Татьяна Андреевна Бердникова
Проклятый граф. Гарде и шах. Том VI

Полная версия

– Испанские молитвы, латинские заклятия… – рыжеволосый, как будто поцелованный пламенем, молодой человек гневно выдохнул, упираясь ладонями в столешницу, – Бесконечные пузырьки, зелья, склянки, склянки, склянки – и ни единого способа спасти тебя, не убивая! Почему я так беспомощен?! – он зарычал и, не в силах сдерживать обуревающую его ярость, одним движением смахнул со стола на пол все, устилающее его: пресловутые пузырьки, склянки, баночки с загадочными составами, мешочки с травами, какие-то бумаги, заметки – полный арсенал бывалого алхимика, не приносящий ему ни пользы, ни утешения.

Белый паук, сидящий поодаль на тумбочке и внимательно следящий за его действиями, неожиданно подался вперед и, соскользнув на пол, молниеносно взобрался по складкам одежды на плечо человеку.

Тот устало улыбнулся. В душу, в сознание его полился знакомый, чуть слышный, шипящий, свистящий шепот – все, что осталось от его верного друга, – и злиться, слушая его, он не мог.

– Я понимаю, Ан… но не могу перестать ненавидеть этих мерзавцев, этих тварей, так поступивших с тобой! – он выпрямился, поднимая взгляд к потолку и, хмурясь, покачал головой, – Я знал, что ритуал опасен, знал!.. Но я не мог даже предположить, что они, все они вместе окажутся настолько сильны, настолько умны, что сумеют изменить полярность моего заклятия, что сумеют обратить не их людьми, а тебя пауком… Я поклялся, что смогу вернуть тебя, – он вздохнул, и во вздохе его на сей раз зазвучала горечь, – Поклялся, что разрушу их заклятие… Но сейчас я ощущаю свое бессилие, и это отвратительно! – он рывком опустил голову и, вновь закипая, ударил кулаком по столу, – Они сделали все, все, чтобы я не мог вернуть тебя, они придумали, как помешать нам и как помешать впоследствии мне, они знали!.. Дьявол, – он попытался успокоиться, переводя дыхание. Над ухом его вновь раздался свистящий шепот, мягкий, обволакивающий, успокаивающий и напоминающий о маленькой победе, одержанной минувшей ночью, и молодой человек не сдержал расслабленной улыбки. Да. Друг был прав – от одного врага он все-таки сумел избавиться, небольшая радость должна была смягчить его горечь.

– Да, – он глубоко вздохнул, согласно склоняя подбородок, – Сейчас мальчишка уже, скорее всего, мертв. Они сильны, способны, но… – на губах рыжего сверкнула обжигающая, как пламя, улыбка, – Им нужно было время, чтобы добраться до замка, чтобы понять, что делать… Даже если бы мастер перенес мальчишку, сразу сообразить, как помочь ему, он бы не сумел – Антуан излишне привязан к этому щенку, он должен быть чересчур взволнован, чтобы мыслить трезво. И, даже если поймет… – улыбка его стала шире, – Он не пойдет на это, не захочет, чтобы племянник снова испытывал ненависть. Мальчишки больше нет, я убежден, Ан, и это можно считать тенью нашей победы… Я верну тебя, – он вновь переключился на прежние мысли и, решительно сдвинув брови, махнул рукой в сторону пустого стола.

На нем, повинуясь силе молодого человека, неожиданно возникла, выскочив из небытия, большая прозрачная емкость с высокими стенками. Рядом образовалось несколько пузырьков, два мешочка с травами, горка загадочного порошка и бутылочка с мутной жидкостью.

Маг, алхимик, действуя четко и уверенно, взял один из пузырьков и, медленно откупорив его, неспешно опорожнил в емкость.

– Тебе придется умереть, Анхель, – негромко проговорил он, – Придется убить их заклятие вместе с тобой, тебе придется притвориться, что ты мертв… Ты не запомнишь этого, ты знаешь. Время пройдет – времени потребуется много, придется запастись терпением! – и все будет кончено, ты вновь вернешься в этот мир в своем нормальном облике. Ты сможешь это вытерпеть?

Согласный шепот над ухом заставил его грустно улыбнуться.

– Да, мне придется действовать в одиночку… но я справлюсь, обещаю тебе. Я одолею их, ослаблю настолько, что тебе не составит труда завершить свою месть, друг мой. Даже без армии… мы справимся с ними, – он раскрошил в раствор, где уже смешал жидкость из нескольких разных пузырьков, две или три сухие травинки и тяжело вздохнул, – Вот и все, Ан. Ты готов?

Паук, не отвечая, легко скользнул вниз по его рукаву, задерживаясь возле запястья. Маг, покачав головой, осторожно протянул руку к емкости и, практически коснувшись зелья, созданного в ней, мягко ссадил паука прямо в него.

Тот замер, осваиваясь, привыкая и ожидая дальнейших действий. Рыжий сжал губы и, взяв щепоть порошка, на несколько мгновений прикрыл глаза.

Затем прошептал что-то и, действуя резко, твердо и уверенно, бросил в емкость с пауком загадочный порошок. Все осветилось, сам паук как будто вспыхнул белым пламенем… и вдруг перевернулся на спину, судорожно сжимая лапы, сведенные смертной судорогой.

Молодой человек стиснул зубы, чувствуя слезы в уголках глаз. Он убил собственного друга, человека, бывшего ему практически братом, убил его для того, чтобы спасти, и боль жгла его изнутри, мешаясь, путаясь с горячей ненавистью.

Он осторожно переставил емкость подальше на столе, чтобы случайно не уронить ее и, накрыв сверху взявшимся из ниоткуда шелковым платком, рывком отвернулся, сдвигая брови. Для горя время еще не пришло. Пора было действовать.

***

Мужчина медленно убрал несколько темно-русых прядей с бледного лба лежащего на кровати молодого человека и, хмурясь, покачал головой. То, что происходило, ему не нравилось.

– Его дыхание слабеет… – голос его прозвучал тихо, с явственно слышимыми в нем нотками мрачной обреченности. Необходимо было принять решение, он знал это и был готов принять его, но понимал, что нуждается в одобрении.

Другой молодой человек, светловолосый, высокий, с истинно дворянской осанкой, услышав эти слова, взволнованно подался вперед.

– Время истекает… Чеслав говорил о ночи, близится ее конец, – он примолк на несколько мгновений, затем напряженно проговорил, – Ты уверен, что другого выхода нет?

– Увы, – мужчина на несколько мгновений сжал губы, – Увы, Эрик, это единственное, что может помочь ему. Единственное… Это даст ему силу сопротивляться заклятию Чеслава, даст силу одолеть его.

– Но, очнувшись, он вновь будет ненавидеть нас, – Эрик быстро, мрачно улыбнулся, опуская подбородок, – И вновь будет желать нам смерти… Так, дядя?

– Нет, – дядя молодого человека чуть нахмурился и, отойдя к столу в дальнем конце небольшой каморки, заставленному, заваленному разного рода алхимическими приспособлениями, развязал какой-то мешочек, – Нет, мой дорогой племянник, Луи не будет ненавидеть вас… ненависть к вам он поборол в своем сердце, – он раскрошил травинку в маленькую колбу, добавил какой-то раствор и, грустно улыбнувшись, обернулся к собеседнику, – Ненавидеть он будет меня.

Повисло молчание. Эрик, такого поворота событий не ожидавший, ни в коей мере не желающий видеть в стенах замка, хозяином которого являлся, даже следы ненависти, хмурился, колебался, все больше и больше склоняясь к тому, что выбора, в общем-то, у них нет, и что для спасения жизни молодого человека придется использовать все возможные средства. Его дядя, закусив губу, скрупулезно отмерял необходимое количество разных составов, мешая их в одно загадочное зелье, то самое, что должно было оказать необходимую помощь пострадавшему, поверженному юноше.

– Если бы здесь был Роман… – Эрик на несколько мгновений сжал губы, и тотчас же обреченно выдохнул, – Хотя он-то как раз согласился бы на это. Но вот Татьяна…

– К тому мигу, когда они доберутся до Нормонда, Людовик будет уже либо жив, либо мертв, – маг, алхимик, уже завершающий создание препарата, замер с пузырьком в руке, – Ты – его брат, Эрик, решай. Мне не жаль на несколько дней стать объектом ненависти своего племянника, лишь бы это вернуло его к жизни, но если ты колеблешься…

– Нет, – блондин нахмурился, решительно опуская подбородок, – Ты прав. Спасти его необходимо любыми средствами, даже если это приведет… – он махнул рукой, не заканчивая, – Действуй, Альберт. Действуй.

Альберт глубоко вздохнул и, торопливо завершив приготовление раствора, взял со стола возникший на нем мгновение назад шприц для инъекций, принимаясь набирать получившуюся темную жидкость в него.

– Жаль, что Роман не способен перемещаться так же ловко, как Луи, – задумчиво проговорил он, следя за собственными действиями, – И жаль, что без Паоло и Марко даже Венсен не сумел бы найти дороги назад… Впрочем, будь они все здесь, я не знаю, к чему бы это все привело, – он завершил набирать раствор, пару раз стукнул указательным пальцем по шприцу, прогоняя пузырьки воздуха и, тяжело вздохнув, повернулся к несчастному юноше, распростертому на узкой кровати.

– Честно говоря, я даже не знаю толком, что он сделал с ним, – он закусил губу и, извлекая из воздуха кусочек ваты, смоченный чем-то, шагнул к младшему из своих племянников, – Окатил его волной лунного света – зачем? Мы обратили Анхеля в паука… он хотел отомстить за него, это понятно, но каким образом? Почему Луи потерял сознание, что с ним произошло? – он тяжело вздохнул и, присев на край кровати рядом с парнем, аккуратно протер ваткой его руку.

Эрик, терпеть не могущий уколов, торопливо отвернулся, глядя в другую сторону. Что отвечать на слова дяди, он не знал, да и вариантов ответа не видел – если уж сам великий маг не может понять, что произошло, то уж ему-то и подавно это не подвластно.

Альберт осторожно ощупал руку безжизненно лежащего племянника и, сжав губы, извлек из воздуха медицинский жгут. Перетянул руку выше локтя, и вновь ощупал ее, выискивая место для укола.

– У него тонкие вены… – с сожалением пробормотал мужчина и, сдвинув брови, очень аккуратным, но уверенным движением ввел иглу шприца, почти сразу надавливая на поршень.

Заструилась под кожей темная жидкость. Людовик, прежде не подававший признаков жизни, вдруг сморщился и, дернувшись, как-то весь напружинился, как будто готовясь оттолкнуть своего спасителя, готовясь защитить собственную жизнь от нового нападения.

Маг освободил его руку от жгута и чуть сжал запястье, продолжая уверенно вводить раствор, не сводя взгляда с меняющегося на глазах лица племянника. Вот исчезла бледность, сменяясь привычным, нормальным цветом кожи, вот губы дрогнули, приоткрываясь и с них сорвался, мешаясь со вздохом, слабый стон…

Эрик взволнованно обернулся к брату и, нервничая с каждым мигом все больше и больше, шагнул к нему.

Альберт нахмурился, продолжая давить на поршень.

– Еще несколько капель ненависти… – слетел с его губ тихий шепот.

– Нет! – резкий возглас, выкрик, слетевший с губ пострадавшего, заставил мага, непроизвольно вздрогнув, чуть ускориться и, поспешно введя последние капли раствора, извлечь иглу из-под бледной кожи.

Парень, до сей поры кажущийся практически мертвым, рывком сел и, тяжело дыша, схватился за руку, взирая на сидящего рядом с ним мужчину гневно и яростно. В зеленых глазах его темнела, плескалась, застя собою радужку, жестокая ненависть.

– Ты… ты опять!! – он скрипнул зубами, не прекращая цепляться за руку, – Черт бы побрал тебя, Альберт, снова!! Я знал, что ты предатель, знал, что ты мерзкий…

– Луи! – Эрик, неизменный в своей твердости, поспешно шагнул вперед, вставая так, чтобы находиться перед глазами пришедшего в себя брата, – Луи, успокойся, Альберт просто…

Маг грустно улыбнулся и, поднявшись с кровати, отошел на несколько шагов. Он знал, что уговоры не подействуют, знал и не желал попасть под горячую руку пришедшему в себя юноше, тем более, что прекрасно понимал, какой силой может обладать эта рука.

– «Просто» что?! – Людовик, к брату ненависти действительно не испытывающий, скрипнул зубами, прижимая руку к себе, – Он просто вколол мне эту чертову ненависть, да?! Опять, снова, он хочет, чтобы я ненавидел вас, ненавидел тебя, Эрик! Я ненавижу его, ненавижу, я хочу убить…

– Успокойся! – Эрик, на правах старшего брата готовый и способный утихомирить младшего, схватил его за плечо, слегка встряхивая, – Луи… ты помнишь, что случилось, что произошло на площадке башни?..

Молодой человек, против воли отвлекаясь от собственных чувств и эмоций, от сжигающей его ненависти, искренне задумался, продолжая прижимать к себе руку и немного баюкая ее – укол оказался довольно болезненным.

– Я… – он сомневался в каждом слове, однако, спешил высказать свои мысли, – Я плохо… кажется, они проводили ритуал, мы были там… потом Анхель выпил эту жидкость, лунную водичку, а я бросил порошок… да-да, мы же с дядей делали средство, чтобы обратить его в паука! Сработало?.. – он неуверенно поднял взгляд на брата, – И где остальные?..

– Все получилось как нельзя лучше, мой мальчик, – Альберт, в поле зрения озлобленного племянника предпочитающий не попадать, тем не менее, от ответа не удержался, – Анхель был обращен пауком навечно, ритуал был прерван и разрушен, мы помешали им вернуть ворасов… Но впоследствии Че́слав, злой из-за друга, напал на тебя, и… что именно он сделал, я не знаю.

– Ну, конечно, знать не знаешь, зато сразу решил лечить меня ненавистью! – Людовик неприязненно скривился и, удовлетворенный немного успокоившейся болью в месте укола, принялся растирать руку, – Заткнись, дядя, клянусь, мне хочется самому бросить тебя на съедение Чеславу и сотне диких пауков! Эрик… о чем он говорит? – при обращении к брату в злом голосе юноши зазвучали уважительные нотки, и молодой человек вздохнул. Предсказания Альберта сбывались прямо на глазах – Луи ненавидел дядю, но продолжал любить своих братьев.

– Он говорит о том, что оборотень как будто окатил тебя водопадом лунной энергии, и ты лишился чувств, – блондин немного развел руки в стороны, – Нам он сказал, что ты не доживешь до рассвета, действовать надо было быстро… Дядя перенес в замок тебя и меня, Луи, наши друзья должны вот-вот добраться сюда сами – им пришлось идти пешком, потому что Роман не очень хорошо умеет перемещаться, а без Паоло, который способен на это, и его подопечного Марко дорогу наши друзья не найдут… Но я полагаю, что они уже скоро будут здесь. Как ты чувствуешь себя?

– Готов свернуть горы и разорвать голыми руками чертова оборотня, – хмуро отозвался парень и, глубоко вздохнув, свесил ноги с кровати, – А что Ричард?.. Этот рыжий пес ничего не сделал ему, я надеюсь?

– Не пожелал, – вновь отозвался Альберт, – Чеслав бросил лишь, что ты умрешь, а Анхеля он вернет, после чего исчез…

Молодой человек, голос дяди в душе которого будил одну за другой вспышки жесточайшей ярости, дикой ненависти, отчаянно пытаясь с нею справиться, замотал головой, прижимая левую ладонь к виску и пытаясь сообразить, о чем идет речь.

– Погоди-погоди… – он закусил губу, поднимая взгляд на брата: концентрироваться, глядя на него, юноше было легче, – Как он собирается вернуть Анхеля?.. Мы же обратили его в паука навечно, не может же он…

– Все на этом свете возможно, Луи, – маг, утомившись стоять в углу, повернулся, открыто взирая в полные навязанной ненависти зеленые глаза племянника, – Тем более, если есть огромное желание и огромная сила, а того и другого у Чеслава в избытке. Спокойнее! – заметив, как хмурится юноша, он вскинул руку, останавливая его, – Ненависть дала тебе силы противостоять заклятию Чеслава, ненавистью ты можешь управлять. Я слышу шаги – наши друзья возвращаются… постарайся взять себя в руки, чтобы не расстраивать их.

– Так-то уж тебя волнует, расстроятся ли они… – Людовик, прекрасно сознающий, что ненависть в его душе подпитывает лишь зелье, введенное ему дядюшкой, причем введенное со вполне благими намерениями, но, тем не менее, не могущий полноценно обуздать ее, неприязненно сморщился и, изо всех сил стараясь переключиться на что-то более или менее приятное, окинул долгим взглядом каморку, – Кстати о друзьях – а где Чарли? И Тьери, и вообще… они разве не слышали, что мы вернулись?

– Я перенес нас прямо сюда, в дверь мы, увы, постучать не успели, – Альберт послал племяннику быструю улыбку и, прерывая неконструктивную беседу, решительно шагнул к двери, – А вот Роман, я думаю, постучать не преминет, и поэтому…

Закончить ему не позволил громкий, очень четкий и сильный стук по входным дверям замка, стук такой мощный, что, казалось, даже древние стены дрогнули и пошатнулись, вторя ему. Мужчина мимолетно потер переносицу, сдерживая вздох. Так сообщить о своем прибытии мог только один из хорошо знакомых ему людей, только тот, о ком, собственно, только что шла речь, и он не сомневался, что в холл сейчас войдет именно он.

– О, я совсем забыл, что я тут хозяин! – веселый молодой голос, раздавшийся сразу же после стука, слился со звуком распахиваемых дверей. Маг, не желая медлить, предпочитая встретить вернувшихся, наконец, соратников первым, распахнул дверь каморки, покидая ее и выходя в холл.

Эрик и примкнувший к нему Луи, все еще немного слабый и изредка хватающийся за голову, последовали за ним.

Роскошный холл старинного замка наполнялся людьми. Тяжелые двери входа были распахнуты, взволнованные путники спешили вернуться к себе домой, обеспокоенно озираясь и пытаясь сразу же увидеть, понять, осознать все новости, решить для себя, хороши они или нет и, соответственно, как следует на них реагировать.

Девушка, зашедшая внутрь вместе с серьезным мужчиной с каштановыми волосами до плеч, заметив вышедшего им навстречу мага, взволнованно бросилась к нему.

– Папа, что… – она осеклась, переводя взгляд за его спину и, чувствуя, как облегчение накатывает на нее огромной волной, медленно выдохнула, расплываясь в счастливой улыбке, – Луи… слава Богу…

– Да-да, я все еще жив, – парень, прекрасно сознающий, как сильно за него беспокоились друзья и родные, и, надо заметить, чрезвычайно довольный этим осознанием, церемонно кивнул и, легко шагнув вперед, мимолетно приобнял девушку, – Привет с другой стороны, Татьяна, хотя я и не задержался там надолго. И не спрашивай меня, что я сейчас думаю о твоем батюшке – я бы хотел избежать неловких ситуаций.

– Вот это интрига, – молодой человек с длинными волосами цвета воронова крыла, известный всем, как виконт Роман де Нормонд, заинтересованно приподнял брови, – Это что же это дядюшка опять натворил, что мысли о нем ставят тебя в неловкое положение? Срочно расскажи мне все, что здесь стряслось – я средний брат и должен быть в курсе, чем занимаются те, что по краям.

– Роман… – Эрик, усмехнувшись, слегка покачал головой и, сознавая все-таки необходимость сообщить вернувшимся союзникам о принятом ими непростом решении, вздохнул, – Неловкость заключается в том, что дяде для того, чтобы вернуть Луи к жизни и дать ему силу противостоять магии Чеслава, пришлось…

– Снова вколоть мне чертову ненависть, – сумрачно подхватил юноша и, передернув плечами, скрестил руки на груди, – Но есть и радость – вас я не ненавижу. Ненавижу я теперь дядюшку, что чисто логически мне неприятно, но чисто физически неизбежно. Он сам виноват.

Роман слегка развел руки в стороны. Последние слова его даже несколько удивили.

– Ну, в этом-то как раз никто и не сомневается – дядя виноват вообще во всем и пожизненно, за что и был посажен в подпол, мариновать огурцы… с заданием он, правда, не справился. А что с тобой вообще было, что сделал этот рыжий?

– Это неизвестно, – Альберт, все-таки не желающий оставаться в стороне от общего разговора, быстро улыбнулся, легко шагая вперед, но вставая при этом так, чтобы не попадать в поле зрения младшего из своих племянников, – Я сделал все, что было в моих силах – я дал ему силу, чтобы он мог совладать с заклятием, каким бы оно ни было, чтобы он мог противостоять проклятой луне… Но что именно сотворил Чеслав, я не знаю, я не встречал такой магии. Как не знаю и почему он считает, что сможет вернуть Анхеля.

– Чеслав – сильный маг, – мужчина с каштановыми волосами чуть нахмурился, скрещивая руки на груди, – Когда я был в плену, он сам говорил мне об этом, удивлялся, что мы сумели обратить Викто́ра человеком… Погодите, а где Виктор?

В холле воцарилось молчание. Великий маг, ощущая всем существом собственную вину, понимающий, что ему следовало бы обратить внимание на пленника, которого они оставили запертым в каморке, и впоследствии почему-то не обнаружили там, что он не должен был излишне увлекаться своим беспокойством за племянника, должен был мыслить трезво и холодно, не веря самому себе медленно переводил взгляд с одного из вновь прибывших на другого, стоял, приоткрыв рот и не мог выдавить из себя ни слова. Эрик, тоже не обративший внимания на отсутствие немаловажного человека, на отсутствие в импровизированной клетке пленника, слишком испуганный за брата, чтобы думать о ком-то еще, молча смотрел в пол, лихорадочно соображая, что произошло и как вообще было возможно исчезновение Виктора. Все было просчитано, все было точно – он не мог сбежать!..

– Он же ворас, – высокий итальянец, выступив из-за спин своих спутников, сдвинул брови, переводя взгляд с мага на блондина, затем на спасенного ими юношу, – Вы говорили, что заклятие не даст ворасу миновать двери каморки, а через окно в человеческом облике ему не пролезть. Как же тогда?..

– Может, дело в Ночи? – лохматый черноволосый мужчина, стоящий поодаль, сунув руки в карманы, не желающий в серьезный момент отвлекаться на демонстрацию собственного счастья от лицезрения живого и здорового Людовика, неловко пожал плечами, – В чертовой Ночи, которая дает силу исключительно тем, кому давать ее не должна… Может ли быть, что Большая луна дала ему столько сил, что он сумел побороть даже ваше заклятие?

Луи, прекрасно помнящий о том, как некоторое время назад лично помешал упомянутому ворасу менять облик, нахмурился и недовольно мотнул головой. К созданию зелья тогда он приложил немалую толику своего труда, поэтому сомнения, озвученные сейчас, воспринял едва ли не как личное оскорбление.

– Не говори ерунды, дядя! Все было просчитано и продумано, мы долго трудились и создали отличное лекарство от паукообразования, Виктор не мог обратиться пауком! А магией… – он вдруг растерялся, замолкая и, как-то даже забывая о собственной ненависти к Альберту, неуверенно покосился на него, – Вик не обладал… или нет?..

– Был заперт в каморке, среди разных склянок и травок, записок и книг, да еще и на целую Великую Ночь! – еще один итальянец, кажущийся бледнее и моложе своего товарища, раздраженно шагнул вперед, – Мы создали зелье, препарат, который должен был лишить его возможности обращаться, но надолго ли – никто из нас не знал. Либо действие его закончилось, и он выскользнул в окно…

– Либо Ночь и вправду оказала ему помощь, – великий маг тяжело, устало вздохнул и, махнув рукой, безнадежно глянул в сторону балюстрад позади себя, – Как бы там ни было, а Виктора мы упустили. Что ж… остается лишь порадоваться, что Луи остался в живых и, пройдя в гостиную, попытаться узнать, не заметили ли чего-нибудь оставшиеся здесь Чарльз и Владислав. К слову, с Тьери я бы тоже не отказался побеседовать…

– Какая прекрасная мысль! – виконт, воодушевленно хлопнув в ладоши, не желая медлить и всем видом демонстрируя крайнюю степень решительности, уверенно отодвинул остановившегося рядом с ним мужчину, который первым заметил исчезновение пленника, – В сторону, плебей хвостатый! Мы отправляемся устраивать допрос нашим несознательным друзьям и, честное слово, доктора капитана Бешеного за то, что упустил пленника, надо бы на рее повесить просушиться! Да что вы все у меня под ногами делаете? – он недовольно обошел удивленно приподнявшую брови Татьяну и, не желая более продолжать беседу, уверенно зашагал к балюстрадам, намереваясь скрыться в гостиной.

Оставшиеся в холле немного задержались, переглядываясь между собой.

– Винсент… – Эрик, пытаясь придумать хоть какой-то вариант бескровного решения проблемы, задумчиво закусил губу, потирая подбородок, – Скажи… ты сам считаешь, что Виктор мог использовать силу Великой Ночи, даже не имея магических способностей? Я хочу сказать – я верю дяде, но он расстроен, и мне бы хотелось услышать мнение со стороны.

– Какого ответа ты ждешь, Эрик? – мужчина, который заметить-то исчезновение пленника заметил, но никаких мыслей на сей счет высказывать не планировал, слегка развел руки в стороны, – Меня вообще в замке не было – я в плену был, и чем тут занимался плененный ворас, не имею ни малейшего понятия. Пошли в гостиную, на пороге стоять прохладно. К тому же, я бы хотел…

– Винсент! – звонкий мальчишеский голос, неожиданно донесшийся из-за балюстрад, голос совершенно счастливый и восторженный, заставил его прерваться и, заулыбавшись, повернуться к новому участнику разговора.

С той стороны, где скрылся Роман, из дверей гостиной, вылетел, сияя, как медный самовар, мальчик лет шести и, увидев в холле не только того, к кому обращался, но и еще целую толпу народа, на несколько секунд замер, восхищенно оглядывая их.

– Вы вернулись, все вернулись! Ура, мама, папа, ура! – он бросился вперед и, немного изменив траекторию перемещения, крепко обнял не улыбающегося мужчину, а немного присевшую к нему девушку. Эрик, мальчику приходящийся отцом, мягко потрепал того по волосам.

– Хорошо, что с тобой все в порядке, Анри, – он негромко вздохнул и, быстро глянув на чуть приподнявшего бровь Винса, немного замялся, – А… прости, ты не знаешь, что произошло с нашим достославным предком?

Анри, тяжело вздохнув, высвободился из объятий матери и, понуро опустив голову, помотал ею. Затем, по-видимому, неудовлетворенный этим, пожал плечами.

– Никто не знает, папа. Я слышал, когда подходил сейчас, как дядя Роман говорил, что собирается ругаться на дядю Чарли, но он не виноват, правда. Мы никто не виноват – мы были возле Дэйва, дедушка Тьери помогал ему, они с Чарли хотели поскорее привести его в чувство, а мы с Владом… ну, тоже помогали. Потом вдруг дядя Чарли сказал, что где-то хлопнуло окно… – паренек нахмурился, припоминая подробности максимально четко, – А мне показалось, что хлопнуло оно где-то внизу – в гостиной или в холле, но этого не могло быть! Здесь все окна закрыты, мы точно знаем. Влад пошел проверить, а когда вернулся, сказал, что Виктора нет. Куда он исчез и как, мы не поняли.

– Хитрая бестия, – молодой итальянец, скрипнув зубами, сжал руки в кулаки, – Надо было его сразу…

– Марко, – его товарищ, сдвинув брови, погрозил парню пальцем, – Думай о том, что говоришь при ребенке. Хотя не стану врать – я сильно удивлен. В твоих способностях я уверен так же, как и в своих собственных, с твоей помощью состав должен был получиться сильным… хотя, конечно, Большая луна все меняет.

– Ночь закончилась, синьор Паоло, – Винсент глубоко вздохнул и, сжав на несколько секунд губы, окинул присутствующих долгим взглядом, – Я рад уже тому, что она не забрала у нас Луи. Пойдемте в гостиную, пока Роман не натворил дел… я бы не отказался поесть, да и выспаться мне, в конечном итоге, тоже бы не помешало.

Возражений его предложение не вызвало: за прошедшую ночь изрядно утомились абсолютно все, присутствующие сейчас в холле, отдохнуть хотелось всем, посему все они, точнее, подавляющее большинство, предпочли последовать за давно уже исчезнувшим виконтом Романом.

В холле остались только двое.

Людовик, кожей чувствующий настроение любимого дяди, понимающий необходимость перекинуться с ним несколькими словами, мялся, не в силах придумать, с чего начать; мужчина молчал.

Наконец, парень не выдержал.

– Ричард, я…

– Никогда так больше не пугай меня! – Ричард, резко выдохнув, сунул руки в карманы, сдвигая брови, – Никогда, Луи, понял? Я… черт возьми, ты же знаешь – ты мне как сын! Сколько можно просить тебя не рисковать понапрасну своей жизнью? Почему Альберт не мог кинуть этот проклятый порошок, почему не Андре?! Я уверен – ты вызвался сам, хотел стать героем, но, черт побери!..

– Прости! – Луи всплеснул руками и, тяжело вздохнув, виновато покачал головой, – Ну, правда, извини, дядя, я… и в самом деле хотел побыть героем. После того, как я столько лет был плохим, после того, как столько раз пытался навредить всем вам… Я просто хочу теперь помогать, хочу, чтобы вы знали, что я на вашей стороне!

– Мы итак это знаем, – мужчина обреченно опустил плечи и, вытащив руки из карманов, развел их в стороны, – И для этого вовсе не обязательно провоцировать Чеслава убивать тебя, Луи, поверь мне! Ненависть, которой накачивал тебя Альберт… я надеюсь, на сей раз она не окажет такого пагубного воздействия на тебя.

– На сей раз, дядя, я буду ненавидеть другого дядю, – парень широко улыбнулся и, шагнув к собеседнику, неловко пожал плечами, – Ну, а ты можешь меня обнять, чтобы убедиться, что, вопреки стараниям Чеса, я все еще не стал призраком.

***

Романа в гостиной не оказалось. Винсент, зашедший туда первым и ожидающий увидеть виконта, как обычно, восседающим на столе, удивленно замер и, оглянувшись на следующих за ним друзей, слегка пожал плечами.

– Должно быть, отправился приставать к Тьери и Чарли, – заметил он и, сам решая не задерживаться, подошел к столу, тяжело опускаясь на первый попавшийся стул и вытягивая руки на столешницу, – Фух… Вот теперь я чувствую, что я дома. Надо заметить, в плену быть не слишком приятно.

– Думаю, мало бы нашлось людей, которые бы это оспорили, – молодой человек, до сей поры не подававший голоса, светловолосый, с маленьким хвостиком на затылке, серьгой в ухе и платком на шее, похожий на заправского пирата, слегка пожал плечами, присаживаясь напротив мужчины, – Как, впрочем, и хранителей памяти.

– Это уж точно, – Марко, одним из хранителей памяти как раз являющийся, хмыкнул, косясь на первого из своего вида, полулежащего в данный момент на столе, – К слову, Винченцо, я полагал, что бессмертие делает тебя более неутомимым, чем прочие.

– Ты заблуждался, – коротко отозвался мужчина и, широко зевнув, потер переносицу, пытаясь сконцентрировать свое внимание на всех и сразу присутствующих здесь, рассаживающихся вокруг стола людях. Обнаружив ребенка, уютно устроившегося на коленях матери, он нахмурился и пару раз махнул перед своим носом рукой, как будто прогоняя галлюцинацию.

– Между прочим, Анри, а почему ты не спишь? Время-то еще довольно раннее, только-только рассвело…

Татьяна, у которой за прошедшую ночь в голове успело все изрядно перемешаться, внезапно осознав справедливость слов хранителя памяти, который, как помнит читатель, приходился ей родным дядей, нахмурилась, переводя взгляд на сына.

– В самом деле, Анри… только не говори, что ты не спал всю ночь.

– Мне соврать? – мальчишка, мигом оживившись, обезоруживающе улыбнулся и, тотчас же спеша оправдаться, добавил в улыбку капельку вины, – Я очень волновался за вас, мама, не мог уснуть. Влад пытался меня уложить, но потом… – он пожал плечами, – Уснул сам.