Текелински
Протуберанцы
Глина, – бесформенная субстанция, превращаясь в кирпич, приобретает форму нашего «рационализма», чтобы стать материалом на следующем уровне. Выстраиваясь в дом, она приобретает форму нашей мысли, в воплощённом мериле сочетания художественного политеса и комфорта. И на этом, его «формативность», для нашего рационального разума, заканчивается. Но для мира, (в прогрессивном умозрении) цепь уровней форматирования форм в пространстве, – бесконечна так же, как цепь каузальных связей трансформации материи во времени. Различие лишь в «векторности» и форме нашего осмысления. Такова суть мира, как отражённая нашим разумом метафора. Такова суть мироздания. Мироздания, как некоей условной формы последней инстанции, для нашего воззрения».
+++
«Хотите заглянуть в себя? Взгляните вокруг! Ваш внутренний мир давно открыто лежит перед вами! Ваш внутренний мир раскинулся на полях внешней реальной действительности! Божественность и тонкость песни, и угрюмая инертность скалы! Бесстрастная безмятежность горного озера, и взрыв вулкана!..»
Ко времени
«Итак, время. Загадочная субстанция, всемогущая и всесильная, непобедимая и беспощадная, -недоступная осмыслению. В чём секрет её фатальности? Метафизическая модальность времени, как я уже не раз отмечал, повторяет метафизическую модальность пространства. Во времени, как и в пространстве, нет ничего сущего, ничего объективного. Как пространство не существует без объектов, наполняющих его, так и время не существует без этих объектов, их изменений трансформаций и движений. Диапазон трансформаций и их скоростей, как в эмпирике обобщённого действительного, так и внутри материи, как субстанциональности, ограничен возможностями нашей «сенсорной системы». С одной стороны, эмпирическим восприятием нашего рассудка, с другой трансцендентальным опытом нашего разума».
+++
«Диапазон динамики нашего восприятия всякого движения в эмпирики мироздания, условно говоря, ограничен, с одной стороны, «взрывом», неким сверхбыстрым трансформированием материи. С другой стороны, к примеру, окислением металла, как неким сверхмедленным в нашем эмпирическом познании, трансформированием. С одной стороны, полётом стрелы. С другой, движением тектонических плит нашей планеты, или движением земли вокруг солнца, олицетворяющемся в движении минутной стрелки на циферблате часов. Движение часовой стрелки, как и движение тектонических плит, уже не доступны для эмпирического восприятия, и мы лишь а priori знаем, что они двигаются. Только трансцендентальный опыт говорит нам о этом движении. Но, во всяком случае, оценка связана всегда с опытом. И то, и другое, – доступные для нашей идентификации, скорости, и являются для нас, некими условными «полюсами» нашего восприятия. И в соответствии этому диапазону, отталкиваясь от него, пребывает наше чувство времени, как таковое».
+++
«Из чего складывается категорический императив времени, как абсолютного доминирующего закона природы, на котором всё стоит и всё зиждется? В первую очередь, из строгой последовательности восприятия нашим эмпирическим воззрением, всех трансформаций, движений и изменений в природе. Во вторую очередь, трансцендентальным опытом, где все законы сходятся в некую синтетическую закономерность отношений, образуя целостный объективный образ слаженной упорядоченной действительности, с абсолютно закономерной строгой динамикой.
Первые показатели, можно отнести к прикладным, вторые, – к фундаментальным. Ибо только последние показатели убеждают нас в сущностной парадигме времени, и только благодаря ним мы оцениваем время, как нечто очевидное. Ведь, как бы мы не смотрели на внешние объекты, как бы они не убеждали нас, главное, – это наше внутреннее чувство времени, которое вытекает из движения нашей крови и нашего внутреннего сложного метаболизма, воплощающегося в движение нашей мысли.
Эти внутренние скорости, и соотношение их с внешними скоростями, и даёт нам чувство «обобщённого времени», как такового».
+++
«Представьте себе, как бы выглядел мир для вас и вокруг вас, если бы скорости ваших внутренних движений, ваших внутренних трансформаций, были бы сродни скоростям трансформаций в камне, или металле. Ну, например, «урана» в его необходимой трансформации в свинец. Для вас, все окружающие теперь движения и преобразования, представлялись бы в виде, в тысячи раз ускоренной плёнки кинофильма! Смена дня и ночи, фиксировалось бы вами как мерцание, как еле определяемое моргание солнца. Ваше время стало бы совершенно иным.
А для такого «наблюдателя», у которого «внутренний метаболизм» в самом широком смысле слова, в тысячу раз быстрее нашего, и сгорание нашей спички будет представляться вечностью…»
+++
«Вопрос, существует ли объективное само в себе время, не зависимое от наблюдателя, не имеет разрешения ни практически, ни гипотетически. Как и тот же вопрос, по отношению к пространству. Да, на этом пути мы неминуемо приходим к полному отрицанию, к отрицанию всего и вся. Но наш разум, противится этому отрицанию, ибо он знает априори, что-сам-то он – сущ. И для истинности этого, ему не нужны никакие рассуждения. И так как он часть мира, то он уверен, что и мир сущ. И здесь наш разум начинаем углубляться в ту область, где наше сознание вступает в противоречие, – в непримиримый конфликт с самим собой. С одной стороны, наше внутреннее «Я» говорит о том, что мир существует именно в том виде, в каком мы его видим и ощущаем. Его существование не может быть опровергнуто, в силу достоверности наших чувств. Нам не разрушить очевидное, ибо мы никогда не найдём для этого оснований. С другой стороны, наша «внутренняя критическая убеждённость» говорит: Мир, окружающий нас – лишь наша фикция, он создаётся нашим разумом и в своей сути просто не может иметь ничего достоверного и основательного. В противном случае, Мир был бы конечным, и доступным к полному и безусловному рассмотрению его до конца. А это – абсурд.
Но тогда что же, чёрт возьми, существует?! Если даже сама материя как суть, есть лишь соотношение скорости и характера внутренних движений «наблюдателя», к наблюдаемому во вне. То есть к форме этой «материи», за которой для нас, нет ничего достоверно существующего, достоверно реального. Ведь мы знаем, что «материя» без формы не существует, она лишь может мыслиться. А если форма – это лишь отношение, то значит «материя» не существует как данность, как нечто сущее вообще».
+++
«Абсурдность всего этого наталкивает на следующее заключение. По всей видимости, наш разум так устроен, что в своих размышлениях, он обречен всегда приходить к этому абсурду. Иначе, он обязательно нашёл бы выход из этого замкнутого круга. Когда доходишь до такого осмысления, то неминуемо начинаешь задумываться, а имеет ли мир вообще, ту ценность, которую мы привыкли ему придавать? Когда перестаёшь видеть в нём что-либо сущее вообще, неминуемо понимаешь, что его истинная реальность – лишь иллюзия. Как ничтожны в таком ракурсе осмысления становятся все наши амбиции, и все наши аффекты! Жалость, презрение, любовь, ненависть и т. д. – Всё пыль!..»
+++
«Мир, который мы же и создаём! – Какая нелепость! И в то же время, какая великая мудрость природы!»
+++
Так что же есть то, на чём всё и вся зиждется? Что есть та «Великая пустота», то «безвременье – в беспространственности», в океане которого зачем-то зарождается иллюзия, как некий бастион всякого сущего. Бездна, рождающая ограниченность! – Пустота, рождающая «материю»! Небытие, порождающее бытие! – Зачем?! Это великое «Зачем», уходящее в ту же бездну, в вечность, в бесконечность. Где уже нет даже бездны! Ибо нет – ни «пространства» ни «времени…»
+++
«Иллюзия и реальность, расположены на одной линии, которая не пресекается, ни в динамике, ни в сущности своей. Точно так же как прошлое и будущее, в своей сакральной сущности, – одно целое. Нечто неделимое в себе, и разделяемое лишь нашим «ноуменом», для обеспечения собственного бытия, в созданной им реальной действительности. Ведь между иллюзией и реальностью нет объективных границ вне нашего «ноумена», точно так же, как нет объективных границ между прошлым и будущим, как только по отношению к нам, к «наблюдателям». И точно так же, как мы создаём своим разумом деление мира на прошлое и будущее, (они, как будто клинчем сходятся в нас), так и реальность, и иллюзия сходятся в нашем разуме клинчем, не имея вне нашего разума никакого настоящего деления, и объективности этого деления. Они есть «виртуальные полюса действительности» создаваемые нашим разумом, – некие, в обе стороны от себя, – «крылья воззрения». Крылья, на которых ноумен, – парит в эфире проведения, создавая вокруг себя поля действительности…»
+++
= «Фундамент, – нечто наиболее грубейшее нашего мира, нечто абсолютно реальное, (условно говоря, начало действительности), есть – «пустота». Она настолько нейтральна и инертна, что не имеет собственной существенности, не имеет собственной определённости, и своих собственных категорий. Она – сверх реальна! С неё начинается всякая действительность.
= «Апофеоз», – высшая точка действительности нашего мира, (условно говоря, вершина этой действительности), есть – нечто сверх тонкое, и так же не имеющее собственной существенности, собственной определенности и собственных категорий. Но здесь, в силу своей сверх тонкости, сверх эфемерности, а значит сверх иллюзорности. Нечто, что находится на вершине этой иллюзорности. Что в сути своей есть так же нечто сверх реальное, но лишь иного полюса бытия.
В своём бытовом воззрении и оценке, в силу неимения иного способа познания и иных критериев для определения, мы обозначаем эту вершину понятием – «Любовь». Нечто неуловимое сознанием, сверх возвышенное, – нечто жизненно гипертрофированное во всеобъемлющей иллюзорности бытия…»
+++
«Задумывались ли вы над тем, почему всякое неоднозначное суждение, как правило, трактуется слушателями в сторону более «низменного», более «грубого»? Это наша сущность стремится к наибольшей фундаментальности в воспринимаемой реальной действительности. Ведь мы, как продуцирующие действительную среду, и одновременно воспринимающие её, константы, во всех без исключения плоскостях собственного восприятия, всегда находимся на лестнице градации от «грубого» к «тонкому», воплощающейся в нашем воззрении в градацию от фундаментальной реальности, – к иллюзорности, в критериях соотношения парабол нашей восприимчивости, – их архаических возможностей».
+++
«Тот, кто хочет найти абсолютную истину, тот найдёт лишь пустоту. Ведь только она – абсолютна. Всё остальное, включая и всякое философствование, есть лишь форма. – Нечто Меняющееся в абсолютном. Оазис в пустыне. Сущее – в ничто!..»
+++
«Мысль есть форма, построенная из тонких токов. – Нечто действительно-формативное и упорядоченное, сложенное из ткани бесформенной неопределённой нейтронной материи. Мысль, по своей сути, есть сформатированный в некую законченную гармонично упорядоченную форму, альянс хаотичных электромагнитных импульсов. Мысль, в сути своей, тот же замок, выстроенный из материала бесформенного песка. Только существование её, проходит на иных, на метафизических полях этого бытия».
+++
«Усложнение своих апперцепций и дефиниций, насильственное расширение своих чувств и мыслей, – вот где лежит наше счастье, и наша же беда. Мы усложняем свой мир, и он становится настолько же желанным, насколько и отвратным. Весы между преисподней и раем на земле, определяются именно этими усложнениями, развитиями в нашей душе тонких сверхчувственных переживаний, определяющих меру наших наслаждений, и меру наших же страданий. Насильственным усложнением и утончением наших мыслительных способностей, определяется всякая утверждаемая нами истинность и заблуждение, всякая возможность критерий всего оцениваемого, – всего как утверждаемого, так и отвергаемого. Здесь не существует альтернатив, ибо не существует ничего по-настоящему само собой разумеющегося, не существует ничего по-настоящему окончательно завершенного и абсолютно истинного в себе.
Мерилом всего на нашей бренной земле служит наш разум, наше создающее собственную модальность жизни, всех её простых и парадоксальных явлений, мировоззрение. Наше сакраментальное тело, как некое «органистическое лекало», словно «вирусный органоид» штампующий и заполняющий пространства действительного мира своими «индивидуумами-копиями» скопированными с собственной биологической матрицы. В фолиомультофации собственного размножения, идея, как некая органистическая монада, размножается и делает то же самое в полях трансцендентального опыта бытия нашего сознания».
+++
«Формирование мысли в нашей голове обусловлено отношением на тончайшем уровне, нашей внутренней энергии, (воли стремящейся наружу), к внешним энергиям. И взаимодействия с этими внешними энергиями, стремящимися нам внутрь. Встреча этих разно полярных энергий где-то посредине, завязывается в некий клубок, – «синтетический коллапсирующий шар». То есть появляется новая форма пребывания. Мысль, – «дитя» столкновения разно полярных монад бытия. Так зачинается и развивается всякое «дитя». Так зачинается и развивается наша действительность…»
+++
«Полагаю, ни у кого нет сомнений, что мысль материальна в своей сокровенной сути. Ведь на самом деле в нашей действительности абсолютно всё материально. Всё нематериальное неминуемо выпадает из этой действительности, как чужеродное образование. И агрегативность мысли как материальной организации, её строение и функционал происходят по общим для всего материального мира, законам. И как всякая форма грубого феноменального мира, так и форма нашей мысли в своей среде тонкого ноуменального бытия, всегда оставляет желать лучшего. Но не потому, что несовершенна, (ведь всякое совершенство относительно), но в силу устройства нашего оценивающего разума. Его главное свойство, это его бесконечное стремление к совершенству, к Абсолюту в гармонии. И это сакраментальное свойство заложено в нём самой природой, её началами и основоположениями. Произошедшее когда-то, на заре времён нарушение абсолютного баланса пустоты, безупречной гармонии природы, приведшего к возникновению бытия действительности, и возникшей одномоментно с этим нарушением врождённого стремления этой действительности вернуть всё на круги своя, стремления к возвращению абсолютного баланса природы, определяет всякое регрессивное, и всякое прогрессивное движение в этом мире, – мире действительности бытия. И всякое становление, есть лишь форма того же возвращения, но нарисованное нашим воображением в виде стремящегося вперёд вектора надежды.
И эта основополагающая динамическая платформа бытия, генетически передалась всему, что так или иначе принадлежит действительности, и воплотилась в категорический императив нашей мысли. Наша мысль, в силу своей сверх тонкости сверх мобильности и сверх агрессивности, уходит на этом пути, дальше всего остального действительного мира. И в силу этого постоянного стремления, весь феноменальный мир для нашего разумения, остаётся всегда на шаг сзади, и поэтому любой объект воззрения для его оценки, всегда будет апологетом несовершенства».
+++
«Вы когда-нибудь замечали, что лучше всего и наиболее чётко воспринимается и запоминается та информация, которая содержит в себе музыкальную основу, некую близкую к музыке тональность. И это относится не только к стихам, как к некоему воплощению в слово музыки нашего разумения, но и любой другой информации. Для того, чтобы легко запомнить набор слов, надо расположить его в некий музыкальный ряд. Даже набор цифр, если его расположить в некой последовательности, наиболее приближенной в произношении этих цифр к музыке, то он, до того совершенно не запоминающийся, вдруг очень быстро начинает запоминаться. Это наша воля, реагирует на относительно близкое себе, формодинамическое бытие. Ведь когда информация, её воплощённый в формы ряд, – неупорядочен, бесформеннен, он по характеру своему ближе к хаосу, к чему-то чужеродному жизненным позициям нашего существа. Когда же он принимает некую музыкальную форму, он становится ближе к действительности нашего упорядоченного умосозерцания, как и к нашей основополагающейся на порядке, воле».
+++
«А замечали ли вы, какое затруднение вызывает в нас незаконченность музыки нашей фразы, как хочется сказать ещё что-то, что завершило бы диссонансно-консонансный ряд. Наша речь всегда настроена на завершение музыки фразы, и когда этого не происходит, наша воля начинает испытывать дискомфорт. И именно в связи с этим появляются смягчающие дубликаты в конце слов, с твёрдыми окончаниями».
+++
«Знаете, что в сущности своей, есть наше классическое образование? Классическое образование, это насильственное выпрямление извилин. Или сказать точнее, закручивание их на лад обобщённого воззрения социума, что в сущности, одно и то же. Ведь каким бы прогрессивным не было образование, оно всегда, в сути своей нечто усреднённое. При всём своём желании улучшить твоё разумение, её динамика не может следовать всем твоим врождённым изгибам, изгибам твоего природного индивидуального разумения. Оно в сути своей, есть некая «обобщённая дорога», заставляющая твоё разумение следовать уже сформированным, таким выверенным но чуждым тебе путём, всё время ставя твоё воззрение, стремящееся, словно тропическое животное в лес, на рельсы «нужного» направления.
Чем тоньше и глубже природный ум, тем сильнее он сопротивляется всякому насильственному внедрению чужих извилин, чужих истин. Мало того, так называемое высшее образование, у большинства людей отбивает всякое желание учиться дальше, учится всю жизнь. И в силу отношения к так называемому законченному высшему образованию, как к законченности всякой учёбы, – некому «выдоху» и последующей расслабленности разума, это укоренившееся заблуждение выливается в общую распущенность.
Мало того, в силу влияния сложившегося в маргинальных кругах нашего общества, мнения, что высшее образование необходимо закончить, чтобы затем всю жизнь ничего не делать и, тем не менее, зарабатывать приличные деньги, молодёжь вновь засыпает разумом, выходя из университетов. А ведь только постоянная учёба, учёба на протяжении всей жизни, позволяет достичь настоящего просветления, и действительных результатов в своём познании жизни и мироздания».
+++
«Да, образование – это выпрямление извилин. Но это самый действенный, и для большинства, единственный способ заставить свои мозги работать. Здесь как нигде проявляет своё влияние конъюнктурность. Ведь на самом деле способов заставить свои мозги работать, не ущемляя своего природного наклонения, – масса. Прослушивание серьёзной музыки, лицезрение художественных произведений, общение с созревшими умами, путём изучения их трудов, и т. д. Весь вопрос лишь в серьёзности подхода, глубине осознанности, и главное, в желании получать «образовательную прибыль», в стремлении к совершенству собственного сознания, которое невозможно без боли, без шомполов воли, стегающих тело разума, желающего по-настоящему всегда только одного, – заснуть и не тратить энергии.
Лишь самообразование можно назвать истинным образованием. Ибо при нём, ты изучаешь только то, что хочешь изучать. А хотение, как таковое, отражает твои способности, изгибы твоего индивидуального разумения, потребности «желудка» твоего разума. Я не случайно употребил здесь слово «желудок», ведь по большому счёту, именно желудок нашего организма, диктует нам наши гастрономические вкусы, и пристрастия. Ведь нам и в голову не приходит пичкать собственный желудок пищей, которая вызывает у нас отвращение. Мы не станем пихать в рот пищу, не обращая внимания на рвотные спазмы. Но с усердием запихиваем в наш разум то, что он не в состоянии переваривать, то, что чуждо ему, чуждо его конституции».
+++
«Человеческий разум не в силах одновременно уделять достаточно сил и глубине, и поверхности. Обучаясь в учебном заведении, ты уделяешь слишком много внимания памяти, в ущерб глубинному проникновению в суть. Ты накапливаешь знания, словно воплощённый в золотые слитки, капитал, складывая его в закрома. Твой разум становится похожим на бричку, доверху забитую, словно дровами, всякими нужными и ненужными вещами, которые будто бы априори, могут понадобиться тебе в жизни. И ты тянешь эту набитую телегу, словно упрямый осёл, по инерции подкладывая сверху. Но к середине пути понимаешь, что всех вещей в мире, в бричку не сложить, и лучше иметь инструмент, с помощью которого ты мог бы сделать всякую необходимую при случае, вещь. Лучше иметь одну «волшебную палочку глубокого осмысления» в своём кармане, чем тащить на себе нужный и ненужный хлам.
Кто приспособлен более к выживанию, гибкая змея, или жирный неповоротливый поросёнок? А этому, как правило, в наших учебных заведениях не учат».
+++
«Наверное, важно дать некое направление своему ребёнку, в раннем детстве. И стараться поддерживать это направление, пока оно не устоится, сформировав некую «хреоду» его сознания, его взгляда на свою жизнь, и на своё место в этом мире. Особенно это относится к детям с генетической расположенностью уйти, что называется, вразнос. Когда его поведение наберёт свою динамику, приобретя вместе с ней и инерцию, изменить что-либо, будет – крайне сложно. Ибо инерция, как для «феноменов», так и для «ноуменов», играет очень важную роль. Набрав свои обороты в созревшем человеке, инерционные силы динамики его поведения, так же фатальны, как катящийся с уклона кусок скалы! Повернуть, или остановить крайне затруднительно. 90% личностей, набрав свои обороты, так и катятся по инерции к водопаду вечности. И если динамика направления была задана неправильная для данной личности, то судьба его будет необходимо несчастной. Лучше уж не задавать никакого направления, и тогда будет шанс, что человек сам выберет свой путь, свой собственный вектор. В таком случае его судьба сама найдёт свою гармонию. «Черепашьи хвосты» проведения и произвола, лаская друг друга, найдут златую середину своего бытия».
+++
«Как камертон необходим, как эквивалент звука для музыки вообще, так человеку необходим эквивалент во всём, что он пытается осмыслить. Ему необходима точка отсчёта, в самом обобщённом смысле слова, иначе он словно ежик, блуждающий в тумане, не знает в каком направлении ему двигаться».
+++
«Для того, чтобы понять, как это – «мир, создаваемый тобой», необходимо иметь несколько иное воображение. Надо представить себе мир глазами, например, внутриклеточного паразита, совершенно абстрагировавшись от перспектив привычного воззрения. Каким будет этот мир? Будет ли он походить на наш, привычный мир? Ведь здесь дело даже не в размерах, хотя и размеры, конечно же, играют важнейшую роль. Но дело в том, что этот так называемый паразит имеет совершенно иную внутреннюю структуризацию, иной внутренний биохимический порядок, иное качество внутренних синтезов, и соответственно иное отношение к внешнему целокупному миропорядку. И мир для него, мир окружающий его, будет адекватно его метаболизму, совершенно иным.
А каким будет мир для существа, размерами к примеру, с галактику? Существа, у которого скорости и качество внутренних обменов будут соответствующими этим размерам, и все воззрения, и оценки, адекватными его природной форме. Представьте себе существо, внутри которого все процессы, с нашей точки зрения, настолько заторможены, что для него, к примеру, движение тектонических плит нашей планеты, будут проходить в тысячу раз быстрее, чем это представляется нам. Какими будут для него, все иные, знакомые нам, внешние движения?»
+++
«Наша действительность, возникает подобно появлению узоров на замерзающем стекле. Медленно расползающиеся лучи, одновременно, и хаотичного и строго упорядоченного характера. То есть и случайного в сути своей, и строго предначертанного качества. Мы смотрим, на эти узоры, и они получаются великолепными, красивыми и завораживающими. Так возникают и становятся прекрасными, узоры нашего бытия, узоры нашей реальной действительности. Но всё дело в том, что эти узоры, на «прозрачном стекле пустоты», существуют только в нашем разуме, и нигде более. Только здесь и сейчас, и нигде и никогда прежде. Нам кажется, что узоры на стекле существуют сами по себе, а мы лишь видим их. Но на самом деле, они есть плод нашего воображения. И свою неповторимую упорядоченность, свою красоту и ценность, имеют только для этого воображения…»
+++
«Напрягите свой разум, и вам откроется то, что я называю – отсутствие ориентиров. Когда мир, как объективная реальность, просто исчезает! Когда уже нет ничего достоверного, – самого в себе сущего. Когда весь феноменальный мир с его реальностью, становится лишь нашей иллюзией, – фикцией заинтересованного глаза, и заинтересованного разума.
Но где-то в глубине нашего подсознания сидит основа всего, – нечто сущее само по себе, независимое от наблюдателя, некое основоначало всего нашего бытия, – суть материи и мироздания.
Это неразрешимое противоречие, словно генератор нашего сознания и нашего бытия, моделирует и экспансирует вовне, все метафизические и трансцендентные образы, сохраняющие в себе стремление, как обязательный фактор для всякого существования. Транслитируя идеальную полифонию нашего сознания в образы доступного языка, оно создаёт некое необъятное поле действительности, обещающее очерчивание собственных границ, и в то же время, не имеющее таковых. Ведь всякое стремление должно непременно умереть, обнаружив эти границы».
+++
«Мои чувства, и полная уверенность в своих заключениях по отношению к миру, к его твердости, текучести, отражаемости и т. д. Всё это непререкаемой истинностью кричит: Всё вокруг тебя – есть сущее! Во всём этом есть что-то «само в себе», что-то независимое и незыблемое! Ведь должно быть нечто, от чего наш разум имеет возможность отталкиваться. Что же есть на самом деле, эта независимая от наших чувств, от нашего разума «первооснова», – где она? Как её можно оценить и потрогать? Вот видите, опять – «потрогать и оценить». Мы не можем выйти из этого круга, нам необходимо здесь иметь нечто феноменально-объективное, а значит, всё возвращается на круги своя. Нам необходим опыт! И не смотря на всю эту неоспоримую истинность «действительности», всё вокруг тебя было и остаётся – «по отношению». И выйти из этого порочного круга нет никакой возможности. Нам никогда не узнать истинный мир в себе, ибо это оборотная сторона нашего мира. Она, абсолютно точно, не доступна нам. Это всё равно, что столкнутся лоб в лоб с собственной иллюзией! – Глаз, взглянувший в самого себя! Это уже граница здравого рассудка, где-то рядом притаилось безумие! Подойдя единожды слишком близко к этим «воротам», и обжегшись о «холодное тело хаоса», «пустоты», ты уже вряд ли станешь искать мир, – за миром. И как «послушный агнец», будешь вариться в собственном соку, пережёвывая, перемалывая, уже бесчисленно перемолотое. Тебе суждено всегда существовать, как тому «внутриклеточному паразиту», только в своём круге реальной действительности, не в состоянии выйти из своей клетки, из своего собственного выложенного и закреплённого миропорядка».
+++
«Мои догматические по форме воззрения, по сути, не являются таковыми. Ибо нисколько не исключают иных взглядов, и даже наоборот, предполагают наличие оных. Ведь я не перестаю повторять, что сколько «наблюдателей», в самом широком смысле слова, столько и миров. Именно миров, не воззрений в единый для всех мир, но именно миров. И каждое догматическое воззрение, касается только своего мира. Мой взгляд, это только мой мир, не доступный другому. Но я знаю, что он обязательно должен соприкасаться краями с «чужими мирами», иметь с ними «общие сектора мировоззрения». Так устроена природа вообще. Ведь я – часть «животного», называемого «человечеством». И часть моих воззрений, неминуемо должно найти свой отклик у других мыслителей. Хотя для меня, всё это, с некоторых пор, – не важно. Ведь по существу, нет и быть не может никакого абсолютного признания. – Всё растворяется в бездне вечности! Одно раньше, другое позже, – какая, в общем-то, разница? Ведь время, только с нашей точки зрения имеет продолжительность, а в масштабе вечности его отрезки не представляют никакого значения. Когда-нибудь раствориться всё, без исключения. Забудут всё! И даже наш мир, Вечность забудет и никогда не вспомнит».
+++
«По большому счёту, я продолжаю писать свои пасквили только для того, чтобы мой разум давал мне возможность ощущать себя более-менее значимым, – чуть выше посредственного. А значит, в сущности, я удовлетворяю этим свою волю, – её ноющее тщеславие. Мой разум, как высшее органоидное явление, как олицетворение моей воли, так же жаждет удовлетворения, как и всякие иные её «ганглии». Насколько он властен над истиной, насколько он состоятелен, насколько он достоин властвовать на полях высшего бытия.
О презренный разум! И ты, на самом деле хочешь того же, что и вся низменная воля! Ты так же жаждешь власти. Но власти уже иного толка, – власти тонкого мира! Высшего удовлетворения этой властью и сопряжённого с этим адекватного удовлетворения собой, своей мощью. Для этого тебе, конечно же, необходимо признание.
Но вот в чём фокус. Дойдя до осмысления того, что признание, как таковое, каким бы оно не было, есть фикция, и в своей скоротечности обгоняет даже время, и что любая власть в сути своей, – иллюзия, разум – успокаивается. Ему уже не требуется никакого признания кроме собственного. Он сам оценивает себя, сам вознаграждает и может даже позволять себе молчать!! И только здесь он по-настоящему возвышается над всей остальной низменной волей. Ведь воля как таковая, не может не говорить. Её природа такова, что молчание для неё, – равносильно смерти».
+++
Но, несмотря ни на что, в глубине своей наш разум, следуя природной парадигме собственного существа, растущей из основополагающих принципов воли, всё же ищет признания, как некоего отражения и олицетворения вовне своей собственной сути. Лишь для возможности «потрогать» себя вовне, как нечто сущностное реальное и объективное, ощутить себя в той форме, которая доступна внешним сенсорам твоего органоида. «Ноумен», всегда желает ощутить себя в качестве «феномена». То есть ощутить себя не только как «субъект», но и как «объект». Не только «ноуменально», но ещё и «феноменально». Получая тем самым резонанс, и как следствие экстаз собственной воли».
