Татьяна Тронина
Наваждение
© Тронина Т., 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
Встреча бывшей группы была назначена на шесть вечера. Зина же оказалась на месте без десяти шесть, немного не рассчитала время, хотя предполагала, что да, наверное, мало кто из компании явится раньше назначенного времени… Но когда Зина зашла в ресторан, распорядительница с улыбкой заметила, что она сегодня – самая первая.
Зина села у длинного, во всю комнату, стола, на котором уже была расставлена посуда и разложены приборы, и просидела в полном одиночестве еще целых полчаса, пока не услышала, что там, в коридоре, распорядительница еще с кем-то переговаривается, объясняя, что встреча выпускников – «вон за той дверью, в банкетном зале».
Верно, у большинства людей была какая-то детская неуверенность или даже страх оказаться в неудобном положении. Пришел раньше всех на дружескую встречу, где должна собраться большая компания (речь именно о дружеской встрече, не о деловой) – значит, дурак. Значит, больше всех надо. Значит – простак. Умные, тонкие люди всегда опаздывают на подобные посиделки, даже если у них и имеется возможность прийти вовремя. Потому что эти люди еще и деликатные: понимают, что у их приятелей полно хлопот, забот, других важных мероприятий, наверняка мало кто придет вовремя, и своим опозданием они демонстрируют окружающим – как они вот это все понимают. Ну и заодно тоже участвуют во всеобщем флэшмобе – покажи, как тебе некогда, ибо ты крут, вон едва смог вырваться. А кто пришел раньше времени – у того, получается, и дел нет, и понимания происходящего… Поди, клянчить пришел у старых знакомых – работы ли, денег… Первым на встречи бывших выпускников (школы, вуза ли) являются те, кому «больше всех надо», а таких неприкаянных, откровенно «голодных» – не уважают.
Словом, Зина в первые минуты своего одиночества в пустом банкетном зале чувствовала себя довольно неуютно, но потом рассердилась сама на себя: вот еще – переживать из-за подобной ерунды!
– Привет! Зина, Зина Ромашова, это ты? – В зал вошла невысокая, худощавая и, точно мумия, закутанная в длинный белый палантин молодая женщина. Зина сразу узнала ее – Ася Дрогина. В студенческие годы – болтушка и вечная спорщица. Острая на язык, но вместе с тем не злая. Помнится, в те далекие студенческие годы кто-то назвал ее «синим чулком»… Но сейчас Ася смотрелась вполне современно, в духе времени – с этими неровными короткими кудрями на голове, в прихотливом наряде; на пол-лица – огромные очки в черной кривой оправе.
– Ася, рада тебя видеть… – поднялась ей навстречу Зина.
– А остальные где? Время-то сколько?.. Ой, уже двадцать минут седьмого! Искусствоведы, называется… Интеллигентные люди, а сами время рассчитать не могут! – тараторила Ася, усаживаясь рядом с Зиной и причудливыми складками набрасывая на колени концы своего палантина. – Ты как? Я помню, ты у нас дамой семейной была… Вечно куда-то бежала, в наших сборищах не участвовала…
– К детям бежала, куда еще, – улыбнувшись, пожала плечами Зина.
– Да-да-да, про детей я помню, ты мне тогда чуть не матерью-героиней казалась…
– Да ладно. Двое у меня. Двойняшки. Два сына.
– Еще учатся? – Любопытный напор Аси казался неиссякаемым.
– Да. В следующем году диплом защищают.
– Дипло-ом?! – Ася схватилась за голову. – Я школу имела в виду… а они – диплом? Зинка, да сколько им уже, получается?
– Двадцать два. Петр и Павел. Вполне себе взрослые мужчины, да, самостоятельные… – охотно пояснила Зина. – Из дома сбежали, квартиру сейчас снимают. Учатся и подрабатывают, в свободное время музыкой увлекаются, группа у них, в чьем-то гараже играют.
– Двадцать два… – ошеломленно пробормотала Ася, пристально разглядывая Зину. – Во сколько же ты их родила?
Этот вопрос раньше задевал Зину. Было больно и стыдно. Ну как так, в семнадцать она родила… С некоторых пор стыд ушел, а потом и вовсе возникла залихватская гордость. Да, вот так, она еще молодая женщина (тридцать девять лет в наше время – не возраст, вон в транспорте обычно «девушка» обращаются), а у самой уже взрослые сыновья.
– В семнадцать, Ася, в семнадцать я их родила, – добродушно произнесла Зина.
– Какая же ты молодец! – с чувством воскликнула Ася. – И ты знаешь, ты все правильно сделала, я так понимаю. Отстрелялась и свободна. И все успела – и родить, и выучиться… А у наших-то – то никого, то детки в саду еще… Я вон все собираюсь, думаю… Помнишь Алину Велинскую? Красавицу нашу? Так одна и кукует. Верно, принца ждет. А она нас старше года на четыре, если ты помнишь… А, забыла, у Олега сын, у Олега и Брони, они же на последнем курсе поженились, и Броня родила сразу после защиты…
– Пятнадцать лет мальчику, – быстро прикинула в уме Зина. – А ты говоришь! Я помню, помню про Олега и Брониславу.
– Они все-таки развелись потом, – на всякий случай шепотом сообщила Ася. – Такая мелодрама. Алина к этому причастна, хотя у Олега с Алиной тоже не получилось… По секрету: Виктор принесет фото с выпускного вечера, того, который пятнадцать лет назад был, я эти фото видела, честно признаюсь… Что еще про наших знаю? Саяпин в каком-то журнале работает, Виктор, ну этот, который фото сегодня принесет – Витя, Витя Борташевич, – научный сотрудник в музее…
Ася сыпала новостями, но Зина уже не слушала ее. «Олег. Ну да, Олег Зоммер. Был такой юноша – нечеловеческой, неземной красоты. Интересно, как сейчас он выглядит?»
В коридоре зашумели голоса – разом, много; стало ясно, что бывшие выпускники явились толпой. Через минуту все уже обнимались-целовались в зале, ахали и вскрикивали от радости и удивления.
Зина стояла чуть в стороне, не участвуя во всеобщей эмоциональной вакханалии – как-никак, студенческие годы провела особняком, ни с кем столь трепетно не сдружилась, но все же и к ней подходили – обнимали, жали руку, задавали вопросы. Как и Ася, потом тоже восхищались самим фактом того, что сыновьям Зины уже двадцать два.
Еще через пять минут подвалила новая порция выпускников, шум в зале усилился… Человек двадцать собрались сегодня, не меньше.
Как поняла Зина из обрывков разговора, бывшие однокурсники пересекались и раньше, но как-то стихийно, небольшими компаниями, сегодня же – особый случай: пятнадцать лет прошло со времени выпуска… Собственно, именно поэтому Зина и решила участвовать в общей встрече – столь значимую дату трудно проигнорировать.
– Зина, привет, молодец, что пришла! – К ней сквозь толпу пробился Слава Векшин – высокий, крупный, уже наполовину седой. Он нашел Зину в одной из социальных сетей где-то год назад; Зина и Слава переписывались время от времени. Это он прислал Зине приглашение на этот вечер. Обернулся, произнес громогласно: – Граждане, а вы в курсе, что Зиночка наша популяризатор искусства, у нее книга вышла недавно?
Сообщение о вышедшей книге произвело эффект на публику.
– Зина, какая же ты молодец!
– А книгу принесла? Зина, скажи, где ее купить!
– Господа, как мало среди нас тех, кто по специальности работает… Смысл в этом высшем образовании?
– Но, милый мой, а кто сейчас вообще по своему профилю работает! А уж искусствоведы сейчас и задаром никому не нужны. Зина, ты, в сущности, последняя надежда нашего вуза, получается…
Зина почувствовала смущение – она (в реальной жизни, не виртуальной!) не привыкла находиться в центре внимания.
– Зина, можно тебя на минутку? – потянула ее за руку какая-то дама, знакомая и одновременно незнакомая… Высокая, не толстая, но мощная, с крупными чертами лица – кариатида, да и только, несущая на своих плечах многотонную махину жизни. На «кариатиде» – джинсовое платье-сафари, белые волосы убраны на затылке в пучок величиной с футбольный мяч, лоб перечеркнули черные четкие брови, явно нарисованные щедрой рукой салонного мастера-бровиста…
– Броня? – неуверенно произнесла Зина, вглядываясь в крупные черты лица своей собеседницы. – Бронислава?..
– Точно. Я тут услышала, что твои парни уже вуз заканчивают… А какой? Поступить сложно? На бюджет попасть реально? Я к чему: у меня же тоже парень, и нам определяться надо.
– Да, я в курсе, пятнадцать твоему, да? А как зовут?
– Стива, – отчеканила Бронислава. – Разгильдяй и дурень, уж не знаю, в кого, в отца, наверное… Папаша тоже все норовил сбежать от сложностей…
Папаша – это она ведь об Олеге!
Грудь у Брониславы была выдающейся, но Зина старалась на нее специально не пялиться, хотя бывшая однокурсница буквально напирала бюстом на Зину. Нет, эта Броня – никакая не кариатида, а самая настоящая валькирия. Брунгильда. Танк… Внезапно Броня словно забыла о том, что разговаривает сейчас с Зиной, и, сведя брови, с недобрым выражением лица уставилась в сторону двери, да и шум вокруг немного поутих… Это потому, что в зал вплыла Алина Велинская (уж ее-то Зина сразу узнала) – по-прежнему роскошная, изящная и, ко всему прочему, пахнущая каким-то одуряющим ароматом – подобного Зина не встречала ни в одном парфюмерном магазине. Чем-то Алина напоминала королеву бурлеска Диту фон Тиз в ее лучшие годы: сочетание хрупкости и полновесности, контраст черного и белого (белоснежного платья и жгуче-черных волос, уложенных в сложную конструкцию), малиновые губы, фарфоровое личико…
– Дорогие мои, золотые… Как же я рада вас всех видеть! – Голос у Алины тоже был необыкновенный. Низкий, хрипловатый, тягучий и вместе с тем нежный, обволакивающий, очень женственный.
Зину потянула за плечо чья-то рука. Это была Броня, словно сбросившая с себя наконец наваждение.
– Дорогие мои… – шепотом передразнила Броня. – Зин, ты это слышишь?
Зина приветливо улыбнулась, осторожно извернулась, выскальзывая из-под тяжелой длани Брони, и попятилась назад. Пятилась-пятилась и натолкнулась на кого-то. Оглянулась – Виктор Борташевич.
– Витя? Витя, привет! – любезно произнесла Зина. – Я слышала, ты в музее, где-то в центре города, да, работаешь?
– Старший научный сотрудник, – кивнул Виктор. Невысокий, плотный, с огромными залысинами, в летней куртке с короткими рукавами. Самое удивительное, но Зина прекрасно помнила эту куртку – в ней Виктор ходил и в институте. – А ты книгу написала? На какую тему?
– На тему советской живописи. Я специалист по двадцатому веку.
– Молодец, – Виктор энергично пожал Зине руку. – А сама-то сейчас где?
– Сейчас нигде формально. Я журналист, искусствовед, у меня блог…
– Я поняла! – вскричала Ася, вынырнувшая из толпы. – Так это ты – та самая блогер «Ромашка», да?! И как я сразу не догадалась, все же очевидно! Зина, ты герой, ты популяризатор нашего отечественного искусства… И книга у тебя вышла, и блог ведешь еще… И вроде ты даже премию какую-то получила за свой блог, да?
– Получила, – согласилась Зина.
– Вот! Только сейчас у меня в голове все сложилось, на свои места встало. Зина, ты среди нас, оказывается, самый известный человек! А на вид тихоня, как всегда, серой мышкой прикидываешься…
– Мне недавно ссылка пришла, тоже на одного блогера, – присоединился к беседующим Слава Векшин. – Правда, прячущегося под ником «Черная Пантера». Я почитал, и у меня ощущение, что это человек из нашей компании. Из нашего вуза, с нашего курса! Про антиквариат эта (или этот?) «Пантера» пишет, про людей… Зло, язвительно, хлестко. Умно, – подумав, добавил Слава.
– И мне ссылка на этого автора приходила, – вспомнил Виктор.
– И мне! – неожиданно озарило и Зину. – Точно, точно, у меня тогда тоже возникло ощущение, что этот человек в нашем вузе учился, с нами со всеми…
– И я не исключение, и я о «Черной Пантере» слышала, – припомнила и Ася. – Точно, это кто-то из наших. Скрывается под псевдонимом. Зина, это не ты случайно?
– Нет, мне своего блога хватает, второй не потяну, – смутилась Зина.
– Перечитаю еще раз эту «Черную Пантеру», – торжественно оглядев всех присутствующих, произнесла Ася. И повторила громко: – На все сто уверена, что это кто-то из наших.
– Кстати, я же принес фото с нашего выпускного, – спохватился Виктор и полез в нагрудный карман куртки. – Фотографировал в тот вечер по старинке, на свой пленочный, долго тогда не мог привыкнуть ко всем этим цифровым гаджетам, навороченным телефонам с фотокамерами… И куда-то эту пленку дел. Так вот. Короче… На днях на антресолях разбирался и нашел негативы. И напечатал. Я сам, кстати, до сих пор дома печатаю… И вообще, пленка лучше, чем цифра, это многие знатоки признают. Словом, теперь у меня есть уникальные фото, которые, между прочим, почти никто не видел до сих пор. Отсканировал их и сразу у себя в журнале хотел опубликовать, но Ася мне посоветовала приберечь те снимки для этого дня.
– Да, я одна видела эти фото, – хитро усмехнулась Ася, запахивая на груди палантин. – Поскольку Витя их уже в цифру перевел и мне сбросил. И вот тогда я ему написала, что у нас встреча намечается, не забудь принести…
– Покажи! – потребовал Слава. – Это же раритет. Уникальные фото – и потому, что пленочные, и потому, что мы, ребята, тогда и не сфотографировались толком… Недружно как-то посидели тогда.
– Зато сейчас дружно! – возразила Ася. – Давайте же все за стол, давайте что-нибудь закажем, надо это дело отметить…
Бывшие выпускники разместились за столом, и терпеливо поджидавшие этого момента официанты начали принимать заказы.
Зина попросила себе темное пиво и говяжью котлету на гриле – очень неромантичный, неженственный выбор, судя по всему, поскольку другие однокурсницы наперебой заказывали вино и салаты.
За столом болтали, перебивая друг друга, чокались то и дело, смеялись. «Кого-то не хватает, – подумала Зина. – Определенно, один человек не пришел сегодня!»
Она сама себя спросила, хотя с самого начала прекрасно знала, о ком сейчас все ее мысли.
В этот момент, словно услышав ее, в банкетный зал зашел последний гость.
– Простите, опоздал, – сказал гость.
У Зины словно холодок между лопаток пробежал, хотя в распахнутые окна вливался теплый вечерний воздух.
Это был Олег Зоммер, именно его Зина и ждала.
Она никогда не ощущала себя влюбленной в этого человека, но Олег всегда ее волновал, как и все красивое и удивительное в этой жизни: как не может не волновать картина, написанная талантливым художником, дом, построенный смелым архитектором, сад, полный цветов, интересная книга, красивый закат или восход, солнце, лето – такое короткое в средней полосе России… Зоммер. Кстати, «зоммер» в переводе с немецкого – это и есть лето. Помнится, Олег в студенческие годы рассказывал о своих немецких корнях.
– Явился, не запылился, – скрипучим голосом пробормотала Броня, сидевшая неподалеку от Зины. Броня явно ненавидела своего бывшего – до сих пор. Хотя вроде давно они развелись, Олег и Броня. Чем же именно Олег так обидел свою жену, или дело не в нем, а в обидчивости Брони? Ведь для некоторых любой пустяк, мелочь, простая оговорка – уже повод психовать всю жизнь.
Что касается Алины Велинской (именно на нее невольно перевела взгляд Зина), то та как будто побледнела, когда появился Олег. Опустила ресницы, улыбнулась едва заметно, с таким забавным, нежным выражением, что, наверное, у многих окружающих мужчин сжались сердца от этой улыбки. Алина была очень хороша.
Даже непонятно, кто из них ярче (в рамках своего пола, разумеется) – Олег или Алина.
Алина была словно звезда экрана (хотя занималась чем-то таким, далеким от кинематографа, вроде работала представителем какого-то дорогого мебельного салона); Олег тоже напоминал киноактера. Или мужчину с журнальной обложки, рекламирующего товары для богатых. Бывший однокурсник – высокий, гармонично сложенный, с прямой спиной, подтянутый, но одновременно совсем не кажущийся зажатым… Черные густые волосы, синие глаза. Да, настоящие синие глаза, которые очень часто упоминаются в сентиментальных дамских романах для живописания главного героя, но в жизни почти не встречаются. Правильные черты лица. Спокойный, доброжелательный взгляд умного мужчины… Довольно большой рот, – но он не портил Олега, а придавал его внешности определенную изюминку.
С появлением Олега в зале опять поднялся шум, все пожимали друг другу руку, тянулись через стол, отовсюду летели шуточки и смех… Олег сел как раз напротив Зины, с другой стороны стола. Улыбнулся, помахал ей рукой. Зина в ответ тоже ему помахала.
И с отчаянием уставилась на свою котлету, которую только что поставила перед ней на стол официантка.
– Ты наш выпускной-то помнишь? – К Зине наклонилась Ася, сидевшая по другую руку. – Так вот, Олег с Броней развелись из-за Алины.
– Я уже запомнила. Но тише, пожалуйста…
– Да они все равно не услышат, вон какой гвалт стоит. Короче, Броня родила как раз после защиты. У нас выпускной, помнишь, проходил в кафешке рядом с институтом? Собрались все отметить, а Броня еще в роддоме лежала, с сыном. И на выпускном Олег с Алиной… того.
– Что «того»? – спросила Зина.
– Нет, я не в курсе, насколько далеко у них в тот вечер все зашло, но они тогда так страстно обнимались во время танцев, как будто завтра – конец света.
– Погоди. Олег что, столь откровенный подлец? – огорчилась Зина, метнув быстрый взгляд на Зоммера, расположившегося напротив. – У него жена рожала, а он с другой публично обнимался?
– Да неужели ты не помнишь?
– Я была на том вечере, но ушла рано – дети, сама понимаешь. Да, видела, как Алина с Олегом танцевали, но…
– Броне потом все донесли, она, говорят, рвала и метала. Но они помирились с мужем. Впрочем, толку-то, потом все равно развелись. Ты же видела эту Броню, – едва слышно прошептала Ася.
– Танк, – невольно вырвалось у Зины, и она покосилась назад, в ту сторону, где сидела Броня.
– Самый настоящий танк! – подхватила Ася. – Из-за Алины, или не из-за нее, но они все равно потом разбежались, Олег с Броней. Ибо в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань… Олег, конечно, вовсе не трепетная лань, обычный мужчина, но Броня – это нечто… Лично мне тогда с первого взгляда стало ясно, что они не пара и что этот скороспелый институтский брак скоро развалится…
Ася продолжала шептать Зине на ухо, а та, уже забывшись, искоса рассматривала Олега. Он был очень красив, этот мужчина, но как понять, чем именно он брал за душу? В чем (чертах лица, или фигуре, или движениях) заключалась тайна его обаяния? Хотя бы с точки зрения искусствоведения…
Ведь ничего особенного в этом мужчине не было. Хорошая фигура и правильные черты лица – разве этим кого-то удивишь, особенно в наше время – время фитнес-центров и барбер-шопов, способных облагородить любую внешность; в наше время, когда одежды, обуви, аксессуаров – завались, на любой вкус, на любой кошелек, и к стилистам не надо обращаться, вот они, капсюльные коллекции в торговом центре либо в интернет-магазине, покупай целиком да надевай. И мужчины даже самой традиционной ориентации охотно пользуются этим, ведь сегодня внешность (в данном случае солидная мужская внешность, если речь про сильный пол) – это возможности, кредиты (в прямом и в переносном смысле), внимание (ну кто станет обращать его на невзрачного, неухоженного человечка). Это широкий выбор – в личной жизни, например. Такой красавец может претендовать на сердце любой женщины…
Но все это было не то, и не про него, не про Олега Зоммера. Судя по всему, он и не стремился привлекать к себе внимание. Одет был весьма обычно – джинсы да светло-серая летняя рубашка навыпуск. Какая-то необыкновенная грация в нем, невероятная мужская пластика? Тоже нет.
Может быть, это лишь Зине он казался невероятным красавцем, а все прочие люди и не замечали его достоинств?..
– Зина… – неожиданно к ней обратился он сам.
– Да? – вздрогнула она от неожиданности.
– Твоя? – Он потянулся через стол, протянул ей свой телефон экраном, а на экране – обложка книги. Той самой, автором которой являлась Зина.
– Моя.
– Я заказал только что. Жаль, раньше этого не сделал, ты бы мне ее сейчас подписала, – откинувшись назад, улыбнулся Олег.
Рядом фыркнула Броня.
– А ты сейчас чем занимаешься? – спросила Олега Зина.
– Я реставратор. В музее, – он произнес название известного музея. – Ну а в свободное время, как хобби, как дополнительный заработок – тоже реставрирую, но старинную мебель.
Броня опять фыркнула.
– Мебель? – переспросила Алина своим вкрадчивым, завораживающим голосом. – Как это интересно!
– Да, она у нас тоже по мебелям… – негромко, но вполне отчетливо произнесла Броня.
Зине вдруг стало не по себе. Зачем она пришла сюда? Пятнадцать лет этих людей не видела и еще столько бы без них прекрасно прожила. Броня – танк, Алина – существо из какого-то чужого, неведомого мира, Олег – тот еще подлец и бабник, оказывается.
И, главное, почему она, Зина, почтенная и занятая серьезными делами дама, думает об этом мужчине, не может до сих пор выбросить его из головы? Ведь она даже не была влюблена в Олега тогда, в юности, она никогда не грезила о нем.
В далекие институтские времена Зине не до того было, да и какому юноше нужна подруга с двумя маленькими детьми? Потом, после окончания вуза – ну смысл вспоминать о прошлом?.. Сейчас тоже надеяться не на что – у Олега наверняка кто-то есть, не может же такой мужчина существовать один! Да к нему и не подступишься, вон вокруг него строем женщины ходят, не подпустят.
То, что Зина испытывала к Олегу, наверное, называлось наваждением. Да, нечто туманное, мучительное, несерьезное и откровенно мешающее жить…
– Держи, – Ася сунула в руки Зине комплект фотографий, вероятно, тех, что принес Виктор Борташевич. Зина принялась машинально их перебирать, и к ее плечу склонилась Броня.
Прошлое на миг словно ожило. Вот то кафе и лица однокурсников, юные и счастливые. Вот на одном из фото – она, Зина, растерянная девочка с широко открытыми глазами, наверное, думает о том, как там, дома, справляется ли мама с непоседами-двойняшками?
«Если посмотреть на это фото со стороны, как, например, на чей-то женский портрет, то у меня, наверное, была очень заурядная внешность. Дело ведь даже не в идеальных чертах лица, а в умении себя подать… Так вот, я раньше выглядела скучной. Сейчас, может быть, я лучше, интересней, потому что мне уже давно на все и на всех плевать. Я свободна, и мне ничего не надо…»
На очередном фото – Алина и Олег. Танцуют медленный танец, обнявшись, глядя друг на друга. Вроде ничего особенного – кто ж запретит танцевать, кто станет осуждать за танец, но сколько нежности и тоски во взглядах этих двоих…
Зине стало неловко, она почувствовала себя так, словно ее застали за тем, как она подглядывает в замочную скважину. Еще она подумала о том, что Виктор весьма неосмотрительно выложил данный снимок для публики. Ну ясно же, что Броне, если она увидит его, станет неприятно.
И точно – Броня рядом, склонившись к Зининому плечу, отчетливо засопела. Зина быстро убрала то фото под низ стопки, остальные быстро перелистала и протянула куда-то в сторону – чья очередь, смотрите…
Но Броня выхватила из ее рук всю пачку.
– Ася, ты, говоришь, их видела, эти фото? – спросила шепотом Зина Асю, повернувшись к той. – Как-то не очень… – Она встала из-за стола.
– Ты уходишь? – невинно захлопала ресницами Ася.
– Н-н-нет, мне позвонить надо, вспомнила, – соврала Зина и вышла в коридор. Тут полутьма, узкий проход, сбоку мчится официант с подносом – обслужить компанию…
Зина вышла на улицу, вдохнула теплый вечерний воздух. Было еще светло, тихо и как-то по-особенному благостно, как бывает лишь вечерами и только летом, когда время словно замирает.
Стоя на веранде, в углу, она уткнулась в экран своего телефона и принялась проглядывать почту. В ее блог, к последнему посту, о художниках, работавших на военных фронтах, карандашом и кистью рисующих то, чему стали свидетелями, пришло много комментариев. На какие-то Зина отвечала, с кем-то спорила, иные ответы удаляла, а авторов их банила.
Зина так увлеклась, что не заметила, как на веранду вышла Броня. Бывшая однокурсница выглядела мрачнее тучи.
– Скотина, – отчетливо произнесла Броня, встав рядом с Зиной. – Я про эту фифу… Нет, мне говорили, я знала, да, я знала! – но, понимаешь, все это увидеть своими глазами…
– Ты о тех фото? – спросила Зина, оторвавшись от своего телефона. – Просто неудачный ракурс, я тебе как искусствовед искусствоведу говорю. Ничего особенного, на самом деле.
– Ты хорошая, Зина, ты добрая, – с чувством произнесла Броня. – А вот она, эта фифа, не побоялась к женатому мужику полезть, когда его жена в роддоме лежала… И как у нее совести хватило прийти сегодня? Я и Олегу, кстати, целое утро названивала, хотела ему сказать, чтобы не приходил сюда, ведь знал, что испортит мне этот день… Но не дозвонилась.
– Забудь, – с беспечной улыбкой произнесла Зина. Она понимала, что утешать Броню бесполезно, но почему-то не могла уйти просто так. – Жизнь больше, чем обиды. Ну, было и было. Пятнадцать лет это все на себе тащить? Перестань…
– Да я бы рада перестать и забыть, но не могу! – прижимая крупные руки к высокой, сферически правильной, широкой груди, с чувством воскликнула Броня.
И в этот момент на крыльцо, уткнувшись в экран своего телефона, выплыла Алина. Поставила на ограждение бокал с вином и принялась порхать по экрану изящными пальцами с французским маникюром, затем поднесла телефон к уху, подняла голову… и тут натолкнулась взглядом на Броню с Зиной.
– Ой, – пробормотала Алина, не отрывая от Брони ярких карих глаз, но наконец сбросила с себя наваждение, опять коснулась экрана пальцем, затем положила телефон в сумочку, перекинутую через предплечье, взяла вновь свой бокал и деликатными шажками, постукивая высокими шпильками туфель-лодочек о каменный настил веранды, попятилась назад.
– Стоять, – произнесла Броня, обращаясь к Алине. – Ты не хочешь мне ничего объяснить?
– Я ничего не обязана тебе объяснять, – мягко произнесла Алина.
Зина решила, что самое время вернуться обратно в зал, но Броня, не глядя, рукой – словно шлагбаум опустился – преградила Зине дорогу.
– Зиночка, ты посмотри на нее. Ты ведь сама мать, Зиночка, ты меня понимаешь… Сколько от этих проституток женщин пострадало, сколько детей без отца осталось…
– Я – проститутка?! – ахнула Алина. – И какую же сумму мне твой муж тогда заплатил? Ты скажи, скажи, я тебе верну эти деньги, которые утекли из семейного бюджета…
Лицо Брони передернула судорога – словно от пощечины.
– А судьба тебя наказала, знаешь? – с придыханием произнесла Броня. – Ты одна, ни котенка, ни ребенка, никого. Бросили тебя твои любовники. Спать с тобой готовы, а замуж других зовут! Ты пустоцвет, Алиночка, вот ты кто!
Сердце у Зины дрогнуло. Она в этой ситуации не была ни на чьей стороне, она вообще не хотела влезать в старые дрязги, но, судя по этой реплике, Броня уже перешла всякую грань.
Секундная тишина – и Алина молниеносным движением выплеснула свой бокал вина Броне в лицо.
Броня зажмурилась, потом широко открыла глаза и шумно выдохнула – так пловцы выныривают из глубины. На светло-голубом ее платье из джинсовой ткани – темные потеки до самого подола. Миг – и она бросилась на Алину, вцепилась той в волосы.
Алина застонала и острым каблуком ткнула Броне в ногу. Еще через мгновение уже было не разобрать, кто где.
– Девочки, что вы делаете! – закричала Зина с ужасом. – Немедленно прекратите!
Выскочил охранник, ловким движением перехватил Броню, оттащил назад, и оба – Броня и охранник – исчезли в дверях ресторана.
Зина помогла Алине подняться с колен. Светлое платье испачкано, на руке след от Брониных крепких ногтей – глубокие царапины. Из них капельками сочилась кровь.
– Держи салфетку… Больно? – с отчаянием спросила Зина. – Ах, как это зря всё…
– Спасибо, – прошептала Алина, прижимая салфетку к руке. – Она сумасшедшая. Ты это видела?
– У тебя здесь синяк еще намечается, на лбу. Надо скорее лед приложить. Сейчас попрошу лед…
– Ничего. Спасибо, Зина. – Алина заплакала.
– И успокоительное принесу… Должно же быть у кого-то…
– Погоди. – Алина придержала ее за руку. – Мне не больно. Физически, в смысле. Все пройдет. Мне только обидно, что Броня назвала меня «пустоцветом». Вот это – больнее всего…
– Не слушай никого. – Сердце Зины уже плавилось от жалости к Алине, такой нежной и трепетной.
– Я «пустоцвет», да. Столько лет была любовницей мужчины, который старше меня и женат. Он не хотел детей, я терпела и ждала, а потом оказалось, он и не думал на мне жениться, он все свое состояние собирается передать своим детям, своим…
Алина еще что-то торопливо бормотала про расчетливого любовника – как поняла Зина, того самого итальянца, бизнесмена, торговавшего элитной мебелью в России.
– …Я хорошо выгляжу, да, и меня еще держат на моей должности, но что потом?..
«Да что ж это такое! – с отчаянием подумала Зина. – Зачем я согласилась пойти на эту встречу? Сначала сидела в зале за столом одна, как сыч, потом вляпалась в женскую драку, во все эти сплетни… И, ко всему прочему, разочаровалась в Олеге… Хотя, может, это и к лучшему, – неожиданно успокоилась Зина. – Мне надо было сюда попасть, для того чтобы развеять все эти юношеские фантазии. Избавиться от наваждения!»
В этот момент на веранду из ресторана вывалилась группа бывших однокурсников – видимо, о скандале уже все были проинформированы.
– Алина… Как ты?
– Ой, милая… Это кровь? Тебе срочно надо в травмпункт!
– И мне надо в травмпункт! – На веранду опять выскочила Броня. – Вы посмотрите… Платье она мне порвала, волосы вырвала, нога прямо на глазах пухнет, это она сюда каблучищем своим ткнула… Я в суд на тебя подам, Алина.
– Это я на тебя подам в суд, – сквозь слезы прошептала Алина и вдруг схватила Зину за руку. – Зина – мой свидетель.
– Нет, Зина мой свидетель! – возмутилась Броня, перехватила Зину за другую руку и рванула на себя. Потом еще раз рванула, пока Алина не выпустила другую ее руку. Зина с Броней пошатнулись.
– А-ай! – закричала Зина, едва удерживаясь на ногах, но ее вовремя подхватили.
Это был Олег, оказавшийся сзади. Он помог Зине не упасть.
– Куда ты ее тащишь? Отпусти! – грозно произнесла Броня. – Зина мой свидетель.
– Нет, Зина – мой свидетель… – рыдая, громким шепотом произнесла Алина.
– Искусствоведы, блин, – с тоской произнес Олег и, придерживая Зину за плечи, стремительно повлек ее куда-то.
Сзади шумели и кричали бывшие однокурсники. Судя по отдельным репликам, сочувствие публики было явно на стороне Алины.
– Что ты делаешь? – опомнившись, спросила Зина.
– Ты хочешь вернуться?
– Нет, но я не заплатила…
– Я оставил Векшину денег за всех. За нас – за себя, Броньку, Велинскую и тебя.
– Да?.. – растерялась Зина.
– Садись, – Олег подтолкнул ее к машине, затолкал внутрь. – Поехали.
– Куда?
– Я не знаю куда, но только подальше отсюда… – Олег упал на водительское сиденье, и через несколько секунд машина сорвалась с места.
