Татьяна Донченко
Письма из чулана
– О, Левочкин! Как тебе мои старания? Лиза прекрасно знала, какой эффект оказывает на моего брата. Попал он, бедняга.
Богачева обвела жестом кабинет, а потом подкралась к немому ковбою и обмотала вокруг его шеи зеленую мишуру. Так глупо мой двоюродный брат еще никогда не выглядел.
– Скажи мне, ты – хороший начальник службы безопасности? -я показал ему листок со статьей.
– Он – лучший! -мяукнула Лизка и грациозной походкой продефилировала к окну. Она распахнула шторы и наклонилась к цветам на подоконнике. Разумеется, не просто так. Леха оценил вид сзади. На лбу даже капелька пота проступила.
– Бедненькие мои малыши! Совсем зачахли!
– Не на тех чахнущих смотришь, Богачева, – пробубнил я и с более серьезным тоном обратился к брату. – Скажи, как долго здесь стажируется Кира Евгеньевна?
– А, Маслова! – оживился Леха. – Классная баба!
Я тихо откашлялся, пресекая его дальнейшие комментарии, и спрятал руки в карманы брюк, чтобы никто не заметил, как они дрожат.
– Вы знакомы?
«Что с моим голосом? Разве он так звучит?»
– Ага! – хмыкнул брат. – Я как-то по привычке куртку хотел повесить в нашей старой раздевалке, так она мне дверью по роже съездила! До сих пор шрам, смотри.
Он показал маленькую светлую полосочку на виске.
– Бедный Левочкин! – Лизка подплыла белой лебедью к нам обоим. – А вы с каких пор интересуетесь стажерками, Владислав Сергеевич?
Снова прищурилась. Ей богу, я куплю ей очки!
– Давно она у нас?
Мой как-бы-невзначай тон не убедил никого в этом кабинете. Даже меня.
–Два месяца, – красно-гранатовые пухлые губы Богачевой расплылись в ехидной улыбке, обнажая белоснежные зубы. – Это – «та самая» Кира?
Леха переводил непонимающий взгляд с меня на моего зама и ждал объяснений.
– Солнцев рассказывал тебе о любви всей своей жизни? – начала Лизка, голосом чтеца сказок на пластинках.
Это начало переходить все границы, я, конечно, люблю Богачеву и ценю нашу дружбу еще со студенчества, но тема Киры – это святое.
Брат молча покачал головой из стороны в сторону, но вдруг на его лице отразилось понимание.
– Она ведь сама нашла тебя, ты понимаешь? – Лизка аж подпрыгнула от восторга. -Видишь, я говорила, надо было еще раньше сняться для обложки! Ты к ней пойдешь? Надо цветы купить. Нет, Новый год, все-таки. Давай за подарком сгоняю в… а что она любит? Сладости, золото, шмотки?
– С новым айфоном не прогадаешь. Все бабы любят айфоны, – пробасил Леха.
– Что за клише, Левочкин? У меня, например, яблочная аллергия, – парировала Лиза.
– Угомонитесь вы… Оба.
Я сел обратно в свое кресло и потер лоб. Морщины? У меня? Мне всего-то тридцатник.
– Нужно для начала как-то выяснить, нужен ли я ей, прежде чем припереться со всем этим барахлом.
– Купи кольцо – это верняк!
Я уже пожалел, что рассказал когда-то Богачевой о Кире.
– Она дружит со Скляровой с четвертого! – вспомнил Леха. Дельная информация. Молодец.
– Я могу наорать на нее или пригрозить уволить, а твоя Маслова прибежит к тебе выступить в защиту. Она же у тебя борец за справедливость, – предложила Лиза.
– Не трогай Склярову, она хороший сотрудник. И зачем портить ни в чем невиновному человеку настроение в такой день?
– Тогда попросим притвориться, что я на нее наорала!
***
Час спустя.
– Может, она недостаточно убедительно плакала? -озадаченно предположил Леха, поглядывая на часы.
– Склярова умеет надавить на жалость, не переживай! У нее Боря по струнке ходит, – отмахнулась Лизка, что-то напряженно обдумывая. – Надо что-то более действенное!
– Идеи есть?
Она пожала плечами, но я видел по горящим глазам, что идея все-таки была.
– Говори.
Богачева покосилась на Левочкина, а потом выдала:
– Она должна увидеть наш поцелуй.
Леха издал какой-то звук, похожий на мышиный писк.
– Я не хочу целовать тебя, Богачева! Ничего личного.
– Не хочешь вспомнить первый курс? -ехидные брови Лизки попрыгали вверх-вниз. – Ты отлично целуешься.
– А ты перепутала меня со своим парнем, пьянчуга. И я тебя не целовал, а пытался отлепить от себя, – я заметил, что брат уже побледнел. -Никаких поцелуев!
– Тогда вызови всех в конференц-зал, поздравь с праздником, толкни речь и вручи мне мою статуэтку.
– Твою победу в номинации объявят официально только после праздников.
– Ничего страшного, игра стоит свеч, – она подмигнула, и я согласился. В конце концов, сотрудников действительно нужно поздравить. И среди них я обязательно увижу ее.
***
30 декабря. Поздний вечер.
Последний работник ушел на заслуженные каникулы еще в пять. За окном мокрый снег с дождем, даже не прогуляешься до дома. Может родителям набрать? В гости позовут, а я не хочу в Петербург.
Я уже несколько часов сидел и пялился на фотографию Киры, взятую с аватарки внутренней почты. Все такая же хрупкая, но глаза казались огромными серыми тучами на ее бледном лице. За прошедшие годы они потемнели, и детская непосредственность куда-то исчезла из взгляда. Синичка только еще больше похорошела! Такая красивая, такая женственная.
Я чуть не спятил, когда заметил ее в толпе сотрудников!
Когда Лизка все-таки поцеловала меня на глазах у всех, на Кире лица не было. Ничего не понимаю, почему тогда ничего не предприняла? Вдруг я все-таки ошибся, и она ничего ко мне не чувствует? Во всем виноват этот чертов Стасик. Надо попросить Леху раздобыть про него информацию. Мать Киры всегда говорила об этом типе чересчур воодушевленно.
