Татьяна Донченко
Письма из чулана
И снова тихий стон из моей груди.
«Еще одна тайна, о которой мне неизвестно, и путевка в психиатрическую клинику обеспечена. ВИП-комната с мягкими стенами и прощай, чулан и шумный вентилятор.»
Я вдруг широко улыбнулась и повернулась к нему, заглядывая в глаза:
– Так ты все это время не переставал искать способ вернуть меня? А это издательство…
– Только ради того, чтобы доказать твоему отцу, что он не прав! – закончил Влад.
– Я сбежала из дома и пошла ему наперекор. Выучилась на журналиста, чтобы доказать, что достойна тебя.
– Мы – идиоты.
Я не ответила.
Мы продолжали сидеть и смотреть друг на друга: я, еле сдерживая слезы, он – не решаясь испортить момент.
И тогда я сделала то, чего он никак не ожидал. Оттолкнулась ногами от пола и покатилась на кресле далеко к окну.
– Уи-и-и! – закричала я и подняла руки вверх, наслаждаясь моментом.
Солнцев подкатился ко мне и взял за руку.
– Что ты делаешь?
– Закрываю последний гештальт! – радостно воскликнула я.
– Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, и боюсь даже спрашивать, – тихо посмеивался Влад и, наклонившись, нежно погладил меня по волосам. – Скажи, все, что ты написала мне в своих письмах – это правда?
– Все до единой строчки, не считая тех, что пришлось удалить из-за цензуры.
Его счастливая улыбка показала мои обожаемые ямочки, и я поцеловала каждую. А потом быстро чмокнула его в губы. Когда я заметила, что Влад собирается продолжить поцелуй, то быстро отпрянула от него. Оттолкнулась от подоконника ногами и откатилась к входным дверям просторного кабинета. В голове возникла совершенно идиотская идея, но чем нелепей она мне казалась, тем сильнее мне хотелось это сделать.
***
За сутки до наступления Нового года, повиснув на рабочем телефоне, охранник всю ночную смену проговорил со своей любимой девушкой и рассказывал ей в подробностях то, что наблюдал с камеры наблюдения на восьмом этаже. Главный редактор и никому до этого момента неизвестная стажерка гоняли наперегонки по коридорам, сидя на офисных креслах.
Хотя нет. Они, конечно же, останавливались, но лишь для того, чтобы поцеловать друг друга.
