Татьяна Эрчер
Алиса Прекрасная
– По лицам и мордам волшебного сообщества было понятно, что им не очень-то и приятно лицезреть, что там, у Сороки могло остаться на хвосте.
– Ты, это, извиняй, конечно, – смутился Серый Волк, – только не могли мы тебе ничего рассказать, пока ВОТ ЭТА за тобой как приклеенная, – он указал на Сороку, – Володя и посоветовал тебя подале направить. Знал ведь, что шпиёнка за тобой увяжется.
– А чё я-то? Чё я-то сразу? – затрещала Сорока тревожно, – дядя сказал: «Полетай пока с этим одуванчиком престарелым – заморские связи наладишь»… Синица ж не вечная!
– Ах ты…, – и Синица такое сказала про Сороку, что Серый Волк покраснел.
Хорошо, что русалки успели девчонке уши закрыть.
– А ну кончай при ребёнке непотребства говорить! – насупился драный лохмач в репьях.
– Слово это цензурой разрешено, – авторитетно заявила какая-то пигалица в шляпе из поганки, – старинное просто очень – для ушей непривычное.
– Стоп. Стоп. Стоп! Я не очень понял, что там за «дядя» такой, – заинтересовался Лесовик.
– Хозяин Леса! – горделиво подбоченилась Сорока, – сам так сказал.
– Хозяин Леса? – растерялась девчонка, – значит…вы все здесь…не главные? – она оскорбленно прищурилась.
«Неглавные» синхронно вздохнули.
– Был у нас один, – нехотя выдавил Кащей, – Василиса привела.
– Поначалу ладно всё шло, – подхватил Серый Волк, – понимая, что Кащей больше и слова не проронит, – вот только потом циклопы его в сети свои захватили…
– Циклопы? Сети? – растерялась девчонка, испуганно оглядываясь, – у вас, здесь? – уточнила она.
– Да не у нас, – досадливо вмешалась поганочная шляпа, – по всему свету. И сеть эта «Одноглазники» называется.
– И стало тут с Иваном странное твориться: то Бабе Яге избушку подожжёт, то на трассу в исподнем выбежит…
– Тогда-то Василиса его и повезла в Дальние Края.
– А мы совет стали держать – как дальше быть, значит.
– Специально ситуацию мониторили. По всем пунктам – лучше тебя не найти, – вклинился, наконец образованный Кащеев сынок, – за что Вере огромное спасибо, – он кивнул дальней сосне из ветвей которой застенчиво выглядывала пернатая Алисина проводница.
Сова скромно потупилась.
На поляне выросли, будто из-под земли приятная нестарая женщина и крепкий румяный парень со здоровенными баулами в обеих руках. Баулы глухо звякали и брякали.
– Привет честной компании! – весело приветствовал их парень, – бабуня здеся?
– Дома «бабуня» твоя, – ядовито отозвалась сморщенная Кикимора, – уж все глаза проглядела.
– Зависть, тёть Настя, чувство нездоровое, – не смутился парень, – я ить для всех стараюсь. Вона даже маманю привлёк.
– Так и таскает вещицы свои человечьи, – забурчала вновь Кикимора.
– Так сама ж согласилась – в стекле зелья лучче сохраняются, – назидательно поднял палец вверх парень и добавил, – вот как по мокрогною* ревматизьм прихватит – вспомнишь ищо меня добрым словцом.
– Это она Велентин, от зависти, – прошамкала ещё одна кикимора, – всё ей метла покою не даёт.
– Дык чего ж сразу-то не сказала? Я б и тебе привёз. Машине-то всё одно, сколько везти, – удивился добрый молодец Велентин.
– А не нада нам твоих подарочков заморских, – злобно выкрикнула Кикимора, досадуя в глубине души на свою несообразительность, – мы своих наломаем!
– Ну не скажи, тёть Насть, – не согласился поставщик мётел, – лучше, чем в Тарасовке мётел нигде не делают. Такую и в доме поставить, для интерьеру, и в гости слетать не зазорно. Я, правда, и там досконально осматривал. Продавец мне: «Чегой-то ты на неё, как на красну девку пялишься?» А я и отвечаю, что метлу в полёте не исправишь. А бабуне на ней летать. «Да кто ж «бабуня» твоя?» Баба Яга, отвечаю. Так он даже скидку сделал. Правильно папаня меня учил – всегда правду говори!
