Татьяна Морец
Вороница. Живые или мертвые
Амаро падает на спину, запускает руки в волосы и начинает смеяться. Его нервный хохот громогласно разносится по покоям.
– Не диковинку я купил сегодня! А настоящее чудище!
Глава 9. Мраморная клетка для вороницы
– Лори… – отсмеявшись, спрашивает Амаро. – Почему тебя продал прежний хозяин?
Очень хотелось бы знать, насколько от ответа зависит моя дальнейшая судьба!
– За неуклюжесть, господин Амаро, – неуверенно шепчу я, изображая стыд. – Я честно-пречестно старалась ничего не бить, но вещи сами выскальзывают из рук. Как живые!
Амаро тяжело вздыхает и пристраивает голову на подушку.
– Я спотыкаюсь и натыкаюсь на все углы в доме. Моя неловкость всех раздражает. – Потупив взор, вдохновенно вру я.
Не перестараться бы, изображая наивную никчёмную рабыню!
– Придумаем, что делать с тобой завтра. Ложись и спи. Но прежде принеси две сонные свечи из купальни и зажги. Могу я надеяться, что ты не спалишь мой дом, Лори? – несмотря на шутливые слова, он преисполнен усталости и прикрывает глаза.
– Я приложу усилия и буду очень осторожна, господин Амаро! Благодарю вас! – горячо шепчу я и соскальзываю с кровати. С собой я утаскиваю простыню и плотно в неё оборачиваюсь.
Можно было бы грохнуться тут же, подтверждая рассказанную сказку о моей неуклюжести, но мне нужно, чтобы пират уснул, и я смогла выпорхнуть из мраморной клетки. Взбудораженность от моей проделки ушла, и снова жгучими искрами просыпается тревога за жизнь Амирана. Этой ночью вышла треть того срока, что нам выделил Джамил.
Помимо беспокойства, есть и облегчение оттого, что Амаро оставил затею овладеть мной. Если подумать, то этого желания у него не было с самого начала. Не меня он хотел, а ту другую деву нашего рода. Пока иду в купель, думаю о том, что же стало с ней?
Я возвращаюсь с чёрными свечами, размещаю их в специальные подставки на длинных ножках у кровати и поджигаю магической лучиной, найденной в помывочной на полке.
– Вы не можете спать без свечей, господин Амаро? – вырывается у меня. Опять не подумав, я лезу, куда меня не просят. А вдруг он посчитает любопытство рабыни дерзостью?
Князь пиратов снова спокойного воспринял подобную форму обращения, так было легче мне и, похоже, не раздражало его. Было неловко звать его по имени – слишком лично и неприемлемо для невольницы. Я прекрасно понимала, что он пытался восполнить потерю, с которой так и не смирился.
От свечей потянуло луговыми травами, слегка закружилась голова, и я тоже легла. Сильно беспокоил вопрос, смогу ли я побороть действие наведённого сна?
Амаро снова тяжело вздохнул, но всё же ответил. Безмерная усталость так и сквозила в его словах:
– Думаешь, легко управлять пиратами? Я не могу их просто заставить. Тогда я совсем потеряю сон. Среди них полно магов и сильных двуликих, таких как медведи или тигры со своими целями и ви́дением, как они хотят жить, – он усмехается. – Грубой силой их не возьмёшь. Мне приходится поддерживать авторитет, обдуманно отмеряя каждый шаг. Моим подданным должно быть выгодно и удобно служить мне. Я как целитель-травник, выверяю в голове рецепт и скрупулёзно отмеряю каждый шаг. Приказы, поощрения, поддержку и запреты. Когда надо – подпитываю их тщеславие и жажду денег, но не даю обнаглеть и перейти грань.
Властитель пиратов очень умён. Поняла это с момента нашей встречи, а его откровенность лишь подтверждает мои выводы.
– Знала бы ты, как я устал, Лори. Так, безмерно, что не могу спать. Но не хотел каждый раз прибегать к магу-целителю, и по моему наказу травники изготовили сонные свечи. Треклятые мёртвые – они вызывают привыкание! Только кто ведает, сколько я проживу? Я отдых мне нужен сейчас, – Амаро широко зевает. Его веки тяжело опускаются и засыпая, он повторяет. – Спи, Лори. Вернёмся к тебе и другим проблемам, когда отдохнём.
Спустя удар сердца Амаро громко сопит. Он провалился в глубокий сон.
Я тоже больше не могу бороться с дурманящим действием свечей. Мне ничего не остаётся, как понадеяться на силу своей способности пробуждаться в нужное время. Загадываю проснуться через час и молю Старую Ворону о помощи забрать амулет и успеть воротиться в Погиблые земли. Мне становится по-глупому смешно: я прошу мать вранов вернуть меня в мёртвые земли. Ещё несколько вздохов аромата луговых трав, и я падаю в сон вслед за Амаро.
Просыпаюсь я не через час, а целых три! Больно сильным усыпляющим эффектом обладают чёрные свечи с обманчиво-лёгким ароматом. Сон наводят они такой, что моя способность пробуждаться в нужное время оказалась бессильной.
Меня будит спор двух голосов над головой, и теперь я осторожно приоткрываю глаза, продолжая притворяться спящей. Один голос принадлежит Амаро, а второй противному пьяному толстяку. От него так разит винными парами, что они перебивают насыщенный запах благовоний!
Мне хочется рыдать… Опять меня провели как глупую жену петуха! Свечи успели прогореть, и Амаро не спит. Как мне сбежать?
– Ты себя видел, Миска́? Протрезвеешь, тогда я и отправлю её в твои покои? – рассерженно вскрикивает Амаро.
Сдерживаю дыхание и возмущенно-удивлённый возглас. Он про меня? Не стал пользовать меня в своих целях и решил отдать поразвлечься этому отвратительному пирату?
– Я заплатил, господин князь! Имею право забрать свою покупку немедля! – пыхтит толстяк. Его пьяные глаза, почти скрытые жирными щеками, алчно сверкают. – Отдай мне рабыню сейчас! – Миска́ ничуть не боится пиратского властителя.
По моей щеке стекает слезинка и падает на цветастое покрывало.
Амаро не изменяет себе. Он остаётся тем, кем он является. Пиратом.
Он продал меня, пока я спала. Я глупее курицы, раз решила, что пират почуял ко мне симпатию не как к женщине, а как один живой к другому. Повелась на его обаяние, на миг позабыв, что из себя представляют жители Архипелага Изгой!
– Ты позабыл, с кем говоришь сейчас? – презрительно цедит Амаро. – Уходи, пока я не передумал. Верну златые и вороница останется у меня.
Толстяк отступает.
– Пойду я, господин Амаро. Вы правы, – он пьяно икает. – Поем, прикажу убрать покои. Там нужно проветрить. А потом я жду свою цыпочку.
Грузно шагая, толстяк покидает покои князя.
– Я знаю, ты не спишь, Лори, прекращай реветь. Ты всего лишь рабыня, такова твоя судьба. Зажги снова свечи, меня утомил наместник восьмого острова. Отныне ты будешь жить там, в доме господина Миска́. Пока горят свечи, отдыхай – это мой дар тебе. – Амаро забирается на ложе и устраивается там, где спал ранее.
Притворяться и правда больше нет смысла. Сажусь, натягивая по горло сползшую простыню.
– Господин, – еле слышно, задаю я снедающий меня вопрос. – Почему?
– Ты напоминаешь мне её, то ты не она. Миска́ увезёт тебя на свой остров и избавит от пагубного влияния. Я тебя продал – чтобы больше никогда не видеть! Ты лезешь мне в душу, Лори. Я почти не знаю тебя, но веду ненужные мне разговоры и непонятно почему, доверяю тебе. Всё вороницы такие? – Амаро горько усмехается. – В прошлом я уже доверился и был предан не только рабыней, которой положил мир к ногам, но и названым братом.
Амаро резким движением садится, испугав меня.
– Он тоже имел больше остальных. Я готов был жизнь отдать за этих двоих. Но не всем знакома благодарность. Они предали меня и сбежали! – глаза пирата сверкают так сильно, что могут зажечь своей яростью холодные Мраморные чертоги.
– Вы нашли их, господин? – не сдерживаю я враньего любопытства.
– Нашёл, – тон пирата не предвещает хорошего конца. Амаро откидывается обратно на подушки. – Они оба спят на дне Тёмного Океана. Я никому не прощаю предательства.
Только Старая Ворона ведает, сколько усилий мне приходится приложить, чтобы не отшатнуться. Мне дурно и трудно дышать. Поймает и меня будет ждать такая же участь.
– Не испытывай моё терпение, Лори! Неси свечи! – погоняет меня Амаро.
Да. Он не любит ждать. Об этом меня предупреждал седовласый. Мне на руку нетерпеливость князя, увидит страх, граничащий с отвращением, и мне несдобровать! Лучина-другая, пока я бегу в купальню и возвращаюсь в спальню, дают мне время нацепить маску послушания. Я поджигаю свечи, стараясь не вдыхать отравляющий дым.
– Господин, вы говорили, что свечи вызывают привыкание? – Опасно задавать вопросы, но мне больше неоткуда узнать. – На меня они тоже повлияют?
– Отвечу и закончим на этом. Не бойся, Лори. Ты не успеешь привыкнуть. Со временем свечи все меньше дают сна, а увеличивать меры ингредиентов опасно, травники уверяют, что сердце может заснуть навсегда, – нехотя отвечает он. Видно, что разговоры со мной ему стали в тягость. – Поначалу я спал часа три-четыре, теперь же едва больше часа. Хватит болтовни! Я устал.
– Благодарю вас, господин Амаро, – я почтительно склоняю голову. – М-могу я прежде, чем лягу, сходить в вашу уборную? – Робко и очень тихо шепчу я, надеясь получить его разрешение.
– Иди! Не смей меня больше звать по имени! Всё! Молчи! – проводит он пальцем по моим губам и закрывает глаза.
Повезло! Ещё не вырвалась, но знаю, как мне быть дальше!
Меня уже клонит в сон, я успела вдохнуть заново отравленный воздух. Со всех ног бегу в купальню. Промываю нос, глаза и полощу рот, много пью и мочу лицо холодной водой, пока не появляется ясность в голове. Очень плохо, что Амаро так недолго спит с этими свечами!
Мочу простынь и наматываю на лицо, оставив только маленькие щёлочки для глаз. Беру ещё несколько свечей, две ставлю у изголовья кровати и четыре у входа в коридор, надеясь, что движение воздуха утянет туда дым. Мимо охраны мне не пройти даже в облике врана. Подумав, немного приоткрываю ставни и убеждаюсь по струйке дыма, что тяга воздуха направлена в коридор. Я возвращаюсь в купель и пережидаю десять лучин там. Сняв простынь, снова пью и умываюсь.
Пока жду, роюсь в сундуках. Голышом и в одежде невольницы для утех я слишком приметна. Нахожу в сундуке чистую, белую рубаху и штаны. Вещи князя. Мне всё большое. Заправляю подол и подпоясываюсь отрезом ткани. Длинные рукава и штанины закатываю, волосы заплетаю. Снова намотав мокрую ткань, я ухожу из покоев Амаро, забрав у него разрешение помнить меня. Он может больше не переживать о том, что некая вороница принесёт ему страдания.
На выходе ныряю в расшитые туфли. Другой обуви у меня нет, а изранить или застудить на мраморных полах босые ноги боязно.
Охрана князя в конце коридора спит, завалившись на пол, храпит на всё крыло.
Сбежала!
Прячу мокрую простыню за вазонами, и обернувшись вороницей, я лечу короткими отрезками. Постоянно оглядываюсь и прячусь в углублениях, тёмных арках и за вазонами. Мне везёт, и по дороге я никого не встречаю. Предрассветное время – самое спокойное для воришек.
Благополучно добираюсь этажом ниже, воскрешая в памяти путь до артефакторной.
Я быстро её отыскиваю, но дверь плотно закрыта. Мне приходится ненадолго стать человеком, чтобы её приоткрыть. Для врана нужна совсем небольшая щёлочка, но у птицы нет силы сдвинуть тяжёлую створку.
Притомившаяся стража спит крепким сном внутри. В артефакторной много комнат, слабый свет магических лампад почти не влияет на темноту, отблески лишь слегка высветляют тёмные углы, полки и витрины.
Я и представить не могла, что в артефакторной будет столько всего. Здесь бесконечное число полок с великим множеством предметов, меня обуревает страх, что я никогда не найду «призыв души». Вряд ли я могу долго шариться в чужих владениях до утра! Амаро проснётся и тут же поднимет охрану, и будет совсем неважно, что он не помнит моего облика.
Враны видят лучше, чем люди в темноте, но я бы не отказалась от яркой лучины в руках, а лучше бы кто мне указал, где лежит черный кусок зловещего Трезубца! Амулет этот довольно ценный, и облетев комнаты, я решаю изучить витрины у окна в самой большой из них.
Возможно, потому что я использовала «призыв души» раньше, нахожу амулет быстрее, чем надеялась. Не притронувшись, я ощущаю, как он притягивает меня и жжёт холодом даже через тонкое, почти прозрачное, слюдяное стекло витрины.
Передо мной встаёт новая трудность. Враном мне не поднять крышку со стеклом! Я снова оборачиваюсь девушкой и быстро хватаю кусок чёрного камня. Амулет тут же отзывается в руке, колко жжётся и студит голую кожу. Сам Трезубец пышет огнем, а изготовленный из него амулет совсем другой.
Я не успеваю спрятать камень и стать враном.
– Кто ты? – угрожающе раздаётся за моей спиной. – Немедленно отвечай, кто ты и что здесь делаешь, или пеняй на себя!
Глава 10. Есть ли спасение?
Испугавшись, я задерживаю дыхание. Неужели попалась? Медленно поворачиваюсь, боясь сделать неверное движение. Передо мной стоит мужчина зим пятидесяти, он как и большинство пиратов черноволос и смугл. На нём зелёно-коричневая туника и кожаный фартук, пальцы в тёмной пыли и разноцветных пятнах. Артефактор. Поймёт, что я воровка – мне несдобровать! Один громкий возглас и пробудится охрана, безмятежно спящая у дверей.
– Кто ты? – терпеливо повторяет он свой вопрос, куда спокойнее, чем первый раз. По-видимому, не чует от меня угрозы.
Зря.
– Невольница, господин! – Я изображаю крайний испуг и рассеянность, правой рукой поправляю волосы, прикладываю их к губам.
Взгляд артефактора следит за мечущейся по лицу рукой, в это время я незаметно левой засовываю украденный камень за подвёрнутый пояс. Хоть бы амулет не выпал!
– Я заблудилась, господин! Меня совсем недавно купил…
Как же назвал толстяка Амаро? Чашка? Мяскин?
Дохлые раздутые жабы на болотах! Не могу вспомнить!
Когда Амаро называл по имени толстяка, я находилась под снотворным воздействием свечей, и теперь тщетно пытаюсь вспомнить его имя.
Миска́!
Артефактор хмурит брови, теряя терпение.
– Господин Миска́! Знаете, такой с большим животом, наместник Восьмого острова, видно, что у него нет недостатка в еде! А значит, и я не буду голодать! Господин князь перепродал меня Миска́ за мою неуклюжесть и забывчивость. Пока я шла в покои нового господина, позабыла дорогу, – быстро проговариваю я, чтобы сбить с толку нежеланного свидетеля. – Мне сказали спуститься ниже, и комната нового господина будет находиться прямо под покоями князя Амаро!
Мастер теряется от обилия вываленных на него слов. Немудрено! От силы прошло два-три удара сердца. А если артефактор не спал всю ночь, то я с лёгкостью запудрю ему мозги!
– Я уже внутри поняла, что забрела не в те комнаты! – хлопаю я себя по лбу. – Собиралась выйти, но незаметно увлеклась увиденным! Совсем-совсем позабыла, куда шла и как здесь оказалась.
Я пускаю слезу, а потом ещё одну. Опустив голову, я снова подаю голос, он дрожит.
– Пожалуйста, господин! Помогите мне найти покои господина Миска́! Меня опять продадут или накажут! – Всхлипываю я для пущей убедительности.
Мужчина тяжело вздыхает. Не нужны ему беспокойства, связанные с забредшей в артефакторную невольницей. Да и он свалился на мою голову, когда и так препятствий более чем достаточно!
– Здесь столько необычностей и невиданных вещиц! Никогда не встречала такого! Мой прежний господин был весьма небогат! – перехожу я на восторженный тон, изображая простушку. – Я давай смотреть одно, другое! А эти штуки со стеклом! Никогда не видела таких необычных сундуков! – Снова восторгаюсь я. А кому не будет приятно слышать о своей уникальности?
– Витрины! Это витрины, а не сундуки со стеклом, – нахмурившись, поясняет мужчина, разглядывая меня. Явно не может определиться, как со мной поступить. – Такая красивая и такая глупая… – Сокрушённо вздыхает он снова.
– Господин… – умоляюще тяну я. – Я вижу у вас доброе сердце! Помогите мне. Прошу! Меня накажет новый господин… – И шёпотом добавляю. – Боюсь я его…
Я в молитве складываю руки и жалобно смотрю на артефактора. В моих глазах снова блестят слёзы.
Теперь я вполне могу претендовать на хлеб в труппе бродячих артистов!
– Наместник Восьмого острова, говоришь? – сочувственно оглядывает меня артефактор. – Несладко тебе придётся у нового господина. Ты необычная. К какому роду принадлежишь?
Понимаю, что на Архипелаге, как и в Роунхельме, кроме влиятельных господ и путешественников, мало кто видел двуликих вранов. Поддавшись чутью, говорю ему правду. Будет хуже, если он поймёт, что я вру и вместо помощи поднимет охрану.
– Вороница я, из Пиреи… Господин… – смотрю я жалобно на него.
Мне не нужна комната пьянчуги, но как её миновать, я придумаю позже, а сейчас надо избавиться от артефактора! Может стоило попросить его отпустить меня? Но я остерегалась, что мастер позовёт охрану и весь обман быстро вскроется.
Глаза артефактора широко распахиваются. Он очень удивлён, но мой честный ответ подталкивает его сделать выбор.
– Ну хорошо! Отведу я тебя! Как звать-то тебя? Хотя какая мне разница! – бурчит он себе под нос и идёт через комнаты к выходу, а я семеню за ним.
Не хочет знать моё имя, даже поддельное и не нужно. Чем меньше обо мне останется в памяти живых, тем лучше.
Оба охранника так и дрыхнут на своих табуретах. Один приоткрывает глаза и, увидев артефактора, спокойно продолжает спать.
– Жаль мне тебя. Не лучшего хозяина выбрал для тебя господин Амаро, – снова бормочет мастер, когда мы выходим в коридор.
Мне горько от его слов. Невольницы как вещь в этих краях, Амаро ничуть не волновало, кому он отдал меня. Наплевал на то, что моя жизнь у отвратительного пьянчуги-наместника будет далека от радости. Судя по словам и виду Амаро, он сам с великим трудом выносил присутствие Миска́. Но кому есть дело, как будет чувствовать в новом доме проданный ковёр или кресло? Так и с рабами…
– Спасибо вам, великодушный господин, что помогаете мне! – я прибавляю шаг, чтобы сильно не отстать от артефактора. Он шустро переставляет худощавые длинные ноги, и мне приходится бежать за ним чуть ли не вприпрыжку.
– Ты ошиблась на один этаж. Гости князя Амаро селятся ниже, а у твоего нового господина там постоянные покои. Ты точно знаешь, что тебе туда? Он не особо часто пускает к себе прислугу для уборки или с едой. Явишься в его без разрешения и не оберёшься проблем, – артефактор останавливается, он ищет ответы на моём лице.
А я вспоминаю, что пьяный наместник говорил об уборки в покоях.
– Точно-точно, господин! Мне велено идти туда! – часто-часто киваю я. – Господин Миска́ говорил, что прикажет сделать уборку в своих покоях! А что-то приберу я. Нужно спешить! Пока новый хозяин не решил, что я ни на что не гожусь.
Я тороплюсь скорее увести артефактора с этажа с амулетами. Боюсь, что проснуться охранники или мастер заподозрит, что я похитила одно из богатств. На мгновение вспыхивает мысль, не почует ли он «призыв души», когда мы выйдем отсюда и спадёт общий фон от амулетов? Придётся проверить на деле…
Артефактор кивает и идёт дальше, а мне не удаётся сдержать шумный выдох.
Мы спускаемся на этаж с гостевыми покоями. Темноватый бесконечно длинный коридор, но не мрачный, как в замках Роунхелтма. Холодные белые мраморные стены и два ряда резных дверей.
Артефактор ведёт меня, задумчиво поглядывая по сторонам, словно он не уверен в том, где покои Миска́.
Неожиданно на одной из дверей едва видно загорается печать, и между лопаток становится тепло. Это комнаты Крайстена! Там внутри, моя одежда и очень важные для меня вещи!
Не я одна замечаю, что печать на двери реагирует на меня. Сказать, что это покои толстяка – не выйдет. Когда бы он успел поставить печать? Не думаю, что артефактор глуп, чтобы поверить в столь наглую чушь!
– Лори! – по коридору разносится знакомый рык инзгольдца. Он здесь!
Я больше не одна во враждебном дворце. Становится так тепло и легко, но ещё рано отмечать победу, мы по-прежнему находимся в Мраморном дворце под внимательным взглядом артефактора. Чертоги начинены охраной и желающими выслужиться перед Амаро.
– Господин, Кий! – быстро-быстро проговариваю я, пытаясь в короткие сроки ввести здоровяка в курс дела. – Князь Амаро устал от моей неуклюжести, и он продал меня наместнику Восьмого острова! Пока я шла сюда, опять всё позабыла и заплутала. Оказалась в диковинной комнате с этими… витринами! И совсем потерялась во времени, позабыв о наказе князя Амаро. Добрый господин артефактор нашёл меня и великодушно согласился проводить в покои нового хозяина!
Глаза Крайстена загораются пониманием, ему становится ясно, что я сбежала от Амаро, побывала в артефакторной, а теперь нам надо избавиться от мастера амулетов как можно скорее, пока сюда не явился мой новый хозяин. Дать бы знать Крайстену, что я успела выкрасть «призыв души»! Размышлять некогда.
– Господин Кий! – заламывая руки, я падаю на колени перед инзгольдцем. – Я так боюсь, так боюсь нового господина! Говорят, наместник Восьмого острова жесток
Картинно рыдаю. Сквозь слёзы довольно наблюдаю, как в ответ на мою истерику, артефактор трёт руками лицо. Клянусь тремя голубыми лунами, он уже сто раз пожалел о том, что захотел мне помочь! Самое время перепоручить меня бывшему хозяину и вернуться в тихие комнаты артефакторной!
– Постойте, я прежний владелец этой рабыни и гость в Чертогах по приглашению князя Амаро. Лори испугана! Дайте мне пару лучин, я утихомирю рабыню и провожу в покои нового хозяина. – Слова и мимика инзгольдца выражают желание помочь. – Я знаю как с ней обращаться. А так глядишь, она своими воплями переполошит весь дворец. – Он воздевает глаза к потоку.
Артефактор сомневается, но ещё раз окинув меня уставшим взглядом, соглашается:
– Буду вам признателен, господин Кий, а я поспешу обратно. Желаю тебе удачи, Лори! Будь внимательна, – бросает мастер участливо, и быстро шагает к лестнице, оставляя меня с инзгольдцем.
Но и сейчас судьба решает не отпускать меня столь быстро из Чертогов Амаро. Не успел артефактом уйти, как в коридоре появляются двое, по форме одежды они похожи на охрану.
– Быстро внутрь! – тихо приказывает Крайслер. – Переоденься, возьми свои вещи и поёшь. Тебе ещё крыльями махать. Камень у тебя? Улетай к Мраку, а затем в Трезубец! Я задержу охрану.
Он заталкивает меня в свои покои и закрывает дверь.
Улетай… Задержу… Если я сделаю так – Крайстен погибнет.
Как можно скорее я облачаюсь в свою одежду, мало того что штаны и рубаха Амаро мне очень велики, так мне ещё и неприятно её носить. Натягиваю сапоги, в них куда удобнее чем в расшитых туфлях. В голенище почти до колена незаметно прячется кинжал Амирана. С ним и моими амулетами мне куда спокойнее. В один из кармашков пояса я надёжно прячу «призыв души». Не вывалится!
Подсохшая еда на подносе невкусная, это солёное мясо и ломоть вяленой тыквы, но я заставляю себя проглотить несколько кусков, мне до сих пор немного нехорошо после воздействия сонных свечей, а силы лететь и правда понадобятся.
Встав у двери, я прислушиваюсь. Крайстен не один. Бросаю свою котомку подле мешка здоровяка, надеясь, что и её он прихватит.
– Господин Кий! Я готова идти! – открыв дверь, я робко выглядываю.
Рядом с ним два нетерпеливых охранника. Чего им нужно?
В тёмных глазах Крайстена стоит укор.
Охранники не выглядят довольными, им вовсе не хочется возиться с невольницей, но их долг соблюдать порядок в Чертогах. А мастер тоже хорош! Всё-таки не до конца он поверил Крайстену, раз сказал обо мне охране.
– Эта она? Та рабыня, о которой нам сказал артефактор? Мы проводим её в покои господина Миска́, – надменно произносит один из охранников и подозрительно прищуривает правый глаз. – Почему она одета не как рабыня?
– Собралась в дорогу с господином Миска́! – дрожа всем телом, отвечаю я испуганно, только не от страха, а неприятия. Как же мне надоело пресмыкаться! – Я подумала, что мы сразу отправимся на Восьмой остров, господин… – Я понуро опускаю голову, пряча свою злость.
– Иди с ними, Лори, – громко говорит он, а потом, закрыв широкой спиной от охраны, шепчет так тихо, что я едва различаю слова. – Я вытащу тебя.
– Она готова, – отступает он от меня. – Не сердитесь, испугалась и заблудилась. Теперь Лори будет покорно ждать своего господина у него в покоях.
Один из охранников грубо хватает меня за руку и тащит дальше, вглубь гостевого крыла.
– Не обижай её! – Крайстен не сдерживается. Только дурак не услышит в его рыке предупреждение. – Она и так послушно идёт.
Пират бурчит ругательства и отпускает мою руку:
– Думаешь, наместник будет нянчиться с тобой? Не рассчитывай! – цедит он зло сквозь зубы.
Покои толстого пьянчуги оказываются через четыре двери от комнат Крайстена.
Внутрь меня заводит второй охранник, более спокойный, где нас встречает старая и обшарпанная комната, весьма отличающаяся от убранства Мраморных чертог. Темнота, спёртый воздух, смятое грязно бельё, мусор, тряпки на полу и судя по запаху внутри и цвету, пятна засохшего вина. Здесь и в сапогах идти брезгливо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закрыть рукавом лицо. А вот охранник себе в этом не отказывает. Он не оставляет меня в здесь, а ведёт направо и подталкивает в такую же тёмную, куда меньшего размера и захлопывает за мной дверь.
– Все рабыни ожидают Миска́ здесь, – доносится его голос и следом скрип задвижки.
Меня заперли.
Дверь такая ветхая, что больше подойдёт старому амбару или сараю, а не покоям дворца.
Вонь несвежего белья, перегара и сырости вызывают глубокое омерзение. Даже в Забытом лесу пахло лучше! В комнате, скорее напоминающей чулан, нет и крохотного окна, свежий океанский воздух не знает сюда путь.
Дожидаюсь, когда охранник уходит, я пытаюсь плечом выбить дверь, но вскрикнув от боли, понимаю, что моих сил не хватит.
И улететь я не смогу.
Как ни странно, но есть засов изнутри, я на всякий случай его запираю, надеясь, что Крайстен вытащит меня отсюда!
Идут лучины, я как загнанный зверей мечусь в замкнутом пространстве, забыв об усталости. Лечь отдохнуть у меня и мысли нет. Слишком грязно и несвоевременно.
Проходит примерно час, прежде чем раздаются звуки с той стороны. К чулану тяжело пыхтя, идёт Миска́, сквозь щели в двери доносятся звуки и усиливается запах перегара.
Опять скрип задвижки и толстяк тянет дверь. Один раз. Потом второй.
– Плоха-а-ая невольница… Обманщица! Открой! – Дверь снова с силой дёргают, а пьяный голос толстопуза не сулит добра.
Выдержит ли засов? Я прижимаюсь к стене и достаю из голенища кинжал. Если понадобится – я буду до последнего защищать себя от мерзкого живого.
– Какие странные дела творятся… Пока я выпивал с друзьями, напрочь позабыл вид рабыни, что купил у своего князя. Я снова пошёл к нему! Но невольница князя исчезла. Амаро не понимает, куда делась рабыня и как выглядит, не помнит тоже! Но князь только рад, что избавился от обузы, и поручил разобраться с тобой мне, – слова толстяка звучат уже громче. Он говорит, прислонив лицо к щели, пытаясь разглядеть меня в чулане.
Я молчу. Меня пугает прозорливость Миска́, его образ глупого пьянчуги вводит в заблуждение, а он умудрился не пропить разум, ведя разгульную жизнь. Не зря неприятный толстяк занимает пост наместника целого острова.
– Пришлось идти и разбираться. Я не привык раскидываться златыми. Мне свезло, охранники гостевого этажа вспомнили, как отвели некую рабыню ко мне в покои и заперли её там, – зло хихикает он. – Но вот незадача, у них в головах не задержался облик странной рабыни. Я уж думал, никого здесь не найду. А нет. Пташка попалась. – Он снова хихикает.
Проходит пара лучин. Я понимаю по звукам, что наместник ходит по комнате и громко глотая, пьёт из бутылки. Ненасытный пьяница! Он снова приближается к чулану.
– Открой по-хорошему, и я не забью тебя до смерти. Только проучу. Давно у меня не было женщины. Обещаю не поскупиться на целительный амулет после… – его голос наполняется гневом.
Тяжёлый сапог толстопуза, с грохотом врезается в дверь, вынуждая меня испуганно вздрогнуть.
– Я не знаю, что стало с дверью, господин. Я её не трогала! – кричу я испуганно, содрогаясь от омерзения.
Новый удар. Миска окончательно потерял терпение с несговорчивой невольницей.
– Отопри, лживая дрянь! – уже в голос орёт он и снова с силой пинает дверь.
Скрипит засов. На ржавых петлях ходуном болтается грубо сколоченное плотно из старых неотёсанных досок. Не такая уж надёжная преграда между мной и пьяным вдрызг человеком, решившим, что я его собственность. Достаю и крепко сдавливаю в левом кулаке амулет, сжигающий всё дотла. Острые грани «стены огня» вонзаются в ладонь, но я не чувствую боли. Я скорее сдохну, чем сдамся!
Где тёмные носят инзгольдца?!
Похолодевшими пальцами правой кисти я сжимаю рукоять кинжала. Держусь за него как за последнюю нить, связывающую меня с Амираном. Слёзы застилают глаза. Если умру сейчас, и украденный «призыв души» не спасёт дорогого мне человека. А значит, я не смогу воспользоваться огненным амулетом!
Крайстен, где же ты?!
Засов не выдерживает. Очередной злой удар срывает прогнившее дерево с железных ржавых петель. До носа долетает новая волна алкогольных паров и перекисшего пота. Тошнота так резко подступает к горлу, что я рискую потерять свой обед. Невкусный, но подпитавший меня.
Красный от ярости толстопуз по ту сторону порога не более приятный, чем стухшая нежить на мёртвых землях. Как же так вышло, что некоторые живые на этой стороне, по собственному желанию стали подобны тем, кто бродит по Эридару после смерти против своей воли?
– Хотела провести меня, дрянная двуликая? Я научу тебя слушаться своего хозяина! Не думай, что легко отделаешься после содеянного! Как очнёшься – поставим тебе новое клеймо и пикнуть впредь не посмеешь. – Толстяк снимает ремень, складывает его пополам и как хлыстом щёлкает по воздуху.
Ещё крепче сжав клинок, я смаргиваю слёзы с ресниц, покоряясь судьбе. Ради жизни Амирана, я готова не только упокоить умертвие, но и перерезать горло мерзкому пирату.
