Татьяна Юрьевна Трунова
Старый дом
– А еще ночною порой из подземелий выходит дух в светящемся плаще. Это старый князь Устицкий ищет потерянные сокровища.
– Там еще и подземелья есть?
– Говорят, и подземный ход есть, на кладбище ведет, – сообщила продавщица и тут же осеклась: – Да ерунда все это. Сказки бабьи.
– Да уж. А что, в этом доме князья проживали?
– Какое! – женщина махнула рукой. – Дом управляющему принадлежал. А у князей имение было, во время революции сгорело. Там, подальше, его развалины.
– Чего же князь сокровища свои в доме управляющего ищет? А не, предположим, в развалинах усадьбы?
– Да кто ж теперь знает?
С трудом распрощавшись с болтливой продавщицей, я отправилась домой. Думалось по дороге хорошо. Надо же, дом управляющего! Теперь понятно, почему здание так чужеродно смотрелось в среднерусском ландшафте. Если Устицкие были богаты, наверняка, выписали управляющего из Англии. Насколько я знала, тогда это было модно. Интересно, Колька мой не потомок того управляющего? Надо будет спросить при случае.
К ночи я подготовилась солидно: пять раз проверила, заперты ли на засов парадная и задняя двери, закрыла массивные дубовые ставни. И сразу почувствовала себя Хомой из давнего-давнего фильма про Панночку. Только круг нарисовать остается. «Призраков не бывает, все злоумышленники из плоти и крови», – твердо сказала я себе и отправилась ужинать. Надо сказать, что дневной скептицизм не имеет ничего общего с темнотой, когда кажется, что из темного проема двери сейчас покажется синюшная рука, пытающаяся схватить тебя за горло.
Выключатель я нащупала уверенно, но с некоторой нервозностью. Кухню залил яркий электрический свет. Совсем другое дело. Я огляделась. Кухня была огромная, а то, что там стояло, очень-очень старым. Я посмотрела на газовую плиту родом из 60-ых, массивную, еще на ножках, и решила не рисковать. Дальнейший осмотр выявил красивейший дубовый буфет 19-ого века, холодильник, как и плита, производства 60-ых и ни следа микроволновки.
– Вот я попала, – пробурчала я, тоскливо разглядывая коробку с замороженной пиццей и осознавая глупость содеянного. – Лучше б колбасы купила и хлеба!
К пицце я еще прикупила бутылочку красного, думая выпить бокал перед сном и полазать по политическому форуму, который мне нравился возрастной категорией участников. Люди там все собрались немолодые, научившиеся скрывать порывы души и от того писавшие меньше глупостей. Здесь меня ждал облом – в интернет выйти не удалось, связь была слишком плохая. Я повертела в руках бокал. Вина уже не хотелось, но бутылку я успела открыть. Пришлось пойти на компромисс: сделать пару глотков. Можно было бы посмотреть телевизор, но телевизор здесь был не предусмотрен как класс. Бродить по дому в поисках бумажных книг… не хотелось. И я приняла единственно разумное решение – отправилась спать. Уснула на удивление быстро, и сны мне снились все какие-то дурацкие. Мне представлялся то труп в гостиной, то повешенник на фоне окна, а то и холодная рука, хватающая меня за все выступающие части тела. Последний сюжет был какой-то неприличный, вводил смущение, отчего и полноценного кошмара, наверное, и не получалось.
Когда я открыла глаза, то первой мыслью было – мне все это снится. Потому что наяву такого быть не могло. Надо мной склонилась бледная женщина, смутно знакомая. Ее темные волосы были нечесаны, а из уголка рта текла кровь.
– Помоги!.. – простонала она.
И все тот же резкий, почти неприятный запах.
Я заорала и свалилась с кровати. Когда я снова смогла посмотреть на женщину, с той произошли метаморфозы: ее голова валялась на полу, а сама она сидела на корточках и перебирала руками в попытке найти непослушную часть тела. Из-за двери наплывало гнилушечное сияние. От ужаса меня чуть кондрат не хватил. Слава богу, что мой ужас обычно выливается в двигательную активность, а не в ступор кролика перед удавом. Пока мозги сворачивало страхом, тело уже шустро двигалось по направлению к окну. Я буквально сорвала защелку с дубовых ставен. Мне ужасно хотелось проснуться.
Злые чары разрушил мужской голос:
– Александра, что случилось?
Я медленно развернулась. Никакой женщины, а также ее головы, в комнате не было. Как и гнилушечного сияния за дверью.
– Уже ничего, – прошептала я, сползая спиной по подоконнику.
– … Вы меня, конечно, извините, я в призраков верю, но в этом доме?…
Степан сидел нога на ногу и рассуждал, покачивая в руке бокал. Мы с ним уже пару раз обошли весь дом, но никого не нашли.
– Но как же, – слабо защищалась я. Меня все еще трясло. – Старый князь в плаще, женщина бледная. Мне местные рассказывали!
– Ох, уж эти селяне, – снисходительно усмехнулся Степан. – Вы бы лучше не сказкам верили, а двери на ночь проверяли.
– Я проверила! И двери, и ставни.
– А дверь на втором этаже? А поворотный механизм на защелку поставили?
– Какой механизм?
Мне снова чуть не стало дурно.
– Ну как же, в камине. И еще дверь в подвале. Там можно пройти в дом через подпол. Выход есть на кладбище. Хотя сейчас, наверное, и завалило…
Теперь я смотрела на Степана с нарастающим подозрением.
Он правильно понял мой взгляд.
– Ради бога, не пугайтесь. Я много о доме знаю, я же местный, – он снова усмехнулся, на этот раз печально. – Тут недалеко живу.
– Думаете, люди?
Страх отступил, возвратив трезвость мышлению.
Степан пожал плечами:
– Уверен.
И заторопился:
– Ну ладно, мне пора. Если что, зовите.
Не слушая моих благодарностей, он коротко наклонил голову, прощаясь, и исчез во мраке июньской ночи.
Я закрыла за ним дверь и вздохнула. Красив, зараза! Надо было ему на шею броситься, когда была возможность. Чего не догадалась? Воображение услужливо представило, как я, вереща от ужаса, бросаюсь к парню, спотыкаюсь, бодаю его в живот, и мы вместе летим с лестницы, насмерть пугая этим злоумышленников.
Я досадливо потрясла головой и отправилась на кухню с твердым намерением допить бутылку вина. Налив себе бокал, я задумалась, глядя в серое марево готовящегося рассвета. Неупокоенные духи или все-таки люди? Страх во мне кричал, что это духи, что нужно поскорее убираться отсюда, потому что духи злобны, непредсказуемы и всегда хотят навредить. По крайней мере, в кино это уже стало клише, но насколько в нем правды, проверять не хотелось. Мое здравомыслящее «я», привыкшее сочетать причину и следствие, укоризненно качало головой. Одолев третий бокал, я пришла к выводу, что оно право.
