Тао Цзэдун
Covid. Удар дракона

Полная версия

Начиная с глубокой древности, умные люди видели и понимали, что с нашим миром что-то не так. Неизменные поиски гармонии, конструктивизма и хоть какого-нибудь смысла в круговращении бытия не могли в полной мере удовлетворить наблюдательный разум, способный мыслить о себе самом, то есть, осознавать свою исключительность. И чем больше (глубже) человек проникал в тайны мироздания, тем больше возникало вопросов – глобальных и неразрешимых, в принципе. Обычно, всё заканчивалось тем, что претрудная мудрость к старости возвращалась обратно к истокам, к простоте. "Мудрец не знает многого…"¹ Этот сложный эксперимент она называла Путем. Конечно, подразумевалось, что прошедший Путь-Дао достиг цели. Ведь, невзирая на осознанный круговорот – мириады метаморфоз, сотни, тысячи превращений², человек все равно стремился выйти за грань, перешагнуть предел естественных законов и больше не участвовать в представлениях (лицедействах) мира сего. А именно, – стать неуязвимым для смерти, замыкающей круг. Итак, начиная с глубокой древности, цель бытия умными людьми была конкретно определена – бессмертная жизнь.

Наряду (параллельно) с ограниченным во времени материальным существованием человека в земной реальности всегда наблюдалась некая "проницательная" духовная среда, внушающая смертному телу мысли о вечном. Этот факт невозможно отбросить, как не пытались порой люди мыслить рационально, стряхивая с себя вериги, суть – внушения. Проблема оставалась: чужие, по сути, пороки и страсти входили извне в сферу человеческой жизнедеятельности, и горькая (неприглядная) правда больно резала глаз. Быт духовного мира определял сознание тела с мозгами, и с этим ничего не поделать. Хочешь, не хочешь, человеческому индивиду приходилось как-то ладить с духовным сообществом и жить дальше. Здесь и в будущем… Собственно, такая перспектива (ад кромешный) как раз и пугала умного, способного адекватно оценивать ситуацию человека. И поэтому он усиленно искал выход.

Предлагаемый читателю новый роман на примере древних практик (трактатов) Поднебесной рассказывает о сложном Пути современного человека. И о том, как духовный мир пытается ему в этом помочь. Страшные поветрия (эпидемии) случались и в древности, но вряд ли последняя похожа на них. Человечество подошло к порогу, за следующим холмом – бесконечность, времени почти не осталось… Это понимают все умные люди. Как и то, что "COVID" лишь начало конца. Новый вирус углубляет сознание до предела, до самого дна, и весь оставшийся Путь человечество пройдет (допьет чашу) очень быстро. "Не все мы умрем, но все изменимся…"³

Есть пять драконов – пять чувств, правящих миром, реальные духовные силы, стоящие за миром вещей, – есть Начало и есть конец. А также пять героев в традиционном китайском сегменте бытия – сообществе людей и драконов, познавших ещё в древности все основные законы движения ци (жизни, энергии), впитавших их с молоком матери и теперь с легкостью покоряющих остальной мир. И это не экспансия желтой расы, а закономерный процесс. COVID, удар дракона – привет из прошлого – опыт многотысячелетней китайской культуры общения духовного мира и человека. Баланс ци (циркуляция энергий) и трансформация. Для современного индивида подобный духовный подход к жизни, пожалуй, открытие. Увы, сейчас люди в подавляющем своем большинстве к такому мировосприятию не готовы.

О чем же роман? Современное китайское общество, точно также как и остальной мир сталкивается с определенными духовными трудностями – проблемами перевода (непонимания). Не все понимают, что жизнь – это Путь. У обычных людей и дела как у всех – ежедневные заботы, бизнес, любовь. Но духовный мир устал ждать ответа… – диалог затянулся. И драконы приоткрывают часть бездны, – достают прямо из преисподней матрицу (первичную материю) и подсовывают её "глупому" телу с мозгами. Начинается неконтролируемая трансформация, тот процесс, с которым на протяжении веков и тысячелетий имели дело лишь сугубо алхимики Дао, настоящие мастера. Возникает довольно курьезная ситуация, – много юмора и невероятных приключений, связанных с потусторонним "загробным" миром; драконы попадают в мир людей, а люди в мир духов. И всё это на фоне угрожающей пандемии – тут уж совершенно не до смеха. Любовь и смерть зависит от выбора каждого; Царство Небесное и царство земное. Много вопросов и много ответов… – по-настоящему нужных, мудрых советов учителей Дао в наступившие критические времена. Ведь "COVID" – лишь первая ласточка, прилетевшая к нам с Востока. "Не дай вам Бог жить в эпоху перемен"⁴, – говорили древние умные люди. Но жить все равно придется, и нужно знать как.

Роман разбит на десять частей – эпизодов. И это не звездные войны, а реально земные. Ведь по ту сторону находятся настоящие воины – Ангелы Света. И война (постоянная брань, борьба за власть и подчинение слабых), их стихия, персональное кредо. Да, таков Путь. А человек полагает, что окружающий его огненный мир просто обязан быть толерантным по отношению к хлипкой внутренней плазмазоли⁵. И в этом его первое заблуждение.

Вечное Царство

О нём много говорили в древности, и много сделали в настоящем, чтобы реализовать мечту – достичь предела возможностей человека. И вероятно, Царство бы наступило уже давно, по крайней мере, всеобщее внутреннее осязание гармонии, если бы не систематические столкновения (сшибки) с действительностью, – кто-то упорно мешает осуществить задуманное и разрушает уже отстроенные миры. Словно природа, запрограммированная на самоуничтожение, издевается над человеком, и на все его десять тысяч прекрасных идей приготовила равное количество пакостей. Поэтому, в земной реальности, будущее хоть и прекрасно, но иллюзорно, равно как и то, что достигнуто в настоящем – материя таит в себе разрушение, и её накопление (критическая масса) только ускоряет процесс распада и увеличивает силу взрыва.

И думаете, что после этого кто-то перестанет мечтать и строить? Нисколечко. Ведь вечное Царство незыблемо, его гипостасис⁶ концептуально проявленный в мире и инстинктивно доминирует в сознании каждого. Здесь даже неспособные (в априори) к созиданию падшие твари всеми силами пытаются реализовать себя. И, поражаясь собственному безумию, смотрят в будущее с ужасающим оптимизмом. Ибо кто может противостоять творческой идеи Создателя мира, вложившего в природу вещей самодостаточный автогенез⁷.

Тогда откуда столько ярости, сопротивления Творцу? Что могло увлечь материю (в том числе и духовную) к саморазрушению и дать обратный эффект? Не иначе как сама природа Небытия⁸, хоть и воспринимаемая превратно материей как смерть, но довлеющая и торжествующая над бытием твари – вечная Нетварная Жизнь. Кто-то скажет, что это оправдывает "самоубийство". А кто-то и рад умереть (стереть программу), и делает всё для этого, – но не может. Нет такого закона пока.

Эпизод I

Глава 1

"Из Бытия и Небытия произошло всё, из невозможного и возможного – исполнение; из длинного и короткого – форма. Высокое подчиняет себе низшее; высокие голоса вместе с низшими производят гармонию; предшествующее подчиняет себе последующее".

Лао-цзы.

Драконье Царство имело все претензии и права на гегемонию в мире, так как пришло на Землю задолго до людей. Ведь не зря змия называют древним; каким-то образом он же оказался в прекрасном саду, вкушая райское блаженство и созерцая обнаженных людей.

Нужно заметить, что границы нравственности всегда были немножко размыты, чтобы тварь дрожащая не чувствовала себя слишком уверенно и не возгордилась непомерно раньше отведенных времён. Следовательно, змий дополнял райскую идиллию, создавая тем самым полную и законченную гармонию – возможности имелись (с учетом эвентуальной⁹ угрозы), дверь восприятия оставалась открытой, тварь манили фантастические плеорамы¹⁰, вот только обнаженному человеку не следовало сходить с утлой лодочки (собственного ума). О мудрости древнего змия здесь, похоже, бессмысленно распространятся, ибо эта тема, как раз, и явилась камнем преткновения, – глупо наступать на одни и те же грабли. "Мудрец не знает многого…" Так вот, знания в первую очередь сыграли злую шутку со змием. А потом уже пошла череда неприятностей – потеря баланса (гармонии) и неразбериха в низах. Можно себе представить, что творилось в земных департаментах после грома Небесного¹¹…

Имея всепоглощающую природу и хороший аппетит, драконье царство неизбежно принялось воевать между собой за пищу и территории.

Как оказалось, вширь Земля не меньше, чем ввысь. Правильнее сказать, высота приложилась в глубину и простерлась до такой бездны, что заглядывать туда у любой твари – кишка тонка. По сути, ламинарная¹² Вселенная никогда не была плоской (мелковатой), всегда существовал приличный объем, но её космологическая сингулярность¹³ имела ровную плотность Света. Так вот, человек сделал шаг, и произошло турбулентное смешение связей – представления (образы) отличаются от реальности. Вселенная (сознательная) стала катастрофически расширяться изнутри (!), тем самым создавая давление на "горизонтах событий". И, хотя галактики пока не сталкивались, многим пришлось потесниться. (Как известно, в центре каждой галактики имеется так называемая "черная дыра", вокруг которой вращаются звезды. Часть материи затягивается в "дыру", а часть отталкивается обратно, таким образом, образуя свечение по краям – горизонт событий.) То же самое происходило и на Земле, – люди (и пища) начали исчезать (таять) в Небытии¹⁴. Это лишь добавило путаницы в неспокойном Драконьем Царстве.

А, в общем, "большой взрыв", растянувшись во времени на несколько миллиардов лет, предполагал даже места отдыха – прекрасные для тела и души, особенно в горах, где воздух чист и светел, а низкая облачность и туман вызывает чувство прострации близкое к ощущению бесконечности бытия. Хотя (опять же), вполне возможно, именно в горах сингулярный процесс¹⁵ (расширение со сжатием) стал настолько быстрым и сложным, что просто оказался недоступным для понимания. Особенно, после того как открылись врата (портал) в Вечную жизнь.

Пять драконов¹⁶ сидели у потухшего костра и, переворачивая остывающие угли, грели конечности, уже прилично задубевшие от декабрьского ветра.

– И кто это посоветовал строить монастырь в таком месте? – спросил Третий дракон, которого мы условно назовем Влюбленным Красавцем. – Неужели мало было гор, не таких высоких, и расположенных не так далеко от людей. Глядишь, и заглянул бы кто-нибудь на огонек.

– Мы изначально пытались расширить империю, но ордината всегда имеет большую ценность чем абсцисса, если она хоть как-то доступна для чувств, – произнес Главный, то есть, Первый дракон.

По его грозному виду и решительности было понятно, что он не уступит и пяди отвоеванной территории, хотя при этом всем придется мерзнуть и голодать.

– Можно, в принципе, как-то привлечь сюда насельников из соседних монастырей, – произнес Второй дракон, которого ввиду легкости его мыслей называли Сентиментальным. – Я знаю, что Госпожа Вод могла бы пос… поспособствовать.

– От неё одна только сырость, – передернул от озноба чешуйчатыми плечами Четвертый дракон, знакомый с Госпожой Вод не понаслышке.

Его мы назовем Музыкантом, так как он умел играть на 5-струнном цине.

– Засуха не лучше потопа, – заметил Пятый дракон, которого можно было назвать Стратегом, ибо он сумел, пускай и на короткое время, укротить в империи стихию огня (алчность цзедуши¹⁷).

Этот разговор состоялся давно, по земным меркам. По Небесным – словно вчера. А по духовным законам с тех пор спокойно могла пройти целая вечность – дюжина их, – слиться в один счастливый миг или растянуться до бесконечности в ожидании чуда.

Лули

Увы, чуда не произошло. Никто не позарился на Лули в период цветения – с дождями в Сиане дело обстояло неважно и "жасмин" видимо был недостаточно влажным¹⁸. Собственно, цветение длилось уже минимум десять лет, а за это время любой цветок потеряет первозданную свежесть. Двадцать семь – для Китая окончательная старуха; маленькая комнатка в общежитии, с блеклыми обоями, знавшими лучшие времена, хоть и аккуратная, но обставлена нищенски (по нынешним меркам). Да и диван от "Versace", который Лули видела недавно на выставке, сюда бы просто не поместился, ни за что бы ни влез в узкие зарешеченные проемы дверей. О лифте в один квадратный метр говорить вообще не приходиться.

А может ей просто не везет, не под той звездой родилась?.. Вернее сказать, постоянно везет она – тащит всю компанию на своих костлявых девичьих плечиках, которые уже начинают сгибаться, превращаться в клюку. Увы, времени на фитнес просто нет, да и сил. Этим ловко пользуется шеф Лули, мужчина в летах – солидный дядя, у которого кроме официальной жены есть ещё несколько любовниц на стороне, притом, на полном обеспечении. Лули у него в качестве прикрытия. Когда госпожа Вонг (жена шефа) приходит в контору, она видит несчастное, безликое существо, полностью погруженное в отчеты и придавленное графиками – в очках с большими диоптриями, дико согнутое над столом. Над тем самым столом, на котором среди бумаг, и забавы ради, господин Вонг уже "осчастливил" Лули несколько раз, будучи навеселе. Определенно, это можно даже назвать извращением. И госпожа Вонг остается спокойной, уверенной в своем супруге; подобного за мужем она никогда не замечала. Поэтому, когда господин Вонг говорит, что задерживается на работе, жена ему свято верит. Правда, Лули обязана всякий раз извиняться перед госпожой Вонг за свою нерасторопность. Ведь по легенде, именно благодаря неуклюжести Лули шефу приходиться часами ждать отчеты… Уволить он её тоже не может, – кто потом такую возьмет на работу? А босс Вонг Реншу – настоящий джентльмен и филантроп. И он действительно помогает многим (в это время), делает вклады и обеспечивает их благосостояние.

Когда Лули была маленькой, она жила в горней деревне, у бабушки с дедушкой. У нее, конечно, были родители, но отец погиб ещё до её рождения, а мать трудилась на благо страны, на каком-то секретном заводе в Ухане. Виделась с дочкой не часто – пару раз в год. Остальное время Лули была предоставлена горам и собственной фантазии. Здесь у неё имелись свои знакомые феи и их покровители – могущественные драконы. С этими феями и драконами всю жизнь воевала бабушка Лули – школьная учительница и идейная атеистка. "Драконов не может существовать в принципе!" Но ведь Лули знала… и ходила часто в горы с дедушкой, повидавшим на своем длинном веку настоящих драконов. Наверное, именно благодаря этим драконам он двадцать лет прожил в пещере… а потом так и остался в окультуренных им же горах. Полностью перевоспитался, поверил и полюбил.

Стоит ли описывать осень в горах? Или весну? Голые камни, ручьи, клочки неба… – снег, скалы, орлы. Растиражированные буклеты предоставляют целый спектр прелестей – гамму красок и чувств, говорят о красотах с размахом. Но на деле, это маленькие замкнутые миры, статически депрессивные; они поражают воображение только постороннего наблюдателя, случайно потратившего миллион на экскурсию. Видимо оттого, что дедушка Лули дотошно изучил слякоть и холод – иней на стенах и перебои с едой, – в это время года он особенно чутко относился к простым вещам. И эта чуткость передалась Лули. Феи маленьких лужиц и ручейков незаметны для глаз случайных туристов. А ведь именно с этих истоков берут начало большие реки, от них питаются могущественные повелители гор. И стоит невероятных усилий проложить длинный путь сердца, чтобы однажды коснуться озябшими пальчиками чешуйчатой кожи дракона – осторожно, не спугнув дикого зверя, умилостивить его и приручить.

Глава 2

"У Неба пять воров. Видящий их процветает. Пять воров в сердце – действуй сообразно с Небом. Тогда Вселенная в твоих руках, мириады превращений родятся в твоем теле".

Трактат "Иньфуцзин".

Вот раньше люди были селективные, что ли. Конечно, не все, а только те, кто получал соответствующее воспитание. В древности, как и сейчас, воспитанием людей занимались драконы. Но те древние драконы определенно имели признаки благородства, врожденное чувство меры и, наконец, какую-то совесть. Не то, что нынешние…

Пять драконов пришли в монастырь сообразно открывшимся новым вакансиям и возможностям Сияющей веры¹⁹. Кто-то скажет: "Парадокс, нонсенс!" Но на деле – в Поднебесном Срединном царстве²⁰ места хватало всем. Так сложилось традиционно, что стремящиеся к единству учения и философские системы великой Желтой страны изначально сглаживали противоречия мира, и в этом была их ценность. При таком подходе, даже у самого отъявленного разбойника и смутьяна появлялась надежда, и его порой нелепые потуги на нравственном (духовном) поприще не зарубались на корню. Так вот, каждый из этих драконов препроводил своего императора прямо к заветной двери – Вратам Вечности, помогая, чем только можно и исходя из предоставленных каждому Небом ресурсов. Возможно, они ожидали от Неба своей награды… Возможно, они её непременно получат. Но оказавшись не у дел, драконы обратили свой взор на остальной (отсталый) мир. Ибо по своей природе, они могли смотреть пока только туда. Но ведь и в мире можно находить правильные вещи. Или, почти правильные… и учить (воспитывать) массы в духе преданности Небесам. Ну, или хотя бы кого-то из них.

Зедонг

Учиться Зедонгу хотелось с детства – постигать мир, и проникать в него дальше, чем видишь. Ему не нравились плоские зеркальные отмели – хорошая рыба везде найдет свою глубину. Имея допытливый ум, он сразу понял, что жизнь – она разная, может быть горькой и сладкой. И у кисло-сладких ягодок дерезы (годжи) бывают "волчьи" ядовитые сестры, от которых крепко проносит живот. С раннего детства познав на себе их полезные свойства, Зедонг увлекся фармакологией, и в итоге на Северо-Американском континенте получил неплохое образование, вместе с тем повсеместно продвигая маркетинг китайской чудо-ягоды "Нинся гоуци", не объясняя подробно, в чём их польза, а в чём вред. Ведь не секрет, что яды в малых количествах лечат. И если добавить к горсти сушеных "барбарисок" одну ядовитую – эффект непременно последует. Правда, опыты китайской традиционной медицины на просторах континента полной Свободы вскоре пришлось прекратить, так как Зедонгом всерьез увлеклась антимонопольная служба страны. Всё дело в нездоровой конкуренции на рынке продукта. Ягоды годжи почему-то реально помогали только от господина Мао Зедонга, и завистники натравили на него всех чиновников. Да и фамилия с именем китайского фармацевта резали слух. Так или иначе, Зедонгу пришлось переселиться "восточней болота"²¹, и заново открыть для себя родину грез.

Только приехав обратно из Америки – домой в Сиань, Зедонг сразу ощутил мощь древней культуры. Вероятно, долгое время вращаясь в западных тинных запрудах, он развил в себе соответствующие щупальца, отростки чувственного восприятия – окружающий мир более не казался плоским и строго материальным. А может быть, в деле осознания внутренней глубины родного города Зедонгу помогла вера его западных пациентов в чудо-ягоды – вера в реальные чудеса, распространяемая теперь в древней Чанъяни новыми христианами, понаехавшими из-за бугра. И хотя Зедонг как фармацевт знал, что чудес не бывает, за каждым явлением стоит реальный механизм сокрытых от глаз сил природы (движения ци), он всё же стал захаживать в молельный дом по соседству и созерцать эйфорию доверчивых граждан, кумекая при этом, каким образом это дело использовать в выгодных коммерческих целях. Как ни странно, но здесь люди тоже излечивались от различных недугов. Наверное… Женщина, руководившая церковью и лечившая всех силой Господа, кстати, была врачом, и Зедонг сразу почувствовал возникшую меж ними общность, профессиональную связь.

Древние города. Они несут в себе печать времени – отголоски эпох, запечатленных в камне и глине – емкость духа, достигшего однажды цветущих Райских садов и воплотившего мечту в земной действительности. Там, где это удалось, навсегда сохраняется связь между землей и Небом, и накаты не выразимых чувствами состояний непременно будут достигать открытого им сердца, верующего в чудеса. Кто-то, наверное, непременно упомянет здесь о прелести²²… А кто-то и рад будет почувствовать праздник души, и убедиться еще раз, что "загробный мир" таки существует. Так что не будем строго судить.

Вот и Зедонг, невзирая на скепсис умного и здорового организма, вдыхая воздух Сианя, наполненный еще властными флюидами династии Тан, подходил к врачу-проповеднику Чжао Мейфен осторожно, с некоторой снисходительностью к маленьким женским слабостям – всегда и везде командовать парадом, на белом в яблоках скакуне. Тем более, что госпожа Чжао Мейфен была настоящей леди (судя по фамилии), и к тому же получила образование в Лондоне.

Вероятно, Зедонг хотел окунуться в древность поглубже. Или просто поближе познакомиться с леди Мейфен. Но он купил два билета на экскурсию к горе Уданшань, что в провинции Хубей, и предложил один понравившейся ему женщине, врачу и миссионеру.

Глава 3

"Дух сам собою пребывает внутри. То вдруг приходит, то вдруг уйдет. И никто не может его познать. Потеряй его – погрузишься в смуту. Обрети его – и во всем проявиться порядок. Очищай усердно вместилище духа. И энергия жизни сама соберется в тебе".

Трактат "Гуань-цзы". Внутреннее делание.

Порядок возникновения вещей невозможно нарушить. Но можно внести хаос, сумятицу в очередность событий путем насилия и грабежа. Расшатывая, таким образом, устои, падший духовный мир ни к чему не стремится, ибо его пустота – результат потери порядка вещей. И хотя древними много говорилось о пустоте, в конечном счете, это был просто эффект несостоятельности того духовного мира, в котором жил человек. Даже если баланс внутреннего и внешнего теоретически здесь и возможен, обрести гармонию в таком сложном и запутанном мире удавалось немногим. Всё оттого, что просторы Поднебесной сотрясали постоянные войны, порождаемые завистью "сынов неба"²³, и созидательный духовный процесс, разумеется, подменялся учением о пустоте²⁴. Но, пусть даже следуя логике падшего мира… пустота все равно не являлась конечной целью обретения себя в вечности. В поднебесном Драконьем царстве никто, в принципе, не был согласен на полную и бессмысленную пустоту. А то, что подобное состояние – проклятие духовного мира, ежечасно третирующего человека, всегда искусно замалчивалось и облекалось в обтекаемые формулировки. Конечно, чему-то же пытались научить духи людей, – в первую очередь, как жить (сосуществовать) с ними такими. Управлять энергиями и выдерживать равновесие. И при этом ещё не потерять… милость Небес!

Но пусть не думают легкомысленно люди, что драконы все это время просто болтались без дела; они, по сути, являлись прекрасным инструментом воздействия на мир, на сознание бессознательных граждан; внушая телам страх и трепет, драконы заставляли чаще поднимать глаза к Небесам. И, не допуская расхлябанности, строго следовать Пути и подчинятся законам природы. Кто-то же должен был здесь соблюдать хоть какой-то порядок.

Джиан

Джиан, так звали в детстве шансяо (полковника) Чэнь Джена²⁵. И хотя разница в значении имен была приличной, но если произносить детское имя быстро и с армейским энтузиазмом, то смысл будет один и тот же. "Китайский парень (корень), это не больной человек Востока"²⁵. Подражая герою Брюса Ли, полковник Чэнь Джен часто повторял эту фразу про себя, особенно в моменты, когда ему приходилось очень туго, и он один отбивался от сотни упорных вьетнамских головорезов, воюя в джунглях за интересы своей великой страны. Война-то, собственно, происходила не столько за плацдармы, сколько за идеологию, и когда эта идеология существенно поменялась, начиная с "Северных территорий"²⁷, конфликт себя исчерпал. После окончательной демаркации границы и подписания мирного договора²⁸ надобность в военных операциях отпала. А полковник (боец невидимого фронта), фактически выживший один из своего полка – латанный, перелетанный вернулся домой к мирной жизни, в новый ему совершенно неведомый мир. И первым делом он понял, что у него нет белого красивого костюма Мао²⁹, чтобы очаровать потенциальную Лиэр³⁰.

Конечно, годы службы – вынужденного и строгого соблюдения системы активности меридианов "шичень"³¹, а также железной армейской дисциплины, не могли пройти бесследно и не принести результата. Качественно собранный внутренне (в том числе и врачами) полковник не сломался и не запил. Он взялся за дело – принялся строить дома, получая по армейской линии хорошие рекомендации надежного делового партнера, и льготные кредиты от государства за свои многочисленные раны и пролитую кровь. Таким образом, строительная компания "Джиан и товарищи" быстро освоила свободные ниши Гонконга, сразу же после возврата контроля над территориями, и вошла в сложную конъюнктуру местного строительного бизнеса. Полковник Чэнь Чжен купил себе белый костюм Мао, а когда возникала потребность – одевал "хаки", брал свою любимую QBZ³², и ехал решать вопросы, как он привык это делать. И всё-то было бы ничего, если б не упорство местных духовных иерархий, окопавшихся за годы империализма в мозгах "диких лебедей"³³ и опустивших тенёта в их души мафиозных структур. Как бороться с людьми полковник хорошо знал, а вот как с духами – имел весьма смутные представления. Хотя…

Дело в том, что случайно, на одном официальном приеме полковник Чэнь Джен встретил-таки свою Лиэр. Как полагается, он щеголял в белом костюме, но Лиэр – дочь босса одного из кланов, была истово верующей католичкой, и на дух не переносила матерную конкретику "красных" идейных парней.

Глава 4

"Сокровенное – оно во мраке располагает десять тысяч вещей, но его форма не видна. Оно из пустоты рождает принципы, соприкасается с одухотворенным разумом и создает установления, пронизывает древнее и настоящее, разделяя категории всего сущего; переплетает между собой силы инь и ян и развязывает жизненные начала. Одно разделяется, другое соединяется, таким образом образуется небо и земля. Небесные тела и солнце вращаются по своим кругам, твердое и мягкое соединяется. Все возвращается на свои первоначальные места, конец и начало всего определены. Одно рождается, другое умирает, их судьба ясна".

Трактат "Тай сюань цзин".

То, что человеческий разум достаточно свободно может шастать по Вселенной, драконами, (духами) всегда использовалось очень рационально. Проникнуть в места малодоступные с помощью энергий и возможностей тела человека драконам помогали знания. Увязав законы построения Вселенной в схемы, человеку предлагались даже перемещения во времени – познание будущего, хотя оно, это будущее (в том числе и будущее бесконечной Вселенной!) вряд ли могло зависеть от того, каким образом упадет три монетки или от гадания по палочкам тысячелистника³⁴. Ведь в принципе, – какая польза от знаний, если ими нельзя воспользоваться и корректировать это самое будущее? Но этот момент ловко обходили вниманием: три монетки… и ты творец своей судьбы, а заодно и властелин времени! Явная несуразность такой манипуляции определенно была искусно скрыта от ума – сознания человека. Идея расположения точки зрения разума человека в нужном для познания месте на самом деле являлась не чем иным, как захватом этого самого разума (сознания). Притом – абсолютно добровольно, так как человек от Творца имел свободную волю и мог уклоняться туда и сюда – "стремиться к тому, чего ему не хватает и отбрасывать то, что у него в излишке"³⁵. Ведь такое состояние ума "близко к смыслу сокровенного!" Так появились гадательные мантики "И цзина" (Книги Перемен) – познание воли Неба, воли богов. А то, что эту волю тоже можно изменять на свое усмотрение, (вдруг тебе не понравился расклад – оттого и называется практика гаданий Книгой Перемен), если ты достаточно умный и смог проникнуть в тайны триграмм и гексаграмм через афоризмы их толкований, предполагалось (предлагалось духами) изначально. Иначе, зачем брать в руки кости?.. Вот и получалось, что человек, сам того не подозревая, становился архитектором Вселенной – времени и пространства. Не меньше. Этот малюсенький микроорганизм – даже не песчинка по сравнению с бесконечностью той же материальной Вселенной – двигал многотонные звезды, системы, галактики, как ему заблагорассудиться! Абсурд идеи, хотя мантика "Книги Перемен" с виду трезво практична и рациональна, обнаружился с развитием прикладной науки, (дискретной математики, в частности); на этом фоне, несомненно, усматривается гениальность мышления Конфуция, который сразу сказал, что не рассуждает о чудесах, насилии, хаосе и духах. А здесь все четыре элемента в одном, и что ещё забавнее: "И цзин", претендующая на тайную доктрину со всей присущей ей мистической составляющей, напрямую опровергает корреляционную ассоциативность (зависимость) факта от истины³⁶. И при этом методика "реальной смены будущего" при помощи гаданий (Книга Перемен) таки вошла в конфуцианский канон. Браво! (Аплодисменты).

Ши Лао

Господин Ши Лао (старец) тоже не сразу стал уважаемым и почтенным. Тем более, раньше никто бы даже и не подумал назвать его господином. В детстве он носил имя Лиу (течение), которым его называли в семье близкие, а когда немного подрос, получил приставку "товарищ". В то время течение жизни вдруг получило резкое ускорение (духовный прогресс), можно сказать, кардинально превысило все свои гипотетические возможности и потеряло реальную узнаваемость (технологическая сингулярность). Оттого понять, что творилось во времена хунвейбинов²⁷ сейчас практически невозможно. А тогда было всё предельно ясно, и товарищ Лиу шагал в первых рядах красной гвардии Мао, пока не выяснилось, что у него есть душа, и эта "зараза", наверное, верит в Бога. Впрочем, к чему эти "пережитки прошлого" – хунвейбины жгли всё подряд и стоили новую жизнь, от самого начала. А Лиу писал для товарищей стенгазеты – крупные пиктограммы красивым почерком, – предельно понятную историю сотворения мира.

Дело произошло в городе Циндао в провинции Шаньдун. Товарищ Лиу приехал туда с поездом дружбы искоренять четыре пережитка прошлого, помогать местным студентам изобличать монархистов. Вопрос касался одной сотрудницы городской больницы, фамилия и имя которой, по мнению студентов, изучавших историю, были созвучны фамилии и имени буржуазного художника эпохи Тан, изобразившего на своих картинах аспекты сладкой жизни императора и его гарема. Это не могло не затронуть чувства революционно настроенной молодежи; копнули глубже, и оказалось, что "монархистке" симпатизируют многие в больнице, и даже первый секретарь горкома вступился за неё. Тут молодые товарищи, и Лиу вместе с ними, принялись выявлять скрытых "агентов горкома"; возможно, где-то перестарались. Они обливали черной краской сотрудников больницы, заставляли их прыгать, лаять и кричать "Я – нечисть!" Тех, кто не хотел прыгать, били по пяткам, кололи иголками и проводили "душеполезные" беседы в кладовой среди куч грязного окровавленного белья. В этой-то темной коморке Лиу впервые испытал на себе адские муки.