Татьяна Бронзова
Матильда. Любовь и танец
Глава 10
Вскоре после выпускного экзамена Кшесинскую вызвали в дирекцию театра.
– Прошу вас, – приветливо улыбнулся ей Всеволожский. – Проходите, мадемуазель.
Робея, Матильда впервые зашла в кабинет Директора Императорских театров и села в предложенное кресло у стола. Зачем её сюда позвали? «Он так радушно меня встретил, что вряд ли сообщит что-нибудь для меня неприятное», – подумала девушка, но сердце всё равно продолжало сильно колотиться от неизвестности.
– Через неделю в театре состоится бенефис Папкова, – начал директор, продолжая всё так же приветливо улыбаться. – Решено, что вы примете в нем участие.
– Я счастлива, но что я буду танцевать? – изумилась девушка.
– Вы исполните па-де-де из «Тщетной предосторожности», которое мы видели на экзамене. Только танцевать его вы будете уже не с выпускником, а с актёром, исполняющим эту партию в балете.
– С Николаем Легатом?
– Да.
– Вместо Дзукки? – с замиранием сердца спросила Матильда.
– Да, мадемуазель.
О большем Матильда и мечтать не могла. Она была счастлива! Но кому она была обязана такому повороту в своей жизни? Неужели самому императору?
– Это просто замечательно! – воскликнул Феликс Иванович, когда дочь рассказала ему о своем разговоре с директором. – Там обязательно будет пресса, и ты сразу сможешь громко заявить о себе!
И действительно, на бенефисе присутствовали самые известные критики из всех ведущих изданий, которые тут же отметили яркий талант выпускницы. «Меня поразила удивительная точность движений молоденькой дебютантки и её прекрасный стиль. Ещё недавно в этом танце блистала Дзукки, но мадемуазель Кшесинская показала, что она ничуть не уступает этой до сих пор непревзойдённой приме», – писал один из них в своей статье на следующий день. «У мадемуазель Кшесинской крепкие пуанты, на которых она отважно исполняет модные двойные пируэты ничуть не хуже Дзукки», – писал другой. «До сих пор у Дзукки, как у актрисы, оправдывающей каждое своё «па» на сцене, не было равных, и вот теперь у неё появилась конкурентка!», соглашаясь с ними, написал и известный критик Скальковский.
Матильда ещё в пятом классе поставила себе цель быть не хуже Дзукки, и вот спустя три года она уже её добилась, хотя только ещё заканчивает училище! Теперь она просто обязана пойти дальше и превзойти ту, которую считала своим кумиром! Маля была уверена, что со временем добьётся и этого! А вот добьется ли она любви цесаревича? Эта задача была почти невыполнима по своей дерзости.
Как-то она шла по Большой Морской улице навестить крёстного. Вдруг неожиданно её обогнал экипаж наследника престола. Увидев Матильду, Николай обернулся и долго на неё смотрел, пока его лошади не повернули к Дворцовой площади. Мале так хотелось помахать ему рукой, но она хорошо знала, что этого делать нельзя. Да. Юляша была права. Между нею и наследником лежала пропасть! Но ведь он всё-таки смотрел на неё! Значит, он запомнил тот ужин и их разговор!
В другой раз Матильда, проходя по Невскому проспекту мимо Аничкова дворца, увидела Николая, стоящего на балконе вместе с сестрой Ксенией. Они были хорошо видны из-за высокой стены, окружавшей дворец. И опять она не могла помахать ему рукой, чтобы обратить на себя внимание. Но зарождающуюся в себе любовь она не гнала. Упрямица не привыкла сдаваться. «Надо только набраться терпения, – думала она. – Всё как-нибудь разрешится!»
Шестого мая, в день рождения наследника, Матильда украсила спальню маленькими флажками. Ей так хотелось, хотя бы таким образом, быть ближе к имениннику.
– Что ты делаешь? – удивилась мать, зайдя в комнату дочерей.
– Весь город украшен флагами, почему я не могу украсить ими и свою комнату. Ведь наследнику сегодня исполнилось двадцать два года, – резонно ответила Маля.
– Какое ребячество! Пора и повзрослеть!
Где уж матери было понять, что её семнадцатилетняя дочь влюблена и её самолюбие страшно страдает оттого, что впервые не может заполучить того, кого хочет.
Несмотря на все переживания, Матильде всё же надо было готовиться к выпускным экзаменам. Танец она репетировала весь день в училище, а ночью, когда все спали, занималась общеобразовательными предметами. Была весна с уже начинающимися белыми ночами, и ей хватало чашки крепкого кофе, чтобы подготовка к экзаменам шла легко и быстро.
Но, наконец, и эти испытания закончились. Годы учёбы остались позади. Всех выпускников впереди ждала новая, взрослая жизнь.
* * *
Двадцать пятого мая на торжественном вечере по случаю окончания училища Матильда, как круглая отличница по всем предметам, получила в подарок полное собрание сочинений Лермонтова в красивом тиснёном переплёте.
– Вот и Малечка стала взрослой, – с грустью в голосе сказала Юля мужу.
Дети выросли, и Юля хорошо понимала, что скоро все они один за другим улетят из дома. Первым это сделал Юзеф. Этой зимой он заявил родителям, что хочет начать жить самостоятельно, а потому снимет себе квартиру.
– Мальчику уже двадцать один год. В общем-то, я его хорошо понимаю, – говорил Феликс Иванович жене.
– Да, мой дорогой. У него должна быть своя жизнь. Только я думаю, что первое время мы всё-таки должны ему материально помогать. Ведь ему обязательно надо нанять кухарку и прислугу, – переживала она. – Его зарплата в театре для этого ещё слишком мала.
– Ничего. Он ещё неплохо прирабатывает на зимних балах. Он мужчина, и должен уметь рассчитывать только на себя. Ведь ему в будущем придётся самому содержать свою семью!
– Правильно, дорогой! Поэтому ему надо умудряться ещё и откладывать деньги на это будущее!
– Ну, хорошо, – согласился Феликс. – Я согласен оплачивать некоторое время его жилье. Но нам с тобой тоже надо иметь сбережения. Ведь я не молод.
Феликсу Ивановичу было уже шестьдесят семь лет. Его исполнение мимических ролей ценилось высоко, а играть их можно было аж до глубокой старости как в балете, так и в опере. «Лишь бы ноги ходили да спина прямо держалась», – шутили в театре. Сам уходить на пенсию Кшесинский ещё не собирался. Его ноги и спина были в полном порядке, но, кто его знает, что по этому поводу однажды решат в дирекции?
Сын снял маленькую квартирку в доходном доме на Гороховой и переехал туда в феврале. А спустя два месяца Феликс неожиданно узнал, что Юзеф собирается жениться на танцовщице Симе Астафьевой.
– Если ты это сделаешь, на мою помощь можешь больше не рассчитывать! Живи тогда сам, как хочешь, – громыхал отец в сердцах.
Может быть, эта угроза возымела действие, но, во всяком случае, свадьбу молодые отложили до лучших времен.
Сима была приятной девушкой, веселой, любила Юзефа, и Феликс Иванович против неё не возражал, но жениться было совсем ни к чему! Феликс хотел, чтобы карьера сына поднималась в гору, а жена и дети сейчас могли только помешать его мальчику.
В квартире Кшесинских после переезда сына решили сделать небольшой ремонт, оборудовав его комнату под малую гостиную для девочек.
– Они теперь тоже взрослые, а им некуда привести своих гостей, – говорила Юлия мужу. – Девочки со своими подружками сидят в гостиной вместе со мной. Я чувствую, что они хотят посекретничать, а я им мешаю. А куда мне уйти с вышивкой или книгой? В спальню? На кухню к Степаниде?
– Согласен, – тут же решил Феликс. – Ты абсолютно права. У девчонок всегда много секретов!
Ремонт закончили уже в середине мая. Сестры обставили свою гостиную изящной, но не дорогой мебелью. Даже небольшой рояль уместили в углу около окна.
Глава 11
В первый день лета всех выпускниц зачислили в труппу Мариинского императорского театра на должность артисток кордебалета. Счастливая оттого, что стала теперь полноправным членом труппы, возвращалась Матильда домой. Она шла по улице, подставляя лицо теплому ветерку, и предавалась мечтам. Им сообщили в дирекции, что все вновь принятые будут заняты в балетных дивертисментах в Красном Селе во время маневров, а это означало, что совсем скоро она увидится там с наследником! Что принесет ей эта встреча? Удастся ли вновь пообщаться с ним?
До открытия сезона в Красном Селе, который должен был начаться только в конце июня, Маля собиралась вместе с сестрой и родителями уехать в имение. Как всегда, сборы были суетливыми и долгими. Вещи укладывались в сундуки, увязывались в тюки, запихивались в коробки. Ранним утром второго июня из Красниц прибыл конюх Федор с двумя крестьянами из деревни. Телегу загрузили, всё перевязали веревками, чтобы ничто не соскочило при тряске на дорогу, мужики устроились рядом с Федором на облучке и, благословясь, двинулись в путь. Сами хозяева должны были ехать трехчасовым поездом до станции Сиверская, а там уже их встречала коляска из имения.
– Наверняка что-нибудь забыли, и мне придётся потом довозить, – сетовал Феликс.
– Ничего страшного, дорогой, – успокаивала его Юля. – Забываем мы обычно только мелочи.
– Этих мелочей всегда на целый баул набирается, – проворчал муж.
В поезде семья заняла купе первого класса. Сестры сели напротив родителей и почти сразу стали перешептываться, хотя грохот колес через открытое окно был таким громким, что их секреты вряд ли можно было услышать, даже если бы они говорили чуть громче.
– Ты представляешь, – шептала Маля. – Мне сказали, что наследник проходит службу в Преображенском полку, а значит, будет весь летний сезон в Красном Селе.
– Естественно! Он каждое лето на полигоне. Ну и что?
– Как что? Николай будет присутствовать на всех спектаклях в театре, а я – на сцене.
– Во-первых, спектакли даются только два раза в неделю, а во-вторых, ты будешь танцевать исключительно в кордебалете, сестричка. Он и не разглядит тебя в толпе.
– Фу, какая ты злая, Юляша! – толкнула её в плечо Маля и расхохоталась. – Неужели ты думаешь, что я смогу потеряться в толпе?
* * *
Спектакли во время маневров давали только по средам и воскресеньям. В первом отделении – водевиль, а после антракта – балетный дивертисмент. Каждый раз это должно было быть что-то новое, и репетиции проходили в Петербурге, а уже непосредственно перед премьерой – на сцене в Красносельском театре. После спектакля, так как он заканчивался за полночь, актёры балета оставались ночевать в гримуборных, где стояли не очень удобные диваны. Кастелянша выдавала им чистое накрахмаленное постельное бельё и лёгкие одеяла, а рано утром всех отвозили на вокзал к первому поезду на Петербург. Актёров же водевиля, желающих уехать, успевали отправлять последним поездом после их выступления.
Как было предписано дирекцией, двадцать первого июня Матильда вместе с Юляшей вернулась из Красниц в Петербург для репетиций, и ранним воскресным утром двадцать пятого июня уже выехала вместе со всеми актёрами первым поездом в Красное Село на открытие летнего сезона.
Матильда впервые увидела Красносельский театр. Он был деревянный, с богатым интерьером зала и лож. За кулисами же всё было очень просто. Внизу находилось несколько гримуборных комнат для солисток балета и ведущих актрис драмы, на втором этаже – комнаты для женской половины кордебалета и актрис водевиля, а на третьем располагались мужчины.
По крутой лестнице Маля и другие девушки поднялись переодеться в гримуборную второго этажа. От того, что ей предстояло танцевать сегодня на сцене, Матильда не была в восторге. Девушке было легче выполнять сложнейшие поддержки и пируэты, чем строго держать линию в кордебалете.
– Главное, смотри внимательней на корифейку. Твоя нога всё-время норовит подняться выше, чем у остальных. Тебе же объясняли в училище, что в кордебалете нельзя выделяться, – говорила Матильде Татьяна Николаева, уже не первый год работающая в труппе и сразу взявшая опеку над вновь пришедшей девушкой.
Корифейками назывались те, кто стояли по краям кордебалетного ряда и задавали синхронность движений. Их положение в кордебалете было главенствующим.
«Вот это-то и ужасно, что нельзя выделяться», – подумала про себя Матильда, проверяя, крепко ли она завязала на ноге пуанты.
Из-за двери раздался звон колокольчика и крик управляющего сценой:
– Девушки, репетиция начинается. Спускайтесь все на сцену. Быстро!
– Пошли, – сказала Татьяна. – Иванов не любит, когда опаздывают.
Девушки, одетые в одинаковые серые репетиционные платья, слегка прикрывающие коленки, осторожно, держась за перила, стали спускаться друг за другом по крутой металлической лестнице.
– Ну, кто там задерживает всех? – весело крикнула одна из девушек, глядя вниз. – Давайте поживее. Если опоздаем, я не виновата! Господин управляющий! Илья Фомич! Вы меня слышите? Я не виновата!
– И я не виновата… И я… И я… – со смехом вторили ей другие девушки.
– А что бывает за опоздания? – с интересом спросила Матильда Татьяну.
– Объявляют выговор, и тогда директор накладывает штраф.
– Какой штраф? – удивилась Маля.
– За разные провинности разный, но в любом случае из зарплаты вычтут!
Лев Иванович Иванов, который вел у Матильды первые уроки танца в училище и над которым она когда-то потешалась, как над ленивым влюблённым котом, ранее относился к ней более чем хорошо. Во-первых, потому что находился в дружеских отношениях с её отцом и бывал у них в доме, а во-вторых, потому, что считал её очень талантливой девочкой. Но теперь, когда Матильда стала полноправным членом труппы театра, он стал как будто совершенно чужим человеком.
– Кшесинская! Опять вы делаете батман выше, чем остальные? В Петербурге с вами возился, теперь всё повторяется снова, словно мы вчера и не репетировали?! – прикрикнул на неё Лев Иванович. – А ты, Сазонова, что творишь? Отстала от всех на полтакта! – рассердился он на другую девушку, после чего крикнул дирижеру: – Стоп! Стоп!
– Вот теперь из-за этих двух недотёп все должны начать с первой цифры, – устало произнёс он.
Матильда видела лица своих бывших соучениц и слышала их короткие смешки в свой адрес. Переполненные завистью ещё с выпускного экзамена, они ликовали. Было очень обидно, но Маля сумела взять себя в руки, а ей так хотелось крикнуть Льву Ивановичу: «Пусть все равняются на мой высокий батман, а этот, в сорок пять градусов, я делала ещё маленьким ребёнком, и мне стыдно выполнять подобное на сцене перед императором».
Но она промолчала, подавляя свои эмоции и закусив губу.
– Приготовились, – крикнул балетмейстер и, дав отмашку оркестру, скомандовал: – Начали!
Когда изнурительная репетиция для кордебалета была закончена, а на сцену вышли четыре солистки со своими партнерами, исполняющие испанский танец, Матильда решила осмотреть первый этаж артистических гримуборных. Ненадолго она задержалась в кулисе, глядя на сцену, так как одну из испанок представляла её сестра Юляша, но потом, ухватив Татьяну за руку, попросила:
– Сделай мне небольшую экскурсию.
Девушка с удовольствием провела её по коридору первого этажа.
– Здесь гримуборные на двоих, на троих и на четверых, – показывала она.
– О! Это гримерная, где сидит моя сестра, – воскликнула Матильда, увидев одежду Юляши, висящую рядом с тремя чужими платьями.
– А здесь кто? – показала она на комнату рядом, дверь которой была плотно закрыта.
– Здесь индивидуальные гримуборные для балерин. Эта, кстати, небольшая. Сегодня её занимает Никитина. А вот рядом… – Татьяна изобразила на лице подобострастие. – Тут сидят только суперпримы. Окна выходят прямо на царское крыльцо, по которому проходит император с семьей в свою ложу. Но сегодня в программе таких балерин у нас нет.
– И кто же удостаивается сидеть в этой гримуборной?
– Дзукки, например. Но это бывает редко, так как в дивертисментах в Красном Селе она занята не часто. А там, – Татьяна махнула рукой по другую сторону коридора, – там такие же две индивидуальные гримуборные, только для драматических актрис.
Осмотрев то, что было доступно, Матильда с Татьяной направились к лестнице, чтобы подняться к себе на второй этаж, где размещались сразу двенадцать танцовщиц.
– А ты давно в театре? – спросила Маля.
– Пять лет. Я училась в одном классе с твоей сестрой Юлей.
– И ты всё ещё в кордебалете?
– Да. Я не изнуряю себя станком по утрам. Меня устраивает мое положение в театре.
– Теперь я понимаю, почему мы делаем такие низкие батманы, – съязвила Матильда. – И ты ведь наверняка не одинока?
– Конечно, нет! В жизни существует много более интересных вещей, чем сцена!
– Каких? – удивилась Маля.
– Любовь, например.
– И у тебя есть кавалер? – заинтересовавшись разговором, остановилась на первой ступеньке лестницы Матильда.
– Да. Гусар Евгений Волков. А ты влюблена?
– В общем, да. Но пока безответно. Я и разговаривала-то с ним всего только раз.
– Ты не расстраивайся. На тебя нельзя не обратить внимание.
Татьяна помолчала, что-то обдумывая, а потом, весело взглянув на Матильду, неожиданно предложила:
– Сегодня после спектакля мой гусар устраивает вечеринку в честь начала маневров и открытия театрального сезона в Красном Селе. Поехали со мной! Там будет весело!
– А кто там будет?
– Офицеры и некоторые наши актрисы.
– Я смогу пойти только с сестрой.
– С Юлей? Я уверена, что она там обязательно будет, так как мой Волков дружит с её бароном Зедделером.
Глава 12
Царскосельский театр имел три входа. Один из них – служебный. Он располагался с тыла здания, и входящие сразу попадали в закулисную часть. Второй – в левой части фасада, предназначался для офицеров, пришедших на представление, а в правой части было крыльцо только для членов царской фамилии.
По установленному этикету перед спектаклем все актёры драматической труппы, представлявшие водевиль, а также актёры балетной труппы, принимавшие участие в дивертисменте, выстраивались в окнах своих гримерных, когда император с императрицей подъезжали к царскому крыльцу. Актёры приветствовали государя с государыней, маша им рукой, а император отвечал на приветствие, поднося руку к козырьку фуражки. Императрица же просто одаривала всех чарующей улыбкой.
– А наследник? – волнуясь, спросила Матильда Татьяну, когда та посвящала её в эти тонкости порядка проведения спектаклей в Царском Селе.
– Что – наследник? – удивилась Татьяна.
– Ну, он тоже приезжает вместе с императором?
– Конечно! – воскликнула девушка. – А в антракте, после водевиля, все исполнители, не переодеваясь, вызываются на сцену, как только рабочие заканчивают менять декорации. И вот тогда к актёрам выходит императорская семья для общения, – продолжала она дальше знакомить Матильду с заведенным порядком. – Мы, балетные, тоже должны там появиться в полном составе. Так что есть шанс поговорить с самим государем, – подмигнула она подруге. – Как только царская семья покидает сцену, даётся сигнал на начало дивертисмента, открывается занавес, мы – танцуем, а после едем к моему гусару! – весело закончила девушка свои наставления.
– Боюсь, что я не смогу поехать. Мне сестра не разрешает, – грустно покачала головой Маля.
– Почему?
– Мне только семнадцать лет, и она говорит, что в таком возрасте ещё рано ходить по офицерским вечеринкам.
– Выпускницам училища всегда уже восемнадцать и даже чаще девятнадцать лет, – удивилась Татьяна.
– А я поступила в восемь.
– О! Да ты у нас избранная!
– Ладно тебе, – рассмеялась Матильда.
– А ты знаешь, я ведь видела тебя на бенефисе у Папкова. Без шуток, ты произвела на меня впечатление. Честно. Ты была не хуже Дзукки в этой роли. Я чувствую, что ты в кордебалете не задержишься. Может, ты действительно избранная?
– То, что я не создана для кордебалета, это точно, а вот про другое ничего не знаю, – радостно согласилась с новой подругой Маля.
– Ну, может, всё-таки поедем к Волкову?
– Посмотрим, – пожала плечами девушка.
Матильда ещё за обедом переговорила с Юляшей.
Кормили актёров в небольшом ресторане напротив театра. В помещении было душно, и сестры удобно расположились за столиком на открытой террасе. Здесь их обдувал легкий ветерок, а от солнца защищал тент. Заговорив о вечеринке у Волкова, Матильда с удивлением узнала, что Юляша действительно вместе с бароном Зедделером собиралась после представления развлекаться у его друга.
– А почему ты мне не предложила составить вам компанию? – возмутилась Маля.
– Потому что ты ещё мала для этого, и я уложу тебя спать у себя в гримуборной.
– А ты? Где тогда будешь спать ты?
– А я вернусь только утром. Вот смотри: спектакль закончится в двенадцать. Пока я приведу себя в порядок, переоденусь, и мы с бароном доедем до дома, который снимает здесь Волков, будет уже час ночи. Когда же мне спать? Утром я вернусь за тобой, и мы прекрасно успеем к первому поезду на Петербург.
Матильда промолчала. Она не стала упрямиться. Конечно, ей очень хотелось поехать с сестрой веселиться, но пока её мысли были полностью посвящены наследнику. Наконец-то сегодня вечером она увидит его! А вдруг повезёт, и она сможет с ним перекинуться парой слов?! Сердце её томилось от предвкушения.
* * *
Актёры, переодевшись к спектаклю, в ожидании приезда государя занимались кто чем. Женская половина в основном увлеченно болтала на разные темы, и многие при этом вязали. Это было новым увлечением среди танцовщиц, и некоторые из них ещё неумело орудовали спицами. Мужская часть играла в шахматы или карты. Наконец, раздался долгожданный крик управляющего сценой и звон его колокольчика.
– Всем приготовиться встречать императора! Приготовиться встречать императора! – кричал Илья Фомич, бегая по коридорам и лестницам.
Актёры, побросав свои занятия, встали на изготовку около окон на всех этажах.
Император с императрицей подъехали в карете, запряженной тройкой лошадей и с казаком на козлах. Следом верхом на белогривом красавце орловской породы показался наследник в окружении офицеров.
К подоконнику Малю не подпустили другие танцовщицы, быстро заняв лучшие позиции, но, встав сзади них на стул и одной рукой опираясь на створку открытого окна, она хорошо видела Николая, прямо сидящего в седле. Её сердце радостно забилось, а на лице появилась счастливая улыбка. Вот он! Как он хорош в седле! Как ему идет форма!
Девушка видела, что к нему подскочил красавец гусар и, подхватив коня под уздцы, помог спешиться.
– Ты видела, – обернувшись к Матильде, крикнула Татьяна. – Вон он, мой Женечка Волков!
– Который? – растерялась Маля.
– Тот, что стоит около царского крыльца с конём наследника. Мой Волков – адъютант его высочества, – громко заявила она, зная, что другие танцовщицы ей сейчас завидуют.
Адъютант?! Тогда она непременно поедет сегодня на вечеринку к этому гусару, несмотря на все протесты Юляши! Если он адъютант наследника, она должна и даже обязана с ним познакомиться!
* * *
После водевиля начался антракт. Рабочие быстро разобрали декорацию и преобразили сцену для представления балетного дивертисмента. Когда всё было закончено, Илья Фомич обежал все гримуборные, собирая актёров, которые не должны были переодеваться и разгримировываться, терпеливо ожидая встречи с государем. Они действительно все с трепетом ждали этой встречи. Только здесь, в Красном Селе, они могли видеть императора и императрицу так близко, а если повезет, то и разговаривать с ними. Актёры волновались и гордились тем, что им была дана такая невероятная возможность. Как только они все были собраны, двери из царской ложи, которые выходили прямо на сцену, открылись, и на сценическую площадку вышли сначала Александр III с императрицей, а за ними показались и другие члены семьи, занимающие самые высокие посты в Российской армии. Актрисы разом присели в глубоком реверансе, а актёры застыли в низком поклоне.
– Порадовали! – улыбался государь, обращаясь своим зычным низким голосом к исполнителям водевиля. – Повеселили от души!
Императрица Мария Федоровна, сверкая драгоценностями и своей белоснежной улыбкой, попросила подвести к ней комика Виноградова, сыгравшего только что главную роль. Разговаривая с ним, она и находящиеся рядом великие князья много и от души смеялись.
Император вместе со своим братом великим князем Владимиром Александровичем подошёл к балерине Николаевой, исполняющей в этот день главную сольную партию в будущем дивертисменте, великий князь Павел Александрович расточал комплименты актрисе, виртуозно исполнившей роль служанки в водевиле, другие члены императорской семьи, общаясь, не спеша перемещались от одних актёров к другим.
Матильда не вышла вместе со всеми на сцену. Она ждала выгодного для себя момента. Стоять в толпе ловцов государевой благосклонности ей не хотелось. Она должна была появиться одна и внезапно! Как пантера, поджидающая свою жертву и готовящаяся к прыжку, замерла девушка в кулисе, не сводя с наследника глаз. Вот он вместе с одним из своих молодых дядей разговаривает с хорошенькой актрисой, только что отыгравшей главную роль. Та жеманно поводит плечиками, явно стараясь произвести впечатление, и что-то лопочет. У Матильды родилось чувство ревности, но она тут же отогнала его от себя. «У ревнивых глаза злые и губы не аппетитные», – говорила ей мама, а иметь такое выражение лица сейчас ей было совсем ни к чему. Но вот наследнику, видно, наскучил разговор с этой «милашкой», и он начал рассеянно оглядываться по сторонам. Наконец-то его взгляд направился прямо в кулису, где стояла Маля. Пора! Ваш выход, принцесса! С очаровательной улыбкой Матильда неожиданно явилась перед его очами.
– Маленькая фея, и вы здесь! – искренне обрадовался Николай и сразу направился к ней, оборвав актрису водевиля на полуслове. – Я очень рад вас видеть.
– Я тоже очень-очень рад, – подошел вместе с наследником и его молодой дядя. – Разрешите представиться, великий князь Сергей Романов.
Сергею, одному из четырех братьев Михайловичей, как все называли сыновей великого князя Михаила Николаевича, недавно исполнился двадцать один год, Николаю – двадцать два. Оба они были ещё очень молоды, но офицерская форма с множеством аксельбантов и каких-то лент через плечо придавала им солидности.
– Я не успел тогда после выпускного экзамена выразить вам своё восхищение, – продолжал великий князь Сергей. – Ники абонировал вас на весь вечер, и подойти к вам было просто невозможно.
– Я бы абонировал и сейчас, – засмеялся наследник, – но сегодня, как я понял, ты уже не позволишь мне этого сделать!
– Никоим образом, – улыбнулся Сергей.
Наследник был дружен со своим молодым дядей с раннего детства, и они почти никогда не расставались.
– Со своей стороны, я тоже рада познакомиться с вами, князь, – вставила свою реплику в их шутливую перепалку Матильда. – А также очень счастлива видеть и вновь говорить с вами, ваше высочество.
Ей очень понравилось, как Сергей назвал цесаревича: Ники. «Это так нежно!» – подумала она, глядя наследнику в глаза и мечтая когда-нибудь получить право тоже называть его этим ласковым именем.
– Теперь я знаю, что не зря пришел сегодня в театр, – восторженно произнес наследник. – Я с нетерпением буду ждать дивертисмента. Видеть вас на сцене для меня истинное удовольствие.
– К сожалению, я танцую только в кордебалете. Не знаю, смогу ли этим доставить вам то удовольствие, о котором вы говорите. Боюсь, что вы даже не разглядите меня среди других танцовщиц. Одеты и причесаны мы, как вы можете видеть, одинаково. Все движения на сцене будем делать синхронно, – Матильда говорила всё это весело, с улыбкой, как бы потешаясь над девушками и над собой. – Ногу на батмане поднимаем только на сорок пять градусов, в то время как моя нога выдаёт все девяносто! Но… Выделяться нельзя!
– Это ужас как несправедливо! – в сердцах воскликнул князь Сергей.
– Что это вы тут шумите? – внезапно подошел к ним император, и его мощная фигура нависла над девушкой. – О, малышка Кшесинская! Сводите с ума этих бравых молодых военных?
Матильда присела в глубоком реверансе и поцеловала поданную государем руку. На среднем пальце императора сверкал всё тот же перстень с топазом в окружении бриллиантов, который был тогда, когда она впервые прикоснулась к этой величественной руке.
– Отец! Мадемуазель танцует в кордебалете! – возмущался наследник. – Вы не считаете, что нас лишают возможности наслаждаться её сольным танцем?
– Не шумите так, Ники, – остудил его пыл Александр III. – Все выпускницы должны в первый год танцевать в кордебалете. Таков закон.
– И его нельзя обойти? – с намеком спросил сын.
– Думаю, в данном конкретном случае его можно нарушить, – ласково глядя на Матильду, сказал император. – Кшесинская – это ведь польская фамилия? – неожиданно спросил он.
– Да, ваше величество, – недоумевая, к чему он клонит, ответила Матильда.
– Значит, вы у нас не мадемуазель, а пани, – сказал государь. – Что ж, маленькая пани, желаю вам успехов, – бросил он уже на ходу, и своей тяжелой, но величественной походкой подойдя к императрице, предложил ей руку. Медленным шагом они проследовали к дверям, ведущим в царскую ложу, а следом за ними потянулись на выход и другие члены фамилии.
Тут же по всем этажам начал носиться Илья Фомич с колокольчиком в руках, призывая всех актёров балета приготовиться к дивертисменту. Из оркестровой ямы стали слышны звуки настраиваемых инструментов.
Наследник, прощаясь, слегка коснулся руки Мали и тихо проговорил:
– Я отличу вас, пани, от других. Я буду смотреть только на вас.
– Я буду танцевать только для вас, – также тихо сказала она, находясь в блаженном состоянии от тепла его прикосновения.
* * *
После спектакля, стоя у окна своей гримерной, Матильда видела, как отъезжала от царского крыльца коляска с императором и императрицей, а следом за ними на своём коне проскакал и цесаревич в сопровождении офицеров.
Сняв с себя театральные костюмы, девушки обмывались теплой водой, поливая друг друга из больших кувшинов в туалетной комнате, расположенной при гримуборной. Им помогали выделенные для этого горничные. Девушки весело щебетали, хвастаясь своими поклонниками. У каждой на гримировальном столике стояли в вазах присланные от них букеты цветов. Самый большой букет был у Татьяны Николаевой от её гусара. Только у выпускниц этого года столики были пусты. Они ещё не успели обзавестись кавалерами. Ведь сегодня у них состоялось только первое выступление.
– Чего ты тут у окна застряла? – спросила Татьяна. – Пойдём мыться.
Матильда послушно сбросила костюм.
– Ты так долго говорила с наследником. И даже пообщалась с императором! – обливаясь теплой водой, говорила Татьяна. – Повезло тебе.
– Да. Мне сегодня повезло, – счастливо улыбалась Маля.
– Может, ты действительно избранная? – пробурчала Татьяна.
Матильда её не услышала. Она вся была ещё под впечатлением от встречи и прикосновения руки цесаревича. Он ничего не забыл! А может даже, когда он оглядывался вокруг себя, как будто кого-то ища на сцене, он высматривал именно её? Как бы ей хотелось, чтобы это было правдой!
