Татьяна Лакизюк
Под покровом тишины. Книга 1. Неслышная
– Тише ты! Едут! Услышат – заметут, – пролетело в толпе.
Фермер немедленно замолчал, отступив на шаг назад.
– Поняла? – тихо спросил Стэйн.
Крис неопределенно пожала плечами.
– Ладно. Потом объясню. Сейчас давай смотреть. Ты увидишь настоящий цирк.
– Цирк? – Крис так воодушевилась, что чуть не выпустила бутыль с молоком из рук. – Я никогда не был в цирке.
Сев поудобнее, она вытянула шею.
– Ну не совсем цирк. Скорее наоборот, – смутился Стэйн. – В общем, смотри.
На площади показался королевский караул. Стройные военные в высоких головных уборах, украшенных перьями, одетые в праздничную белую форму, состоящую из кителя с серебряными пуговицами и брюк, заправленных в начищенные до блеска сапоги, чеканя шаг, выстроились в шеренги и замерли. Следом за ними вышли другие солдаты, уже в форме попроще, в простых черных кителях без всяких там пуговиц. Они встали вдоль толпы и, вскинув винтовки, прицелились прямо в людей.
– Это еще что? – перепугалась Крис.
В голове мелькнула мысль «бежать», что она и собиралась сделать, приготовившись спрыгнуть с забора.
– Не бойся. До нас они не достанут. Да и стрелять не будут.
– Это так, для устрашения, – буркнул фермер.
– Ага! Всегда так делают, – поддакнула кухарка, – чтобы мы стояли смирно и помалкивали.
– Не нравится мне все это, – пробурчала Крис.
Инстинкт самосохранения уже не предупреждал. Он вопил во все горло.
– Смотри. А то живешь здесь и ничего не знаешь, – бросил Стэйн.
Толпа, подчиняясь хмурым солдатам, образовала импровизированный коридор. Через несколько минут в этот коридор выкатился мужчина с выпученными глазами. Именно выкатился, а не выбежал, так как объемистое брюхо мешало нормально двигаться. При любом движении вся эта масса жира, скопившегося в области живота, начинала колыхаться, из-за чего он напоминал огромный студень. Еще сильнее выпучив глаза, он прокричал:
– Все-е-ем пригото-о-овиться-я-я-я!
– Вот и главный распорядитель цирка пожаловал, Гисли Омальд собственной персоной, – шепнул Стэйн.
– Ну и рожа у него, – скривилась Крис.
– Это ты его еще вблизи не видел, – ответил кто‑то из толпы, – сон бы потерял.
– А уж при виде короля… – подхватил другой.
Оба переглянулись и, прикрыв рты руками, приглушенно рассмеялись.
Господин Гисли прокатился до шеренги королевского караула и протяжно дунул в свисток, болтающийся на толстой шее. Слуги вынесли большой рулон и сноровисто раскатали золотой ковер по мостовой.
Следом еще несколько слуг, согнувшись от тяжести до земли, вытащили большой двойной трон. Массивный, покрытый золотом, которое ослепительно блестело в тусклых лучах осеннего ходвильского солнца, он был ужасен. Спинка трона была выполнена в виде головы огромной королевской кобры, раздувшей гигантский капюшон. Ее раздвоенный язык служил сиденьями, нижняя челюсть – основанием, а верхняя, с торчавшими острыми клыками, покрытыми ядом, защищала от солнца, образовав импровизированную крышу. Змея была сделана так искусно, что если бы не гигантские размеры, то легко можно спутать с настоящей.
– Не хотел бы я сидеть в пасти кобры, – поежилась Крис.
– Это все дешевая демонстрация, – бросил кто‑то из толпы. – Пытаются нас запугать.
Затем вышли несколько вооруженных до зубов воинов, ведущих на привязи черных собак.
– А вот и личная охрана пожаловала, – проворчала кухарка.
Свирепые собаки пытались броситься на замершую толпу. Оскалив пасти, с которых на землю капала пена, они изо всей силы натягивали поводки, клацая зубами в полуметре от людей, стоявших в первых рядах. Теперь Крис поняла слова Стэйна о том, что нужно успеть занять места подальше. Желание стоять в первом ряду тут же испарилось.
Вдоволь насладившись произведенным эффектом, воины заняли места около трона.
– Теперь все улыбаемся, – закричал распорядитель.
– Ага. Разбежались, – прошипела Крис.
– Тише ты, – та же кухарка, нацепив на лицо широкую улыбку, повернулась к ней и сквозь крепко сжатые зубы прошептала, – делай что говорят.
– Да, малец. «Хочешь жить – улыбайся». Таков закон, – добавил один из горожан.
Крис, все еще не понимая, что происходит, на всякий случай растянула рот в улыбке, да так, что скулы заныли.
– Смех, овации, аплодисменты, – тем временем орал Гисли.
Толпа замерла. Хлопать в ладоши никому не хотелось. Они попытались показать свое отношение к происходящему единственным доступным им способом – гробовым молчанием. Солдаты тут же угрожающе щелкнули затворами. Мгновенно раздались крики, свист, аплодисменты. Вот только радостными их можно было назвать с большой натяжкой.
В импровизированном живом коридоре показалась свита короля.
Сначала на золотой ковер вышли двенадцать пажей. Важные мальчишки от двенадцати до шестнадцати лет, одетые в белоснежную униформу, чинно вышагивали по ковру. Их прилизанные белокурые волосы блестели на солнце еще больше, чем золотой трон. Надменно вскинув головы, они бросали презрительные взгляды на толпу и кривили рты в усмешке.
– Прихлебатели, – тихо бросил Стэйн.
У каждого пажа были нож и револьвер, чем они гордились. И сейчас шли, держа руку на кобуре, готовые в случае любой провокации немедленно выхватить оружие. Судя по злобным взглядам, они так и сгорали от желания выстрелить хоть в кого‑нибудь. Но люди стояли тихо, и пришлось пажам занять места за троном. Выстроившись в шеренгу, они все равно продолжали бросать в толпу колючие от ненависти взгляды.
– Их бы да на разгрузку, сразу перестанут так носы задирать, – тихо проговорила Крис, не забывая широко улыбаться.
Стэйн лишь вздохнул.
Затем вышли двенадцать мужчин. Одетые в золотые и серебряные костюмы, они шли тяжелой поступью, словно каждый шаг давался с огромным трудом. Солнце осветило их лучами, и Крис увидела, что камзолы усыпаны драгоценными камнями, которые важно засверкали.
– Неудивительно, что они еле идут, – хмыкнула она, – с такими‑то булыжниками на груди.
– Это министры – местные аристократы. Богатейшие люди, составляют королевский совет двенадцати, – тихо прошептал Стэйн. – Место в совете они купили за большие деньги, но и то не навсегда. Если найдется кто‑то побогаче, то может перекупить титул, поэтому у них там постоянная война. Ведь тот, кто входит в совет, обладает почти безграничной властью, может казнить и отнять все имущество.
– Но это же нечестно! Натуральный грабеж, – возмутилась Крис. – Куда смотрит король?
– А король поощряет все это. Еще бы – деньги идут в казну, то есть в его карман.
Чинно кивая головами направо и налево, совет двенадцати наконец‑то проследовал к трону.
Грохнувшая следом музыка заставила Крис изо всей силы впиться пальцами в кованый забор. Она чуть не слетела с него – от страха. Звуковая волна прокатилась по площади и без всякого предупреждения ударила в уши горожан. Но никто, кроме Крис, не шелохнулся. Люди безучастно следили за происходящим и мысленно подсчитывали убытки.
– Го‑товсь! – перекрывая фанфары, заорал Гисли.
Глава 3
– Ох, черт! – вновь не удержалась и воскликнула Крис, за что тут же получила тычок в бок от Стэйна.
– Тише ты! Сколько можно говорить, – прошипел он.
«Как тут промолчать?» – хмыкнула Крис про себя, сдерживая желание почесать ребро, в которое воткнулся кулак Стэйна.
Она уставилась в центр площади, где, согнувшись от тяжести, шли шестеро крепких слуг. Они несли позолоченные носилки. На них восседало нечто. Крис протерла глаза, пытаясь разглядеть это существо.
– Это кто? – не выдержав, шепнула она.
– Его величество король Хэйвард собственной персоной, – так же тихо ответил Стэйн.
– Это… король? – Крис почувствовала, как пересохло во рту.
Тем временем процессия подошла к трону. Слуги, пыхтя от натуги, пересадили короля на сиденье. Крис наконец‑то получила возможность разглядеть его.
Весил он, наверное, килограммов двести. Жировые складки, обтянутые золотой парчой, вздымались в такт дыханию. Такого же цвета шаровары задрались, обнажая ноги в пухлых младенческих перетяжках. Крис округлила глаза. Король был совсем не похож на ребенка. Ему явно гораздо больше лет.
Заплывшее жиром лицо короля было идеальной круглой формы, немного приплюснуто спереди. Гримеры обильно напудрили щеки и лоб, чтобы скрыть пот, но он все равно выступил через толстый слой косметики. Из-за такого огромного количества пудры казалось, что король упал лицом в муку. Воображение Крис сразу нарисовало пышную ватрушку. Их раньше выпекали в городской пекарне на пристани. Пекарь ловко лепил из теста колобки, а затем немного придавливал сверху, чтобы получилась выемка для начинки. После выпекания щедро посыпал сахарной пудрой.
«Бр-р-р! – Девочка аж поежилась. – Больше никогда не буду есть ватрушки».
На приплюснутом лице были едва заметны поблескивающие глазки, внимательно следящие за всем, что происходило вокруг. Люди, на кого падал взгляд короля, невольно втягивали голову в плечи. Ведь взгляд был змеиным – таким же пронзительным и жалящим. Между толстых щек пристроился маленький курносый нос. Из складок выглядывал только кончик, из-за чего король почти всегда дышал ртом. Звуки дыхания были слышны и в задних рядах. Теперь Крис поняла, почему рассмеялись Стэйн и боцман на ее предположение о том, что королева Тайнара полюбила Хэйварда.
Это полюбить невозможно.
И не только Крис была шокирована.
– И он победил захватчиков? – в наступившей тишине пронесся чей‑то удивленный возглас.
Ба-бах!
Ответом парню в рабочей одежде камнелома, по сути, еще мальчишке, у которого только начала пробиваться щетина на румяных щеках, был залп из нескольких винтовок.
Толпа шарахнулась в разные стороны, оставив посреди мостовой упавшего парня. Кровь окрасила рубашку и растеклась по камням большим уродливым пятном. Несколько пуль попали в голову, снеся половину черепа. Ошметки плоти разлетелись далеко вокруг, заставив людей, отчаянно борющихся с тошнотой, лихорадочно стирать пятна с одежды и лица голыми руками.
Крис до боли закусила губу.
– Улыбайся, – вновь прошипел Стэйн. – Быстро! – Пальцы впились в руку девочки, да так сильно, что та услышала их хруст.
Натянув неестественную улыбку, которая так и норовила сползти, словно непослушное одеяло, она выпрямилась. На лице не осталось ни кровинки.
Конечно, до этого она видела умерших людей, но все они были старыми, немощными или больными забулдыгами. Их тела прикрывали сердобольные горожане, а потом приезжала большая повозка, прозванная в народе «Подбиральщица». Все, что успевала увидеть Крис, так это длинный негнущийся мешок, с грохотом падающий на дощатое дно. Но такая ужасная смерть была для нее в новинку, а вид изуродованной головы и вовсе потряс до глубины души. Крис испугалась. Чувствуя, как внутри перевернулась съеденная булка, она пожалела о том, что так торопилась набить живот. Сглатывая и не забывая при этом улыбаться, Крис так же вцепилась в руку Стэйна в ответ.
– Убрать! – раздался тоненький крик.
Крис сначала не поняла, откуда идет звук.
– Немедленно! – с протяжным «о-о-о» на конце, переходящим в визг, полетело следом.
Крис успела увидеть, как побагровело лицо короля от усилий. Именно из его крохотного искаженного гневом рта и доносились эти звуки.
«Оно еще и разговаривает», – быстро промелькнуло в голове.
Тем временем распорядитель Гисли сунул королю огромный кусок мяса, запеченный на вертеле. Тот схватился за кость и вгрызся в мясо зубами, разбрызгивая жир и сок. Щеки залоснились, а по круглому подбородку потекла слюна.
К тошноте добавилась икота, появившаяся от усилий сдержать истерический смех. Чувствуя, что не выдержит, Крис ущипнула себя за бедро.
– Ну что опять за шум? – раздался мелодичный голос.
По золотому ковру быстро шла женщина в длинном, расшитом белоснежными бусинами платье.
Крис тут же забыла про распирающую изнутри истерику. Моргнув несколько раз, она протерла глаза руками. Таких красавиц ей не доводилось видеть никогда. Все окружение состояло из торговок, кухарок, служанок и горничных, пришедших на городскую пристань. Среди них встречались настоящие красавицы, но вся их красота мгновенно померкла. Крис даже привиделось, что по ковру изящно плывет настоящая фея из детских сказок. Высокая, стройная, с тяжелыми кудрями сочного каштанового цвета, в которых матово отсвечивали медные искорки, с ярко блестевшими зелеными глазами, обрамленными длинными ресницами, она была нереально красивой. Словно выточенные, правильные черты лица, ухоженные руки, протянутые навстречу королю, легкий шлейф платья, летевший за ней, дополняли уверенность, изящество и неземная грация. Крис почудился запах ее духов – легкий, волшебный аромат. Даже голова немного закружилась.
И вдруг что‑то кольнуло в груди.
Королева сделала изящный жест рукой, приветствуя толпу.
Этот жест… Царственный поворот головы… Тяжелые кудри, блеснувшие медными искрами…
Где она могла ее видеть?
Задумавшись, Крис не заметила двух гигантов. За королевой неотлучно следовали телохранители, предусмотрительно закрывавшие с двух сторон. Их взгляды, брошенные исподлобья на разношерстную толпу, не сулили ничего хорошего. Королевская праздничная униформа, сшитая на заказ, все равно давила на могучие плечи и издавала жалобный треск при каждом повороте. Огромные руки уверенно лежали на рукоятях револьверов, но всем было понятно, что в случае опасности револьверы не понадобятся. Братья близнецы Бескрови́ль Дан и Бо, славящиеся нечеловеческой силой, сломают шею любому голыми руками.
– Ее величество королева Тайнара! – отмер распорядитель.
«Королева? Но где я могла видеть королеву, если никогда не была в верхнем городе?» – мучилась Крис.
– Аплодисменты, аплодисменты, – свистящим шепотом подсказывал распорядитель, разыграв целую пантомиму.
По дергающимся жестам стало понятно, что все жители должны как минимум упасть на землю в нижайшем поклоне, умудряясь при этом громко хлопать в ладоши. Но люди его проигнорировали, заполнив тишину площади вялыми хлопками.
Гисли Омальд почти задохнулся от страха. От пережитого шока после выстрела он и так сравнялся по цвету лица с разварившейся свеклой и был на грани обморока. Щеки пылали, грозясь лопнуть. По его приказу слуги уже унесли тело несчастного и двумя ведрами воды окатили мостовую, не заботясь о том, что окрашенные кровью брызги полетели на людей, жавшихся друг к другу. Солдаты тут же повелительно взмахнули стволами винтовок, приказывая людям встать на прежние места. Те отупело смотрели на мокрое пятно. Вот и все, что осталось от полного сил, жизнерадостного камнелома.
– Встать на место! – гаркнул один из офицеров в золотом кителе.
Стоявшие сзади подтолкнули оторопевших горожан, и те послушно заняли места, стараясь не смотреть под ноги.
Тем временем Тайнара подошла к трону и, наклонившись, демонстративно поцеловала Хэйварда прямо в лоснящиеся от жира губы.
Крис побледнела. Булка подступила к горлу и прогнала наваждение. Реальность вновь охватила ее. Красота королевы отошла на второй план, и теперь Крис больше заботило, как бы не отдать мостовой завтрак. Уже в тысячный раз выругав Стэйна за то, что он потащил ее на этот псевдопраздник, Крис крепко впилась в забор и начала быстро дышать.
– Моя красавица! – между тем «проскрипело» нечто в одеждах короля и покровительственно похлопало королеву по талии, обтянутой белоснежной тканью.
Даже Крис со своего места увидела, как на платье проступили жирные следы. Но Тайнара и глазом не моргнула, а ласково улыбнулась и погладила короля по жирной щеке. Правда, это не совсем понравилось Дану и Бо, которые следовали за королевой словно тени. Не сумев сдержать брезгливую гримасу, мелькнувшую на одинаковых лицах, они встали позади королевы. Зло мотнули головами и крепко сжали квадратные челюсти, чтобы более ни единым жестом не выдать истинного отношения.
Крис никак не могла отвести глаза от королевской четы. Чувствуя, что таращится на них в открытую и может привлечь ненужное внимание, она кое‑как заставила себя посмотреть в другую сторону. Уставившись на собственные руки, она медленно переводила взгляд с одной царапины на другую, изо всех сил стараясь удержать ставшей непослушной голову, которая так и норовила вновь повернуться в сторону трона. В мыслях была полная неразбериха.
«Такая красавица и живет с таким уродом. И ради этого она убила своих близких? Ни за что не поверю. Но если все сделал Хэйвард и она ни при чем, то зачем она с ним? Не мог же он ее заставить пойти под венец? Вон какая охрана за ее спиной. Такие громилы в два счета свернут шею, даже такую толстую, как у Хэйварда. Что‑то тут нечисто. И уж точно дело не в захватчиках. Если они убили Альвисса, то, как говорил народ, “беззаветно любящая короля” Тайнара никогда бы не вышла замуж за его брата. Уж лучше в монастырь до конца дней, чем жить с таким».
– Итак! – начал распорядитель. – Уважаемые жители славного города Ходвиль и его окрестностей! Сегодня вам выпала великая честь поприсутствовать на празднике дарения. Именно вам предоставлена редкая возможность лично одарить короля и высказать ему почести.
Как только распорядитель начал длинный монолог, солдаты заметно расслабились и подняли дуло винтовок. Вслед за ними расслабились и люди. До Крис вновь начал доноситься шепоток.
– Великая честь…
– Как же…
– Редкая возможность…
Измученные горожане злым шепотом комментировали каждое слово распорядителя, выплескивая гнев и страх.
Потрясенная Крис слушала вполуха и мечтала как можно скорее очутиться в безопасности коробок и свай будки портового смотрителя.
И вот распорядитель закончил речь. К королю потянулась бесконечная вереница людей с подарками. Пекари подарили огромные корзины, заполненные свежеиспеченными булочками и пирогами, добавив увесистый мешок, в котором позвякивали золотые вольдены. Крис потом поняла, что подарком и было золото, а все остальное дарилось больше для прикрытия беспардонного грабежа.
Неестественно улыбающиеся цветочницы принесли охапки цветов, которые, впрочем, тут же унесли из-за чихнувшего короля, зато мешок с деньгами заботливо уложили к ногам. Затем настала очередь кузнецов, выковавших красивые подсвечники, камнеломов, изготовивших мраморные столешницы, селян, щедро поделившихся урожаем. Вереница грозила стать бесконечной. Куча подарков у ног короля неустанно росла. Король наконец‑то пришел в отличное настроение и, дожевав кусок мяса, умильно поглядывал на людей и улыбался, если этот оскал можно назвать улыбкой.
Народу на площади становилось меньше, Стэйн решил, что можно уходить, и снял Крис с забора. Двигаясь в тени от деревьев и домов, они тихо покинули королевскую площадь, быстро спустились на пристань и вышли из города.
Только оказавшись за стенами Ходвиля, Крис поняла, что за все это время так и не сделала полноценного вдоха, продолжая хватать воздух мелкими порциями. Глубоко вздохнув, из-за чего кольнуло где‑то в глубине грудной клетки, она зло уставилась на Стэйна.
– Больше никогда не тащи меня на такой праздник!
– Во-первых, нужно знать, в какой стране ты живешь, а не прятать голову в песок, – серьезно ответил тот. – Во-вторых, во время праздника на площади тебя никто не тронет. Полицейские не посмеют нарушить церемонию. Но вот если тебя поймают за ее пределами – сразу изолятор, без разговоров. А там ты знаешь… Приют, из которого выхода нет.
– Да уж лучше приют, чем все это, – запальчиво крикнула Крис.
– Дурак ты! – раздосадовано ответил Стэйн. – Хотя… Что с тебя взять… Цыпленок и есть цыпленок…
Тень огорчения, разочарования и еще чего‑то личного легла на его лицо. Стэйн махнул рукой, пытаясь стереть все это, словно попал в липкую паутину.
Развернувшись, он пошел в сторону кладбища кораблей, не предложив Крис следовать за ним, что делал каждый день, когда они расставались после работы.
Крис понурилась и, немного подволакивая ноги от пережитого и навалившейся вины, побрела к тайному месту, о нахождении которого не рассказывала никому, даже Стэйну.
«Никому не доверяй! Никогда! – в ответ на мысль окрикнуть Стэйна и помириться в голове всплыл голос няни. – Никто не должен знать, что ты девочка! Запомни!»
Глава 4
– Мало айнам страданий людей, как еще и среди них начались неприятности. Да что там неприятности… В их мир пришла настоящая беда. А все из-за магии. Ведь она уникальна. Айны владеют силой звуков, и любое слово, сказанное магическим способом, становится реальным. Поэтому они так осторожничают со словами, тщательно подбирая и взвешивая каждое. Сказанное слово невозможно вернуть, а оно может натворить столько бед, что и нескольким поколениям не исправить. Этим воспользовался молодой и самоуверенный Астайн. Насмотревшись на земные войны, где люди с легкостью захватывали власть, он тоже решил стать главным среди айн. И не просто главным, а возглавить совет словетников, состоящий из самых первых айн, появившихся на земле.
«Почему нами должны править древние словетники? Что они понимают в новом мире? Они сами не пользуются его благами и нам не дают», – подумал он и, собрав сторонников, попытался свергнуть мудрецов, подло напав среди ночи.
Вот тогда айны в полной мере узнали о том, какой темной силой может обладать слово, как оно ранит до глубины души или вовсе сражает наповал. В мире айн начала господствовать тьма. Такие слова, как «свет», «радость», «счастье», пропали. На смену им пришли «смерть», «злоба», «боль».
– И что же им делать, няня? – Маленькая Крис, сидя на высоком стуле, болтала ногами.
Пользуясь тем, что Маргрит засмотрелась на плиту, следя за тем, чтобы жаркое не подгорело, Крис тщательно размазывала кашу по дну деревянной миски, надеясь, что та волшебным образом испарится.
– Не разговаривай за едой, – проворчала Маргрит. – А что делать? Когда обе стороны владеют силой звука – победителей нет. Айны бросали друг в друга ненависть и никак не могли остановиться. И лишь когда едва не погиб один из словетников, знаменитый, всеми любимый Лиайн, отвечающий за жизнь, они опомнились. Ведь его смерть могла привести к гибели всего рода. Айны испугались и наконец‑то вспомнили истинную силу слова.
– Какую?
– Способность договариваться. Словетники сели за стол переговоров и заключили перемирие.
– И все? Война кончилась? – Поняв, что каша не желает испаряться, Крис глубоко вздохнула и сунула полную ложку в рот.
– Куда там… – тяжело вздохнула Маргрит. – В мире людей почти не осталось места спокойствию. Баланс добра и зла был нарушен. Слова больше не приносили удовольствие. Они причиняли лишь боль и страдание, а подкрепленные оружием и вовсе превращались в смерть. Эта болезнь глубоко заразила и айн, которые были созданы для того, чтобы сохранять равновесие, наполнять мир счастьем, насыщать звуки радостью. Но как это сделать, когда вокруг столько злобы, зависти, ненависти? Стоило прозвучать одному неосторожному слову, как вновь начиналась драка. Еще много раз вспыхивали ссоры. И тогда словетники приняли непростое решение.
– Какое? – Прожевав кашу, Крис потянулась к кружке с компотом.
– Всех айн, кто вносил смуту в их мир, они сделали безмолвными…
– Крис! Проснись! Ну ты чего? – мальчишеский голос ворвался в сознание.
Крис моргнула, резко вскочила и чуть не упала с пристани в воду.
– Осторожней! – Крепкая рука ухватила за воротник, да так, что нитки затрещали.
Крис ошарашенно озиралась по сторонам, пытаясь выпутаться из остатков сна. Голос няни назойливо звучал в голове.
– Ну ты горазд дрыхнуть, – захохотал Стэйн.
Крис поняла, что, маясь в ожидании новой лодки, уснула, примостившись у кучи корзин, сваленных друг на друга. Пасмурный осенний день, низкое серое небо вгоняли в тоску. Вялая дремота незаметно сменилась крепким сном. Мысленно выругав себя, Крис начала лихорадочно озираться в поисках упавшей кепки.
– Держи! – Стэйн поднял кепку и, отряхнув ее от пыли, подал Крис.
Та с облегчением нахлобучила ее на голову, по привычке сдвинув козырек на лоб.
– А кто такие айны?
– Кто? – прикинулась дурачком Крис.
– Ну айны! Ты, пока спал, несколько раз сказал это слово.
– А мне почем знать. – От испуга Крис резко отвернулась и насупилась.
– Ну и ладно! Не хочешь – не говори, – пробурчал тот.
– Вон лодки! – Крис обрадовалась возможности закончить опасный разговор. – Спорим на медяк, что я угадаю, в какой будет больше рыбы!
– Хитрый какой! – усмехнулся Стэйн. – Конечно, угадаешь, я ж тебя научил.
И друзья пустились в рассуждения о том, с какой скоростью и просадкой двигаются рыболовные баркасы. Чем меньше скорость и чем больше судно просело в воду, тем крупнее добыча. Но Крис ни к чему эти подробности. Она умудрилась разглядеть улыбку на лице рыбака и по ней безошибочно определить богатый улов. Стэйн уважительно кивнул, соглашаясь с догадкой, и они со всех ног побежали по пристани, чтобы первыми наняться на разгрузку.
– Приготовиться к швартовке! – Сияющий как медный таз седоусый рыбак кинул им толстый канат.
– Есть приготовиться к швартовке! – в унисон крикнули Крис и Стэйн, сноровисто накидывая веревочную петлю на кнехты – большие металлические трубы, словно древние пеньки, торчавшие на пристани.
– Э-ге-гей! – радостно крикнул моряк, открывая трюм. – Ну что, готовы?
– Всегда готовы. – Крис поволокла большую корзину к баркасу.
Рыбаки быстро наполнили ее блестящим уловом. Крис, залюбовавшаяся тем, как красиво отсвечивает серебристая чешуя, поднатужилась и потащила корзину на себя.
– Отойди. – Стэйн легко отодвинул Крис и взвалил корзину на плечо. – Ему поменьше нагружайте, – попросил он рыбаков. – Там сил как у цыпленка. А часть его груза ко мне. – И вразвалочку зашагал к большой телеге, уже ожидавшей на пристани.
– Чего это? – возмущенные вопли Крис потонули в звуках какой‑то суматохи.
– Облава!
– Облава!
– Облава! – донеслось до них.
В разные стороны по пристани разбегались мальчишки, бросая корзины с рыбой. Кто‑то бросился к лестнице, ведущей в город, кто‑то нырнул в толпу, наводнившую рынок. Но не все оказались так проворны. На телеге, едущей за двумя отрядами полицейских и гвардейцев короля, черными нитями прошивающих разношерстную толпу, уже сидели несколько мальчишек. Они отчаянно боролись со слезами и веревками, крепко стягивающими руки и ноги.
– Ах ты, черт! И гвардия, и полиция! Вместе! Чтоб вас… – Стэйн, уже успевший донести корзину до телеги, оглянулся на Крис, застывшую на узких сходнях.
Она принимала корзину из рук пожилого моряка. Между тем понтоны уже качались под тяжелыми шагами гвардейцев, держащих в руках поводки исходящих злобной слюной собак.
– Брось! – закричал Стэйн. – Бежим!
Заметавшись по пристани, он сначала бросился к рынку, но поздно, военные формы уже мелькали и там. Еще два отряда пробирались с противоположного конца пристани. В этот день облава была по-настоящему полной.
– В кольцо взяли, гады. – Стэйн остановился у края и закусил губу, глядя на ледяную крошку, сверкнувшую в мутной толще воды.
– Крис, сюда! – Не видя другого выхода, он нырнул с причала и скрылся под деревянным настилом, рассчитывая спрятаться под ним.
– Куда ты? – крикнул рыбак. – Прилив же, да еще и шуга [1] началась, – уже шепотом добавил он. – Замерзнет насмерть, дурачок…
В азарте Стэйн проплыл пару метров и, больно стукнувшись головой о деревянный настил пристани, похолодел. Из-за прилива места под пристанью было мало, как раз для того, чтобы высунуть голову из воды. Держась мгновенно посиневшими пальцами за доски, покрытые слизью и илом, он хватал воздух, поминутно оглядываясь и надеясь, что друг не последовал его примеру.
Словно очнувшись от крика рыбака, Крис бросила корзину. Руки затряслись от страха. Бежать на баркас нет смысла, полицейские ее уже заметили и спустили собак. Добравшись до баркаса, они заставят рыбаков отдать добычу. На пристань тоже не побежишь. Собаки в два прыжка добрались до края сходней и теперь скалили голодные пасти, роняя слюну на соленые доски. Оставался один выход – прыгнуть, как Стэйн, в воду. Крис вся подобралась и застыла, нерешительно глядя на свое испуганное отражение в воде Ледяного моря.
– Что, холодная водичка, а? – насмешливо произнес молодой гвардеец, щеголявший в новой форме лейтенанта.
Несколько месяцев назад он с отличием закончил военную академию и сразу получил должность помощника начальника королевской гвардии по безопасности города. Ему поручили целый монастырь, любимое место подполковника. Эта должность еще больше взрастила его тщеславие, и теперь он мечтал получить звание капитана, сразу, не мучаясь ожиданием. Из-за этого из кожи вон лез, выслуживаясь и угождая всем высшим чинам одновременно.
Вот и сейчас лейтенант первым добежал до края пристани и лучился от удовольствия. Его мечтой было побить рекорд по улову беспризорников самого подполковника Валькеля. Следом за ним, отдуваясь и переваливаясь, шел он. Тот самый главный Лютый Усач, поймавший огромное количество детей. Перед отпуском он не удержался и решил еще раз потешить самолюбие, организовав такую масштабную облаву, которую лично и возглавил.
Крис вновь бросила испуганный взгляд на воду. Она отчетливо слышала звяканье льдинок, танцующих в прибрежных волнах. Зябко поежившись, она нерешительно шагнула к краю сходней.
– И не думай! – угрожающе бросил Лют, кое‑как переводя дыхание. – Мы не уйдем отсюда, пока ты и твой дружок не выплывете наружу кверху брюхом.
– Он‑то уже, поди, посинел. Хочешь составить компанию? – поправив редкие усы, опущенные для солидности, да и для сходства с кумиром, прогоготал лейтенант.
«Зря поправляешь усы. Поправлять‑то, собственно, нечего», – зло подумали моряки, сочувственно глядя на бледную Крис.
Усы и правда так себе. Несмотря на страстное желание лейтенанта Сварта Тансона быть похожим на подполковника, они никак не хотели расти, а пробивались едва заметной порослью с проплешинами то тут, то там. За это их обладатель получил обидное прозвище «Плешак».
Вспомнив об этом, Сварт одернул руку и с неприкрытой злобой добавил:
– Не дури. Спускайся.
– И правда. Иди, – тихо пробормотал пожилой моряк.
Его широкая улыбка, так лихо разогнавшая морщины с утра после удачного улова, теперь погасла. Сразу стало понятно, что он уже очень стар. Нахмуренные густые брови, почти закрывшие глаза, не смогли спрятать одинокую слезинку, быстро скатившуюся по дряблой, заветренной морем и солнцем щеке.
– Твоего друга уже не спасти. И ты, если прыгнешь, замерзнешь, – печально закончил он.
Чувствуя, как дрожат ноги, ставшие ватными и непослушными, как у набивной куклы, Крис крепко вцепилась руками в шаткие перила сходней. Словно услышав ее страх и тоску, старые доски отозвались протяжным скрипом, царапнув сердца моряков, беспомощно наблюдавших за гвардейцами. Если от полицейских еще и можно сбежать, то от королевской гвардии никогда. Ведь во главе ее стоял Лютый Усач.
