Татьяна Корсакова
Лабиринт Медузы
– Пришли. – Артем Игнатьевич открыл перед ней дверь, но сам заходить не стал. – Вы справитесь, Ника?
– Ариадна мне в помощь. – Она прижалась мокрой спиной к шершавой стене. – И спасибо вам большое.
– Пожалуйста. Кстати, с Ариадной можно общаться голосом. Попробуйте. И еще, в ее памяти есть номер моего телефона. Звоните мне, если что.
Вот так. Его номер есть, а потенциальной бабушки нет. Наверное, у богатых так заведено. Вместо ответа Ника кивнула и даже нашла в себе силы улыбнуться.
– Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – Она дождалась, когда в коридоре стихнут тяжелые шаги, заперла дверь на замок и на зеркальной полочке нашарила смартфон. – Ну, привет, Ариадна, – сказала шепотом.
– Здравствуй, Ника! Чем могу быть тебе полезной? – Голос у Ариадны был приятный, куда менее механический, чем у Терезы Арнольдовны. Вот оно голосовое управление, надо полагать.
– Есть хочу, – сказала Ника, стаскивая с себя ненавистное платье.
– Ты можешь заказать ужин в комнату. Я позвоню на кухню. Озвучить меню?
– Озвучь, – разрешила Ника и, крепко сжимая смартфон в руке, направилась в сторону ванной.
Список предлагаемых блюд был таким длинным, что, уже добравшись до ванной, Ника выслушивала его еще пару минут. Заказать можно было, кажется, все что угодно, но она ограничилась коктейлем из морепродуктов и запеченной кефалью. Кефаль она никогда не ела, просто понравилось название.
– Соединяю с кухней, – мурлыкнула Ариадна, а через мгновение в трубке послышался веселый мужской голос:
– Рафик Давидович на проводе! Что желает юная леди?
Ника рассказала, что желает. Получилось почти без запинок.
– Очень правильный выбор! – одобрил невидимый Рафик Давидович, а потом заговорщицким шепотом сказал: – Я позволю себе присовокупить к вашему заказу комплимент от шеф-повара. Не возражаете?
Ника не возражала. Рафик Давидович за эти пару секунд сделался для нее почти родным. Вот же чудо!
Заказ принесли через пятнадцать минут. Ника едва успела принять душ и накинуть банный халат, как в дверь деликатно постучали. С той стороны стоял сам Рафик Давидович. Ника как-то сразу это поняла.
– Доброй ночи, юная леди! А вот и ваш ужин!
– Спасибо, Рафик Давидович. Вы не могли бы поставить его на столик? – Сказать по правде, Ника не была уверена, что в ее комнате есть столик, но не шарить же слепо в темноте в поисках подноса с едой.
– Разумеется! – Он прошел мимо Ники. Вкусно пахнущий и грузный, судя по шагам и одышке, мужчина, а потом запахло еще вкуснее и что-то деликатно звякнуло. Повар сервировал для нее стол. – Все готово, юная леди!
– Ника. Меня зовут Ника. Спасибо!
– Приятного аппетита, Ника! Если потребуется, звоните в любое время дня и ночи. Рафик Давидович всегда на связи.
Вот и еще один мужчина в списке ее контактов, который всегда на связи. Еще один хороший человек? Или рано делать выводы?
А ужин и в самом деле оказался очень вкусным. И ужин, и пирожное – комплимент от шеф-повара. И шоколадные конфеты, которые она нашла у изголовья кровати. Конечно, плохо есть на ночь, мама бы не одобрила, но мама сейчас далеко. Все они далеко, и можно побыть наедине с самой собой, подумать.
Перемещаться по комнате с Ариадной было легко, почти так же легко, как по бабушкиному дому. Вот только яблоками тут не пахло. Зато пахло какими-то экзотическими цветами. Запах этот доносился из-за приоткрытой балконной двери. И шум моря тоже доносился. Самый обычный шум, без шепота. Но Ника ведь помнила. Или это нервы сыграли с ней такую злую шутку? Нервы, усталость и пережитый стресс.
А может, это отдаленные последствия черепно-мозговой травмы? Врачи предупреждали бабушку, что у Ники могут случаться приступы по типу эпилептических. Ника тогда специально уточнила, чтобы знать наверняка, что ее ждет. Приступы были разные, с судорогами и без. В воде у нее, похоже, приключился второй вариант. Просто кратковременная потеря ориентации и, кажется, памяти. Тревожный признак. Чего уж там. Но тем больше в ней должно быть заинтересованности в том, чтобы доказать свое родство с Агатой Адамиди. Если врачи Агаты сумеют вылечить слепоту, то справиться с какой-то там эпилепсией для них будет раз плюнуть.
Вот с такими оптимистичными, но все равно кажущимися чудовищно нереальными мыслями она и заснула. А проснулась от шелеста волн и света.
…Солнце просвечивало даже сквозь крепко сомкнутые веки, прогоняя сон. Она открыла глаза и огляделась по сторонам. Картинка была привычная: рыбацкая хижина, развешанные на просушку сети, вытянутая на берег, перевернутая кверху дном отцовская лодка.
Отец заболел. Третий день он не выходил в море. Третий день к нему приходила старуха, что жила на Костяном мысе и славилась жадностью и дурным нравом. Люди в деревне шептались, что она умеет разговаривать с морем и ветром, что слушаются ее животные и птицы и что прошлогодняя буря, унесшая жизни сразу десятерых рыбаков, – это ее рук дело. Или не рук, а злых сил. Злых глаз… Глаза у старухи и вправду были страшные, они меняли свой цвет от белого, как раскаленное солнце, до темно-серого, почти черного, как морские глубины. В такие глаза лучше не смотреть, и дорогу старухе не заступать.
Никс бы и не заступила, собрала бы последние деньги, заплатила бы лекарю. А может, получилось бы взять лекарство в долг, а долг потом отработать, помочь вечно беременной жене лекаря по хозяйству или с ребятишками. Но старуха пришла сама…
Страшная, завернутая в грязные лохмотья и куски полуистлевшей сети, похожая на старую паучиху, выбравшуюся на охоту. Первой жертвой стала Никс. Замерла под пристальным взглядом прозрачных глаз, не в силах сдвинуться с места, промерзая от макушки до пят, каменея, умирая… А ей ведь никак нельзя умирать! И бояться нужно не за себя, а за отца, который всю ночь прометался в беспамятстве.
Дернуть плечом, просунуть пальцы в невидимую паутину, потянуть в разные стороны, одну за другой разрывая туго натянутые нити. Ей нельзя умирать!
– Ишь ты! – Старуха больше не раскидывала ловчие сети. Сейчас она обходила ее по кругу, разглядывала внимательно и, кажется, удивленно узловатыми пальцами перебирала низку из морских ракушек. И ракушки сухо пощелкивали в ее руках, ну точно кости. А Костяной мыс, говорят, оттого так и называется, что засыпан человеческими костями… – Сильная. – Старуха приблизилась. Кажется, только стояла на безопасном расстоянии, и вот уже крепко, до боли, сжимает когтями подбородок. – Сильная и глупая.
– Что вам нужно? – Не надо спрашивать. Вообще не надо заговаривать с морской ведьмой. Лучше сразу к лекарю…
– Лекарь не поможет. – Старуха хихикнула, принюхалась, снова защелкала ракушками. – Я помогу. – И за косу подергала с такой силой, что слезы из глаз. – Плачь. А хочешь, злись. Мне посмотреть нужно, удостовериться… Ну-ка, на меня смотри! В глаза мои смотри, дитя!
Посмотрела, словно в омут провалилась. А когда вынырнула обратно, ведьма уже сидела на валуне, в каменной ступке толкла какие-то коренья.
– Отцу заваришь, как очнется. Поить будешь часто, если придется, то и силой. Продержится еще ночь, значит, жить будет.
– Спасибо. – Только и смогла сказать. Не было сил, словно сквозь песок просочились.
– Не благодари. Я свое взяла. Ты молодая и крепкая. С тебя не убудет, а мне пригодится, – сказала и заклекотала, как чайка. Закашлялась? Или это смех такой? – Как выздоровеет отец, ко мне придешь на Костяной мыс.
– Зачем? – Страшно. И холодно. И упасть хочется прямо на песок.
– Учить тебя стану. Ее дочек кто-то должен научить, чтобы бед не наделали. А ты сильная. От тебя великая беда может быть, дитя.
– Чьих дочек? – А ведь и упала. На песке хорошо, уже не так холодно, только немного колко. Наверное, от ракушек, что старуха обронила.
– В тебе ее кровь течет. Приходи на Костяной мыс, расскажу… – А песок уже завивается волчком прямо перед лицом, застит глаза, мешает смотреть. Всего один только раз моргнула, а старуха исчезла. Словно ее и не было…
* * *
Несмотря на усталость, спал Иван плохо. Мысли в голову лезли всякие. Думалось отчего-то все больше про Нику-Доминику. Кто такая? Откуда взялась? Ну и про ночь большого отлива тоже думалось. Прикольная идея, если разобраться. А остров Медузы надо бы обследовать. Вот завтра прямо с утра можно понырять, поискать этот загадочный вход в загадочный подводный лабиринт. Сказка, конечно, но все равно интересно. И на картах остров тоже стоит поискать. Да прямо сейчас. Все равно ведь не спится.
А остров и в самом деле с высоты птичьего полета был похож на голову медузы. Наверное, из-за извивающихся, точно гигантские змеи, выступающих над водой скал. Завораживающе и жутко. А еще очень любопытно.
С этой мыслью Иван и уснул, а проснулся от громкого пения птиц. Часы на телефоне показывали половину седьмого утра. Он привык просыпаться рано, в будние дни не позже шести. Но сейчас ведь не будни, а полноценные каникулы, а спать не хочется. Раз не хочется, значит, самое время обследовать остров.
Иван позавтракал на кухне яичницей с беконом, которую прямо при нем сварганил Рафик Давидович, а попутно узнал у повара, где можно раздобыть лодку. Оказалось, нужно лишь обогнуть небольшой мыс, до которого вчера он так и не дошел. Вчера не дошел, а сегодня дойдет. Вот только прихватит ласты с маской. Альпинистское снаряжение может день-другой подождать.
Лодки и в самом деле оказались за мысом, лежали на берегу кверху дном, привязанные цепями к металлическим кольям. Иван отвязал одну, перевернул, прихватил весла, столкнул на воду и уже приготовился отчалить, когда его окликнули:
– Иван! Ваня! – По кромке воды к нему быстро шла Юна. Тоже, значит, ранняя пташка. – Привет! – Она помахала ему рукой.
– Привет. Не спится?
– Кто рано встает, тому Бог подает. – Юна, не спрашивая разрешения, запрыгнула в лодку. Да и какое ей нужно разрешение, если она внучка хозяйки? – Хочешь осмотреть остров?
– Хочу. – Иван оттолкнул лодку от берега, уселся рядом с Юной.
– А давай я устрою для тебя экскурсию. В детстве нас на остров без взрослых не пускали. Агата строго за этим следила и наказывала за ослушание, но мы все равно убегали. Открою тебе тайну, лодки можно взять не только здесь. В километре от нашей виллы тоже есть лодки – рыбачьи. Думаю, с аборигенами всегда можно договориться. Вот на рыбацких лодках мы с Финой и плавали на остров. Исходили его вдоль и поперек. Так что я все там знаю.
Она говорила, а Иван налегал на весла. Может, это и хорошо, что первый раз его сопровождает Юна. Пусть покажет скалы, а вход в лабиринт он потом поищет сам.
– А зачем тебе вот это? – Юна поддела ногой ласты.
– Хочу понырять.
– Понырять. – Она понимающе усмехнулась. – У берегов острова все хотят понырять. И местные, и чужаки. Особенно чужаки.
– Почему?
– А ты почему? – Юна склонила голову набок, лукаво улыбнулась. – Только не рассказывай мне, что тебя интересуют рыбки. Нет здесь ничего особенного, ни флоры, ни фауны – одни только скалы. – Ты хочешь найти вход в лабиринт Медузы. Не спорь! Я тоже там ныряла. И Ксю с Димом.
– Искали вход?
– Да. – Она кивнула. – Мы – вход в лабиринт, а остальные, которые чужаки, искали сокровища. До сих пор, кстати, ищут.
– Что за сокровища? – Обычная история маленького провинциального городка, где непременно должны быть какие-нибудь руины и клад. А еще лучше, призрак, этот клад охраняющий.
– Прапрадеда. Первого из Адамиди. Если верить семейным легендам, он был сказочно богат. То, что сейчас есть у бабушки Агаты, это лишь малая часть его сокровищ. Считается, что после смерти своей любимой жены, он сошел с ума и почти все спрятал где-то на острове. Себе оставил сущие крохи. Ну, типа, по тем временам крохи. – Юна усмехнулась. – Чужаки ищут на острове клад уже несколько столетий.
– И что, кто-нибудь что-то находил? – А все-таки Юна интересная рассказчица. И истории у нее интересные. Заслушаешься.
– Находили. Вот только не чужаки, а девушки рода Адамиди.
– И разумеется, в ночь большого отлива, – догадался Иван.
– Разумеется! – А вот сейчас Юна, кажется, не шутила. – Отец нам с Финой рассказывал об этом с раннего детства. Я выросла на сказках про клады. В ночь большого отлива можно войти в подземный лабиринт, об этом ты уже слышал.
– Слышал. – Иван кивнул.
– И они входили. Все девушки рода, которые достигли тринадцатилетия. Вот сколько их было на тот момент, столько и входило.
– Прикольная забава. – Остров был уже рядом, всего каких-то пару гребков – и все.
– Была бы прикольная, если бы утром из лабиринта выходило столько же, сколько вошло. – Голос Юны упал до зловещего шепота.
– А бывало, не досчитывались претенденток?
– Бывало. Если верить легендам…
– …А не верить легендам у нас нет никаких оснований.
– Если верить легендам, из лабиринта выходила только одна. – Юна опустила руку за борт. – Типа, самая достойная. И выходила не с пустыми руками, а с несметными сокровищами, дарами Медузы. Медуза это, знаешь ли, хранительница женщин рода Адамиди.
– Медуза та самая, которая горгона?
– Ну, похоже на то. У нас тут просто какой-то культ Медузы. Она везде, даже на фамильном гербе.
– Я заметил. А что же с остальным претендентками? Они оставались ни с чем, бессребреницами?
– Нет. – Юна посмотрела на него как-то странно. Или это ему так показалось? – Остальные просто не возвращались из лабиринта.
– Если верить семейной легенде? – на всякий случай уточнил Иван.
– Да, если верить семейной легенде! – Юна со смехом плеснула ему в лицо водой. – Представляешь, какие легенды у нашей чертовой семейки?! А мама еще переживает, что Фина не прошла по возрасту. Блуждала бы с нами в мифическом лабиринте!
– Все, мы приплыли. – Иван спрыгнул в воду, подтолкнул лодку к скалистому берегу, помог выбраться Юне. – Показывай свой фамильный остров!
Сказать по правде, ничего интересного на острове Медузы не нашлось. Ну, кроме скал. Скалы здесь были отличные, очень даже подходящие для тренировок. Попробовать можно уже вечером, днем будет слишком жарко, потому что из растительности тут только какой-то чахлый кустарник и выгоревшая под палящим солнцем трава.
– Идем купаться! – Юне экскурсия по острову наскучила раньше, чем ему. Юна схватила его за руку и тянула к берегу. – Тут есть небольшая бухта с песчаным пляжем. Мне нравится здесь загорать.
Иван загорать не хотел, не любил он такое вот праздное времяпрепровождение.
– Идем! – Юна сбросила сарафан и с разбега сиганула в воду.
Иван сиганул следом. Только предварительно нацепил маску и ласты.
Под водой было интересно. Поросшие ракушками и водорослями скалы, почти отвесно уходящие в глубину. А в скалах – трещины. Наверное, любая из них могла бы являться входом в подземный лабиринт, если бы лабиринт этот существовал на самом деле. И косяки мелких рыбешек, которые серебряными искрами сновали туда-сюда в толще воды. И похожая на русалку Юна, очень красивая, очень изящная в солнечных бликах. Юна плавала хорошо. Пожалуй, даже лучше самого Ивана. Наверное, сказывалось детство, проведенное у моря. Или девушки славного рода Адамиди все такие вот русалки?
На берег они выбрались уставшие и даже слегка замерзшие, рухнули на уже нагретый утренним солнцем песок.
– Вот он какой, наш остров, – сказала Юна, не открывая глаз. – Прекрасен даже без всяких там легенд и лабиринтов. Правда?
Иван молча кивнул. Неплохой остров. Чего уж там! Вот только его все равно что-то тревожило, не давало полностью расслабиться. Сначала подумалось, что причина в Нике-Доминике, которая вчера так и не вернулась к ужину, но нет, не в ней. Было что-то тревожное в рассказе Юны, в пересказе вот этих ее семейных легенд.
– А когда они не вернулись в последний раз? – Он перекатился на бок, подпер голову рукой, посмотрел на распластавшуюся рядом Юну. Красивая. Без мешковатой одежды, шляпы и очков очень даже красивая. Ничем не хуже Ксю.
– Кто? – Юна приоткрыла один глаз.
– Претендентки. Если есть легенда, должны быть какие-то вещественные доказательства, подтверждение.
– Заинтригован? – Юна улыбнулась. – Я знаю, что заинтригован. За всех девушек не скажу, знаю только про последний случай. Мне рассказывал папа, а папе уже и не помню кто. Это случилось больше полувека назад.
– С Агатой?
Юна покачала головой.
– С Ариной, ее младшей сестрой. На остров ушли обе, а вернулась только Агата.
А вот это уже не легенды, это уже реальные факты. И, кстати, что значит – ушли на остров? По воде, аки посуху? Он так и спросил.
– Это же была ночь большого отлива, глупенький! – Юна ласково взъерошила его волосы, и ему это неожиданно понравилось. Нет, Юна не русалка. Если следовать античной мифологии, она серена. Сладко поет. И интересно до жути. – В такую ночь до острова можно добраться вброд.
– Разумеется, добраться могут только девушки рода Адамиди?
– Да.
– И Агата со своей сестрой добрались?
– Добрались. Их не было всю ночь, а под утро Агата вернулась одна с рыбацкой сумкой, до самого верху набитой сокровищами. И заметь, это уже не легенды, это подтвержденный факт. Они жили очень бедно, родители моей бабушки и ее сестры. От былой славы не осталось почти ничего, кроме герба и традиций. А тут такое богатство!
– Отчего же бедно? – уточнил Иван. – Ведь каждая такая ночь могла принести несметные богатства. Если верить легенде, – добавил он с усмешкой.
– Оттого, что войти в лабиринт Медузы могут только девушки, парням это не дано. А девочки не рождались очень долго. Вот и у Агаты есть лишь сыновья. Мы с Ксю и Финой первые девочки за пятьдесят лет. Только Фина еще маленькая, а Агата умирает. – Юна говорила, а в голосе ее не чувствовалось жалости к умирающей бабке – один лишь исследовательский азарт. – Дима сразу после рождения сбросили со счетов, но он все равно остается одним из Адамиди, и если у него родится дочь, то она сможет принять участие в следующей инициации. Сложно у нас все, правда? – Теперь Юна смотрела на Ивана сверху вниз, и ее красивое, ну точно античное лицо было очень близко. Протянуть бы руку, положить ладонь на затылок, притянуть к себе так, чтобы стало совсем уж близко… Да вот что-то не хочется. Расхотелось…
– А что с сестрой Агаты? – спросил он, закидывая руки за голову. От греха подальше. – Ее в самом деле так и не нашли?
– Нашли, кажется. – В голосе Юны мелькнуло, но тут же исчезло разочарование. – Та история темная, никто, кроме очевидцев, ничего рассказать не может, а очевидцев почти не осталось. Кажется, только сама Агата, Артем Игнатьевич, он ее давний друг и поверенный в делах, Тереза, ну, ты ее видел, и Рафик. Они друзья детства, так рассказывал папа. Как бы то ни было, а дело замяли, виноватых не нашли. Смерть Арины списали на несчастный случай. Впрочем, как и остальные смерти.
– Были еще смерти? – С моря потянуло холодом почти могильным. Или это Ивану просто так показалось?
– Да сколько хочешь! Народ на острове пропадал пачками. Кто-то исчезал с концами, а кого-то потом находили мертвым. Думаешь, почему Агата запрещала нам в детстве сюда плавать?
– Боялась, что можете утонуть?
– Нет. Мы все с детства очень хорошо плаваем, для нас остров не опасен. Агата боялась, что мы можем встретить кого-нибудь из мародеров, охотников за сокровищами. Только на моей памяти к берегу острова прибивало троих. Одного я видела своими собственными глазами. Вот на этом самом пляже. И скажу тебе, это было страшное зрелище. – Голос Юны вдруг сделался очень серьезным. – И не потому, что я никогда раньше не видела утопленников, а потому, что это был какой-то не такой утопленник. Мы нашли его вдвоем с Димом, когда сбежали на остров. Утонувший лежал на берегу, и в первый момент я подумала, что это статуя, а не человек. Каменная статуя. У нас в парке такой античной дребедени хоть отбавляй. Но тут не в парке, а на острове. И не статуя, а мертвый мужик с окаменевшим, полным ужаса лицом. Мне потом родители сказали, что это все из-за того, что он был весь в песке, что это такая оптическая иллюзия, но я его лицо до сих пор забыть не могу. Думаю, что и Дим тоже. Кстати, то дело тоже быстро замяли. Агата всегда стоит на страже семьи. Жаль только, что она не может стереть мне память. – Юна горько усмехнулась. – Хотя к очень дорогому и очень модному психологу меня по ее рекомендации родители водили целый год.
– Помогло? – спросил Иван. Его и в самом деле интересовал вопрос, может ли помочь в таком страшном деле какой-то там психолог.
– Нет, – сказала Юна и отвернулась.
Так, в молчании, они провели еще минут пять, а потом Юна велела уже прежним своим бодрым тоном:
– Ну, возвращаемся!
В тот момент Иван был даже рад такому ее внезапному порыву. Оставаться на острове Медузы ему расхотелось, а вот проверить кое-что, наоборот, захотелось.
На том берегу их уже ждали Ксю с Димом.
– Утренний променад? – Ксю смерила Юну внимательным взглядом. – Уже рассказала ему свою любимую страшилку про каменного жмурика?
– Дим тоже его видел. – Юна вздернула подбородок. – Скажи!
– Я видел жмурика. – Дим ухмылялся, и ухмылка делала его похожим на Олежку. – А ты напридумывала всякого, истерику устроила на ровном месте.
– Я ничего не придумала. – Юна подняла с земли полотенце, принялась вытирать мокрые волосы. – А ты слабак, привык плясать под сеструхину дудку.
– И правильно делает. – Ксю улыбалась Ивану, многозначительно улыбалась. – Всегда лучше быть на стороне победителя. К тому же я его родная сестра, а ты так… седьмая вода на киселе. – Она перестала улыбаться, взяла Ивана за руку, тоже многозначительно, по-хозяйски. – А ты не верь. Наша Юна любит придумывать всякое. Она вообще со странностями, целый год лечилась у психиатра.
На мгновение Ивану показалось, что Юна швырнет в Ксю полотенце, но она сдержалась, только улыбнулась кривоватой усмешкой.
– Посмотрим, – сказала очень вежливо и очень тихо, – кто окажется у психиатра после ночи большого отлива.
Дожидаться ответа она не стала, решительным шагом направилась к вилле. Ивану тоже захотелось уйти, но Ксю держала крепко. Если не сказать, цепко.
– Ты с ней поосторожнее, с нашей малышкой Юной, – сказала она доверительным шепотом. – Я ведь не шутила про психиатра. Агата потратила на ее лечение кучу денег, но, похоже, напрасно. Про то, что ночь большого отлива переживет только одна из нас, она тебе тоже уже рассказывала?
Иван молча кивнул. Утомили его эти семейные тайны и семейные разборки.
– Не верь. Это ее папаша специально мутит воду, придумывает всякие страшилки, чтобы я испугалась и отказалась войти в лабиринт, чтобы только его Юночка и его Финочка остались претендентками. Он нам эту лапшу про проклятие с самого детства на уши вешает, а наши с Димом родители говорят, чтобы не слушали всяких чокнутых, все равно все достанется мне, а не этим убогим. И знаешь почему?
Иван знать не хотел, но понимал, что вопрос этот риторический.
– Потому что я больше всех похожа на Агату. И меня она всегда выделяла. Скажи, Дим!
Дим согласно кивнул.
– И решать, кому достанется наследство, будет не какой-то там мифический лабиринт, а наша чокнутая бабка.
– Я все понял. – Иван подобрал с песка свою одежду. – Мне пора.
– Куда тебе пора? – усмехнулся Дим. – Оставайся, сплаваем наперегонки. – Он поиграл мышцами: бицепсами, трицепсами и остальными дельтами.
– В другой раз.
Дожидаться ответа Иван не стал, пошагал к лестнице, ведущей на виллу. Шел быстро, наверное, поэтому успел догнать Юну. Или потому, что Юна никуда не спешила, устроившись в тени какого-то экзотического дерева, наблюдала за работой двух мужчин в синей униформе, которые что-то монтировали у края дорожки.
– Что это они делают? – Заметив Ивана, она кивнула в сторону мужчин.
– Спроси. – Иван пожал плечами.
– Уже спрашивала, не отвечают. Сказали только, что это приказ Агаты.
– Похоже на какие-то датчики.
– Зачем датчики на земле? Может, дополнительная подсветка к празднику?
– …Что вы здесь делаете, молодые люди? – послышался за их спинами механический голос.
– Ничего, Тереза Арнольдовна. – Юна вытянулась по струнке. – Просто смотрим. Что они такое делают? Вы знаете?
– Я знаю. – Тереза кивнула.
– А мы…
– А вам это ни к чему, – сказала как отрезала и подбородком указала в сторону дома, мол, идите, не мешайте людям делать свою работу.
Они и пошли. А когда проходили мимо рабочих, Иван успел разглядеть логотип на ящике с инструментами и оборудованием. Вот и все, Интернет им с Юной в помощь. Но это лишь в том случае, если нечем будет заняться.
* * *
Второй раз Ника проснулась уже в привычной темноте. В этой темноте щебетали птицы, и вкусно пахло экзотическими цветами. Но сон долго ее не отпускал, таким ярким, таким реалистичным он был. Казалось, протяни руку, и пальцы коснутся бус из морских ракушек или ветхих рыбацких сетей.
Ника и протянула, накрыла ладонью смартфон.
– Ариадна, здравствуй! – сказала, еще не до конца веря, что и Ариадна – не плод ее фантазии.
– Привет, Ника! Как дела?
– Спасибо, хорошо.
Отпустило. И сон, и страх развеял этот бодрый электронный голос. Жить нужно здесь и сейчас. Хотя бы попытаться жить.
Ариадна довела ее до ванной, дальше Ника справилась сама. Одежда нашлась в шкафу. Ее собственная, привезенная от бабушки одежда. Ника даже специально ее понюхала, чтобы убедиться, что ночью вещи не подменили. Хотя бы та же Тереза. С нее, наверное, сталось бы.
Постель Ника застелила сама, не стала дожидаться горничной. Или кого там Агата приставила за ней присматривать? А потом уже основательно изучила свою новую комнату, прошлась сначала по проложенному Ариадной фарватеру, потом по периметру, ощупала мебель, вышла на террасу, вдохнула свежий морской воздух. Вот откуда ее необычный сон. Из-за этого воздуха и вчерашнего вечернего приключения. Навпечатлялась.
Захотелось кофе. Да и вообще чего-нибудь поесть.
– Ариадна, позвони Рафику Давидовичу.
– Соединяю!
Как же легко привыкаешь вот к таким удивительным вещам, как Ариадна! Привыкаешь и недоумеваешь, как жила без нее раньше. Даже если окажется, что Агата ей никакая не родственница, есть надежда, что Ариадна останется. Ведь никому, кроме Ники, Ариадна не нужна.
Рафик Давидович отозвался сразу, словно только и ждал звонка.
– Чего желает юная леди Ника? – спросил веселым голосом.
Ника желала кофе и чего-нибудь на завтрак. На усмотрение Рафика Давидовича.
– Фитнес? ЗОЖ? Какие-то специальные диеты? – спросил тот осторожно.
– Ничего такого. – Ника улыбнулась.
– Замечательно! Обожаю юных леди, которые не забивают свои прелестные головки всякой модной ерундой! Через десять минут буду!
Он явился даже раньше.
– А вот и я! – сказал с порога. – Смотрите, что я вам принес, Ника!
Она бы посмотрела. Если бы знала, куда смотреть…
– Простите, Рафик Давидович. Не могли бы вы поставить поднос на столик?
– Это вы меня простите, Ника. – Он все сразу понял. Вечером не понял, а сегодня вот… разобрался. – Я не знал.
– А я не знала, как вам сказать. – Она улыбнулась.
– Мы сейчас все исправим и озвучим! – Голос Рафика Давидовича раздавался совсем рядом, а Никиного локтя коснулась его рука. – Пойдемте, я сервирую вам стол на террасе. Очень, знаете ли, романтично и полезно для здоровья завтракать на террасе. – Он говорил и мягко тянул ее за собой. В кармане мелко завибрировала Ариадна, подтверждая правильность маршрута. Скрипнуло отодвигаемое кресло. – Присаживайтесь! А я сейчас.
Ника уселась, а Рафик Давидович принялся перечислять все принесенное. Получалось много. Очень много. Нике столько ни за что не съесть. Она так и сказала.
– Ай, бросьте! – Она почти увидела, как повар взмахнул рукой. – Для начала хотя бы попробуйте, а потом определимся с вашими предпочтениями, и дело пойдет веселее.
У него и так дело шло вполне весело. И общаться с ним было легко. Куда легче, чем с остальными. И кофе он варил восхитительный. И пирожные пек. А Никину благодарность принял с детской какой-то радостью, пообещал в следующий раз сотворить специально для нее что-нибудь особенное. Для нее уже давно ничего не делали специально, и это было неожиданно приятно. Так же приятно, как завтрак на террасе.
А потом пришла Тереза. Тереза пришла, а Рафик Давидович тут же засобирался к себе на кухню, торопливо загремел посудой.
– Позавтракали? – Тереза дождалась, когда он уйдет, и лишь потом заговорила. – Ваш вчерашний вечерний наряд был несколько… экстравагантный.
Ника молчала. А что она могла сказать?
– …Впрочем, как и весь гардероб. – Тереза не хотела обидеть, она просто констатировала факты. – А в этом доме принят определенный дресс-код. Я взяла на себя смелость и заказала для вас новые вещи. Их уже доставили.
Ника молчала, слушала. Ариадна тоже затаилась, не подавала признаков жизни.
– Все уже отутюжено и приведено в должный вид. В шкафу я развешу одежду комплектами, чтобы вам было проще сориентироваться. Левая секция – повседневная легкая одежда, средняя – джинсы, брюки и кардиганы, правая – вечерние наряды. Белье и предметы личной гигиены – в верхнем ящике комода, обувь соответственно случаю: повседневная и пляжная – слева, спортивная – в центре, вечерние туфли – справа. Будете мерять?
– Нет. – Ника представила, как она шарит в шкафу, как примеряет новые, но наверняка по-старушечьи унылые вещи, а Тереза за всем этим наблюдает с каменным лицом.
– Воля ваша. – Слава богу, она не стала настаивать. – Главное, запомните последовательность. Если запутаетесь, в памяти вашего устройства есть номер горничной. Позвоните, она придет и поможет. И еще, я оставила на одежде специальные ярлычки с кодами. Убрать их можно легко в любой момент. Ариадна может считать коды на ярлычках и сообщить вам всю имеющуюся информацию. Производитель, размер, цвет, состав ткани.
– Спасибо, я все поняла.
– У вас есть какие-то планы на этот день? – Тереза не спешила уходить.
– Нет. – Какие у нее могут быть планы, когда она одна-одинешенька на вражеской территории?
– Возможно, вам захочется искупаться в море.
Вчера уже искупалась. Прямо в платье…
– Если захочется, горничная вас проводит до пляжа и проследит, чтобы с вами ничего не случилось в воде.
А на пляже будут вчерашние мажоры, и горничная ничем не сможет ей помочь. Нет уж, лучше тут, в прохладе и безопасности скругленных стен.
– Нет. – Наверное, она ответила слишком быстро и слишком резко, потому что в комнате повисло долгое молчание.
– Хорошо. – В голосе Терезы по-прежнему не слышалось никаких эмоций. – Кстати, к ужину будет готов ваш кулон. За день специалисты закончат монтировать систему навигации, и вы сможете передвигаться по дому и вилле самостоятельно. Вам понравилась Ариадна?
– Понравилась.
– Я так и предполагала. Всего хорошего, Доминика. Отдыхайте!
Сказала и исчезла, оставила Нику наедине с собственными беспомощными мыслями. Артем Игнатьевич советовал терпеть и помнить, ради чего все это. Помнить об операции и возможном исцелении. И она будет помнить. Заставит себя быть сильной. Назло всем!
