Татьяна Морец
Невозвратный рубеж
Пролог
2287 год
24 декабря
Рывок. Ремни безопасности больно врезались в тело, заставив меня возмущенно зашипеть. Затем из горла вырвался раздосадованный стон: от резкого торможения автомобиля на мою грудь щедро выплеснулся имбирный коктейль. Я успела сделать лишь пару глотков из высокой жестяной банки. Мелкие пузырьки медленно таяли, оставляя противные желтые пятна на белой ткани.
– Твою мать! – Я почти с ненавистью разглядывала пятна на испорченной сорочке, и так утратившей свежесть в дальней дороге.
Почти полная банка энергетика отправилась в мусорку – пить мне больше не хотелось. Следом в бак улетело полпачки испачканных салфеток, которыми я оттирала отвратительно липкие руки и безуспешно пыталась спасти одежду.
– Катарина, вы в порядке? – сверкая линзами смарт-очков, ровно осведомился Джойс. И добавил: – Скай очень извиняется. Черная крыса бросилась под наши колеса.
Черная крыса… Нежелание наехать на мерзкую тварь, вполне оправдывало действия водителя. Черные крысы порой достигали размеров крупной собаки. Кому потом охота драить или, того хуже, устранять вмятины на хозяйской машине? К тому же грызуны-переростки являлись переносчиками опасных и устойчивых к терапии инфекций, в случае столкновения, моему «Аурусу» потребовалась бы углубленная дезинфекция.
– Все в норме, Джойс, – сдержанно ответила я, прекрасно понимая, что он поинтересовался только моим физическим состоянием.
Личная охрана заботилась о целостности моего тела, а душевное равновесие их не волновало и не касалось. Нет, не так. Оно их беспокоило с той точки зрения, не являюсь ли я в достаточно скверном расположении духа, чтобы снять с должности или лишить бонусных за малейший просчет. Обычно я не позволяла эмоциональным порывам возобладать над разумом, и сотрудники «Индастрил-Био» несли наказание, строго соответствующее их просчетам. Обычно… Был прецедент, о котором я сожалела, но признаться себе и окружающим в этом посчитала слабостью, и просто старалась не вспоминать о том нелицеприятном случае.
Испорченная одежда внесла свою лепту в и без того отвратительное настроение, но мои мысли занимали более важные проблемы.
Все начиналось неплохо, на переговорах в Макао с Департаментом хозяйственного управления Земли мы достигли всех поставленных целей, и я заторопилась домой к мужу. Добившись значительных успехов в семейном бизнесе, я была преисполнена ликования и надежд. За спиной вырастали крылья, и я воочию видела свое будущее лучшей вариацией того, что имела сейчас.
Я намеревалась сделать сюрприз Давиду – он ждал меня только на следующий день, – и о том, что контракт подписан, не стала уведомлять его заранее, задумав явиться домой так. Неожиданно.
Все изменилось, как только задраили люки и бизнес-джет заскользил к взлетной полосе.
Лучше бы я сразу приняла душ и легла спать, но назойливые сигналы и вызовы Питера Корсли, управляющего моей лабораторией, не позволили остаться в стороне. Мое торжество от заключения контракта на первую поставку в полмиллиона дыхательных имплантов испарилось, как только я открыла смартбук. Пришлось включаться.
Усталость от трехдневных переговоров давала о себе знать, но я не смогла полностью оценить комфорт свежекупленного отцом «Фенома» последней конфигурации. Совместно с Питером и командой биотехников, мы пытались найти способ предотвратить надвигающуюся катастрофу, сравнимую с настоящим бедствием. Для корпорации моей семьи. И особенно для меня.
У двоих подопытных из последней третьей группы исследований началась острая местная реакция отторжения дыхательных биоимплантов. Именно в тот момент, когда я подписала крупный договор на их поставку.
Трехчасовой перелет в тревоге и осознании, в какой я оказалась заднице, высосал из меня последние крупицы сил.
Мне представился шанс доказать, что я ничуть не хуже своего брата, а во многом и лучше него. Но несмотря на все усилия, самоотверженность и бессонные ночи, похоже, я сильно облажалась.
Огромная куча вваленных в разработку криптонов лишала малейшего покоя. А загубленная репутация? Если я не найду выход, отец с меня шкуру спустит.
Три шкуры.
Прилюдно на площади Мерлиона.
Еще меньше я хотела видеть презрительную снисходительность Эндрю и его противную усмешку на тонких кривоватых губах. Но все равно непроизвольно представляла.
«Ты всего лишь девчонка, Кэти…»
Сколько раз я слышала эти обидные слова?
Я не имела права сдаваться. Второго шанса мне никто не предоставит. Ничего не оставалось, как найти выход. В конце концов, с кем не бывает? Хорошо хоть верный Питер всегда на моей стороне. Как и биоинженеры моей лаборатории. Одной из лучших в Объединенной Федерации Земли. Корпорация «Индастрил-Био» заявила о себе в области киборгизации людей благодаря моим усилиям! Привлечем сторонних иммунологов, любых нужных специалистов, и я сохраню контракт с Департаментом хозяйственного управления. Это будет только началом. Началом моего триумфа.
– Катарина, мы скоро въедем в Зеленый купол, – голос Джойса выдернул меня из мыслей и вернул в машину.
Я выглянула в окно. Пока мы добирались из аэропорта Джохор-Бару до места моего проживания – окончательно стемнело. Уже было семь сорок. Путь до дома занимал целый час, и устроившись, я сразу разулась, давая свободу уставшим ступням. Теперь нехотя я снова влезла в узкие лодочки на высоком каблуке.
Несколько долгих минут обработки в шлюзе для обязательной дезинфекции и нейтрализации вредных веществ я вынесла с огромным трудом. Защита машин, куполов и зданий напоминала слоеный пирог из покрытий, способных выдержать токсины и последующие многократные обработки.
Наконец-то наш автомобиль помчал по пустому Зеленому проспекту, уже внутри купола.
От пересушенного кондиционером и системой фильтрации воздуха жутко стянуло кожу и запершило в носоглотке. Хлопнув крышкой холодильника, я извлекла банку простой воды. Хорошо очищенной, но отвратительной на вкус. Энергетические коктейли не только дают бодрость и витамины, но и прячут затхлость и химический запашок от мертвой воды.
Машина мягко остановилась у моего дома.
– До завтра, Джойс. Буду готова к семи утра. Чемодан отдайте Сильвии, она разберется с вещами.
Моя помощница жила в маленькой квартирке на первом этаже комплекса. Миленькая, трудолюбивая, почти невидимая, она дотошно выполняла мои поручения, снимая с меня рутинные заботы.
Я прихватила из машины только свою сумку и смартбук. Каблуки цокнули о плитку, я чуть покачнувшись, после долгого сидения в машине, выпрямилась. Осторожно хлопнула дверью, оправила синий пиджак и потянулась. С удовольствием глубоко вдыхала чистый, немного влажный воздух самого озелененного жилого сектора на Малаккском полуострове. Немного постояла, впитывая ароматы зелени и зашла в стеклянную колбу лифта, отметив, как Джойс приложил ключ-карту к двери, ведущей в основную часть дома, и зашел в здание.
Внутри Зеленого купола мне не требовалась охрана. Я в ней не нуждалась и в других частях Федерации, но отец, обуреваемый манией преследования, настаивал.
В обычной ситуации я бы поспала подольше, позволила себе водные процедуры, настоящий живой чай и бездумно зависнуть полчаса перед экраном за каким-нибудь развлекательным видеорядом. Но отдых откладывался.
«Решим вопрос с отторжением дыхательных имплантов и уйду в отпуск», – пообещала я себе, выходя из лифта на последнем, седьмом этаже, на котором и располагалась единственная квартира, принадлежащая мне и мужу.
Система безопасности, отсканировав отпечаток руки, тихо отщелкнула замок, дверь приоткрылась наружу. В панорамных окнах гостиной мягко светились огни соседних зданий и уличного освещения, но в квартире свет нигде не горел. Только звук новостного вещания раздавался из приоткрытого кабинета Давида, расположенного рядом с моим.
Оставив сумку и ноут на пуфе у двери, я отправилась в прачечную, повесила костюм на плечики, его позже почистит Сильвия, а рубашку сразу забросила в автомат, режим «Выведение пятен» еще мог ее спасти, я не любила разбрасываться вещами.
Зеркало в ванной высветило мои уставшие серые глаза, склеры покрыла сетка красных капилляров – отпечаток сухого воздуха и долгих часов перед экраном вместо сна. Обычно идеальная прическа была испорчена, каштановые волосы неряшливо торчали как у обычной поломойки. Набросив чистый халат из шкафчика, я пошла спать, работа подождет до утра. От меня уже не было толку: от монитора слезились глаза, а мозг отчаянно требовал перерыва. Выпив воды на такой же темной кухне, я отправилась в спальню.
Спальня, как и кабинеты, была звуконепроницаема. Но стоило мне толкнуть дверь, как пространство наполнилось звуками. После темноты коридоров я сощурилась от яркого света над кроватью и замерла. Шумно сглотнула горечь, наполнившую рот.
На нашей супружеской кровати развлекались двое, полностью поглощенные друг другом. Появись я в комнате вместе с охраной, мы бы так же остались не замечены. Активно сношаясь, эти двое издавали отвратительные для моих ушей звуки. Волной накатила дурнота. Давид рычал, как взбесившаяся черная крыса. А моя, уже бывшая, помощница, оседлав его, повизгивала на высокой ноте и раз за разом опускаясь на член, очевидно, бывшего мужа.
Я не нашла ничего умнее, как заорать:
– Что здесь происходит?!
Последующие минуты я запомнила плохо. Все смешалось: суета, писки, оправдания. Я хотела скорее свалить из этого дома.
Молча скрылась в гардеробной, скинув халат на пол, надела удобный синий топ с рукавами, прямые джинсы, серый жакет и такие же серые кеды из культивированной кожи. Я достала пустой чемодан и закинула в него чистую одежду, не заботясь об аккуратности. Из ванной прилегающей к спальне взяла уходовые средства и витамины. Брала все то, что мне могло пригодится на первое время.
– Вы бы хоть окна открыли, – процедила я сквозь зубы, закрывая чемодан. – Вонь стоит.
Не нужно быть ученым, чтобы понять, какую вонь я имела в виду.
– Убери здесь все, – ледяным тоном бросила я Сильвии. Затем посмотрела на Давида, так уничтожительно, словно передо мной лежала давно сдохшая крыса. – А ты жди бумаги о расторжении брака.
– Катарина! – Муж настойчиво пытался до меня достучаться, в отчаянии догоняя, когда я уверенно зашагала к своему кабинету, прихватив чемодан.
С больши́м удовольствием я захлопнула дверь прямо перед его носом и заперла на замок. Еще некоторое время мне понадобилось, чтобы забрать из сейфа фамильные украшения, модули памяти с копиями патентов на биоимплантаты и новыми разработками. Самое ценное я хранила дома в сейфе, доступ к которому был только у меня. И финальный штрих – я выдернула модуль памяти из записывающего устройства, прицепила его на цепочку и надела на шею, пряча под футболку.
Не желая задерживаться, подумала, что Ская и Джойса вызову из лифта.
– Катарина! Давай поговорим! – давил на меня Давид, пока я пристраивала сумку на плечо, удерживая смартбук подмышкой.
– Не сегодня, милый, – елейным голосом произнесла я и выскользнула за дверь в фойе, выкатывая чемодан за собой.
Когда я села в лифт, на моем лице, больше не сдерживаемая волей, расцветала торжествующая улыбка.
Хотя бы здесь все шло по плану. Скоро я стану свободной.
Глава 1. Ловушка
Возбуждение нервной системы медленно таяло, снова позволяя усталости взять верх: ноги постепенно наливались тяжестью, в голове нарастала тупая боль, с упрямой настойчивостью отзываясь в висках. Я их терла с ответным упорством холодными пальцами, но легче не становилось. Невзирая на всю нелюбовь к фармпрепаратам, мне пришлось принять миорелаксант. Если бы не эргономичные кресла в бизнес-джете и моем автомобиле, я бы уже давно попрощалась и со спиной, а мне с лихвой хватало головной боли и отсиженной задницы. Желание скорее остаться в одиночестве и принять душ превращалось в навязчивую идею, а мысль улечься в кровать, завернувшись в тяжелое одеяло, и отключиться до завтра, звучала как мечта за гранью реальности.
Скай и Джойс едва успели отъехать в сторону апартаментов для служащих корпорации, поэтому мне не пришлось долго ждать их возвращения. С ними я добралась до своей маленькой, но любимой квартиры, где жила до замужества. Пешком напрямую было бы быстрее всего: всего пять минут на то, чтобы пересечь Зеленый проспект и столько же времени – немного пройти вглубь квартала. Но семейное гнездо я покинула с весьма увесистым чемоданом, а с текущей степенью измотанности, навряд ли прогулка показалась бы мне приятной. К тому же у меня хватало забот с дыхательными имплантами, в планы наутро никак не входило выслушивать нотации отца о правилах, которые неотступно следует соблюдать, не обращая внимания на видимую безопасность. Только папа забыл тот факт, что мало кому есть до меня дело. Для всех – я лишь атрибут идеальной семьи Эверхарт, а бионическая лаборатория – не больше чем прихоть избалованной дочери, которой потакает великодушный отец.
Я сомневалась, что кто-то вообще помнил, чьими усилиями лаборатория за десять лет из небольшого коридорного аппендикса с четырьмя помещениями разрослась на три этажа. Они лишь видели, как дочь Теодоро удостоилась чести работать под крылом отца в центральном небоскребе «Индастрил-Био». Для служащих корпорации сей факт был неоспоримым преимуществом и знаком особого доверия. Так бы оно и было в обычной семье. Но люди и близко не знали мистера Эверхарта. Зато его знала я. Постоянный надзор и дотошный контроль за каждым моим действием – истинная и единственная причина того, что мне выделили место в самом сердце корпорации на берегу Кеппельской гавани. Всего пару сотен лет назад комплекс небоскребов Рефлекшн Кеппель Бей был жилым, но давно стал принадлежать моей семье и был переоборудован под нужды «Индастрил-Био».
Прежде чем зайти внутрь своего жилого комплекса, я оглядела шестиэтажное здание, испытывая странные чувства. Почти три года я делила личное пространство с другим человеком. Я жаждала свободы, но мне понадобится немного времени, чтобы привыкнуть снова быть одной. Квартиру здесь я приобрела еще пять лет назад на лично заработанные деньги. До единого криптона. Своеобразная попытка доказать самостоятельность и независимость от отца. Я могла купить квартиру в Сингапуре, но хотела жить подальше от семьи. Еще одним важным аргументом в пользу проживания внутри купола – иллюзия жизни под открытым небом. Я не знала, что это такое в реальности, но могла немного ощутить.
Первый полностью закрытый купол с климатической системой, обеспечивающей чистый воздух, комфортную температуру и влажность, появился в Арабских Эмиратах, и вмещал около двухсот домов. Большепролетные каркасы гигантских куполов изготовливались с применением сверхпрочных нанонитей из сжатого бензола. А в качестве оболочки применяли плавленые сополимеры с высокой физической прочностью и устойчивостью к радиации, химическим веществам, УФ-излучению и экстремальным температурам. Сополимеры были значительно легче, дешевле и прочнее стекла.
Постепенно Земля застраивалась новыми куполами и их размеры увеличивались.
Зеленый купол, построенный одним из последних, вмещал в себя уже шестьсот домов высотой до десяти этажей. Все строения уходили еще на три уровня вниз, два из них – были жилыми, а на минус третьем всегда обустраивали убежище, оснащенное всем необходимым для выживания в чрезвычайных ситуациях.
Малаккский полуостров считался одной из наименее загрязненных зон Земли, но всегда оставался риск новых витков в ухудшении экологии или нападения группировок, отказавшихся войти в состав Объединенной Федерации Земли. А по мне такие убежища были способны лишь продлить мучительную агонию при наступлении подобных негативных событий.
Жилье в моем комплексе было неплохим, но гораздо скромнее подаренного мне и Давиду на свадьбу нашими родителями. Взглянув на часы, я отметила, что уже девять вечера. Чуть больше часа ушло на спектакль, сбор вещей и дорогу до моего дома.
Джойс легко затащил мой чемодан и смартбук по лестнице на четвертый этаж. В моем корпусе лифт отсутствовал. От подъема наверх мое дыхание немного сбилось, сказывалось расслабляющее действие миорелаксанта, голова перестала беспокоить, но тело отказывалось слушаться и настойчиво молило о пощаде. Шли вторые сутки без сна.
Я повторно попрощалась с охранником, как только он закатил чемодан в квартиру, и захлопнула дверь. Наконец-то я осталась одна! У входа сбросила кеды, радуясь тому, что избавилась от туфель на высоких каблуках. В конце дня даже легкая спортивная обувь ощущалась адскими колодками. Жакет и джинсы скинула на банкетку у зеркала, оставшись в одних трусах и футболке. Заботы по разбору вещей я отложила на следующий день. Как и запрос на клининг. К сожалению, я не смогла заказать уборку заранее, мало ли кто захочет поднять данные из системы и догадается о моих намерениях вернуться сюда еще до того как я «застукала» мужа. Предусмотрительно при последнем посещении квартиры, неделей ранее, я забросила в холодильник небольшой пакет продуктов длительного хранения. Давид знал, что я иногда наведывалась сюда, и мой приезд не вызывал ненужных вопросов.
В душевой я бесстыдно стонала от наслаждения. Мокровоздушный термальный импульсный режим воды не просто тщательно удалял даже незначительные токсичные загрязнения с кожи и волос, но и превосходно избавлял от накопившейся усталости, глубоко проминая скованные мышцы. Если бы не качественная изоляция моей квартиры, соседи точно бы решили, что я хорошо провожу время со своим мужем.
Воспоминания о Давиде в нашей кровати с Сильвией были мне неприятны. Я никогда не испытывала к нему любви и привязанности, но всплывающие картины перед глазами пробуждали брезгливые эмоции. Вроде бы Давид был и не виноват. Я сама вынудила его… но тем не менее. Были ли у него шансы остаться в стороне? Конечно, да. Но все случилось именно так, как я и рассчитывала.
Теперь мне предстояло забыть побочное зрелище моего дикого плана: внушительных размеров подпрыгивающую грудь и пышные голые ягодицы бывшей помощницы. Редкость в наших краях. Большинство, как и я, имели скромный рост, и стройное телосложение. Было время, когда я подумывала об увеличении неаппетитных форм, а потом повзрослела и приняла себя такой, какая есть.
В тридцать два года я уже не страдала подобными глупостями.
«Мне нужен массажист», – думала я, почувствовав себя гораздо лучше. – «Запишусь завтра. Если выживу после разговора с отцом».
Из ванной я вышла в одном тюрбане, скрученным из полотенца на мокрых волосах. Пока шла в спальню за одеждой, составила в уме приблизительный порядок действий на завтра: отправить запрос на поиск новой помощницы; встретиться с папой и убедить его, что работа с имплантами идет по намеченному плану. А главное – я должна сотворить чудо. Я и моя команда. Что пошло не так с этими трахеями?!
Надев пижаму из тонкого хлопка, я по теплому камню прошлепала босыми ногами на кухню. На Малаккском полуострове всегда была комфортная температура – двадцать шесть градусов по Цельсию. Она редко отклонялась от этих значений, но большинство жителей полуострова предпочитали устраивать Северный полюс в домах, в офисах и транспорте. По этой причине я не расставалась с жакетами, а дома включала кондиционирование нечасто, радуясь теплу.
После водных процедур мне стало значительно лучше, и я надумала перекусить, прежде чем нырнуть в уютную постель. Но как только дошла до кухни – зазвонил смарткомм. Я оставила его в сумке, бросив ее на банкетке у входной двери.
С раздраженным вздохом я поплелась за устройством связи в коридор. По назойливому, непрекращающемуся звонку, я уже знала кто это. И проще было ответить, чем вынести его визит сегодня. А в том что он состоится, проигнорируй я сигнал, у меня не было никаких сомнений. К тому же я буду вынуждена выслушать претензии о том, что из-за меня он потратил свое драгоценное время. Это если не брать во внимание вопрос, почему я нахожусь здесь, а не в семейном жилье.
– Катарина, я доволен тобой, – не здороваясь, приступил к делу отец, едва я нажала иконку с зеленой трубкой. – Знаю, ты устала и не займу много твоего времени. Я вынужден улететь на два дня, уже еду в аэропорт. Обсудим открывшиеся нам возможности и расширение производства, когда я вернусь. Я горжусь тобой, дочь! Привет Давиду!
– Хорошо, пап! Скоро увидимся!
Когда я услышала сигнал о прекращении беседы, готова была сползти на пол от нахлынувшего облегчения. И в то же время горький яд растекался внутри отравляя. Первый раз я услышала от папы эти слова, но когда правда вскроется, все затмит разочарование, которое будет куда сильнее его кратковременной гордости. Отец лишь в очередной раз удостоверится, что женщинам место на кухне, а тем, кому повезло – у руки мужа. По его мнению – это достойная жизнь для женщин, таких как его преданная Астория, моя мама. Да, она добрая, любящая мужа и детей. Но совершенно бесхарактерная.
Но унывать было рано.
Первое: у меня появилось время выкрутиться. Контракт с Департаментом хозяйства можно спасти, я была не намерена опускать руки и так просто сдаваться.
Второе: отец не знал о том, что я уехала из семейного жилища. Когда он вернется, я всучу ему видео с развлечениями Давида и инициирую расторжение брака. Папа с натягом считал женщин полноценными людьми, но превыше всего ценил верность и договоренности. Мои обиды и травма обманутой жены навряд ли затронут его холодное сердце, но нарушенные условия брачного договора, включающего в себя верность, устроят взрыв, сравнимый разве что с атомным.
На взрыв я и рассчитывала, рискнув накормить своего мужа возбудителями. А Сильвия… я видела, какие жадные взгляды она бросала на Давида, думая, что я не замечаю.
Собственно, брачный договор и явился главной причиной, почему я вообще решилась на подобную авантюру. Мне было жизненно необходимо избавиться от навязанного брака, от которого я не могла открыто отказаться. Этот брак нужен был моей семье, но не мне. Два гиганта стали партнерами в развитии киборгизации людей. Идея отца преобразовать соперничество в сотрудничество воплотилась. Наш союз с Давидом стал гарантией доверительных отношений для двух прежде жестко конкурирующих сторон. Гарантия должна была стать незыблемой с рождением детей, что также являлось важной частью брачного контракта.
Я соглашалась почти на все условия и правила. Но рождение потомства по договору пересекало черту, что я не могла переступить. Ничего не имела против детей как таковых, но не в угоду семейному бизнесу. Может, я была старомодна и больше похожа на отца, чем думала, но рожать от нелюбимого человека, да еще по указке – не стану! И готова была рискнуть, чтобы вырваться из ловушки, на которую под давлением, но добровольно согласилась.
Желудок уже ныл от голода, но до кухни я снова не добралась. Теперь на смарткомм упали сообщения от Питера Корсли. Управляющий лабораторией, похоже, прирос к своему рабочему месту.
«Катарина! Посмотри файлы!».
С неприязнью глянув на экран, я бросила смарткомм на кровать. Нужно хотя бы заварить себе чай, а потом я уже буду готова открыть смартбук и посмотреть, что же мне прислал Питер.
У меня не осталось ни сил, ни желания заниматься приготовлением чая методом проливов, и вряд ли я была в состоянии смаковать любимый напиток, поэтому просто бросила первый попавшийся чайный пакет в заварник и наполнила горячей водой. В холодильнике не нашла ничего интересного. Ну да, я же сама привезла продукты, и с разочарованным вздохом открыла сэндвич с курицей. Скоро меня будет тошнить от готовых перекусов.
Смартбук я разместила прямо на кровати, рядом поставила поднос и уселась, подогнув под себя одну ногу. Ткань приятно холодила кожу и манила прилечь. Часы показывали одиннадцать. Скоро полночь, а на следующий день нужно было рано вставать. Мысль об этом причиняла муки. Глаза слезились, а головная боль вновь постучалась в виски.
«Катарина! Я очень извиняюсь за беспокойство. Прошу, открой файл!» – снова напомнил о себе смарткомм, выплевывая новое сообщение на экран.
«Питер, я на связи! Сейчас все посмотрю!».
Смартбук не стал меня томить, а сразу подгрузил и открыл документы из лаборатории.
Занимаясь разработкой биоимплантов, мне пришлось погрузиться в разные сферы, стоя́щие на стыке моей деятельности, в том числе и медицинскую, но при этом врачом я не являлась. Биоинженерная лаборатория осуществляла свою деятельность в симбиозе с хирургическим и лечебным корпусом. Мы прорабатывали идеи, отталкиваясь от потребностей человечества. Искусственная трахея с системой фильтрации и нейтрализации от вредных примесей была необходима людям. С их помощью рабочие смогут находиться на открытом воздухе вне куполов без тяжелых и громоздких средств защиты органов дыхания. Едкие токсичные испарения, особенно насыщенные после дождей и химических бризов, и фотохимический смог в сильно сухую погоду, стали частыми гостями на суше. При сильном повышении концентрации вредных веществ жизнь снаружи замирала. Работники и служащие экстренных служб быстро уставали в тяжелом неудобном обмундировании, позволяющим долго находится в местах высокого уровня загрязнения, что сильно ограничивало не только виды деятельности, но и время нахождения на открытом воздухе.
Если «Индастрил-Био» не закроет потребность с искусственной трахеей – это сделает другая, более шустрая компания.
В то время, пока я была погружена в личные проблемы, Питер работал не покладая рук. Реакция отторжения дыхательных имплантов пошла в рост за последние часы, достигнув семи человек против двух, с которыми мы начали разбираться во время моего полета домой. У первых двоих острая местная реакция перешла в системную, вызвав отказ органов. И еще у пяти началось недомогание и ухудшение общих показателей крови. Искусственная трахея и ткани бронхов конфликтовали. Это уже не могло быть случайностью. Чем вызвано стремительное отторжение имплантов, когда в первых двух группах не было ни одного? В первой участвовало шесть подопытных, двадцать – во второй и шестьдесят – в третьей, финальной.
Я отметила, что все пострадавшие подопытные – мужского пола.
Теперь я с ужасом ждала первых симптомов и ухудшения состояния и у остальных подопытных.
«Я раскидал задания по разным исполнителям, чтобы не вызвать подозрений. Мы отправили на анализ кусочки имплантов и биопсию с тканей бронхов, а также партию препаратов, которые получали подопытные, в сторонние лаборатории. Все семеро пострадавших, с последней группы», – приходит новое сообщение от Питера. И следом еще одно. – «Анализы от первых двух реципиентов ничего не выявили, кроме общих отклонений, типичных для данного нарушения».
Сначала я была уверена, что причина кроется в укороченных сроках исследований, и мы просто не дождались осложнений. Но все пациенты в первых двух группах были в порядке. Существовала ли вероятность, что из-за малого количества среди них не оказалось проблемных?
В самый длинный этап подопытные живут три месяца обычной жизнью, ведут дневник наблюдения и приходят раз в три дня для контроля своего состояния и оценки работы импланта специалистами лаборатории.
В исследованиях и крылась уязвимость. Мы не успевали провести их должным образом по срокам, и я вынудила Питера на цифрах увеличить пройденное время испытания до требуемого стандарта. Он подогнал весь пласт документации для корпорации и Службы надзора за биотехнологиями. Чтобы успеть. Ведь с предыдущими пациентами ничего не происходило, значит, и с остальными не должно́ было возникнуть серьезных проблем. Таким образом, реальных два с половиной месяца превратились в три. Иначе нас бы опередили с похожей разработкой конкуренты из соседнего Индостана.
Все бы ничего, но если процесс отторжения не остановить, подделка документов клинических испытаний вылезет наружу и произойдет скандал вселенского масштаба. Пострадает не только моя лаборатория, но и безупречная репутация «Индастрил-Био». А в том, что перетрясут все до основания, и правда всплывет, я нисколько не сомневалась.
Неудачи в киборгизации не редкость, заказчик и все, кто имеет к этому отношение, посокрушались бы, а затем отправили дыхательные имплантаты с сопутствующей терапией на доработку, а следом на новый виток испытаний. Но не в случае поддельных документов… пощады мне ждать не приходилось.
«Где сейчас пациенты?», – закинула я Питеру следующий, очень беспокоящий меня вопрос.
Если так пойдет и дальше, нам некуда будет прятать пострадавших реципиентов. И скоро у меня не будет шанса что-то изменить.
«Отправил в клинику «Иммуно» Эфраима Коэна. Ему стало любопытно. Рассчитаться за его услуги придется не через лабораторию. Он принял пациентов, но договариваться о дальнейшем сотрудничестве будет только с тобой».
Все знали, что Эфраим Коэн редкостный засранец. А еще он значительно повлиял на прогресс в трансплантационной иммунологии. Ткани человеческого тела упорно отвергали внедряемые в него запчасти, и чем больше было внедряемых частей, тем сильнее сопротивлялся организм носителя. Разрабатывая все новые материалы – только бы не вызвать реакцию иммунитета – мы проигрывали, но не сдавались. Шли мельчайшими шагами вперед, отвоевывая новые горизонты, меняя человеческое тело под свои запросы. Мы не могли без оглядки гасить иммунитет, тогда киборгизированный организм не переживет первую же серьезную инфекцию, с которой столкнется. А их сейчас немало бушевало на планете. Частенько даже полностью здоровое тело не справлялось с вирусами и бактериями. А у пациентов с подавленным иммунитетом были бессильны противовирусные препараты, антибиотики седьмого поколения и даже антимикробная таргетная терапия. Был и иной путь – примирить иммунитет с чужеродными материалами. Доктор Коэн являлся разработчиком и владельцем невообразимого числа патентов на препараты, обеспечивающих данную терапию. Фармацевтический концерн, входящий в состав «Индастрил-Био», изготавливал почти весь перечень разработок, вышедших из клиники «Иммуно».
Удивительным образом, складывалось так, что в жизни с доктором Коэном мы не пересекались. Я смутно помнила, как он выглядит, высокий и невзрачный. Так считало мое сознание. Годы борьбы за место под солнцем отнимали все мои ресурсы: разглядывание мужчин не входило в перечень приоритетных дел.
Этим вечером я больше ничего не могла сделать. Допивая чай, запустила поиск в сети, раз мне предстояла встреча с доктором Коэном, я хотела посмотреть, что он из себя представляет.
На меня с экрана смотрел бесконечно уверенный в себе, крепкого телосложения кудрявый шатен с желтыми глазами. Тридцать пять лет. Небрежная щетина и навороченный медицинский костюм. Доктора ни с какой натяжкой нельзя было назвать невзрачным.
