Тао Цзэдун
Covid. Удар дракона

Полная версия

Студенты заволокли в кладовую дежурную медсестру, прямо за волосы – подругу сотрудницы со странной фамилией, и, сорвав белый халат, попытались воспользоваться её беззащитным телом. Но вдруг, Лиу обнаружил на шее несчастной крестик – самый настоящий! И хотя было темно, а хлебнувшие медицинского спирта подростки – залившие зенки по-полной, ничего почти не соображали, Лиу понял, что перед ним настоящая христианка. Какие еще нужны доказательства! Он потянулся рукой, взялся за крест и рванул его с шеи девушки. Но крест вмиг стал раскаленным – блеснул словно молния, и вонзился в ладонь, – вошел прямо в руку, оставив на месте проникновения рану, похожую на стигмат. И как не пытался Лиу вырвать, выковырять его, выгрызть зубами, крестик словно растаял, растворился в крови и проник в его сердце. На этом моменте Лиу и узнал, что у него есть душа – совесть заговорила, заорала на ухо бестолковому телу. И хотя Лиу отбивался от "призрака", – голос не умолкал, – он стал кричать через рот, обличая товарищей (пока те насиловали бедняжку), бросая тело самого Лиу то в жар, то в дикий холод. Никогда ещё Лиу не испытывал подобного ужаса – такого озноба и такого огня геенского, жгущего изнутри. Без сомнений, эти состояния переживала его душа; ведь в темной комнате была нормальная температура. Лиу выскочил оттуда как сумасшедший. Он сигал в больничный прудик и заворачивался в три одеяла – ничего не помогало. Решив вдруг, что у него горячка и бред, Лиу разбил об пол пять термометров. Каждый упорно показывал 36,6. Тогда он принялся жрать все подряд лекарства, которые находил в больнице и запивать спиртом. На его месте любой бы умер от передозы, но Лиу лекарства не помогали, и страшный огонь креста – жгучий и леденящий одновременно, не уходил из тела. Определенно, тело было сопряжено с чувством души…

Много воды утекло с тех пор. Товарищ Лиу стал господином Ши Лао. Он отсидел десять лет в трудовых лагерях за неправомерный, "некомпетентный" подход – кормил свиней, и скрипел зубами от мук и бессилья, – крест в теле жестко давал о себе знать. Потом ещё долго лечился – работал, жил, любил, и не смог… не смог видеть, как его родные (близкие) просто загибаются под тяжестью ноши. Тогда он понял, что это только его крест – пошел в один из вновь открывшихся монастырей, и не получил облегчения. Древние даосы учили правильно и мудрено, но никто не объяснял, что делать с крестом в теле; современные только подражали их внешнему виду. Буддисты же вообще ничего не делали, кроме гимнастики. В одном католическом монастыре ему посоветовали истязать тело и лупить его плетью; он только кисло улыбнулся в ответ. Много побродив по стране, Ши Лао, наконец, осел в Сиани, став каллиграфом. Здесь ему немножечко полегчало, особенно когда он брал Евангелие от Иоанна и выводил красивым почерком: "太 初 有 道, 道 与 神 同 在, 道 就 是 神"³⁸.

Теперь, если кто-то из туристов заказывает ему каллиграфический этюд, господин Ши Лао – измученный старик, в повидавшем много дождей и солнца, выцветшем солдатском ватнике, наперво пишет эти известные строки. Но мало кто ведает, почему он это делает. Книга всегда у него под рукой – с ней ему легче нести свой внутренний крест.

Глава 5

"– Сы! С вами можно начать разговор о "Ши цзин". Когда я говорю вам о чем-нибудь, что совершилось в прошлом, вы (уже) знаете, что последует в будущем".

Конфуций. "Лунь юй" Ответ ученику Цзы-гуну.

Кто-то сказал, что будущее туманно. Видимо у него были на то причины.

Пять драконов ещё раздували угли, как в их монастырь пришел новый указ³⁹, не то, чтобы сверху, а где-то издали и со стороны Запада. Согласно новому указу, всем предписывалось сложить крылья и заняться трансформацией материи в тонкие области – насытить прану энергией жизни. То, что эта жизнь может быть различной, само собой упускалось из виду, – свинарник на первом этаже предполагал дополнительный обогрев⁴⁰ – теплый пол, но никто не спрашивал, как в таком доме дышится. "Заткни нос и не кашляй".

– Они, определенно, там все с ума посходили, – произнес Красавец, подняв тонкую бровь и указывая в сторону столицы.

– Чтобы сойти с горы, сначала нужно на неё взобраться, – заметил Стратег. – "Правящий с помощью добродетели подобен звезде Гуй, которая занимает свое место в окружении созвездий"⁴¹.

– Данное новое положение, наверное, подразумевает акт смирения, – предположил Сентиментальный дракон, который мог летать и без крыльев, одной только мыслью.

– Нам нужно окопаться и перейти к обороне, – со всей ответственностью заявил Главный.

– Но циркуляр как раз и предписывает подобные действия, – произнес Музыкант. – Кто же высидит в этом свинарнике (гадючнике) и не начнет огрызаться?

Музыкант, мелодично присвистнув, щелкнул в сторону зубастой пастью,

Джундже и Дандан

Девушке в Китае необходимо уметь постоять за себя. Потому, что если вдруг начнут бить, никто не сделает скидку на то, что ты девушка. Традиционно, женщине в Китае жилось хорошо только в императорском гареме, особенно, если в гареме девушек больше тысячи и твоя очередь придёт не скоро. Но советская власть лишила её этой привилегии, уравняв в правах с мужчиной, но не в силе, – накосячила, отгребай по-полной. Тут уже не до сентиментальности, учитывая тот факт, что мужу необходимо было на ком-то регулярно совершенствовать свое кун-фу.

В первый же день, как Дандан пришла в клуб, у нее начались проблемы. Проблемы были и в универе, хотя училась Дандан хорошо. Но задеть плечом в коридоре девушку с живыми, словно ртуть, глазами добавляло проблем каждому, – почему-то парни вели себя с Дандан именно так. А всё оттого, что "Красная Ртуть"⁴² ходила с высоко поднятой головой и не опускала глаза, не уступала тропу сильным мужчинам, не отводила виновато взгляд в сторону, словно побитая собачонка.

Дедушка Дандан был настоящим мастером. Он работал агрономом, и всё время проводил в полях возле растений. От них он получал энергию жизни, которая исходила от земли, поднималась на тонких стеблях, чтобы, в конечном счете, утучнеть и принести богатый урожай. Кто видел и знает, сколько энергии содержит в себе злаковое поле, тот сразу поймет, о чем идет речь. Стоит только провести по колосьям рукой. А дождь, солнце и ветер – постоянные товарищи дедушки, доставляли ему все необходимые компоненты для созидания цельной органичной натуры. И хотя у дедушки не было учителя, он один в полях освоил все базовые принципы ушу, со временем став настоящим мастером. Мог даже летать над полем, – как утверждали некоторые случайные и не совсем трезвые свидетели. Но, кто им поверит? Однажды дедушка ушел в поле… и не вернулся.

Так или иначе, все свои знания дедушка-мастер Ли передал внучке, которая по традиции детство провела с родственниками в деревне. Кого еще было ему учить в этих полях?

Повзрослев и попав в город, Дандан поняла, что здесь иная "злая" энергия – она ломает человека и делает его слабым. О чем уже говорилось однажды – "В чем сила, брат?" И Дандан решила не сдаваться, не прогибаться под злую силу – характерным движением кисти ловить змия за жабры и, зажимая его в кулаке, отправлять обратно, откуда он прилетел. Так она и поступала, отчего многие парни в универе ходили с фингалами. А кто сомневался, тот лично на себе проверял силу дракона.

В ночном клубе, куда пришла работать Дандан старшим менеджером, был уже старший менеджер. Красавчик – весь из себя, он видимо решил, что мир принадлежит избранным, и заносчиво повел себя с руководством клуба, вернее сказать, дерзко ответил хозяину на справедливое требование приходить на работу раньше персонала, а не после всех. Без сомнений, красота спасает даже мужчин… Его не выгнали сразу, даже не понизили в должности, ибо клуб был женским, а Джундже – его визитной карточкой. Но приставили к парню помощника, причём на равных правах – второго главного менеджера. Хозяин видимо был человеком бывалым, судя по шрамам, и нашел такого специалиста, который сочетал в себе красоту, силу и знания – прямо из Уханьского университета, по праву претендующего на первое место среди учебных заведений в материковом Китае.

"Объедок?!"⁴³ – первое, что произнес удивленный Джундже, когда увидел своего конкурента.

И последнее… Красота требует жертв, даже если ты император, а она – Ян-гуйфей⁴⁴. Джундже взялся было за стакан с тоником (встреча произошла возле бара), движение получилось неаккуратным, и жидкость брызнула девушке прямо в лицо.

Коварная мужская красота – злая сила, обвилась вокруг шеи Дандан, словно гадюка, но девушка резко стряхнула кистью, и Джундже улетел на темную сторону клуба, от прилавка в танцполе.

"Батл, так батл". Конечно, Джундже сразу же поднялся (он был совсем не слабеньким, и кое-что смыслил в драке) и снова упал – и так восемь раз. Потом он понял, что имеет дело не с "объедком", а с мастером, и сразу проникся уважением, которое моментально переросло во взаимное пылкое чувство.

Любовь. Она наполняет жизнь смыслом, делает счастливыми даже инвалидов. А тут два молодых красивых человека в черных строгих костюмах, прямо как Нео и Тринити, и загадочная, фантастическая ночь впереди. В ночных клубах встречи всегда полны риска и неожиданностей – любовь, не привычка. А отношения без адреналина, это извините, "пердимонокль"⁴⁴ – словно китайская еда без перца.

Эпизод II

Глава 1

"Сунь-цзы сказал: война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели. Это нужно понять.

Поэтому, в ее основу кладут пять явлений: первое – Путь, второе – Небо, третье – Земля, четвертое – Полководец, пятое – Закон".

Сунь-Цзы. "Искусство войны".

Выбирая Небо, ты выбираешь войну. Выбирая Любовь, ты выбираешь войну. Выбирая мир, ты автоматически выбираешь войну. Диалектика жизни такова (по Гегелю), что любой тезис имеет своего противника (антитезис) и, вступая с ним в отношения, рождает новое явление – синтез боя (схватки), результат столкновения. А тот в свою очередь, находит себе достойного противника, и так до бесконечности. Пока Абсолютный Дух не познает сам себя через человека. То, что настоящий брак – истинная война, супругам, наверное, объяснять не нужно. Это, что касается рода человеческого. А духовная жизнь вообще невозможна без столкновений, очерчивающих границы – ибо этим характеризуется качество духовного материала, его способность противостоять падению. Иначе, откуда это явление – падение духовного мира? Вот и получается, что понимание действительности происходи от испытания на себе возможностей жизни. Говорят, – столкнулся с действительностью. Духи знают не понаслышке, как это происходит. Так и человеку, можно легко воспарить, ломиться по жизни, не чувствуя берегов, пока обстоятельства не остановят, пока на своей шкуре (банковской карте) ты не поймешь, – деньги закончились, и уже никто никуда не идёт (не едет на море). Думаете, при этом удастся избегнуть конфликта? И видимо оттого, что очень хочется возразить (многим притом, даже автору), возникает явление, называемое борьбой противоречий, короче – войной. Наличие достойного противника ценно, как условие возвращения духа на Небеса через сопротивление материи.

Пять драконов приняли вызов. Они собрали способных к сопротивлению и заложили фундамент – основание силы, поднявшись на которое в любой момент можно расправить крылья и взлететь до Небес.

– Если участь мира предрешена, стоит ли заниматься набиванием рук? – спросил Сентиментальный Главного, глядя как тренируется целая армия.

Новая (старая) власть запретила христианство, и к ним в монастырь прибилось большое количество духовных сущностей, окормлявшихся возле церкви Сияющей веры, а также светлые души не желавшие вступать в брак. И хотя монастырь "Пяти Драконов" официально теперь считался даосским, дух в нем оставался прежним, где-то как раз на уровне видения Пути.

– Мир должен прогнуться, и нам Небо поможет, – произнес Главный, ничуть не сомневаясь.

Он сделал выпад, и гора отодвинулась на метр. – Я не сказал, – горы подвинутся; я убежден, что горы примут правила нашей игры и пойдут на сотрудничество. Мы приложим терпение к нашей силе, и будем смотреть, как Небо нагибает вершины до самой земли.

Главный стиснул зубы и когти.

– А если все-таки горы закоснут⁴⁶ до конца, окаменеют в упорстве? – возразил Стратег.

– Тогда мы ударим по ним кулаком нашей ярости? – произнес Главный. – Для этого, собственно, и набиваем лапы и руки.

– То есть, мы будем действовать в контексте стратагем⁴⁷, – облизнулся от удовольствия Музыкант.

Собрание, недоумевая, посмотрело на "блаженненького".

– Ну, делать то, что обычно, – уточнил Музыкант, – имея при этом Небесные перспективы. О, назовем это искусством войны.

Музыкант поднял согнутый коготь.

– Именно так, – подтвердил Главный.

– Ничего нового. Поднебесная всегда так жила, – резюмировал Влюбленный Красавец.

Лули

Всё как обычно – работа, коморка; коморка – работа. И пару раз в год подарок от шефа, с барского плеча. Лули терпеливо сносила невзгоды и радовалась весеннему дождю (словно курица), всякий раз надеясь, что именно он откроет её внутренне, по-настоящему. И может быть, шеф оценит её преданность и "пунктуальность". Хотела ли она стать десятой в списке – трудно сказать, но девичья наивная и доверчивая душа не знала другого мужчины, а редкость встреч способствует идеализации противника. Ведь в мире действует диалектический закон борьбы противоречий. И вот, всё как обычно – очередная весна, и Лули спешит на работу – спицы её велосипеда сверкают бусинками росы и шелестят мелодично и тонко, раздражая бродячих собак. А Лули спешит, не обращая на них внимания – уже ударил первый весенний гром и вот-вот пойдет дождь, которого она так ждала. Но плащ у Лули тоже очень тонкий, и Лули знает, – если она промокнет, обязательно схватит бронхит. Поэтому педальки так и мелькают, так и мелькают…

Тут из какого-то двора выскакивает здоровенный Барбос. Нет, не те тощие бродячие дворняги, которые сами шарахались от вида Лули, а дородный сенбернар, откормленный сосисками с "Педигри" вместе, и не видевший вечность костей. Вряд ли пёс слышал свист спиц – в таком состоянии уже ничего не раздражает; но внутреннее врожденное собачье чувство… и внезапное открытие, что он таки недополучил удовольствий от мира, подсказало ему – это шанс! И пес рванулся навстречу своему счастью, играя мышцами, лоснясь в лучах весеннего солнца от хорошего ухода и дорогого шампуня.

Вы слышали первый весенний гром? А что, если это вовсе не гром, а удар железного коня (велосипеда) об новое "Bentley"?! Громкий, неожиданный до фатальности звук торжествующей природы и справедливости. Так многим и слышалось этим счастливым весенним утром.

Девичья душа, если её только не грызет зависть, это настоящий цветущий сад – тактильно касаясь веток и вдыхая аромат, с девушкой можно беседовать вечность. О том, и о сём – раскрыть девичье сердце и выведать все его тайны – укромные уголки Эдема, упиваясь блаженством, бродить по обновленной весною земле. Вы же видели, как долго беседуют с девицами духовники?.. А всё оттого, что мир тривиален, и женщина не первой молодости уже не благоухает и не разит свежестью, а чем-то иным. Не все, конечно, но мало сохранивших свой сад в чистоте. Да и это не главное, – время берёт свое. И возможности. Девица ими полна под завязку. Вероятно, тут упование целого рода – десятки Ангелов летают вокруг и ждут своих пока не родившихся душ. Это потом эти души мир возьмёт в оборот. А пока – райский сад с Ангелами, и сны, полные сказочных грез.

Лули обнаружила себя не в саду. Она неожиданно очутилась в горах, в каком-то христианском монастыре, о котором не имела даже малейшего представления. Нет, конечно, она узнавала местность – горы Уданшань, по которым бродила в детстве с дедушкой. А также Лули знала из истории Сианя о христианстве в Китае; о том, что в древней Чанъяни, кроме терракотовой армии, существовал еще золотой квартал Инин. О нём она прочитала на "несторианской" стеле⁴⁸, и о пяти драконах в частности… Но кто бы мог подумать, что она столкнется с ними в реальности. Тут такая же вероятность, как старому велосипеду столкнуться с новой "Bentley Mulsanne" за полмиллиона долларов.

Пять императоров сидели на высоких золотых тронах, за ними стояли пять огнедышащих настоящих драконов, а маленькая Лули тряслась как собачонка на сквозняке.

– Ты что ж это мать… мать твою, подставляешь свою вагину(!) кому ни попадя?! – пробасил первый владыка, нахмурив брови и притопнув ногой.

Девушка широко открыла рот и глаза, при этом втянув голову в плечи. Все что угодно, но такой откровенной прямолинейности Лули никак не ожидала. К тому же, она вдруг ощутила, что стоит перед грозными судьями совсем обнаженной, в чём мать родила.

– Разве не знаешь, что случайная связь с мужчиной называется прелюбодеянием? – строго спросил второй, не менее грозный император, но все-таки, как-то более снисходительно к человеческим слабостям.

Он слегка улыбнулся. – Любовь – она, конечно, прощает многое, кроме неведения и лжи. А этот человек лжёт и никогда на тебе не женится.

– Не дай Бог ей такого мужа, – произнес третий Сын Неба, вздохнув. – Лучше сразу повеситься.

Видимо, он хорошо знал дело.

– Ты того, определись как-то по жизни, будь собранней, решительней, что ли. И не прогибайся перед шефом как цзун-гун²⁹ перед фавориткой, – посоветовал четвертый.

– Но она же тонкая, словно тростинка, и даже незначительное колебание ветра шатает ею влево и вправо, – заметил пятый, заслоняя ладонью глаза. – На вот, прикройся.

Он бросил ей царские шмотки – лунпао с изображением дракона.

Все, что угодно, но Лули не должна была надевать эти одежды. В древние времена такой поступок приравнивался к государственной измене, и наказание следовало необратимо – смертная казнь. Правда, Лули жила в другом веке, в другом измерении, и была совершенно незнакома с этикетом двора. И как только она надела халат раздался страшный свист… – ветер, гром, молнии, искры из глаз… – из-за трона поднялся дракон и заслонил собою полнеба. А потом низринулся на бедную Лули, как коршун на куропатку.

Лули затрепетала от ужаса, ладошками зажав глаза. Поэтому она не увидела и не узнала: дракон не разорвал её в щепки, не разнес по косточкам, а опустился и стал за ней, как ранее стоял за императором. Ведь его изображение на лунпао подразумевало реальное присутствие и покровительство.

В духовном мире всё намеки на драконов излишни: умные и осторожные люди знают, – не стоит упоминать имя дракона не к месту и произносить его вслух, даже шепотом.

Лули открыла глаза.

Моросил мелкий дождь и рясно ложился на куст жасмина, осыпая его бусинками росы. Лули лежала возле поцарапанного автомобиля. Над ней стоял пожилой и властный мужчина, и что-то объяснял полицейскому. А тот только учтиво кланялся и извинялся.

Глава 2

"Люди древности в своих знаниях достигли предела. Чего же они достигли? Они знали, что изначально вещи не существуют, – вот предел, вот вся бездна смысла, и добавить к этому нечего. Те, что шли за ними, считали, что вещи существуют, но нет границы между вещами. Те, кто шли потом, считали, что границы между вещами существуют, но никакая вещь не может быть "этим" или "тем" (объектом и субъектом). Противопоставление "этого" и "того" – вот причина затемнения Пути. А когда Пути нанесен ущерб, возникает любовная привязанность".

Трактат "Чжуан-цзы". Внутренний раздел.

Знание Пути (видение) – дело нешуточное. Тут по-любому возникает длинная цепочка связей – не одно случайное озарение, а целая жизнь, – способность делать анализ духовных открытий называется мудростью. С другой стороны, неподъёмность чужого опыта делает его бесполезным, – всё зависит от изначальной полноты в человеке, возможности его духа охватить сразу, (одним махом) концентрированный результат Пути. При этом подходов к проблеме будет множество.

Воистину, далеко от внутренней духовной жизни отстоит современный человек, обнищавший до такой степени, что любое мановение ветра принимает за чудо, свершающееся наяву. При этом, голая душа, полностью обнаженная от добродетели, считает себя достойной (о, дикий ужас) Небесных откровений! И даже этот блуд, с большой натяжкой, правда, можно назвать любовной привязанностью. А все оттого, что Небо не отвергает любые попытки. В принципе, Небу ничего не стоит из камней воздвигнуть себе сынов. Но обычно, проблемы начинаются у камней, считающих себя Сынами Неба. Когда одну женщину славной древности, лишь слышавшую о Пути, спросили, – откуда? она дала точный адрес: "Я восприняла это от сына писца, сын писца воспринял это от внука чтеца, внук чтеца воспринял это от Ясного Взора. Ясный Взор перенял это от Чуткого Слуха, Чуткий Слух перенял это от Труженика, Труженик перенял это от Сладкоголосого, Сладкоголосый перенял это от Глубочайшего Мрака, Глубочайший мрак перенял это от Хаоса, Хаос перенял это от Безначального"⁵⁰. Тут, похоже, именуемые с большой буквы посредники имеют Божественную природу… и приближаются к Творцу согласно Небесной иерархии – положенному каждому чину и званию. А полному сластей, глубоко падшему чувственному человеческому организму кажется, что он уже имеет Божественную природу. Конечно, многие вопросы решил Принявший крестную смерть, – а как ещё могло выглядеть Его проникновение Оттуда сюда и обратно? Ведь, в сущности, Путь очень длинный. И если он для человека сокращен до минимума (но не для духов!), то не стоит забывать: прежде всего, это крестная смерть, а потом уже – ходить по воде.

Но современный человек не желает отказывать себе, в чём бы то ни было. Та же женщина (слышавшая о Пути) в первую очередь говорила о сохранении идущего по Пути и, найдя одного достойного, оберегала его как могла. Не в пример современным гуру (женщинам, преимущественно), пытающимся реализовать свой блуд (любовную страсть) по полной, не считаясь с возможностями человека. О чем это говорит? О том, что они даже понятия не имеют, что сами из себя представляют, в каком духовном мире живут, и что эти духи творят. Это, с позиции древних истин…

А в современном мире даже драконам бывает несладко. То чешуя лущится, то голова застрянет в норе. А еще коварство сородичей и тупость людей. Ведь те знания, что драконы имеют, предполагают достойные сосуды – отнюдь не сырую глину и чувственный блуд. Иначе, употребить их должным образом не представляется возможным, а равно – делом полезным и нужным. Лучше уж не знать и не видеть Пути, нежели трактовать поверхностно его содержание. Так, впрочем, многие из людей и поступали, и что примечательно, стяжали в народе авторитет мудрецов.

Христианство – это особый (внутренний) раздел. В нем откровения граничат с безумием, а возможности человеческого ума исчерпываю себя уже на пороге этих откровений. Но и тут есть место приложения древних истин – способность объемно поддерживать полноту веры, и что называется, вправлять ей мозги. "Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей старое и новое"⁵¹. Из этого следует, что методы постижения не изменились, изменились возможности. Но Истина всегда опирается на закон – мудрость древних. Если, конечно, эта мудрость является таковой.

Пять драконов видели Свет – чего никак не отымешь. И сохранили предельную мудрость, не в пример остальным. Разглядывая современных "туристов", иногда даже с некоторым любопытством они отмечали, что народ схватывает налету древние истины, словно голодный пёс пищу. И по объему приближается к полноте, – хотя ни жевать, ни переваривать её уже не в состоянии.

– Что она несёт, эта женщина? – спросил Сентиментальный Дракон, указывая на сгусток материи, дико вращающийся, словно пульсар.

– Наверное, катастрофу, – предположил Влюбленный Красавец. – Сейчас раскроется портал.

Он всегда предчувствовал изменение временного континуума.

– Если её не остановить, она вышибет нам стену в монастыре, – сказал Главный.

– Звучит громко; видимо, она большой мастер извлекать много шума из ничего, – заметил Музыкант. – Гармония мелодии (смысл музыки) состоит в том, что она выражает внутреннее посредством звуков. Часто, достаточно и одной флейты.

– Эта женщина, словно камень (блинчик), пущенный по волнам, – сделал вывод Стратег. – Даже не ведает, над какой бездной скользит. Но что мы можем? Разве только, с удивлением наблюдать за полетом.

Почему-то пять драконов сразу обратили внимание на пару туристов, между которыми проскакивали искры, а иногда пробивала настоящая Вольтова дуга.

Зедонг

Можно ли жизнь начать сначала? Забелить лист, стереть прошлое, и с энтузиазмом начать чертить иероглифы. В любом случае эти линии будут стремиться повторять уже знакомые формы, – то, что не удалось с первого раза, будет пытаться проявить себя снова, но уже более осторожно, с изящностью, что ли. Подобным образом древняя мудрость предполагает иметь свое участие в будущей жизни.

Но иногда необходимо хорошо выспаться, чтобы понять на свежую голову, сколько абсурда несет в себе прежняя вязь⁵² – ведь новую жизнь можно изобразить одним знаком, совершенно новым иероглифом.

Они приехали в монастырь "Пяти Драконов" ранней осенью, когда полнота всего, что произошло от сотворения мира уже не оставляет места в душе для новых открытий. Как раз подходящее время, чтобы начать жизнь с чистого листа. Вдобавок ко всему ещё пошел дождь, освежая гамму красок и чувств. Непонятно только, зачем нужно было искать древности – кому нужны эти идолы с их извечной тоской затерянных миллионов лет у Желтого Источника⁵³. И то, что не смог обосновать Мао, легко смогла доказать леди Мейфен.

Зедонг только удивлялся – их прогулка к истокам дала совершено обратный эффект.

– Да нет тут ничего полезного, кроме понимания того, что жизнь в Господе лучше прежней, – произнесла Чжао Мейфен, скользя поверхностным взглядом по вновь отстроенному монастырю с претензией на старину. – Картины можно писать старыми красками на старых холстах, повторяя стиль великих мастеров. Без сомнений, эти подделки ценнее оригинала.

– ?!

– Да потому, что они несут в себе настоящий прорыв – дух современного Китая, а не тянут душу в тинное, архаическое болото древности.

– Обычно все рассуждают иначе, наоборот, – осторожно заметил Зедонг, – особенно сейчас, когда люди обратили свои взоры к истокам.

– Лучше бы они смотрели вперед, – произнесла госпожа Чжао. – Но как ты мог заметить, товарищ Зедонг, у этих драконов нет будущего. Новая жизнь в Господе не имеет ничего общего с их окаменевшей историей.

Действительно, проснувшись сегодня поутру в гостинице, Зедонг вдруг понял, что ему нечего предложить этим камням, горам, зданиям, – то ли осень за окном вобрала в себя все вещи и стерла их значимость, то ли смысл древнего мира полностью себя исчерпал. Даже в Америке Зедонг не переживал ничего подобного.

– Как такое может быть? – спросил он напрямую у своей спутницы, не находя другого повода для беседы.

– Жизни по вере присуще осознание запредельного. И тогда древний мир отдыхает, – лаконично ответила леди Мейфен. – Да любой отдыхает, в принципе.

И всё равно, Зедонг не мог поверить, что вот так, одним махом, верой можно перешагнуть бездну, хоть и именуемую иллюзией, – но реальную, до боли в печенках Вселенную! А, следовательно, вещи не существуют, и добавить тут нечего. Конечно, в случае с верой госпожи Джао Мейфен возможен подвох… А что, если нет? Ведь леди Мейфен с этой верой идёт по жизни, смеясь.

Еще находясь в скоростном поезде, сидя рядом со своей спутницей и улетая в "прошлое", Зедонг понял, что это не он везёт показать леди Мейфен седые пики Уданшань, а она ему покажет настоящие вершины – синтез новой реальности веры. И новой любви. Так и случилось. Теперь ему хотелось иметь её как друга, как сестру, как женщину из совершенно другой жизни, – хотелось, чтобы Джао Мейфен взяла его с собой в эту жизнь. А окружающие их вещи просто перестали существовать и представлять хоть какую-то ценность. Увы, это были совсем не те дивиденды, которые Зедонг надеялся получить с гор Уданшань.

Дождик прошел. К монастырю ещё подтянулись туристы. Да и древности тоже оказались обитаемы – люди собрались в круг смотреть на выступление мастера, который показывал утонченное ушу, – красивые движения, головокружительные трюки. Концентрация энергии была предельной, состояние ци идеальным, движения – почти совершенным. Почти… Туристы аплодировали, раскрывая широко глаза, понимая, что таким вещам невозможно просто так научиться, этому нужно посвятить жизнь всецело.

– Да нет тут никаких секретов, – громко произнесла госпожа Джао Мейфен. – Глупые, чем вы восхищаетесь. Что полезного делает этот тунеядец? В то время, когда общество трудится, поднимая благосостояние страны, он умудрился избежать полезного труда, занявшись самосовершенствованием за вас счет. А теперь показывает "чудеса" пред народом, а вы ему за это аплодируете, да еще платите. Что такого особенного он сделал? Человеку достаточно и простой физкультуры.

Тут леди Мейфен отдала Зедонгу сумочку и вышла в круг. Оказалось, представление только начинается. Зедонг покраснел и готов был провалиться на месте; многие смотрели на них осуждающе. Как бы там ни было, в Поднебесной не принято оскорблять мастеров. Да и никто из присутствующих не хотел возвращаться во времена хунвейбинов.

Но леди Мейфен сделала несколько движений, разминая суставы, потом легко опустилась на шпагат – продольный, поперечный. Также легко вскочила и сделала кувырок через голову, приняв боевую позицию. Леди Мейфен всем своим видом показывала, что готова к схватке.

Монах оставался невозмутим, никак не реагируя на личные оскорбления, но вот брошен вызов монастырю, – леди Мейфен приняла высокую боевую стойку Шаолиньской школы. И хотя ситуация выглядела почти комичной, монах принял вызов. Он начал схватку с простых движений тайцзи (приемов ушу), не желая чем-то обидеть «туристку», приехавшую в его монастырь. Что и говорить, самообладанию монаха можно было только позавидовать. (До этого тот ложился на острые мечи). Правда, "туристка" также свободно парировала его приемы, можно сказать, по-женски эстетично, что скорее было похоже на пощечину мастеру. И монах понял, что простым убеждением "нахалки" бой не закончится. Он снова сконцентрировался, возможно, даже слишком.

Это оказалось ошибкой выбранной тактики, брешью в защите. С бабой (ведьмой) – того… нужно осторожно. Леди Мейфен… легким движением руки снизу-вверх развернула (подняла) "кундалини" противника, используя собственную мощь монаха как орудие казни (воздействия), блокирующее дворцы жизни⁵⁴. Волна неконтролируемого взрыва энергии клещами схватила мастера за горло, ударила в голову, по всему фронту; земля дрогнула и ускользнула из-под ног. На какой-то миг монах потерял равновесие, а возможно, и сознание. Удар дракона (удар хвостом) оказался настолько сильным, что на монахе треснула куртка. Но видимо, этого было недостаточно для эффекта… Леди Мейфен резко развела руки в стороны, и горы тряхнуло так, что со скал посыпались камни, дрогнуло само основание Уданшань, и зрители все как один попадали на каменные плиты.