Татьяна Сидорина
Жизнь без труда или труд во спасение?
© Т. Ю. Сидорина, 2018
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018
* * *
Введение
Книги, которые мы пишем или только замышляем написать, начинают жить своей жизнью, даже не будучи завершенными. Книга, которую вы держите в руках, первоначально называлась «Не хочу работать». Название говорило само за себя: я хотела написать о том, что современный человек, который живет трудом и благодаря труду и который считает труд одной из неотъемлемых потребностей, вовсе не обязан жить, выстраивая свою жизнь вокруг труда. Я хотела рассказать, что современное отношение к труду сформировалось в определенную историческую эпоху. В иные эпохи люди не всегда почитали и превозносили труд, а проводили значительную часть времени в празднествах, спортивных состязаниях, а в некоторых обществах просто танцевали.
Почему я хотела написать эту книгу? Прежде всего я хотела объяснить себе и другим, что человек не должен тратить жизнь на ежедневный многочасовой труд, труд – принуждение, труд – обязанность, объяснить, откуда появилась всеобщая трудовая повинность, а вовсе не потребность, которая определяет жизнь современной цивилизации. В СССР я успела получить образование, узнала, что труд – это первая обязанность советского человека, что среди прав человека одно из первых мест занимает именно право на труд, но в тоже время есть и почетная обязанность трудиться.
Сама же я никогда не испытывала потребности в труде, и почетная обязанность трудиться меня тяготила. Заинтересовавшись этим вопросом, я поняла, что труд – это всего лишь один из видов человеческой деятельности. Помимо труда есть управление, творчество, игра, коммуникация, и человек может самостоятельно решать, какую часть жизни он посвящает собственно труду, и вообще выбирать, каким видом деятельности он будет заниматься и будет ли вообще заниматься какой – либо деятельностью.
СССР был империей труда, и человек воспринимал себя частью этой великой трудовой мегамашины. Однако и в противостоящем мире капитала на протяжении ХХ столетия царила подобная трудоцентристская парадигма, обусловленная задачами индустриальной эпохи.
Вряд ли среднестатистический человек по ту сторону железного занавеса, как и советский человек, в середине ХХ в. представлял себе жизнь, свободной от ежедневного утомительного труда, обязанности обеспечивать потребности своей семьи, «в поте лица добывая хлеб свой».
Почему же на рубеже XX–XXI вв. отношение к труду изменяется, появляются крамольные мысли о нежелании работать, попытки оправдать это нежелание, обратиться к другим видам деятельности, даже менее оплачиваемым, не всегда способным обеспечить насущные потребности, но более интересным? Почему столь актуальным становится изречение «не хлебом единым жив человек»?
Причем меняется не только отношение к труду, но и сама сфера труда. Меняется его профессиональная структура: на смену индустриальным профессиям приходят профессии информационной эпохи, что с одной стороны, обусловлено веяниями времени, достижениями научно – технического развития, а с другой – определяет расстановку сил на рынке труда и в сфере занятости и меняет привычные жизненные стереотипы, складывавшиеся в течение столетий.
Казалось бы, труд – одно из основных условий существования и развития человеческого общества. И ничто не способно поколебать это устоявшееся представление. Однако особенности постиндустриальной эпохи свидетельствуют о серьезных изменениях характера и содержания процесса труда. И эти изменения, о которых пойдет речь в нашей книге, совпадают с желанием современного человека освободиться от столь тяготивших его тенет труда. Немецкий философ Фридрих Юнгер еще в середине ХХ в. писал, что современному человеку свойственна мучительная тоска по свободному времени. И большинство людей верят, что техника берет на себя часть работы, облегчая жизнь человека, предоставляя время для разнообразного досуга[1].
Но облегчая процесс труда, заменяя человека на производстве и даже в сфере обслуживания, техника обостряет ситуацию в сфере занятости. Исследователи все чаще говорят о кризисе труда, понимая под этим рост безработицы, становящуюся более явной неопределенность роли труда, его статуса и значимости.
И если значительная часть человечества тяготится тяжелым трудом в его классическом понимании и мечтает о творческой работе, свободном времени, досуге (и эти возможности становятся ощутимой реальностью благодаря достижениям науки и техники), то не меньшей части населения Земли трудовая деятельность по – прежнему необходима: сокращается рынок труда, где были востребованы рабочие профессии, возможное освобождение человека от тягот труда оборачиваетсчя перспективой утраты источников существования.
Человек оказывается перед дилеммой: обрести столь желанную жизнь без труда, но и без материального обеспечения или ухватиться за труд как за соломинку и постараться выжить. Безусловно, такая дилемма существовала всегда и, видимо, это один из законов социального развития. Но короткий период социального благосостояния второй половины ХХ столетия позволил распространиться надежде на освобождение от труда как от тяжкой обязанности. Первые десятилетия XXI века развеяли эти иллюзии и возвращают труду его утраченный статус.
Что выбирает современный человек – отказывается от труда или обращается к нему как спасению?
Труд в индустриальную эпоху
В современном мире работа предстает как явление планетарного масштаба, как процесс, осуществляемый всем человечеством. В этой связи напрашивается желание представить работу как некое фундаментальное основание, соотнести ее с образом и даже смыслом жизни, что, кстати, не раз уже делалось в истории ХХ в.
«ХХ век принес моду восхвалять мир труда и провозглашать славу труду, – пишет немецкий философ Ф. Юнгер. – Человек труда стал декларируемым, мифологизируемым героем мира социализма, царства рабочих и крестьян»[2]. В мире индустриального труда, подразумевавшего наличие нужды и тяжелой работы, воспеваются «биржи труда, военизированные трудовые лагеря и трудовые достижения»[3].
Такой подход к труду выражает распространенную трактовку этого социального феномена. Но всегда ли он именно так воспринимался? Насколько крепка эта сцепка – человек – труд?
Существуют исследования, прямо или косвенно доказывающие несостоятельность этого (ставшего фундаментальным) основания нашего мировосприятия. Многие исследователи (Л. Мамфорд, М. Салинз, Й. Хейзинга, Б. Малиновский, А.Я. Гуревич и др.) подчеркивают, что трудовая деятельность не всегда была неоспоримым атрибутом человеческого общежития.
На протяжении столетий понятие «труд» и сам процесс труда в европейской культурной традиции претерпели существенные трансформации как по содержанию, так и по восприятию. Труд пережил периоды презрительного отношения, поклонения и восхищения, разочарования, отчуждения и, возможно, конца.
Сменившая традиционную, индустриальная эпоха принесла ставшее устойчивым понимание труда как труда индустриального. Характер и направленность этого труда были соответственно обусловлены потребностями развивавшейся промышленности, достижениями научно – технической революции, последовавшими социальными трансформациями.
Труд в индустриальную эпоху обрел такую значимость во всех сферах жизни человека и общества, что трактовка труда, сложившаяся в это время, начала постепенно рассматриваться в качестве базовой, становясь классической, объединившей фундаментальные характеристики труда как одного из основных социальных феноменов.
Что представляет собой классическая трактовка феномена труда? Является ли она инвариантной? Соответствует ли современный труд его классическим образцам?
«Одной из мифологем развитого индустриального и постиндустриального обществ, – заявляет И. Джохадзе, – является глубоко укоренившееся в сознании людей представление о труде как специфически целерациональной деятельности, объединяющей всех ″здоровых″ и ″полноценных″ членов социума, ″создающей продукт″ и с необходимостью обусловливающей существование – человека – в – мире. Труд политически санкционируется, экономически поощряется, юридически и этически легитимируется. Вне его жизнь человека не мыслится как ″нормальная″ и социально приемлемая. При этом под трудом понимают, главным образом, регламентированную профессиональную деятельность, связанную с производством и потреблением. Вменяемой человеку в обязанность трудовой деятельности противопоставляется все непосредственно к ней не относящееся, считающееся второстепенным, случайным, производным, в первую очередь – досуг. Целерациональный труд оправдывает жизнь человека и наделяет ее смыслом [Курсив мой. – Т.С.]»[4].
Подобная трактовка труда распространена повсеместно, и современный человек воспринимает ее органично.
Почти столетие назад О. Шпенглер писал, что труд обретает свою нынешнюю трактовку в XVIII в.: «″Труд″ делается великим словом в этических размышлениях … во всех языках он утрачивает презрительный оттенок. Машина трудится и вынуждает к сотрудничеству людей»[5].
Время технической цивилизации, 1930 – е годы – это эпоха труда, время великих строек и трудовых побед[6].
Союз советских социалистических республик – СССР – воплощение идеи индустриального государства, цивилизации труда. Решение проблем трудоустройства – обеспечение декларированного в Конституции СССР права на труд – взяло на себя государство[7].
Это явилось решающим шагом для утверждения и воплощения в жизнь ключевой социальной доктрины молодого советского государства – концепции всеобщности труда, согласно которой все граждане, независимо от индивидуальных особенностей, должны работать на благо Родины, осуществлять намеченные грандиозные планы.
В СССР программы обеспечения занятостью соответствовали принципам плановой экономики. Летом 1930 г. рынок труда был упразднен, а Наркомат труда и его органы на местах были реорганизованы.
В период индустриализации руководителям страны она представлялась огромным заводом, работающим по единому плану, единой программе, заранее утвержденной номенклатуре, в соответствии с установленными приоритетами. Продукцию давали на душу населения – тыс., млрд кубометров. Началась эпоха организации трудового энтузиазма сверху. Его подстегивали пропагандистскими и репрессивными мерами, стимулировали мотивами соревновательности[8].
Социалистическое строительство в конце 1920–1930 – х гг. приобрело невероятные масштабы. Это время называют эпохой великих строек, ставших примером проведения широкомасштабной политики государства в экономике.
Жизнь – в – производстве стала в СССР формулой существования человека. СССР создавался как всесоциалистических республик. Издание ЦИК СССР. Москва— Кремль, 1937. С. 28 /.
мирно – историческое производительное сообщество, членами которого выступали люди труда. Отправной точкой в обосновании данной миссии, по мнению отечественного исследователя А. Ашкерова, служила моргановско – энгельсовская гипотеза о происхождении человека, а ее финальной точкой – образ коммунистического общества, где ликвидация разделения труда станет условием единения работы с творчеством[9].
При этом труд превращался «в некое ритуальное продолжение революционного процесса. Если речь заходила о труде, то она неизменно шла о свершениях, починах, рекордах, пятилетках, социалистическом соревновании, скорейших темпах и небывалых сроках, ударниках и передовиках… <…> В то же время вряд ли можно представить себе и нечто более способное выхолостить революционное действие (путем избавления от возможности совершать изменения), нежели избрание этому действию такого аналога, как монотонное трудовое усилие»[10].
Обратной стороной рутины неизменно выступает репрессивность. Репрессивности во многом способствует милитаризация трудовой деятельности, которая одновременно концентрирует в себе и возможность превращения ее в область, где ничто не может поставить предела героическому энтузиазму, и насаждения в этой области армейского порядка, который, как известно, также не признает никаких границ. Два этих вида безграничности – энтузиазм и принуждение – выступают в данном случае явлениями одного плана: «Словом, труд, ставший, по выражению Сталина, делом чести, доблести и славы, вовсе не превосходит, а, напротив, дополняет труд, сделавшийся уделом тех, кто оказался в рабском положении солдата какой – либо ″трудовой армии″»[11].
Так в условиях тоталитарного государства происходила метаморфоза, превращение труда как деятельности на благо Родины и народа, труда освобожденного, приносящего радость, – в тяжкое безжалостное принуждение.
Своеобразный гимн труду эпохи социализма, знаменитый «Марш энтузиастов» (муз. И. Дунаевского, стихи А. Д’Актиля), впервые прозвучавший в кинофильме «Светлый путь» (1940), был написан в то же время, когда над СССР нависла зловещая тень массовых репрессий – арестов, расстрелов и заключения в исправительно – трудовые лагеря (предположительно марш сочинен в 1936 г.).
В буднях великих строек,
В веселом грохоте, в огнях и звонах,
Здравствуй, страна героев,
Страна мечтателей, страна ученых!
Ты по степи, ты по лесу,
Ты к тропикам, ты к полюсу
Легла родимая, необозримая,
Несокрушимая моя.
Нам ли стоять на месте!
В своих дерзаниях всегда мы правы.
Труд наш есть дело чести,
Есть дело доблести и подвиг славы.
К станку ли ты склоняешься,
В скалу ли ты врубаешься —
Мечта прекрасная, еще неясная,
Уже зовет тебя вперед.
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века!
