Татьяна Адриевская
Хочу видеть тебя
Глава 7
Дома я оказался раньше шести. Мама суетилась перед ужином так, будто к нам в гости планирует наведаться сам президент. Я подошёл к ней, пока она крутилась у стола, раскладывая приборы, и взял с тарелки ломтик нарезанного карбоната. Тут же получил по руке шлёпок, а по моему лицу пронёсся укоризненный взгляд.
– Саш, всю красоту испортишь. Я с утра на кухне пыхчу, потерпи.
Есть хотелось неимоверно, но я поднял руки вверх и шутливо изобразил услужливый поклон. Мама всегда очень вкусно готовила, и даже во времена, когда у нас была домработница, она никого не подпускала к кухне. Готовила всегда сама, да так, что можно было тарелку облизывать после двух порций добавки.
– Лера разве не с тобой пришла? – мать осмотрела пустой проход позади меня и недовольно нахмурилась.
– Нет, – пожал плечами.
Сестру я видел только утром, когда высадил её у крыльца универа.
– Вот где её носит? Просила же, прийти пораньше и помочь мне! – недовольно проворчала мама, поставив натёртый до блеска стакан рядом с тарелкой.
– Мам, у них же неделя зачётов, – брякнул отмазку, хоть и сам в неё не особо верил.
В последнее время Лера обитает где угодно, но только не на занятиях. Лишь бы сессию закрыла успешно. Сестра младше меня на четыре года и, если быть справедливым, в её возрасте я тоже мало думал об учёбе и о том, как заработать на жизнь. Но от неё мне всё-таки хотелось видеть более прилежное поведение. Младшая сестра всё-таки.
– Знаю я ваши зачёты, – завелась с пол-оборота мама. – Доиграется у меня эта ученица, запру её дома!
– Что за шум, а драки нет? – услышали мы голос отца, после чего его владелец заглянул через кухонную арку. Он оглядел меня прищуренным прохладным взглядом и спросил: – А где сестра?
Закатил глаза и пошёл на выход.
– У неё, к случаю, телефон имеется, – протянул я устало. – А я, простите, не её личный секретарь.
– Маш, ты звонила Лере? – тут же спросил отец, словно предъявление выплюнул.
– Имей совесть, Лёш! Я весь день на кухне!
Я проскочил через гостиную со скоростью света, чтобы не слушать назревающую перепалку между предками, и вошёл в свою комнату. Скинул с себя футболку и пошёл в душ. После мерзопакостной погоды хотелось хорошенько прогреться. Невольно вспомнил свой визит в больницу, и перед глазами, словно устрашающее видение, предстали пустые глаза девчонки. Интересно, какого они были цвета? С порога я не смог толком разглядеть её. Запомнил только, что они были большими, и выделялись чёрным пятном на бледном лице.
Вероника.
Колючая язвочка, которая совсем не выбирала слова, отзываясь о таких парнях, как я. Не могу сказать, что я ангел во плоти, но до Загороднева мне всё-таки далековато…
Отбросил воспоминание о её ироничной улыбке, которой она меня незаслуженно наградила, и выключил горячие струи воды. Мне нет до девчонки никакого дела. Это касается исключительно Загороднева. В его интересах поставить сломленную Веронику на ноги, а в моих – выбраться из любительской лиги на более серьёзный уровень.
Время как раз подходило к шести, когда я вышел в гостиную. Родители уже встречали в холе гостей, я слышал их голоса. Мама вошла первая. Лучезарно улыбаясь, она вела тонкую, словно жердь, жену Поджарова к столу, и лепетала какую-то ерунду по поводу предстоящего у нас в доме ремонта. Какой ремонт, когда коттедж выставлен на продажу? Следом вошла Лена. Она с любопытством оглядывалась по сторонам, до тех пор, пока не увидела меня. На ней было надето красное переливающееся платье свободного кроя, а её иссиня-чёрные волосы завивались легкими локонами. Лена хитро сощурилась, и улыбнулась мне, закусив нижнюю губу.
– Привет, Алекс, – сказала она, чуть склонив голову. Подошла ближе ко мне и заговорщически прошептала: – Как хорошо, что ты здесь! Хоть скучно не будет.
Выдавил улыбку и ничего не ответил. Мне было абсолютно плевать, веселить однокурсницу я не собирался. Лена была довольно видной красоткой, и в институте ей, как правило, скучать не давали.
Я осмотрелся, сестры среди собравшихся так и не было. Куда запропастилась эта неугомонная бестия? Вытащил телефон из кармана и, извинившись, отошёл от Лены. Звонок ровным счётом ничего мне не дал – Лера была вне зоны доступа. Наверняка, она отключила телефон намеренно, чтобы предки не донимали её звонками. Коза мелкая. Иногда хочется привязать её к шесту, на котором она выделывает свои секси-пируэты, и надрать ремнём задницу.
– Саш, ты где сядешь? – раздался шёпот под ухом. Лена, оказывается, за мной увязалась и сейчас нагло косилась на дисплей моего телефона. – Давай, может, с краю, а? Чтобы не уснуть от их скучных разговоров о бизнесе.
– Хорошо, – кивнул не глядя, лишь бы отвязалась. – Садись, я сейчас подойду.
– Сестре звонишь? – не отставала Лена.
– Угу…
– Я её на днях в клубе видела, кстати. Она с Громовым танцевала.
Я напрягся.
– С каким из них? – уточнил я.
Громовы – трое сыновей нашего ректора Григория Владимировича. Старший – Сергей, он выпустился ещё два года назад, и сейчас проходил стажировку за границей, он точно отпадает, второй – Константин, учится на моём курсе и тайно вздыхает по Ленке, а третий, Стас, окончил первый курс, как и моя сестра, и вполне может подбивать к ней клинья. Удавлю, гада.
– С Костей, – выдала Лена, разбив мои, казалось бы, логичные размышления в пух и прах.
Убрал телефон в карман, и решил не придавать этому значения. Иначе существовал риск променять ужин с партнёром отца на скитание по клубам в поисках неугомонной сестрёнки, которая явно пытается словить на свою пятую точку незабываемые приключения.
– Пойдём за стол, – жестом пригласил Лену на место у края стола, и сам сел по соседству.
Ужин, действительно, был довольно скучный. Отец и Поджаров, в основном, говорили о бизнесе, мама развлекала жену потенциального партнёра своими кулинарными познаниями, хотя последняя не особо спешила вникать во все тонкости, просто записывала названия блюд, чтобы озадачить свою повариху. А Лена тем временем жужжала мне под ухом жалобами на то, как её достала Эльвира Степановна – наш препод по английскому, с говорящим прозвищем Мегера.
– Эта Мегера грозится не принять у меня зачёт, представляешь? – шепчет однокурсница, перекатывая на языке оливку. – Я уже не знаю, что делать, всё ей не так! Саш, может, всё-таки найдёшь время и поможешь?
– Боюсь, не получится, – отрезал я. – Извини.
– Какой ты вредина! – надула красные губки. – Ты ведь свободно на английском с Мегерой разговариваешь. И у тебя зачёт автоматом.
– Времени совсем нет. Попробуй попроситься на занятия к самой Мегере. Говорят, она даёт индивидуальные уроки.
– Ни за что! – протянула Лена, как бы невзначай касаясь моего плеча. – Лучше уж я тебя попробую уговорить, – добавила с придыханием.
Даже дурак мог уловить двойной подтекст в её словах, но я решил прикинуться полным кретином. Связываться с Поджаровой мне совсем не хотелось. К таким красоткам если попадаешь в сети, то потом устаёшь отдирать от себя коготки, которые они безжалостно в тебя вонзают.
– Фух, кажется, я объелась! – Лена откинулась на спинку стула, приложив ладонь к своему животу. – Спасибо, Мария Михайловна, всё было очень вкусно!
– Десерт попробуешь? – тут же оживилась мать.
– Ох, чуть позже! Мне бы сейчас на свежий воздух, утрясти всю эту вкуснятину! Можно посмотреть ваш сад? Я краем глаза увидела там пышную виноградную арку, очень интересно придумано.
– Конечно, – подключился отец и перевёл взгляд на меня, – Александр, покажи всё Лене, пожалуйста.
Я сжал челюсти и, даже не взглянув на Лену, поднялся из-за стола. Краем глаза всё-таки увидел её довольную улыбку, и зубы свело от злости. Терпеть не могу таких навязчивых сучек. Как бы мне не испортить отцу ужин под самый финал мероприятия.
– Идём? – оскалился я в подобии улыбки.
– Спасибо, Саш, – мягко промурлыкала она, цепляясь за мой локоть. – Мы ненадолго, обещаю. Я ещё десерт попробовать хочу…
***
– Как у вас хорошо! – вздохнула Лена, устроившись в закрытой беседке.
Я облокотился о перила, глядя на её довольную физиономию сверху вниз, и кивнул в сторону арки:
– Виноград дальше.
– Ой, да брось! – она закатила глазки. – Я же специально выдумала предлог, чтобы мы с тобой могли улизнуть от скучных разговоров.
Похлопав по резной лавочке ладонью, Лена хитро сощурила глазки и шепнула:
– Идём сюда.
Выгнул бровь, никак не реагируя на призыв. Нет, я далеко не зануда, но наше общение с этой девушкой всегда сводилось к простым приветствиям на совместных парах, а сейчас она ведёт себя так, будто мы чуть ли не каждый день голубками воркуем друг с другом.
– Какой строгий вид, – хихикнула она, окинув меня насмешливым взглядом. – Ты всегда такой бука?
– Нет настроения, – пожал плечами и всё-таки приземлился на лавку.
– Хм, и как мы можем это исправить? Давай рванём в клуб? У меня подруги сегодня пошли в отрыв, можем присоединиться.
– В другой раз.
– Я запомню, – подмигнула Лена, с хитрой улыбкой закусив губу.
Я не следил за временем, но мне казалось, что мы сидим в беседке целую вечность. Лена болтала о всякой ерунде, а я практически её не слушал, думая о своём.
Наверное, зря я ушёл из клиники. Та девчонка раздавлена своей жуткой новой реальностью, а я свалил на радостях, стоило ей меня послать. Надо бы…
Стоп!
Не надо бы!
Мне нет до неё никакого дела, у меня своих проблем хватает, выше крыши. Я сделал то, о чём меня просил Загороднев, и в том, что девчонка не идёт на контакт, моей вины нет.
– Как ты думаешь? – на колено опустилась ладонь Лены, а отполированные ноготки мягко заскребли по моим джинсам.
Пялюсь на неё, как последний идиот, потому что ни черта не слышал вопроса.
– Извини, что ты сказала?
– А ты не самый внимательный слушатель, – ухмыльнулась она. – Я говорю, зачётная неделя заканчивается послезавтра. Мы хотим отметить компанией. Поедешь?
– Тебе бы английский сдать, – напомнил я этой оторве.
– Вот ты поднатаскаешь, и я пересдам!
Она потянулась ко мне, пробегая пальчиками вдоль моей ноги выше. Я опустил взгляд на её руку, даже не пытаясь скрыть раздражение, и Лена моментально замерла.
– Лен, всё это, конечно, здорово, но давай всё проясним сразу. У меня сейчас нет ни времени, ни желания…
– Ты ведь расстался с Сонькой, – перебила она. – Или опять сойдётесь? В третий раз на одни и те же грабли, Алекс. Не советую.
– Не сойдёмся. И в советах я не нуждаюсь.
– Тогда в чём проблема? Я тебе не нравлюсь?
На разок-другой, может быть, и нравишься. Но ты ведь не этого ждёшь. Я сжал челюсти и оставил свои мысли при себе.
– Мне сейчас не до этого.
– Ты ведь не робот и не мертвец, – протянула Лена. – Иногда и расслабляться нужно.
Мне становится смешно. Складывается впечатление, что меня уламывают на секс, как последнего живого девственника на Земле.
– Так переживаешь за моё эмоциональное спокойствие?
– И не только за эмоциональное!
– Будь спокойна. Я расслабляюсь. Только без лишних заморочек, – усмехнулся я.
Она с наглой улыбкой приблизилась вплотную. Гибко и грациозно, как кошка, выгнув спину. Дерзкий короткий взгляд – глаза – в – глаза, в котором затаился томный призыв.
– Так, может, я как раз не люблю заморочки… – прошептала мне в губы и, не мешкая, коснулась их. Легко провела языком по нижней губе и отстранилась. – Подумай об этом на досуге.
Она с тихим смешком поднялась и пошла в сторону дома, активно накручивая бёдрами.
После того ужина прошло несколько дней. Неделя зачётов закончилась, и я полностью сосредоточился на заездах. Мне нужно было готовиться к соревнованиям, и думать о заманчивых предложениях прожжённых стервочек было некогда. Лена напомнила о себе сама, прислав мне короткое сообщение с адресом и временем начала шумной вечеринки.
«Придёшь?» – упало новое сообщение ближе к вечеру.
Ответить не успел, меня отвлёк стук в дверь комнаты. На пороге – мама.
– Саш, к тебе Илья, – сказала она.
– Сейчас выйду, – пообещал ей и, отложив телефон, поднялся с кресла.
Загороднев поджидал меня во дворе дома с сумкой в руках.
– Ну здорово, дружище.
Что-что, а друзьями нас назвать сложно.
– Что на этот раз? – спросил без предисловий.
Илья блеснул улыбкой и кивнул на калитку, за которой стояла его новенькая тачка.
– Собирайся, Астров, нас ждёт экскурсия по сельской местности.
– На экзотику потянуло?
– Ну, типа того, – противно крякнул он. – Навестить надо нашу слепую доярку. А то батёк достал!
Глава 8
Вероника
– Ника, мы тут подумали, – осторожно начала тётя Вера. – Ты, наверное, пока у бабушки нашей поживёшь.
– Что? – переспросила удивлённо. Я ведь, однозначно, ослышалась.
Мы ехали из городской клиники, где меня продержали, как подопытного кролика, целых три дня. Проводили консилиумы и разбирались, можно ли мне делать операцию сразу. Мнения врачей сильно разделялись. У меня был пережат нерв, и никто не хотел упускать время, чтобы его спасти, но, из-за серьёзного воспаления, хирургическое вмешательство мне было противопоказано. В итоге, меня сначала решили пролечить, а после сделать операцию. И, даже при таком раскладе, вероятность того, что я больше не увижу голубое небо над головой, оставалась возможна на пятьдесят процентов.
– К бабушке поедешь, – на этот раз твёрдо объявила тётушка. – Места у нас на первом этаже нет, на втором тебе сейчас будет жить проблематично. Да и бабушке сейчас присмотр нужен, она совсем плоха стала.
В груди полоснуло огнём. Неужели она сейчас серьёзно?
– По-твоему, я сейчас в состоянии за кем-то «присматривать»? – прошипела последнее слово, которое ядом кольнуло по мне.
– Ты могла остаться на стационарном лечении, Ника! Зачем нос тогда воротила?! Нам всё оплачивают, помогают в трудной ситуации, а ты… Просто неблагодарная!
– А то, что эти люди полностью виновны в моём нынешнем состоянии – это ничего, да? Им лишь бы откупиться, чтобы делу огласку не придали!
– Ты ведь знаешь, что это не так! Они, между прочим, тоже пострадавшие. У парня машину угнали, избили! Загороднев на нас мог просто рукой махнуть, а он такую помощь оказывает! Исключительно по доброте душевной, побольше бы таких политиков.
– Я им не верю, – сказала то, что думаю. – Ты правильно заметила – было бы всё так, как нам говорят, твой сердобольный политик действительно бы махнул рукой, и даже связываться бы не стал.
– Всё, угомонись! – потеряла терпение тётушка. – Не захотела остаться в клинике – будешь у бабушки. Дом у неё одноэтажный, так безопаснее. А у меня работа и хозяйство, сама должна понимать. Ваня тоже постоянно на дежурствах. Так что, из нас помощники никакие.
Я стихла, откинувшись на спинку кресла, и молчала всю оставшуюся дорогу. Кто бы мог подумать, что в один короткий миг моя жизнь превратиться в большое «ничто». В душе будет зиять кромешная пустота, бессилие будет разъедать кислотой, и всё важное, что у меня было – планы, цели и просто мечты – превратится в пустоту…
Дорога укачивала. Из-за того, что перед глазами стояло большое серое пятно, и я не могла сфокусироваться, голова начинала кружиться. Нам приходилось останавливаться, чтобы я подышала свежим воздухом и оклемалась.
Тётя Вера нервничала, хоть и старалась вести машину аккуратно. Наконец, когда мы подъехали к дому бабушки, мы обе вздохнули с облегчением. Тётя не стала задерживаться, завела меня в дом, помогла с вещами, разложила лекарства на подоконнике, объясняя, в какой последовательности брать коробки и принимать.
– Хотя, что я объясняю, – прошелестела она нервно. – Придёт медсестра, оплаченная Дмитрием Романовичем, и сама всё даст. Всё, я убежала, опаздываю. Выздоравливай, Ник, – и хлопнула дверью.
Наверное, в этот момент я чётко осознала, что, после смерти матери, я стала никому не нужна. Лишний рот, как любил изъясняться Иван Вениаминович.
Что, если операция не пройдёт успешно? Смогу ли я найти в себе силы, чтобы жить дальше?
– Вероника, внученька, – услышала я скрипучий голос бабушки, смешанный со стуком костылей о деревянный пол. – Ты голодная? Давай, я супчик нагрею.
– Нет-нет, бабуль. Я не голодная. Отдыхай, – успокоила её, хоть это было и не совсем правдой. В последнее время мне кусок в горло не лез.
– Ну, тогда я присяду, тут, рядышком, – предложила она, продолжая стучать уже совсем рядом. – Поговорим, чтобы не скучать.
Так мы с бабушкой скоротали наш первый совместный вечер и легли спать. А на утро ко мне пожаловал нежданный гость, которого я предпочла бы никогда не видеть и не знать, как бы нелепо это ни звучало в моём положении…
***
Бабушка неважно чувствовала себя с самого утра. Она попыталась встать с постели, чтобы поставить чайник, но не смогла этого сделать. Виновато охала, причитая на себя, какая стала старенькая и беспомощная, а характерный скрип кровати оповестил меня, что старушка снова легла.
– Я чуть передохну, Ника, и позавтракаем, хорошо? У меня бывает иногда, долго раскачаться не могу, но пройдёт, пройдёт.
– Бабуль, я попробую разобраться, – пообещала я, и надела на руку свой незаменимый атрибут – электронную трость.
Из приоткрытого окна я услышала стук калитки и насторожилась. К нам явно пожаловали гости.
– Это моя соседка, баба Нюра, она обещала зайти сегодня утром, проведать меня, – подала голос бабушка. – Ох, а я не поднимусь никак. Да что же это такое!
Я поднялась сама. Уж что-что, а открыть дверь смогу. Заблудиться в доме с пятью стенами довольно сложно. Подошла к двери я как раз вовремя – раздался стук по полотну. По звуку поняла, что немного промахнулась, и свернула левее. На ощупь нашла щеколду и отворила.
– Проходите, баба Нюра, – позвала я бодро. – Бабушка сегодня неважно себя чувствует, просила впустить.
Чуть отошла в сторону, а в ответ – растерянная тишина. Не ожидала, наверное, соседка увидеть новую жительницу дома, тем более, с повязкой на глазах. Её мне прописали носить в обязательном порядке из-за риска новых инфекций.
Наконец, раздался тяжёлый шаг через порог, а нос защекотал свежий аромат мужского парфюма. Такого приятного, лёгкого и ненавязчивого.
– Привет, – услышала негромкий чарующий голос и замерла, узнав его.
– Ой! – резко подалась назад, и чуть не свалилась, стукнувшись бедром обо что-то твёрдое.
Меня моментально подхватили, не давая упасть. Чужие руки на спине ощущались так отчётливо, на лице – тёплое дыхание, а лёгкий аромат парфюма мягким облаком окутал меня.
– Осторожнее, – предупредил мужской голос, ветерком пробежавший по моей щеке.
Я моментально смутилась и попыталась отпихнуть от себя незваного гостя. Ладони упёрлись в шершавую ткань, под которой ощущались крепкие мышцы груди.
– Пусти! – пискнула возмущённо, и молодой человек отстранился, сжав мою кисть, словно рассчитывал в случае чего контролировать мои движения.
– Я лишь хотел помочь, – примирительно проговорил он. – Сзади – шкаф с вешалками, можешь нарваться на крючок.
– Спасибо за помощь, – шикнула совсем неблагодарным тоном. – Чем обязана второму визиту?!
– Хорошая память, Вероника, – в проникновенном голосе слышалась улыбка.
– У меня в последнее время отлично получается запоминать на слух, Илья, – язвительно улыбнулась. – Так что надо?
– Ника, внученька, это баба Нюра? – настороженно спросила бабушка.
Ну, если соседка научилась говорить вкрадчивым красивым баритоном, то – да!
– Нет, бабушка, это ко мне, – откликнулась я.
– Кто же?! – изумилась та.
– Меня зовут Илья, – заговорил мой гость. – Я здесь, чтобы присмотреть за вашей внучкой.
– Ой, как хорошо! Идёмте же сюда, не стойте на пороге, – позвала нас бабушка.
– А твоя старушка куда приятнее тебя в общении, – со смешком шепнул мажорчик. – Идём, познакомишь.
Я вцепилась в его руку чуть ли не ногтями.
– Стоп, новоиспечённая нянька! – шикнула на него рассерженно. – Твой папочка мне уже пригласил сиделку, во второй не нуждаюсь.
В ответ прилетел очередной смешок.
– Боюсь разочаровать, Вероника, но придётся тебе довольствоваться мной. На этих выходных, я – твоя единственная сиделка.
Меня потянули за руку, осторожно, и в то же время настойчиво, не давая возможности возразить вновь. Я неуверенно шагнула следом. Нервничала. Мне было куда спокойнее в нашем с бабушкой уединении, а этот мажорчик, которого я едва знала, был здесь лишним. Неужели он сам этого не понимал?
Я чувствовала его сильную энергетику, мне, как и в первую нашу встречу, казалось, что он пялился на меня. Разглядывал лицо, ещё незажившие ссадины, загипсованную руку, мои неуклюжие прихрамывания.
– Здравствуйте, – громко поздоровался мой «нянь на выходные». По голосу я поняла, что он вовсе не на меня смотрит, а на бабушку.
– Доброе утро, сынок, – ответила бабушка, и кровать под ней снова скрипнула. – Ты откуда такой нарядный будешь?
Нарядный? Вот уж интересно, что за пижон этот Илья Загороднев, и как он в действительности выглядит.
– Мы с вашей внучкой совсем недавно познакомились, в клинике, – ответил тот. – Вот, решил навестить.
– Очень хорошо, – одобрительно произнесла бабуля. – Ей сейчас помощь не помешает, а от меня толку никакого.
К лицу прилила краска. Сейчас я себя чувствовала настоящей развалиной. Беспомощной и никчёмной. Ощутила, как он обернулся ко мне, как коснулся щёк его прямой взгляд.
– Присядешь? – спросил негромко.
– Нет, – отрезала резко. – Я вообще-то шла приготовить нам с бабушкой завтрак.
– Хм, – произнёс с сомнением, будто не мог себе представить подобную картину. Честно говоря, я тоже не могла, и это злило ещё больше. – Давай, я помогу?
– Обойдусь, – буркнула упрямо и развернулась, чтобы попасть обратно в переднюю.
– Не туда, – Загороднев снова поймал меня за руку и потянул в нужном направлении. – Я доведу, – добавил тоном, не терпящим возражений.
Я его тоже раздражала, это чувствовалось и в прикосновениях, и в голосе. Так и пусть катится в город к своим друзьям, веселиться. Зачем приехал нянчиться со мной?
– Там молочко в холодильнике свежее, яички – в ведёрке! – объясняла бабушка, пока меня вели под руку из избы. – Мне Верочка только вчера всё привезла!
– Осторожно, порог, – предупреждал голос над ухом.
Красивый голос, надо признать, чистый, с низкими грудными переливами, а манера речи какая-то особенная – благородная и сдержанная, совсем несхожая с той, что я привыкла слышать от своих сверстников. Мажорчик однозначно выше меня – его дыхание ощущается где-то в районе макушки, наверняка, ещё и старше.
– Пришли, – объявил он, выпуская меня.
Я замерла следом, осиротев без тепла его рук, и снова почувствовала себя никчёмной бестолочью. Больше всего меня напрягало то, что мажорчик сей факт тоже понимал и, наверняка, с улыбкой пялился, в ожидании первых проколов.
– Тебе точно не нужна моя помощь? – спросил он неожиданно серьёзным голосом, без тени иронии или показного веселья.
Я шумно выдохнула, не желая позориться на глазах у обладателя весьма красивого голоса, и призналась:
– Нужна.
Если бы я знала кухонный уголок бабушки во всех деталях, мне было бы гораздо проще справляться на ощупь, но это, увы, не так. В одиночку я, возможно, что-то и сделала бы ближе к обеду, при этом разгромив половину кухни, но голодный желудок требует еды сейчас.
– Поможешь приготовить яичницу?
– Садись пока за стол, – он вновь зацепил мою руку и опустил ладонью на столешницу, укрытую ажурной скатертью.
Неподалёку торопливо загремела посуда, хлопали дверки шкафчиков, и выдвигались ящики. Я сидела на стуле тихо, как мышка, и теребила вязаные дырочки скатерти на столе. Я хорошо помнила, что стол стоял у окна, и даже представляла себе, как солнце заглядывает сквозь стёкла в комнату, потому что чувствовала кожей его тёплые лучи.
Мой незваный нянь молчал, пока на сковороде скворчали яйца, а кухня заполнялась ароматами, от которых во рту скапливалась слюна. Подумать только! Мне готовил завтрак избалованный мажорчик, которому с детства всё преподносят на блюдечке по первому щелчку пальцев. Я невольно улыбнулась своим мыслям.
С глухим стуком на стол опустилась тарелка, заставив меня вздрогнуть. Илья подошёл слишком беззвучно, хотя минуту назад я слышала звон ложки, которой он накладывал яичницу.
– Повариха из меня – так себе, но, вроде, съедобно, – проронил он негромко.
– Не важно, – откликнулась я, пытаясь выдавить благодарную улыбку, как-никак, такой подвиг совершил! – Сейчас из меня повариха ещё хуже.
Неспешно повернулась в сторону, где должна быть изба, и крикнула:
– Бабушка, завтрак готов! Тебе принести или ты сама придёшь?
– Ешьте-ешьте! Я пока не хочу! – откликнулась она и добавила тише: – Ничего не хочу… полежать надо…
Я со вздохом нащупала вилку и задрала голову, надеясь не в пустоту:
– А ты завтракать будешь?
– Нет, – раздалось напротив. Мажорчик, оказывается, сел, а я тут с потолком общаюсь.
Опустила голову в неловкой паузе. Он слишком беззвучный, и, кажется, опять на меня пялится.
– Тогда я тоже поем позже.
– Остынет же! – возразил с возмущением. Прямо как заботливая мамочка, которой у меня уже давно нет…
– Я не смогу так есть. Ты смотришь!
– Не смотрю, – убедил Илья, прочистив горло, и я действительно ощутила себя свободнее, будто он отвернулся.
– Почему сам не ешь? Так плохо готовишь? – допытывалась я.
– Хочу сначала на тебе проверить, – ответил со смешком.
– Так не пойдёт! – рассмеялась я. – Если отравимся – то вместе. Так что бери тарелку!
– Как скажете, Вероника… как вас по батюшке?
– Михайловна, – сказала отчество деда, потому что настоящего отца я не знала, как и его имени.
– Вероника Михайловна! – закончил он свою фразу и снова загремел посудой. – Чуть не забыл, тебе же лекарства нужно принять, – Илья зашелестел бумажками. – Точно, пребиотики – во время еды, остальную гадость – после.
– Какая-то ты неподготовленная сиделка, – закачала я головой, цокая языком.
– Уж какая досталась, – парировал он, щёлкая коробочками.
Внезапное прикосновение к моей руке пробило током. Я вздрогнула, почувствовав, как его пальцы вложили в мою ладонь продолговатую овальную капсулу и тут же исчезли.
– Глотай, сейчас дам стакан с водой.
Я послушно закинула в рот таблетку и снова ощутила его прикосновение. Он вложил стакан в мою руку и сжал её, помогая обхватить керамический корпус.
– Запивай, – скомандовал коротко, а у меня от нашего тесного контакта зародилось уже знакомое волнение.
Сделала глоток, стараясь успокоиться. Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался.
Илья поставил свою тарелку на стол и сел рядом. Я слышала каждое его движение, ощущала его близко к своему плечу.
– Теперь ешь, – снова распорядился он, и, судя по дуновению ветерка, отправил в рот первую порцию своей стряпни.
Даже ел, как великосветский барин: бесшумно, наверное, ещё и салфеточкой губы промокнул. А рядом я – слепая деревенщина, которая может промахнуться, и накормить свой нос, или изляпать подбородок и уронить кусочки яйца на колени.
– Теперь-то чего сидишь и не ешь? – вздохнул он. – Съедобно, честно.
– Не могу, – я поджала губы, чувствуя стыд и презрение к самой себе.
Он молча положил прибор на тарелку. Видимо, понял мои переживания, и мне стало ещё более неловко.
– Подожди минутку, – тихо пробормотал он и поднялся из-за стола.
Я не понимала, что он делает, слышала только его шаги, они то приближались, то отдалялись, и, наконец, Илья снова оказался рядом.
– Повернись ко мне, – попросил всё так же тихо.
Его голос казался таким неземным и завораживающим, замедляющим все мои реакции, отчего я сразу становлюсь какой-то заторможенной амёбой. Я нерешительно сдвинулась в сторону, ещё ближе к нему, и задержала дыхание. Что он делал, я не могла понять, но улавливала движения его рук чуть выше своей головы.
– Что ты делаешь? – не сдержалась я.
Вместо ответа на мои плечи легли тёплые ладони. Я дёрнулась от неожиданности и почувствовала, как на коже сомкнулись его пальцы.
– Подожди, – очередная команда, для него, похоже, подобное общение – норма.
Илья скользнул вдоль моих рук ниже, а я едва не задохнулась от вихря ощущений. Это чувствовалось остро, и слишком интимно для меня. Что творит этот наглый мажорчик? Одна его ладонь столкнулась с гипсом и замерла, а другая пронеслась дальше и сжала мою кисть. Он склонился ниже. Настолько, что я ощутила его дыхание на своём лице. В груди затрепетало от странного волнения. Мне захотелось встать и убежать, лишь бы эта смущающая близость исчезла.
– Ты позволишь? – этот вопрос я не поняла, но он, видимо, был риторическим, потому что следом сразу последовали действия.
Илья медленно притянул мою руку к своему лицу. Ладонь накрыла его щёку, а пальцы коснулись хлопкового материала. Я замерла. Повязка? Он что, завязал себе глаза?
Недоверчиво нахмурилась и осмелела. Провела пальцами по широкой линии, убеждаясь в своей догадке. Он действительно это сделал. Скользнула чуть выше, ощущая под подушечками пальцев гладкую кожу его лба. Ещё выше – жесткие короткие волосы. Ускользнула к затылку, ощупала узелок завязки.
– Зачем ты это сделал? – прошептала, поражённая его выходкой.
– Уровнял наши возможности, – ответный шёпот лёгким дуновением скользнул по щеке, вызывая дорожку мурашек на шее. – А теперь давай завтракать.
