Татьяна Тронина
Звезды на ладони
* * *
Надя опаздывала на десять минут.
Вообще, назвать ее непунктуальным человеком было бы неправильно – редко когда Надя заставляла кого-то ждать. Но она издалека увидела Альбину, одиноко сидевшую за столиком летнего ресторана «Темные аллеи», и ей стало не по себе.
У Альбины было слабое сердце.
Правда, с этим слабым сердцем Альбина благополучно прожила тридцать лет и, как говорили врачи, могла прожить еще столько же, а то и больше, – но все равно Надю это утешало мало. Альбину нельзя было огорчать!
– Альбиночка, милая, прости! – заговорила Надя, с виноватой улыбкой подходя к столику. – Троллейбус в пробке застрял...
– Господи, Надя, какая ерунда! – укоризненно покачала головой Альбина. – Все в порядке. Это я сама не рассчитала время, пришла без пятнадцати пять... Райка с Лилей будут?
– Обещали, – сказала Надя, садясь в плетеное кресло.
То, что Рая с Лилей опаздывали, было вполне нормально – они всегда опаздывали, тут не только возмущаться, но даже удивляться бесполезно.
– Закажем что-нибудь? – спросила Надя.
– Нет, подождем их... Здесь хорошо, правда? Не перестаю восхищаться этим местом.
– Да, изумительно! – горячо согласилась Надя.
Ресторан был обнаружен случайно – однажды Лиля Лосева стриглась в наимоднейшей парикмахерской со стеклянными стенами. За одной из них был шумный центральный проспект, а за другой, противоположной, – лес. То есть никакой не лес, конечно, а обычный старый парк, спрятавшийся в московских переулках, но этот контраст очень поразил Лилю. Когда сеанс закончился, Лиля немедленно отправилась на разведку.
Старый парк выглядел чудесно – тенистые аллеи, пруд со стрекозами, клумбы и тишина. А еще в парке был ресторан с элегическим названием. Лиля сунула нос в меню, понюхала аромат, доносившийся с кухни, еще раз окинула взглядом окрестности и пришла к выводу, что лучшего места для встречи четырех подруг нельзя и придумать. И ехать сюда, в центр, было одинаково удобно для всех...
– Ты похудела, – сказала ласково Альбина. – И синева под глазами... Плохо спишь?
– Нет, работы много... – Надя потерла виски. – А так все в порядке...
– Не ври, Надежда! – Альбина взяла ее за подбородок. – Ты все еще думаешь о нем?
– Неправда, неправда, трижды неправда! Я и имя его забыла! – с досадой дернула головой Надя. – И не будем об этом, Алька!
– Как скажешь, – мягко произнесла Альбина, и Надя опять ощутила укол совести. Огорчать подругу нельзя! Не только из-за слабого сердца, а вообще... Она такая милая.
Все располагало в ней – и внешний вид, и манеры. Была Альбина среднего роста и средней же комплекции – не худая и не толстая, а какая-то соразмерная, аккуратная. Движения у нее плавные, лаконичные: ничего лишнего – никакой аффектации или же, наоборот, зажатости. Бледное круглое личико, огромные карие глаза, глядевшие тревожно и в то же время доброжелательно... Нос, пожалуй, чуть великоват, но именно что чуть. Короткие черные волосы, блестящие и гладкие, челка мысиком. Прическа придавала Альбине немного детский, трогательный вид и очень шла ей.
Макияжем Альбина пользовалась умеренно – немного пудры светлого тона, почти не отличающегося от основного цвета ее лица, полупрозрачный блеск для губ – вот, пожалуй, и все. Одевалась она обычно в классические костюмы и предпочитала туфли-лодочки всем остальным фасонам. Вот и сейчас на ней был летний льняной костюм песочного цвета – юбка до колена и приталенный жакет, а на ногах светлые туфельки на невысоком каблуке. Да, еще сумочка (к сумочкам Альбина питала особую страсть, их у нее было не меньше двух десятков) – светлая, летняя, из рисовой соломки, в тон лодочкам.
– Идут, – сказала Надя, увидев в конце аллеи знакомые фигуры. Высокая и тонкая принадлежала Лиле Лосевой, обладательницей другой, более круглой и объемистой, была Рая Колесова. Кроме того, у Раи Колесовой шевелюра сияла ярко-малиновым цветом.
– С Райкой что-то не то, – заметила Альбина, имевшая очень острое зрение. – Ревела, поди, только что...
– Наверное, из-за Колесова, – предположила Надя.
– Из-за кого же еще!
Тем временем две опоздавшие подошли к столу.
– Пробки какие везде, – безмятежно улыбнулась Лиля Лосева, – еле доехала. Поцеловалась бампером с каким-то дураком... Ну да ладно, ерунда все это. Надюша, Алечка... А мы у входа с Райкой столкнулись!
И Лиля нежно расцеловала своих подруг.
– Лилька, сто лет тебя не видела! – засмеялась Надя, ущипнув Лилю. – Ты где так загорела? На юга, что ли, уже успела съездить?
– Какие юга! Обычный солярий...
– Райка, а ты чего скуксилась? Садись поближе... – придвинула кресло Альбина.
– Мерси... – буркнула Рая и плюхнулась в кресло. – Сволочь, урод, скотина! – И она высморкалась в платок. Руки ее заметно дрожали.
– Кто? Тоже чуть не врезалась?
– Да нет... Колесов – сволочь, вот кто!
Альбина с Надей переглянулись.
– Райка, ты погоди, потом расскажешь, – строго сказала Лиля, положив Рае руку на плечо. – Давайте сначала что-нибудь закажем, а уж потом будем впечатлениями делиться.
– Логично...
Подошел официант, принес всем меню.
– Вино или пиво? – спросила Надя.
– Вино, – сказала Лиля, все так же безмятежно улыбаясь. – Тут есть каберне...
– Какое каберне?! – огрызнулась Рая. – Мы все за рулем, кроме Надьки!
– А у меня сердце, – напомнила Альбина. – Я вообще не пью, если кто забыл.
– Ладно, возьмем каберне, – согласилась Надя. – Мне, в общем, все равно...
– Лилька, ты же тоже за рулем! – опять напомнила Рая, напряженно вчитываясь в меню, – это занятие немного отвлекло ее, даже слезы на глазах высохли.
– Ну и что? – пожала плечами Лиля. – Немножко можно. За встречу. Вы вспомните, девчонки, когда мы в последний раз все вместе встречались?..
– Зимой, – коротко бросила Рая. – Колесов мне еще тогда фингал поставил, и вы ко мне приехали, чтобы тоже ему морду набить. Подружки мои дорогие...
– А Колесов на дачу удрал! – сердито сказала Альбина. – Нет, мы еще весной у меня встречались, когда Леон в Петербург уехал, на какой-то фестиваль. В конце апреля, помните?
Леоном звали ее мужа – Леонтия Велехова, композитора.
– Точно! Ты еще нам новую кухню показывала... – кивнула Лиля. – Потрясающий абрикосовый цвет и духовка с грилем!
Снова подошел официант.
– Что будем заказывать?
– Я на диете, мне какой-нибудь салатик... – встрепенулась Рая.
– Котлеты по-киевски...
– Нет, лучше свиной эскалоп с картофелем фри. И десерт! Чизкейк, например...
– Девчонки, опять все перепутаем, когда будем рассчитываться! Давайте что-нибудь одно...
В конце концов, сошлись на эскалопе с картофелем и чизкейке.
– Это убийство... – вздохнула Рая, обмахиваясь салфеткой. – Свинина, торт... Ладно, ужинать сегодня не буду.
Она вспомнила о своей драме и опять утерла слезу.
– Раечка, что случилось? – строго спросила ее Альбина. – Что он опять натворил?
Рая сделала паузу, нагнетая напряжение, и начала:
– Позавчера Колесов в половине второго приперся... Ночи, разумеется.
– Пьяный? – осуждающе покачала головой Альбина.
– Алечка, ты не перебивай...
– Хуже! Трезвый, – продолжила мстительным голосом Рая. – Сказал, что заказ срочный был, вот и пришлось допоздна задержаться. Ла-адно... Я ни слова ему, работа так работа. Вчера звоню Хромову, его начальнику. Мол, что ж вы, Петр Евгеньич, людей задерживаете, мой Колесов человек семейный, двое детей и все такое, пусть другие остаются... А Хромов мне прямо в глаза смеется. То есть в ухо. Я, говорит, ни при чем, вчера рабочий день в семь закончился, и Колесов твой ушел сразу, как только семь пропикало, а куда, говорит, не знаю...
– И где же он был? – сурово нахмурилась Лиля. – Если не пил, то что?..
– Вот именно! – мстительно произнесла Рая. – Трезвый как стеклышко... И пятьсот рублей в кошельке было – теперь нет, я специально к нему в карман слазила. Если не пил, то где он их оставил?
– Ну, пятьсот рублей в наше время... – протянула Лиля.
– Вот именно! Букет цветов, шампанское и коробка конфет. Как раз! – с удовлетворением произнесла Рая.
– Не хватит! – покачала головой Лиля. – Приличное шампанское в наше время...
– Это ты пьешь приличное шампанское, – перебила его Рая. – А Колесов на «Вдову Клико» тратиться не будет! У бабы он был, вот что.
– У какой? – сочувственно спросила ее Альбина. – Ты ее знаешь?
– Узна-аю... – зловеще пообещала Рая. – Уж я волосенки ей все повыдергаю...
– Райка, так нельзя! – раздраженно перебила ее Лиля. – Сколько можно! Скоро десять лет, как ты его терпишь... Разводись.
– Он тебя недостоин, – печально произнесла Надя. – Знаешь, когда я оказалась в такой ситуации, то сразу и бесповоротно...
– В какой – такой? – раздраженно перебила ее Рая. – В какой – такой? Ты нас не сравнивай! Ты человек свободный, детей у тебя нет, а у меня пацанов двое! Как я их без отца оставлю?
– Рая... – проникновенно заговорила Альбина, положив ладонь на пухлую Раину руку. – Твой Колесов асоциальный тип. Он пьет, бьет тебя, изменяет, детьми совершенно не занимается... Зачем он тебе? Ты молода и симпатична, найдешь еще хорошего мужчину... Тебя и с двумя детьми возьмут!
– Нет, я не могу... – вздохнула Рая. – Я люблю его. Вы знаете, что такое любовь?
– Вопрос относится к категории риторических, и ответ на него необязателен, – пожала плечами Надя.
– Умная ты наша... Нет, вы не знаете, что такое любовь, – совсем другим голосом сказала Рая.
Официант принес заказ.
Сквозь листву пробивалось жаркое июльское солнце, на открытую веранду залетела пара бабочек.
– Лучше бы я вообще за него не выходила, – заявила Рая, тыкая вилкой в картофель фри. – Лучше бы ты, Надька, за него вышла... Может, тогда все по-другому бы было.
– За кого? За Колесова? – изумилась Лиля.
– Ну да, он же за ней ухаживал...
– Он мне никогда не нравился, – раздраженно произнесла Надя. – Он-то, может, за мной и ухаживал, но я его ухаживания никогда не принимала. Я его насквозь видела.
Слова Раи относились к такому далекому прошлому, что Надя не восприняла их всерьез. Она почти забыла о тех днях. Геннадий Колесов действительно никогда ей не нравился. Он пугал ее. Пьющий красавец, брутальная личность, бабник, мрачный демон... Это довольно распространенный мужской тип в России – притягательный и отталкивающий одновременно...
– Вот у Альбины муж хороший, – сказала Лиля. – Ей повезло.
– Ну, у него тоже есть свои недостатки, – пожала плечами Альбина, которая очень боялась сглазить свое счастье. – Мне, например, работу пришлось из-за него бросить.
– Да какая это работа! – отмахнулась Лиля. – Девчонки, давайте-ка я вам подолью... Ты кем была, Аля? Фармацевтом! Порошки в аптеке смешивала...
– Аля – прекрасный специалист! – вступилась за подругу Надя.
– За Леоном надо ухаживать, как за ребенком, – сказала Альбина и покраснела. – Он совершенно не приспособлен к жизни. Но я ни о чем не жалею. Он гений. Осенью в консерватории будут исполнять его новую композицию, приглашаю вас всех.
– Обязательно! – горячо откликнулась Надя.
– Как только, так сразу... – хмыкнула Рая.
На ее колкости уже давно никто не обижался – считалось, что Рае досталась тяжелая судьба и обижаться на нее поэтому просто неприлично. Подругам Раи полагалось сочувствовать ей, давать советы и критиковать Колесова. Она была когда-то очень хорошенькой. Впрочем, она и сейчас была довольно симпатичной, даже волосы малинового цвета, который она маниакально предпочитала всем остальным оттенкам современных красок для волос, не портили ее. Если бы не лишние килограммы, придраться к ее внешности было бы вообще невозможно.
– Я устала, – пожаловалась Альбина. – У меня сердце... Нет, правда, быть домохозяйкой – это тяжелый труд!
– Чистая правда, – мрачно согласилась Рая. – А прикинь, Алька, если бы у вас с Леоном еще дети были?
– Мне нельзя иметь детей, – опять напомнила Альбина. – У меня сердце!
– Райка, ты удивительно бестактная! – раздраженно произнесла Лиля. – Мы, конечно, понимаем, что жизнь у тебя не сахар, но всему же есть предел. Алька, не обращай на эту дуру внимания!
– Лилечка, да все в порядке, я совсем не обижаюсь...
– А у тебя как дела? – спросила Надя Лилю, чтобы немного разрядить обстановку.
– Все по-старому... Собирались с Зиной Трубецкой съездить в Испанию, но у Зины незапланированный ремонт, ее соседи сверху затопили... – лениво сказала Лиля, закуривая тонкую длинную сигаретку.
– А Адам твой как? – с любопытством спросила Рая.
– Адам уехал к матери, на целый месяц... – Пальцы у Лили тоже были длинными и тонкими, словно у музыкантки. И вся она была такой тонкой и одухотворенной, словно парила в каких-то высоких сферах, далеких от земной суеты.
– Сколько же вы с ним вместе? – наморщила лоб Рая.
– Двенадцать лет, – выдохнула колечко дыма Лиля. – Мне было семнадцать, кажется... Ну, словом, сразу после школы. Ему тогда – двадцать пять, двадцать шесть... Сейчас Адаму под сорок.
– Под сорок... – задумчиво повторила Альбина. – Вам давно пора жениться.
Альбину всегда беспокоила неустроенная жизнь подруг.
– Алька, ну что за ветхозаветные взгляды! – засмеялась Лиля. – Господи, ты как дитя... Нам с Адамом хорошо и так. Встречаемся раз в неделю или раз в две недели, каждый занимается своим делом, никто никому не мешает. Быт так убивает... Он делает, что хочет, у меня тоже никаких обязательств. У каждого своя личная жизнь. У меня бывают романы время от времени, у него, я полагаю, тоже... Но это не имеет никакого значения.
– Высокие отношения! – Рая давно справилась с эскалопом и теперь придвинула к себе блюдце с чизкейком. – Интересно, сколько тут калорий...
– Адам дает мне деньги, и немаленькие, на которые я существую, – напомнила Лиля.
– Ты у нас принцесса... – потрепала ее по плечу Надя.
В самом деле, Лиля за свои тридцать лет еще ни одного дня не работала – Адам содержал ее. Она и не хотела ничего – ни работать, ни учиться, она наслаждалась жизнью. Лиля не оговорилась, когда сказала, что они с Адамом каждый занимается своим делом. Адам Блендис был бизнесменом, и довольно удачливым, ну а Лиля – прекрасной женщиной, которой надо было постоянно следить за своей внешностью. При том при всем глупой куколкой Лиля не была – она много читала, посещала все модные выставки, предпочитала авторское кино голливудским мелодрамам, у нее в знакомых ходила куча известных и интересных людей.
У нее были прозрачно-синие, с длиннейшими ресницами глаза и светлые волосы – негустые, но вьющиеся и такие нежные и шелковистые на вид, что всякий хотел прикоснуться к ним ладонью. Помимо Адама, у нее была куча других кавалеров. Правда, ни один мужчина в ее жизни не задерживался надолго, и лишь Адам был величиной постоянной и неизменной.
– Все равно, мог бы и жениться... – проворчала Рая.
– Мог бы... – с каким-то странным выражением произнесла Лиля и отвела взгляд в сторону.
– Что ты, Лилечка? – встревожилась Альбина.
– Я тоже устала, – усмехнулась та.
– От чего, интересно? – взбила свои малиновые волосы Рая. – Девчонки, я нормально выгляжу? Вон тот мужик, за крайним столиком, по-моему, на меня косится...
Несмотря на безумную любовь к Колесову, Рая не упускала случая пофлиртовать с кем-нибудь.
– Нормально, нормально... А устала я от жизни, – сказала Лиля. – Это у всех бывает. Пройдет... Ни с того ни с сего как накатит... Я говорю – пройдет.
– Невыносимая легкость бытия, – улыбнулась Альбина.
– Что? – Рая не воспринимала таких выражений. – О чем это вы?
– Так, ни о чем...
Едва шелестели листвой деревья в парке.
– Хорошо как здесь... – сказала Лиля. – И тихо.
– Это потому что лето, – заметила Альбина. – Летом жизнь в городе как будто замирает... Лилька, поезжай в Испанию с Надей – вон она какая замученная.
– Надька, а правда, поехали?
– У меня нет денег на Испанию. Только на отдых в Подмосковье. И вообще, надо работу закончить.
– Ну уж две недельки-то всегда можно выкроить... – насупилась Лиля.
– Слушайте, а действительно, поехали куда-нибудь в Подмосковье? В дом отдыха? – неожиданно оживилась Альбина. – Хотя бы на неделю, а?
– Скука... И на самом деле Подмосковье твое не такое уж дешевое.
– Все равно, поехали! Все вместе, а?
Подруги переглянулись.
– Лилька развеется, для Альбины тоже будет очень полезно – у нее же сердце и все такое... – нерешительно произнесла Рая.
– Ты от Колесова отдохнешь! – напомнила Альбина.
– И Надьке мы там жениха найдем! – с энтузиазмом произнесла Лиля.
– Да!
– Неплохая идея...
– Устроим себе каникулы!
Все пришли в волнение. Мысль провести неделю вместе на природе неожиданно овладела умами подруг – и сечас каждая из них уже рисовала себе в воображении прелести грядущего отдыха.
– Свежий воздух, природа... – пробормотала Надя.
– Мужчины! – с азартом произнесла Рая. – К черту Колесова, может быть, я там себе кого получше найду...
– Лиля же говорила – для Нади жениха...
– И Наде, и мне...
– Девочки, природа! Ведь не зря мы тут собрались, – Лиля повела рукой вокруг. – Это знак! Подсознание нам подсказывает, чего нам хочется: в лес, к воде, к своим корням... Хочется любви и обновления! Нет, мы потом, конечно, вернемся, каждая к своему корыту...
– Но зато посвежевшими и отдохнувшими, – закончила за нее фразу Альбина. – Надеюсь, Леон как-нибудь переживет. Всего неделю!
– Ярослав и Владимир с бабкой, на даче... – задумчиво пробормотала Рая, подумав о сыновьях. – Ну да, сейчас я совершенно свободна. Вот только Колесов... А, к черту его!
– Адам уехал, – напомнила сама себе Лиля. – И у Зины ремонт...
– Если я отдохну как следует, то, когда вернусь, закончу свою работу в два раза быстрее. С новыми-то силами... – засияла глазами Надя. – В самом деле, все уже так надоело тут... Проводить лето в городе – это самоубийство!
– Решено, – твердо произнесла Рая и залпом выпила бокал вина. – Едем.
– У меня знакомая в турагентстве, – деловито произнесла Лиля. – Она нам поможет хорошие путевки достать.
– Купальник новый куплю... – мечтательно пробормотала Альбина.
– А у меня уже есть! – обрадовалась Надя. – Приобрела зимой, на распродаже, за полцены. Еще пилила себя – зачем купила, все равно никуда не езжу... Вот и пригодится!
– У меня есть обалденные босоножки! – застонала Лиля. – Нет, девчонки, вы не представляете – пробковая подошва, а сверху свит такой ремешок – чтобы только большой палец просунуть, а на щиколотке...
Они забыли обо всем на свете. Их теперь волновало только одно – как замечательно они смогут провести время, вырвавшись на свободу. Красное вино ударило в голову, и даже примерная домохозяйка Альбина, которая не выпила ни капли, тоже словно захмелела...
Они разъехались только через два часа. Лиля на своей новенькой немецкой машинке бирюзового цвета, Альбина на подержанном, но чрезвычайно ухоженном авто японского производства, а Рая на «Жигулях» белого цвета, несколько помятых и с треснувшей фарой.
– Надька, садись ко мне, – пригласила Рая. – Нам все равно в одну сторону...
– Райка, ты пьяная!
– Я не пьяная, всего-то ничего выпила – один стакан... Садись!
Лиля мурлыкала себе под нос что-то легкомысленное. Она была хорошенькая, как ангел, со своими глазами, волосами и тонкими загорелыми ногами. Какой-то проходивший мимо мужчина загляделся на нее, споткнулся и едва не упал.
Подруги развеселились еще больше.
Лиля стала опять рассказывать про Зину Трубецкую, но ее никто не слушал – перебивая друг друга, говорили о своем.
– Ладно, поехали! – схватившись за голову, засмеялась Надя. – Чертовы болтушки... Рая!
Она уже залезла в «Жигули».
– Созвонимся! – крикнула Рая и послала воздушный поцелуй Лиле и Альбине. – Уф...
В машине было невыносимо душно, сиденья из кожзаменителя раскалены.
– Райка, только не гони! – попросила Надя. – Я боюсь...
– Дурочка, если едва тащиться, то точно остановят... Гаишники, они тоже не дураки.
Но все обошлось благополучно.
Они уже свернули на ту улицу, в начале которой жила Надя и после которой начиналась улица Раи, как «Жигули» вдруг резко затормозили.
– Что? – испугалась Надя. – Что случилось?
– Колесов... – прошептала Рая. – Вон, по той стороне Колесов идет...
– Ну и что? Посигналь ему...
– Нет, мы за ним сейчас проследим! – с азартом охотника произнесла Рая.
– Зачем?
– Затем! Он наверняка к бабе своей идет...
Рая судорожно стала переключать скорости.
– Райка, выпусти меня, а сама делай что хочешь! У меня нет никакого желания заниматься этой ерундой!
– Поздно... – трагическим голосом произнесла Рая. – Он сейчас свернет. За ним! Надя, я не буду останавливаться...
По опыту Надя знала, что с подругой спорить бесполезно, а иногда и небезопасно – если уж Рая решила что сделать, то она непременно доведет начатое до конца. Надя сложила руки на груди и обреченно вздохнула.
«Жигули» медленно, но неотвратимо ехали вслед за беспутным Райкиным мужем.
Гена Колесов работал в автосервисе. У него были золотые руки – об этом все говорили. Если бы он не пил, ему бы цены не было.
И, как уже упоминалось, он был от природы мучительно, дьявольски красив. Но не той лубочной, гламурной, неопределенно-лаковой красотой, которую тиражировали журналы и телевидение, а другой – той, что шла из народа, из глубины веков, от сохи, от земли, от древнего бога Перуна, от татаро-монгольского нашествия, от опричников Ивана Грозного, от партизан восемьсот двенадцатого года, от хлыстов, от Гришки Распутина... вообще, от всех тех, кто ни в грош не ценил забубенную свою жизнь и кто был способен как на подвиг, так и на предательство – смотря к чему толкали клубящиеся вокруг страсти. Бог знает что было намешано в генах Гены Колесова – и неистовство викингов, и безвольная славянская кротость, и хитрость степных кочевников, и казацкая гордость, и цыганский азарт, и даже прибалтийская медлительность...
Он мог показаться на людях в чем угодно, хоть немытый-нечесаный, хоть в опорках – все равно находилась женщина (или даже несколько), готовая идти за ним хоть на край света. Этой женской слабостью Гена, кстати, постоянно пользовался... Он был нежен и одновременно груб. О таких, как он, женщины помнили до самой смерти, помнили и проклинали, он же забывал своих подружек на следующее утро. Он любил только чужое – странная особенность жителей лесостепной полосы. Только то, что было для него недоступно...
Надя его боялась. Почему? Наверное, так пугает любая необузданная стихия, которая не может быть ни плохой, ни хорошей – она просто есть и все, и слабому человеку лучше не стоять на ее пути. Именно потому, что Надя его боялась, она не стала отвечать на его ухаживания в юности. Гена достался Рае.
Теперь он шел по улице усталой, шаркающей походкой, в потертых джинсах, джинсовой же жилетке нараспашку и пыльных сандалиях на босу ногу. Ему следовало бы давно побриться и подстричься, но он почему-то этого не делал. Разумеется, не из пижонских соображений – имидж знойного мачо, конечно, в моде, но Гене, скорее всего, было просто лень заниматься такой ерундой.
Брутальная личность, одним словом. И было в нем что-то такое...
– Урод... – с ненавистью и обожанием прошептала Рая, вцепившись в руль. «Эх, Рая, ну почему ты не чужая...» – буквально так озвучил однажды ее муж свое кредо. – К бабе идет... Второе свидание. Или третье...
– Как ты определила? – спросила Надя.
– На первое, я ж говорила, он цветы тащит и шампанское! – сквозь зубы произнесла Рая. – Ну ничего, я его новой зазнобе волосенки-то повыщипываю...
– Я при этом присутствовать не собираюсь, сразу предупреждаю!
– Да ради бога!
Рая упорно ехала за Колесовым.
Надя решила немного отвлечь ее.
– Нет, нам всем определенно нужны каникулы, – сказала она. – Всем четверым. Да, еще можно захватить и Зину Трубецкую...
Зина Трубецкая была подругой Лили, но, поскольку на дне рождения Лили все встречались и с Зиной, то, хоть и с натяжкой, ее можно было посчитать пятой в их компании.
– Я тогда повешусь, – заявила Рая. – Кто угодно, только не эта Зина...
– Она, конечно, довольно сложный человек, но ее тоже можно понять...
– Ты-то ее поймешь, а вот она нас – нет. Она и Лильку с трудом понимает – ну где-то так, на грани... Эта Трубецкая, кукла крашеная, еще та штучка. Недаром же она мужа своего, миллионера, в гроб свела.
О покойном муже Зины ходило много слухов, но никто ничего не знал точно. Он в самом деле был очень богатым человеком и оставил своей вдове солидный капитал.
– Она золото любит, а не людей, – в сердцах бросила Рая.
– Ты тоже любишь золото, как я погляжу! – засмеялась Надя. Она ничуть не преувеличивала. Пальцы у Раи были в перстнях, даже мизинцы окольцованы, тяжелый браслет на запястье, цепь с кулоном на шее, массивные серьги... Впрочем, все – низкой пробы, относительно дешевое, ширпотребное.
– Да я специально на себе все цацки ношу, – сказала Рая. – Знаешь, почему? Чтобы Колесов не пропил...
– А-а...
– Кстати, Зина Трубецкая – лысая. Абсолютно. От нервов. Как бильярдный шар, – злорадно сообщила Рая.
– Не может быть!
– Ей-богу.
Надя задумалась.
– Нет, Раечка, ты все-таки что-то путаешь, – наконец произнесла она. – Зина Трубецкая не может быть лысой. У нее средства, она может позволить себе пересадку волос и все такое...
– Не может! – ликующе произнесла Рая. – У нее на голове что-то вроде экземы – тоже от нервов. На больную кожу волосы не пересаживают – они на ней не удержатся.
– Какой ужас! Бедная Зина...
– Вот поэтому она все время в платке ходит. Навертит себе тюрбан до потолка... И в Испанию потому с Лилькой отказалась ехать – не в ремонте дело, а в том, что она лысая. Кстати, Колесов прямо к нашему дому направляется... Что бы это значило?
– Думаю, то, что человек просто идет домой! – с досадой воскликнула Надя. – Все, я выхожу...
– Нет, просто та баба ему надоела, – покачала головой Рая. – Все-таки он меня любит!
– Райка, я выхожу... – Надя разозлилась окончательно. – Ты просто сумасшедшая! Бред ревности – вот как твое состояние называется... Следить за собственным мужем...
Тем временем Гена скрылся в подъезде собственного дома. Рая припарковалась неподалеку.
– А ты разве за своим не следила? – спросила она, ставя машину на ручной тормоз.
– Нет, – отвернулась Надя.
– Погоди... – Рая вцепилась в ее руку своей пухлой ладошкой. – Так что же, ты до сих пор так и не знаешь, к кому он ушел?
Наде этот разговор был неприятен. А Рая как-то странно, испытующе смотрела на нее...
– Не знаю. И знать не хочу!
– Разве вы с Прохоровым не виделись после развода? – упорствовала Рая.
– Нет. А зачем?
– Ну... Слушай, Надежда, может, ты его и не любила вовсе?
– Наверное! Семь лет просто так вместе жили...
– Ты страшный человек, Надя, – заявила Рая, поправляя свои малиновые волосы, успевшие прилипнуть к влажной шее. – Я твоего Прохорова понимаю...
– А я тебя не понимаю! Ты столько лет живешь с этим чудовищем...
– Колесов нормальный мужик! – возмутилась Рая. От того, что муж на ее глазах вернулся домой, настроение у нее моментально улучшилось. – Ладно, Надежда, не переживай – мы тебе найдем нового мужа. Там, в доме отдыха...
– Мне никто не нужен!
– Я лучше знаю, – безапелляционно заявила Рая.
Надя заглянула в ее круглые карие глаза – дна у них не было... Два колодца в бездну. А что там, внизу, – неизвестно.
* * *
Солнце уже садилось за дома, когда она оказалась в своей квартире.
Было тихо, тепло и невыносимо тоскливо. «Надо хоть кошку завести...» – мелькнула мысль.
Раньше Надя не боялась одиночества, она даже мечтала о нем. О нем и о тишине. Егор Прохоров всегда включал телевизор на полную громкость, от которой закладывало уши, Егор Прохоров любил глупый футбол. Егор Прохоров, разговаривая с друзьями по телефону, орал в телефонную трубку: «Привет, старик...»
Потому что есть просто одиночество, когда рядом никого нет, и есть одиночество, когда рядом нет Егора Прохорова.
Райкин последний вопрос занозой сидел в мозгу.
В самом деле, почему она так и не увидела ту, к которой ушел ее бывший муж? «И слава богу, что не увидела, – тут же успокоила она себя. – Она бы снилась мне по ночам. Я бы представляла их вместе. А когда не знаешь, то и представить ничего нельзя!»
Она выпила чашку чаю, который моментально прогнал последние пары каберне, и села за письменный стол. Глянула на монитор: «...если бы мы каждую минуту своей жизни помнили о том, что в конце нашего существования стоит смерть, то сошли бы с ума еще в ранней юности, ибо предчувствие неотвратимого приговора способно отравить сознание, и любая радость теряет смысл в тени гробового входа...»
– Ужас какой! – вздохнула Надя, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера. – В тени гробового входа...
Надя переводила роман современного культового писателя Гюнтера Клапке. Рукопись надо было сдать в издательство в конце сентября. Со сроками Надя вполне успевала, но мрачный пафос потомка древних тевтонцев ее угнетал, и от того работа продвигалась со скрипом, мучительно.
Егор Прохоров мешал Наде, когда жил здесь, – шумом, который он производил, щенячьим желанием привлечь к себе внимание («Наденька, да оторвись ты от своего монитора, поговори со мной!..»), самим фактом своего существования рядом. Она часто мечтала об одиночестве и тишине, когда битый час мучилась над каким-нибудь заковыристым словечком, которое надо было перевести в точном соответствии с авторским замыслом. Потому что рядом был Егор – пуп земли и центр вселенной.
Теперь Егора не было, но не было и долгожданного покоя.
«Нет, лучше бы я узнала все. Увидела бы ее. И не воображала бы сейчас всякой ерунды...»
Просидев до половины ночи над переводом, Надя легла спать.
* * *
Телефонный звонок взорвал черную тишину.
На часах – половина четвертого.
– Алло! – испуганным сонным голосом прошептала Надя в трубку.
– Наденька, я умираю... – затрепетал рядом с ухом плачущий голос.
– Господи, что случилось... Райка, ты, что ли?
– Я! Надя, ты не представляешь...
Страх моментально отлег от сердца. Это была Рая – а Рая время от времени любила разыграть трагедию, не хуже мрачного тевтонца Гюнтера Клапке.
– Да что случилось!
– Представляешь, поднимаюсь домой, а его там нет!
– Кого нет?
– Да Колесова же! – закричала Рая. – Ну, ты сама видела, что он в подъезд вошел...
Надя с трудом припомнила события вчерашнего вечера. Наконец сообразила, что говорит подруга: Гена Колесов вошел в подъезд, но в квартире его не оказалось.
– А куда же он девался? – удивленно спросила она, снова упав головой в подушки и закрывая глаза. Спать хотелось невыносимо. Может быть, инопланетяне похитили беспутного Райкиного мужа прямо из лифта, когда он поднимался наверх? Или он просто дематериализовался перед дверями своей квартиры, едва поднеся ключ к замку?
– Да у Катьки он был, у Катьки с третьего этажа! – взвизгнула Рая.
– Ты уверена? – пробормотала Надя, усилием не давая себе заснуть.
