаяния.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Его тон становился все холоднее, замораживая стены в помещении, которые словно покрывались серебряным инеем.
– Мои дети носят фамилию своей матери по своему желанию. Это долгая и не очень веселая история. Знаешь ли ты, что случилось с моей женой?
– Знаю, что она умерла, – ловко вырулила я из его капкана, но он вбил мне кол между лопаток, заставляя вздрогнуть и громко вздохнуть.
– Да, она разбилась на машине в день годовщины нашей свадьбы в том самом платье, в котором ты вчера отплясывала.
«Та-да-ам!!! Но зачем Лили меня так одела? Что за дикий мазохизм?» – я думала о несчастной ласточке, а ее отец продолжал ровный размеренный рассказ.
– Я вернулся раньше, чем планировал… я ехал домой, предчувствуя неладное, но… когда увидел тебя, то просто… просто…
«Господи… Саша, ты же не знала…» – мистер Хилтон запнулся несколько раз на одном и том же месте, а я попыталась его поддержать, разделить горе этой несчастной семьи.
– Могу себе представить…
– Нет, не можешь. Уходи! – максимально грубо выплюнул хозяин в меня свою боль, в которой я была совсем не виновата.
«Нашел крайнюю. Сам позвал благодарить, теперь гонит… что за порода такая?» – я сорвалась с мягкого стула и понеслась прочь, наполненная неоднозначными ощущениями и жутко напуганная этим брутальным ледяным мужчиной.
Я опустила металлическую ручку, и, стоило мне открыть тяжелую дубовую дверь, как она снова закрылась. Перед моим лицом нарисовалась гигантская ладонь с широкими венами, которая не позволяла мне повторить попытку. Я громко сглотнула, когда он поднял мое лицо указательным пальцем за подбородок навстречу своим глазам с плескающейся в них сталью.
– Ты боишься меня?
– У Лили ваши глаза, мистер Хилтон, – совершенно невпопад ляпнула я.
– "Твои" глаза, Джейк, – приказал он, на что я слишком томно ответила.
– Твои глаза.......................Джейк…
– Хорошая девочка.
Он опустил руку и сделал шаг назад, а я стояла, как загипнотизированная и погруженная в глубокий транс. Я смотрела на него как кролик на удава, теряя весь свой характер и "бунтарство".
– Нет! Это выше моих сил! Черт! – грязно ругнувшись, высокая отвесная скала двинулась в мою сторону, тяжелой грузной поступью, двигая меня за талию к углу стены. В помещении повисла звенящая тишина, в которой был слышен шелест его дорогого костюма, скрип моей кожаной одежды и громкий стук моего судорожно сокращающегося сердца. Я не дышала, от слова совсем. Я даже не знаю, как смогла так долго провести без кислорода.
Я не могла говорить, не могла думать, могла только бесконечно таращиться в его серые пасмурные грозовые тучи. Не знаю зачем, и, совсем не специально, я слегка облизнула пересохшие губы, и в ту же секунду на меня случился обвал… не стремительный, не шквальный, а приказывающий и подавляющий, умоляющий и чертовски сексуальный.
И я кинулась в эту пропасть, сгорая в пламенном поцелуе, во властных руках, которые, не теряя времени, начали изучать мое застывшее в оцепенении тело. Опуская с линии декольте кожаную ткань, он смял мою голую грудь, то прокатываясь по ней ладонью, то сжимая в кулак. Он это делал так, будто я всецело принадлежала только ему, и я не могла и не хотела ему сопротивляться.
Вторая огромная кисть скользнула в брюки и впилась в обнаженные в стрингах ягодицы. Джейк издал гортанный рев, поглощая мою душу через рот, упираясь в мой обнажающийся живот своим огненным желанием. Когда он коснулся меня своим языком, я наконец смогла подать хоть какой-то признак жизни и жалобно застонала, запуская пальцы в его грубые непослушные пряди, хватаясь за загривок.
Последнее, что я помню, проваливаясь в бездну, в черный водоворот опасного омута, это был сбивчивый шепот строгого слишком взрослого для меня мужчины.
– Ты будешь моей.
«Сегодня день поцелуев…» – я растворилась во тьме.
Глава 12. Мужская глава
Джейк.
Часы отмерили полночь, и в холле пробили куранты. Я приложил к губам стакан с горьким крепким напитком, и опустошил его залпом, рассматривая, как под микроскопом юное создание в моей постели.
«Она годится тебе в дочери, извращенец.»
Я сидел в кресле в кромешной тьме, не сводя хищных глаз и наблюдая, как лев в саванне, за черноглазой нимфой, белокрылым, то есть белокурым ангелом, вдыхая и выдыхая воздух вместе с ней, чувствуя, как мое мертвое сердце бьется вместе с ее в унисон. Я отпил еще гадкого пойла уже с горла квадратной бутылки, пытаясь заглушить приторный медовый вкус ее пухлых губ.
«Полгода ни грамма в рот, Джейк, и вот опять ты бухаешь из-за бабы, зная ее каких-то полчаса… полчаса – и поезда под откос…»
Пышные округлые со всех сторон формы не то, чтобы манили, а просто настаивали и давили на меня стиснуть их в кулаке и впиться губами, царапая жесткой бородой, шелковистую девичью смуглую кожу…
«Бл@дь… и дело не в платье, черт бы его побрал…» – глоток… «Дело в теле… и в чистой душе…»
Когда я ворвался в свой дом, перепуганный сообщением своей дочери с мольбой вернуться, я обомлел от этого брачного танца и зова дикой извивающейся пьяненькой ферзи на моем шахматном полу.
«Ферзь – самая сильная шахматная фигура. Королева. Она имеет право на любой ход. Но ей нужен Король. Не офицер, не конь и, тем более, не пешка. Что-то тебя понесло, приятель… и дело не в платье… не в нем… и не в той, которая его носила и жестоко предала тебя. Дело в ней. В девушке в твоей постели. Девушке по невзрачному имени Саша.»
Я не знаю, сколько бы еще я изводил себя всякой херней, если бы шелковое покрывало на кровати не поднялось, и оттуда не вылез сонный растерянный котенок.
– Мяу…
«Ты сходишь с ума, Джейк!» – я поставил стакан на рядом стоящий лакированный столик и облокотился на свои колени, аккуратно привлекая к себе внимание.
– Всегда теряешь сознание, когда тебя целуют.
Я включил торшер рядом с собой, разбивая вдребезги чарующее таинство полумрака, приходя в себя, смахивая наваждение.
– Нет… просто был очень насыщенный день.
– Прости, не сдержался, – снова откинулся я на спинку, – Ты можешь остаться здесь. Я пойду в кабинет.
Девушка оглядела мой обнаженный рельефный торс, проглядывающий сквозь белоснежный ласкающий кожу нежнейший сатин, и стала серьезной.
«Сатин. Моя любимая ткань. Ткань моих простыней и рубашек. Как и любой зверь, больше всего на свете я люблю ласку.»
– Нет. Я пойду к себе. Спокойной ночи, мистер Хилтон.
«Ммм… мой сверкающий бриллиант, моя Сатин.» – роилось у меня в голову множество самых изощренных метафор на ее счет, и я максимально ласково, уж как умел, произнес.
– Спокойной ночи, Саша.
И в дверях она замерла, разворачиваясь, спрашивая напоследок.
– Почему ты поцеловал меня, Джейк? Я просто тебе напомнила кого-то?
– Если бы я захотел поцеловать свою покойную жену, то съездил бы к своей бывшей теще, -неудачно жестко пошутил я и прямо ответил ей на вопрос, возможно на который она ожидала получить другой ответ, – Я поцеловал тебя, потому что захотел. Потому что я охрененно хочу тебя, Саша. И, скажу тебе сразу и откровенно, что тебе крупно не повезло, девочка, попасть в сердце к такому, как я.
– Ясно.
«Ясно?! Она думает, я шучу… или?»
Ее ответ просто убил меня, размазал по велюровому креслу и выбил весь алкоголь из башки и крови. Она выскользнула в коридор, а я начал считать до десяти, чтобы успокоиться и не помчаться следом.
«Один… два… десять.» – Я рванул за ней, громогласно исполняя серенаду.
– Подожди… постой, мой шелковый са–тин… – я едва не врезался в совершенно неожиданного в этой части дома гостя.
– Ну привет, па–па.
*******************************************
Кристиан.
– Привет, кнопка, ты как? – взял я крохотную ручку, которая трижды поместилась бы в мой кулак, и Лилиана приветливо улыбнулась.
– Прекрасно, Крис. Как там наша нянечка?
Я тяжело вздохнул, зная, что Элай отвез ее домой и наверняка засосал на прощанье своими слюнявыми вафлями мои сахарные губки.
«Как же. Меня. Это. Бесит.»
– Кристиан… она тебе нравится, я же вижу. – грустинка попала в ее серые глазенки, и она тихо произнесла. – Ты уверен, что мы поступаем правильно? И мне она тоже очень нравится и даже больше… может дадим заднюю…
– Вот скажи мне, кноп, как от тебя можно что-то утаить? Я пропал… Я просто пропал… И эта чертова острая заноза в моем сердце уже начала нагнаиваться и болеть, – единственным человеком, которому я мог открыть свою душу и сердце, была моя маленькая сестренка. Но от такого откровения легче не становилось от слова совсем.
– Крис, мы слишком далеко зашли на этот раз… все неизбежно рушится, неужели ты не понимаешь? А Элай? Ему же будет больно… он же твой лучший друг.
«Опять эта вечная кость в моем горле… отец от него без ума, не говоря о сестре… а теперь он еще хочет отнять мою единственную и неповторимую разбойницу. Хрен ему! Даже если мне она не достанется!»
Я нагнулся и мягко поцеловал бархатную щечку.
– Спи. Послезавтра выпишу тебя.
– Почему не завтра? Хочешь побыть с моей няней наедине? Смотри не сделай меня тетей случайно, – съязвила кнопка, чем рассмешила меня и расстроила одновременно.
– Лили!!!
– Ой, да ладно, иди уже.
– Ну ты… даешь… – потрепав мелкого бесенка по волосам и пощекотав сжимающийся от смеха животик, я вернулся в свой кабинет.
Мой стол был завален историями болезней, снимками, анализами, а я никак не мог сосредоточиться на работе, думая лишь об одной и той же белобрысой стервочке, из-за которой я был весь в побоях, к которой я мечтал поскорее прокрасться в кроватку, снова поприставать и пожамкать все ее мягкие места. Член стоял по стойке смирно и указывал мне на выход, настойчиво помахивая головой, мол, пошли.
Я взглянул на часы.
«Почти полночь.» – и словно хренова Золушка рванул в свою тыкву и поскакал к своей принцессе.
*******************************************
Ураганом я ворвался в ее пустую спальню, и лютая ревность захлестнула меня, ослепляя. Я схватил хрустальную вазу с бесячим алым букетом и зашвырнул в гардеробный шкаф расхреначивая зеркало вдребезги.
«Гребаный Элай! Сам виноват, идиот! Поздно теперь пить боржоми!»
Прогуливаясь по коридорам особняка, я зашел в "наш" кабинет и выровнял "наш" стол, проводя пальцами по столешнице.
– Где же ты, моя тигрица… – негромко спросил я у Диффенбахии, где моя любимая… неповторимая дикарка. Я был готов подставить ей едва зажившую спину под острые коготки, ребра под шпильки и лицо под удары кулаков и ладоней.
«Ты – гребаный дендролог-мазохист.»
Я хотел с ней ругаться и впечатывать во все поверхности, обнимать ее умммммммопомрачительные бедра и забираться между ее охренительных ножек, обтираясь о нее как озабоченный мартовский кот.
Я обратно вышел в коридор одновременно с Сашей. Только вышла она из спальни отца… в той же одежде.
«Вот это поворот…» – пронеслось у меня в голове, а моя зазноба спокойно отрезала простое:
– О, привет.
– О?! Привет?! Это все, что ты скажешь?!
– А что тебе сказать? – она реально не понимала ужас всей сложившейся ситуации, чем убивала мою только расправившую крылья душу.
– Подожди… постой, мой шелковый са–тин… – я взглянул на расстегнутую рубашку и помятый вид, и все мои чувства оборвались и отправились в аттракцион "Свободное падение", издавая пробирающий вопль тысячи голосов.
– Ну привет, па—па, – я перевел взгляд на подстилку передо мной – А ты хорошо устроилась. Молодец, зря времени не теряла.
Саша посмотрела на меня, посмотрела на отца… обреченно вздохнула и хладнокровно произнесла, ехидно ухмыляясь мне в лицо.
– Что, шлюшка, не нравится быть "очередной"?
«Лучше бы она тебя ударила…»
И повиляла своим крышесносным задом вниз по лестнице. Откуда я услышал тихое: "Элай, увези меня отсюда."
А я достал телефон и набрал сестре сообщение: "Все остается в силе. Твоя выписка завтра", и нырнул в темноту витиеватых коридоров ненавистного дома, в котором я бывал редко, только ради Лили.
*******************************************
Элай.
От всего, что произошло за последние несколько дней, у меня пульсировали виски и дико чесались кулаки. Катастрофический недосып и перегрев ревностного мозга поддавал жару моему самочувствию.
«Элай, ты – жесткий и непреклонный босс, контролирующий и управляющий многомиллиардным инвестиционным домом. Ты должен стоять на своем и дойти до конца, уничтожая всех конкурентов, как и всегда.»
Я всегда получал то, что хотел любой ценой, но сейчас я смотрел на такую красивую, необыкновенную девушку рядом со мной и не мог налюбоваться ее недосягаемостью и продолжал наслаждаться своей робостью.
Сашин звонок конечно же не разбудил меня, а просто поднял мое грезящее о ней душу и тело, и я помчался вызволять красавицу из логова дракона. Мы ехали молча. Ну как молча. Саша рыдала, я молчал.
«Маленькая моя девочка… знала бы ты, как рвешь мое разгоряченное и растопленное твоими поцелуями сердце.» – пальцы самопроизвольно сжались на жесткой оплетке, – «Как же хочется прибить этого стервятника. Ее слезы просто однозначно из-за него!»
– Ты мне расскажешь, что произошло? – снова аккуратно спросил я, а она только мотала головой, и так уже продолжалось целый час, – Что будем делать?
– Мне все равно.
– Я знаю одно место, – я свернул в сторону шоссе, буквально через десять минут остановился у обочины и вывел заинтригованную девушку на ночное бескрайнее поле. Нахватав охапку полевых цветов, я преподнес ей букет, благоухающий и искренний, как и мои вспыхнувшие чувства к этой удивительной девушке, которая сейчас улыбалась и освещала темную ночь своим светом.
– Спасибо, Элай… ты – просто чудо…
Когда мое имя срывалось с ее уст, меня словно пробирало электрическим смертоносным разрядом, и вся моя бурлящая кровь, словно лава сливалась в одном самом горячем месте… в сердце… В сердце, которое стремительно разгоняло огненную темно-аллую вязкую жидкость обратно по венам, поджигая мою кожу изнутри… я горел… горел от желания ее касаться и бесконечно нежить и целовать.
И эта сумасшедшая будоражащая циркуляция изводила мои нервные окончания вновь и вновь в ее присутствии и даже тогда, когда ее не было рядом, от одной только мысли о девушке, которая любит животных.
– Иди ко мне, мой василек в латексе.
Саша лукаво соблазнительно ухмыльнулась и рассыпала только что подаренные мною цветы, прокладывая себе путь в мои объятия. Ее руки обвили мою шею, и она прижалась ко мне своим сногсшибательным телом.
Я еще раз взглянул в ее красивое необыкновенно привлекательное лицо и карие не покоряющиеся никогда и никому глаза и отпустил стягивающие вожжи, вторгаясь в ее чувственный рот, притягивая ее за талию. Я целовал ее, как в последний раз, полностью отдаваясь этой безудержной страсти, наполняющей мои ткани огненной магмой, сминая и терзая ее аппетитные уста, сражаясь с ее лакомым языком.
– Ммм… лакомка моя… – выдохнул я ей в губы, а мои алчные до ее тела ладони спустились на ее обтянутые кожей ягодицы и с силой вцепились в сносящую крышу ткань.
– Элай…
Я оторвался от ее пламенных губ и провел кончиком языка от подбородка по острому контуру лица, кусая за мочку уха, припадая к ее трепетной сонной артерии, с силой кусая откидывающуюся назад шею. Моя неуправляемая рука нырнула ей между бедер и сжала в тиски ее клитор, от чего Саша вскрикнула, а я замер… замер от ощущения опасной близости к краю, к которому она, возможно, была еще не готова.
Я обнял ее лицо ладонями, заглядывая в ее отражающие блеклый по сравнению с ней свет луны, такие сияющие и чистые глаза. Упиваясь ее затмевающей всю окружающую природу красотой и очарованием, я самозабвенно растворился в ее невероятном, похожем на сладостный сон наяву, поцелуе, лаская такие чувствительные эмоциональные губы, оттягивая их и дразняще покусывая.
– Элай, я хочу большего… тебя всего… – томно произнесла возбужденная девушка.
– Уверена?
– Ммм… да-а…
– Ты сама попросила… – на всякий случай предупредил я ухмыляющуюся в ответ Сашу.
– Мне уже бояться?
Я ничего не ответил.
«Хватит с меня разговоров.»
Я завалил ее на плечо и рассек ночной холодный воздух ладонью, ударяя ей по упругой заднице, прижигающим звонким шлепком.
– Ай! Элай!
– Я мечтал об этом с самого утра, как только ты вылетела из дома в этом наряде, моя маленькая бунтарка.
– Садюга… – рассмеялась конфетка моему смелому признанию.
– Еще какой…
В подтверждении своих слов с оттяжкой издалека я обрушил еще один смачный удар на напрашивающиеся на это манящие булочки, и она взвизгнула.
– Ого-го… больно…
Я опустил ее на землю возле мощного капота своей черной машины, вжимая девушку в логотип из четырех колец, неистово целуя, растегивая кожанную куртку на… ррррр… голое тело. Сашины пальчики пробежались по моим плечам, скидывая пальто… по ремню, растегивая его и выправляя рубашку. Я отстранился, чтобы полюбоваться ее изящными круглыми плечами и вышибающей остатки разума стоячей грудью, идеально поместившейся в мою уже блуждающую по ней ладонь. Я пропустил ее маленький сосок между пальцами и болезненно сжал, извлекая умоляющий стон.
– Элай… я хочу тебя…
Ее коготки слегка царапали мое уже голое плечо, на котором красовалась татуировка в виде змеиной кожи.
– Змей-искуситель…
– Только не пугайся, красавица…
– А?!
Я скользнул по шлевке кожаным ремнем и со свистом вытащил его из джинс, серьезно спрашивая.
– Ты мне доверяешь?
– Д-да… – запнулась запыханная Саша.
– Хорошо…
Я резко развернул девушку к себе спиной и нагнул в еще разгоряченный капот, вдавливая в его обжигающий металл грудью за лопатки одной рукой, а второй дергая ее бедра к себе, вжимаясь изнывающей плотью
– Элай!
– Тихо.
Заламывая ее руки, я перетянул их мягкой податливой кожей в восьмерку, застегивая на замок. Спустив ее латексное искушение, я громко зарычал и с очередным ударом впился пальцами в нежную мякоть.
– Ай! – сорвалось с девичьих губ.
Проскользнув между ягодиц к ее нежной розовой плоти я ввел в нее два пальца и согнул их внутри, нащупывая самую чувствительную точку, чтобы знать куда целиться, лаская ее прибавляя звук ее стонов… я вновь и вновь проводил по влажной чувствительной поверхности, останавливаясь на пульсирующем под моими пальцами источнике ее протяжных стонов.
– Боже мой, Элай… – девушка вскрикнула, когда я ворвался сразу тремя пальцами и надавил большим на набухший от моих ласк клитор, и сжала свои стеночки в ответ моим грубым и точным движениям снаружи и изнутри.
– Ты такая чувствительная, Саша, – произнес я, слизывая ее сок со своих так развратно пахнущих фаланг. И этот сладкий запах и вкус похоти выпустил на волю моих внутренних демонов, которые больше были мне не подвластны.
Отправляя джинсы вниз по ногам, грубо расставляя бедра на полную ширину, словно в распорку, яростно наматывая ее длинные густые волосы на кулак, натягивая шокированную девушку в крутую дугу, я бесцеремонно вбился в ее раскрывшееся для меня сочащееся от вожделения и новых для нее ощущений узкое тугое пространство, в ее космос, жестким толчком до предела ее физиологии и с безжалостным ударом по раскрасневшейся очертаниями моих ладоней коже.
С завязанными руками, натянутыми волосами, изогнутой спиной и жестоко наказываемая непокорная бунтарка разрывала свои связки в холодной ночи на полных оборотах и запредельной скорости.
*******************************************
Утро.
Я ласково обнял со спины вздрагивающую девушку, преподнося ей картонный стаканчик с ароматным бодрящим напитком, нежно целуя ее в висок, ушко, кусая в острую косточку окончания нижней челюсти.
– Щекотно… – рассмеялась она и отпила обжигающий губы кофе.
– Доброе утро, красавица.
Я даже не знал, как вести себя после ночи, впервые я просто был потерян и изводил себя мыслями, что напугал или оттолкнул ее.
– Элай… это было потрясающе… ты потрясающий…
– Саша…
Она повернулась ко мне и подарила утренний сладкий поцелуй с привкусом горьких терпких перемолотых зерен, развеивая мои напрасные сомнения и душевные муки.
– Лили позвонила и попросила забрать ее из больницы, отвезти домой. Поедем вместе? – предложил я, а моя вкусняшка с глубокой грустью произнесла.
– Да… я должна сказать ей, что не смогу больше работать в их доме. Но я так не хочу прощаться с ней, Элай. Это разобьет мне сердце. Я так люблю свою маленькую ласточку, – я чувствовал ее боль и привязанность к ней, я хотел помочь, хотел исправить ошибки друга.
– Тебе не нужно с ней прощаться, Саша. Мы будем также брать ее с собой куда угодно. Куда вы только пожелаете, – я заглянул ей в глаза и, затаив дыхание, спросил, – я хочу быть с тобой… а ты… ты будешь… моей де–девушкой?
Заикаясь и краснея, прям как девственник-садист по совместительству, я задал этот терзающий меня с самого утра вопрос, выдыхая с облегчением.
– Ну конечно же…
Окрыленный ее неожиданно быстрым ответом, я оторвал ее от земли и закружил, бесконечно целуя и прижимая к себе, отбрасывая картонный стаканчик.
*******************************************
Мы подъехали к дому. Лили повернулась к Саше и задорно поманила ее за собой.
– Ну что, идем?
– Лили, я должна поговорить с тобой…
Но малышка даже, казалось, не услышала ее слов и стремительно упорхала в дом, весело бросая мне и чмокая в щеку.
– Пока, Элай.
Я повернулся к погрустневшей девушке и взял ее за руку, целуя каждый ее пальчик.
– Пойдем вместе, не бойся. Я тебя не оставлю.
– Не хочу туда заходить… – заныла Саша, как маленькая, нервно дергая коленом. Я снова произнес, уже более настойчиво.
– Я буду рядом.
Взявшись за ее влажную ледяную ладошку, я завел ее внутрь, где нас поджидал надменный стервятник, мой лучший друг, и хлопал в ладоши.
– К чему эти овации, Крис?
– Поздравляю тебя от души, дружище, ты выиграл!
Он достал из кармана джинс чупа-чупс, подошел и вложил мне в руку, вскользь пробегаясь презрительным взглядом по Саше полным разочарования и наигранного отвращения.
– Что это? – непонимающе обратился я к автору эпизода, который изгалялся все сильней.
– Твой приз! Ты же выиграл!
Сашина рука выскользнула из моей, и я почувствовал ее шаг назад.
– Ты че несешь, урод! Что я выиграл? – начиная понимать, к чему он ведет, я угрожающе двинулся в его сторону.
– Ой, да ладно тебе, не переигрывай… – он махнул на меня руками, заглядывая за мою спину. – Наш спор на эту шлюху. Трахнешь ты ее или нет. Это же твой кубок, или мы спорили на леденец, я перепутал?
Он подошел произнес одними губами только мне.
– От-со-си.
– Сука! Саша, он врет!
Двумя ударами в гадскую лживую харю я свалил его на пол. И он начал дико ржать, и показывать пальцем в направлении двери.
– А Сашка-то сбежала. Ахахахаха. Скорее за ней, а то уйдет!
С ужасом я обернулся и понял, что ЕЕ нет… я вылетел на улицу и отчаянно, но абсолютно безнадежно, позвал ее.
– СА-ША!
*******************************************
Саша.
Я бежала, заливаясь слезами, молча, чтобы никто не услышал, как можно дальше от этого дома, от этого места и этих людей. Я захлебывалась соленой водой и жадно хватала воздух, боясь задохнуться от боли.
«Он не мог… или мог?! Боже!!!»
– Да плевать! – озлобленно прорычала я, спотыкаясь о какую-то корягу. Я обнаружила себя в лесу. Я даже не заметила, как миновала шоссе и очутилась на какой-то полянке. В заднице завибрировал телефон входящим от Элая, я скинула звонок и судорожно набрала цифры на дисплее.
– Алло… Нейт? Скажи папе, что я согласна. Забери меня, миленький… пожалуйста, скорее.
