Терин Рем
Грани одиночества
Глава 19
*
Следует отдать должное мерзавке Дилейне, праздник действительно был грандиозным, только нам с Сэпием и особенно арахнидам в нем отводилась роль если не злодеев, то досадной помехи, на фоне которой император и его супруга должны были блистать.
Не то чтобы я имела что-то против Алисии, но осознавать, что она в любом случае поддержит Андариэла, было противно. А самое обидное заключалось в том, что хотя все весьма внушительные расходы на организацию понесли арахниды, ни на какую симпатию со стороны людей рассчитывать не приходилось.
– Нам больше нечего здесь делать, – признал наше поражение расстроенный Сэпий, наблюдая сценку, разыгрываемую актерами, где восхваляли Андариэла, а ему самому отводилась роль чего-то среднего между шутом и стражем.
Мы спешили покинуть площадь, огибая небольшие группы людей, когда заиграла приятная танцевальная мелодия местного вальса.
Нам с Сэпием преградил путь Сантос, приветливо здороваясь. С Фероссом мы не виделись пару недель, и если честно, то видеть молодого человека я была почти рада.
– Сэпий, Алла, я так рад, что наконец вас нашел. Сэпий, вы позволите украсть вашу супругу на танец? – вежливо улыбаясь, сказал аристократ, протягивая мне руку.
Танцевать мне не хотелось, предчувствие буквально вопило поскорее уйти, скрыться в объятиях мужа, но наша компания уже привлекла много внимания, и Сэпий нехотя кивнул, позволяя Фероссу увлечь меня в круг танцующих пар.
– Алла, вы обворожительны, как, впрочем, и всегда, – с мальчишеской улыбкой на красивом лице сказал Сантос.
– А вы, как всегда, чересчур любезны и немного навязчивы. Я настаиваю на том, чтобы вы больше времени уделяли свободным девушкам, а не приглашали на танцы чужих жен, – совсем не любезно ответила я, срывая на парне свое раздражение.
– Вы разбиваете мне сердце, но я действительно поздно встретил вас, поэтому могу надеяться только на дружбу с вами. Прошу вас не отказывать мне в этом, – любезно, но сверкая расстроенными глазами, ответил мне Сантос.
Танец подходил к концу, и я уже видела любимые черно-золотые глаза мужа, но по пути к нему меня перехватил Андариэл.
– Могу я пригласить аллаиду на танец? – протягивал мне руку, затянутую в белую перчатку, император, улыбаясь самой обаятельной улыбкой из репертуара этого гада.
Под любопытными взглядами сотен глаз мне ничего не оставалось, как принять приглашение.
Заиграла приятная мелодия, и блондин властно повел меня в танце, уверенно скользя в такт музыке.
Если бы не неприятное напряжение, сковавшее тело от близости моего врага, я могла бы даже восхититься его умением.
– Улыбнись, Алла. Ты же не хочешь, чтобы мои подданные решили, что ты настолько невоспитанная, что грубишь императору.
– Говорят, змеям нельзя показывать зубы, они могут воспринять это как агрессию и укусить, – сквозь зубы процедила я, лучезарно улыбаясь этому… императору.
В ответ Андариэл запрокинул голову и вполне искренне рассмеялся красивым баритоном, вызывая у меня растерянность от его реакции.
– А ты забавная зверушка. Маленькая, пушистая и безвредная, но так грозно шипящая, как настоящая тигрица. Если бы не твои арахниды… – задумчиво протянул гадское величество. – Хотя я вполне могу тебя от них избавить.
От этих слов, небрежно брошенных императором, мне стало страшно.
Я стала лихорадочно вертеть головой в поисках высокой фигуры мужа.
Оказалось, что в танце Андариэл утащил меня в самую гущу толпы. Перед императором почтительно расступались, но за людскими лицами и спинами я никак не могла найти Сэпия, отчего в душе зрела паника.
Неожиданно окружающая действительность странно смазалась, как будто просто закружилась голова. Когда я сфокусировала зрение, то едва не закричала от ужаса: мы стояли на тротуаре, а вокруг сновали прохожие и по дороге проносились машины. Я на Земле.
– Ты! Сейчас же верни меня к Сэпию! – закричала я.
– Зачем так шуметь? Ты же помнишь, что твои соотечественники любят объявлять людей сумасшедшими и помещать в гостеприимные психиатрические лечебницы. Хотя ты там уже своя, – ехидничал Андариэл.
– Андариэл, это уже не смешно. Верни меня к мужу, прошу. Ты же понимаешь, что арахниды тебе не простят этой выходки, – попросила я спокойным тоном, однако голос немного срывался в преддверии панической атаки.
– Ты слишком высокого мнения о своей значимости для гнезда. Вынужден тебя расстроить, через неделю пауки даже не вспомнят о тебе. Не исключаю, что пару дней они даже будут тебя искать, но потом… свою миссию для них ты уже выполнила – дала жизнь потомству. Недопаук Сэпий, возможно, будет искать дольше, но что он мне сделает? Да и чем ты недовольна? Я вернул тебя домой, – с нескрываемым ехидством сказал Андариэл, касаясь затянутой в перчатку рукой моего лица.
– Прекрати это безумие, прошу. Верни меня к мужу. Обещаю, я не скажу, что ты переносил меня сюда, – молила я императора просто от отчаяния, не представляя, что еще можно сделать.
– А знаешь, такой смирной и покладистой ты мне даже нравишься. Пожалуй, я приду еще раз, посмотрю, как ты устроилась, расскажу новости, – сказал Андариэл, поворачиваясь ко мне спиной.
– Постой! – крикнула я, пытаясь ухватить его за руку, но поймала только воздух.
Прохожие озирались на меня, нарядную и горько плачущую на перекрестке.
Что делать? Куда идти? Как вернуться к своей семье? Нет, не к той, в которой я родилась, а к тем, кого любила больше жизни.
Погода была под стать моему настроению – пасмурной и хмурой, и через какое-то время пошел дождь, возвращая меня из океана отчаяния. Я стала озираться, пытаясь понять, где я нахожусь и что мне делать дальше.
В ближайшем ломбарде я заложила серьги, которые оказались очень дорогими, судя по бегающим глазкам ростовщика и приличной сумме, в итоге выданной мне. Кулон я спрятала. Он и платье из паучьего шелка – единственное напоминание, что самые счастливые два года моей жизни были явью. Хотя нет. Есть еще одно, что не дает забыть, кроме адской боли и тоски по моим мальчикам, – мое лицо.
Я купила джинсы и простую серую футболку с ветровкой и отправилась к родителям за документами.
Меня встретили холодно. Изменений в моей внешности они как будто не замечали. А самое странное, что меня не только не объявили в розыск, но и в паспорте мое фото было с чистым лицом.
Собрав кое-какие вещи, я сняла маленькую квартиру и купила ноутбук.
Я исступлённо искала возможность вернуться к Сэпию, но, кроме мошеннических сайтов и телефонов каких-то сомнительных ведуний, ничего не нашла.
Магия моя послушно отзывалась на призыв помочь многочисленным больным, но мой дар никак не приближал меня к любимым.
Без подарка, оставленного мне когда-то Андариэлом, любой поход в магазин превратился в попытку пройти как можно незаметнее, не привлекая лишнего внимания. Против особо ретивых желающих познакомиться поближе пару раз даже пришлось применить навыки самозащиты, которые мне так упорно прививал муж.
Один бесцельный день сменялся вторым, потом третьим, и в душе начала зреть дикая смесь паники и тоски. Без Сэпия, без моих мальчиков, без арахнидов и гнезд моя жизнь стала бессмысленной, одинокой и никому не нужной, даже мне самой.
На пятый день я с трудом искала причину, чтобы встать с постели, а к десятому лишь естественные потребности вынуждали меня, сонную и шатающуюся от истощения, дойти до ванной комнаты.
Сон – единственное место, где иногда я могла быть с теми, кого люблю. Явь перестала меня волновать, погружая в глубокую апатию. Помимо воли, я ждала появления Андариэла. Я понимала, что доверять ему причин нет, но император был единственным, кто мог вернуть меня назад.
Когда надежда практически умерла вместе с моей душой, я услышала знакомый, такой ненавистный и такой долгожданный насмешливый голос:
– Фу, что это за дыра? На кого ты похожа, Аллаида?
– Андариэл? – хрипло прокаркала я, до конца не веря, что он не очередной плод моих фантазий.
– Я же обещал, что навещу тебя, расскажу новости, – спокойно сказал гадский блондин. Надо отметить, что выглядел он тоже неважно: общий небрежный вид, платиновые волосы растрепаны, под ясными голубыми глазами темные круги.
– Пришел издеваться? Лучше убей, мне без них просто не жить, – сказала я, стараясь демонстративно отвернуться, но вместо этого вцепилась онемевшими от долгой неподвижности пальцами в рукав его сюртука, боясь, что он снова исчезнет, оставив здесь в океане отчаяния на границе яви и нави.
– Так же, как и мне без тебя, – с горькой усмешкой признал Андариэл, поглаживая мою ладонь своей, затянутой в тонкую перчатку. – Только ты любишь, а я ненавижу тебя и… хочу, скучаю, болею без тебя. Жестокая насмешка судьбы. Много лет назад, когда я потерял всех, кого любил, решил, что больше не позволю себе такой глупости, как любить.
– Как ты их потерял? – спросила я, видя, что император не собирается продолжать свою нежданную исповедь.
– Одни умерли, убитые вторыми. А последних убил я лично, своими руками, за то, что отняли мой мир просто и бесчеловечно.
Император снова замолчал, как-то ссутулившись, как будто сдувшись.
Впервые я видела язвительного и опасного Андариэла просто парнем, потерявшим слишком многое.
Нет, мне не было его жаль, просто страшно, что если он не вспомнит о человечности, все еще живущей в нем, то я останусь здесь навсегда, без надежды увидеть Сэпия, детей…
– Твоих родителей убили родные?
– Брат отца. Пришел в наш дом на праздник как дорогой гость, а ночью, когда никто не ждал подлости, вырезал всю мою семью. Хотел захватить трон, его амбиции переросли титул ненаследного принца. Я ответил ему тем же. Не мог не ответить. Ты представляешь, каково это – убить тетю, у которой гостил по праздникам, как душить своего шестилетнего кузена… их всех? С каждым из них что-то умирало во мне. С тех пор я зарекся, что не будет у меня любимых – тех, кто живет в сердце. Дилейна была для меня удобна – красива, ухожена, сильна, хитра. Она всегда находила слова, чтобы польстить или развлечь меня в том мире тоски и скуки, каким стала моя жизнь. Та выходка с поиском истинной была шуткой, а когда мы нашли тебя, ты была такой маленькой, чистой, хрупкой. Я понимал, что если коснусь, то испачкаю тебя собой, своей грязью. Да еще Дилейна. Она не оставила бы тебя в живых. Я не стану извиняться за свое решение, но не хочу, чтобы ты умерла. Не знаю зачем, но мне важно, чтобы ты жила, даже если это причиняет мне боль.
Эти слова, сказанные тихо, почти шепотом, звучали набатом в моей голове.
А мир снова смазался, выбрасывая нас с Андариэлом в тронный зал, где арахниды острыми шипами теснили гвардейцев, на троне сидела бледная Алисия, а за ее спиной, подняв ладони вверх, стоял Сантос.
– Сэпий, – выдохнула я, давясь слезами.
Мой любимый, тот, кого я боялась уже никогда не увидеть, стоял спиной ко мне, обращаясь с каким-то вопросом к Сантосу, но услышав меня, муж молнией метнулся ко мне, сжав в сильных объятиях и только дрожал, не в силах сказать и слова.
Глава 20
*
Андариэл усталой походкой подошел к трону и сел на свое место, одобрительно пожав руку жене.
– Мы уходим, – зло, но весомо сказал Сэпий, увлекая меня в круг ощетинившихся воинов, медленно отступавших вместе с нами.
– Вы кое-что забыли, господин Арахни. Ваше гнездо нарушило древний договор. Если мне не изменяет память, там написано, что при нападении одной из сторон аннулируются условия соглашения, а это значит, что больше ни одна дочь знатного рода не будет передана гнездовому по договоренности, – с мерзкой ухмылкой сказал Андариэл, опять превращаясь в того, кем был для меня всегда, – гада.
– Вы похитили мою аллаиду. Согласно пятому пункту Договора, который вы так своевременно вспомнили, аллаида является неотъемлемой частью Гнезда и принадлежит гнездовому до тех пор, пока не погас огонь его жизни, а я еще жив. Кроме того, отказ от договора снимает с нас обязательство охранять вас. Учитывая то обстоятельство, что мои сыновья рождены в любви, они сами в состоянии найти себе избранницу, не прибегая к старинному соглашению. Когда вам понадобятся услуги по защите человеческих земель, мы выставим вам счет, император, – не скрывая усталого раздражения, ответил Сэпий.
– Я не нападал на Аллу. Просто оказал услугу – вернул домой. Да и вас гнездовым теперь трудно назвать – так, недоарахнид. Пауком вы мне нравились больше, – ехидно сказал Андариэл, провоцируя Сэпия на агрессию.
Муж двинулся в сторону императора, но я клещом вцепилась в его рукав.
– Сэпий, прекрати. Он специально провоцирует тебя на нападение, – уговаривала я взбешенного мужчину.
– Что он с тобой сделал? Почему ты так истощена? – в голосе Сэпия слышались страх, обида и ярость.
– Он перенес меня в мой мир и оставил. Я не могла вернуться к вам, поэтому отказалась от еды.
– Почему? – тихо спросил муж.
Я видела, что демоны неуверенности Сэпия снова вернулись, терзая его. Даже хотела обидеться, но потом представила, какого ему было потерять меня, не зная причины, не имея возможности найти.
– Потому что не могу без вас: без тебя, без наших мальчиков и гнезд, без моей семьи, – глядя прямо в любимые черно-золотые глаза, сказала я.
– А как же твои родители? Ведь теперь на тебе нет печати, – неуверенно сказал Сэпий, но на его лице снова появилась та мягкость и нежность, что я всегда видела от мужа.
– Как выяснилось, отсутствие шрамов никак не сказалось на их отношении ко мне. Я для них чужая, как и они для меня. Моя семья – вы, другой нет и никогда не будет… без вас меня не будет тоже.
С тихим стоном муж крепко сжал меня в объятиях, целуя мои волосы, а у меня в голове метались суетные мысли о том, что я давно не купалась.
– Как мило. Я прямо сейчас разрыдаюсь, – раздался ехидный голос Андариэла.
– Заткнись, пока еще жив, – злобно прошипел Сэпий, сажая меня на спину Адаину.
– А это могло бы быть выходом из нашей непростой ситуации. Поединок чести решит наши споры. Или у вас нет чести, господин Арахни? – с вызовом спросил Андариэл.
– Вы даже не представляете, как сильно я хочу свернуть вашу тонкую, хрупкую шею. Я с радостью принимаю вызов.
– Андариэл, останови это безумие, – пытался уладить конфликт Сантос, но император вскинул руку, и парня буквально согнуло пополам от боли.
– Не смей мне указывать. Это наше дело, – презрительно крикнул гад.
Алисия тихо всхлипнула, закусив побледневшую губу.
Мне тоже было страшно за своего мужчину. До потных ладоней я боялась потерять Сэпия, едва обрела его снова, но все зашло слишком далеко. Адариэл был неадекватен, а я не хотела бояться за детей или рисковать однажды опять очнуться в другом мире, как и не желала слушать новых оскорблений в адрес Сэпия или арахнидов.
Не знала, поможет ли этот бой, но поставить на место зарвавшегося высокородного засранца было просто необходимо.
– Я верю в тебя, – сдавленным от слез голосом сказала я, буквально впиваясь в жесткие хитиновые наросты на спине Адаина.
– Спасибо, – просто сказал муж, пружинистой походкой направляясь в центр зала.
Андариэл с грацией истинного короля поклонился Сэпию, тот ответил ему таким же церемонным наклоном головы, потом мужчины обнажили клинки и стали кружить друг напротив друга.
Смазанное движение – и лишь звон металла и искры, высеченные столкновением полос стали, обозначили выпад Сэпия. Он не стремился убить императора – иначе блондинистый гад истекал бы уже кровью, – просто показал свое превосходство.
Атаки Величества захлебывались в силе и скорости моего арахнида, вызывая во мне чувство непомерной гордости за своего мужчину и восхищения грацией и красотой его техники.
Нужно отдать должное, Андариэл дрался хорошо, даже изящно, но Сэпий был прав, он – не человек. Такой скорости и мощи ударов нельзя добиться тренировками. В каждом движении моего мужа чувствовался многовековой опыт, полученный им с памятью крови, и нечеловеческая сила и скорость арахнида.
Было очевидно, что у императора нет ни единого шанса на победу. На троне, подпрыгивая и всхлипывая, нервничала Алисия, сминая многострадальное серебристое платье ладонями.
Сантос застыл неподвижной статуей, а позади него хмурой скалой стоял старший лорд Феросс.
Обезоруженные арахнидами стражники выстроились полукругом со стороны императора, готовые кинуться под меч моего мужа, чтобы спасти пустоголового сюзерена.
– Ты признаешь свое поражение? Я не хочу обезглавливать древний род повелителей Нимеи. Откажись от притязаний на мою супругу, признай договор. Тогда о твоем поражении не узнает больше ни один человек.
– Ни за что! Это моя честь! Я и так слишком много тебе отдал, – прокричал император, бросаясь на Сэпия с новой безнадежной атакой.
– Я знал, что ты скоро осознаешь, кого потерял, но рад, что ты отдал Аллу мне. Не потому, что она дала мне сыновей и сильнейшее гнездо, и даже не потому, что спасла мою жизнь, подарив великое счастье быть любимым, а потому, что такой, как ты, не мог сделать ее счастливой, даже несмотря на истинность. Теперь она – моя жизнь, мать моих детей, отрада и гордость всех арахнидов, – уверенно сказал Сэпий, без видимых усилий выбивая меч из рук Андариэла. – Ты проиграл.
Бросив этот приговор, мой муж направился ко мне, повернувшись спиной к императору.
– Вернись! Достань свой меч, бейся со мной до смерти! Если мне суждено умереть, то я погибну с честью, как все правители Нимеи! – кричал покрасневший от натуги блондин, с ненавистью выплевывая слова, но Сэпий шел ко мне, не обращая внимания на отчаяние человека.
Я с ужасом заметила, что Андариэл что-то шепчет и бросает в моего мужа проклятьем. И, видимо, Сэпий прочел мои эмоции, понимая их причину, но муж лишь удовлетворенно улыбнулся мне, молниеносно отражая чёрный сгусток и развеивая злую магию своей силой – яркой, искристой и колючей, как снежинки в ясный морозный день.
Следующим смазанным движением он подлетел к безумному императору, просто отнимая клинок, как будто в руках Андариэла была не смертоносная сталь, а опасная игрушка у заигравшегося ребенка.
С противным лязгом королевский меч полетел на каменный пол, а Сэпий заломил обе руки императору за спину, легко удерживая их длинными пальцами, а второй рукой потянул императора за волосы, заставляя запрокинуть голову и смотреть в свои безжалостные глаза.
– Честь?! У тебя нет чести, позор королевской семьи. Ты уронил свое достоинство не тогда, когда посмел бросить безоружному в спину проклятие, а когда имел подлость проклясть ребенка. Как смел ты, ее истинный, оставить печать отторжения беззащитной девочке, зная, что черная магия заставит всех от нее отвернуться? Что чувствовал, обрекая предназначенную тебе провидением на одиночество и презрение? О чем думал, когда отдавал ее монстру, лишь бы не расставаться с любовницей? Ты – жалкое ничтожество. Я убил бы тебя, избавляя наш мир от плесени, что губит все, чего касается, но пощажу твою беременную королеву, что полюбила тебя вопреки рассудку. Живи и помни. Надеюсь, твой сын вырастет достойным своих славных предков, ведь ты покрыл их имя позором, – прошипел Сэпий.
Сейчас он не был моим невозмутимым, почти флегматичным арахнидом. В каждом слове мужа сквозили сила, власть и презрение. Бросив Андариэла на пол, Сэпий спокойно направился ко мне.
От слез, застилавших мои глаза, я мало что видела, лишь любимые черно-золотые очи моего мужчины, предвкушая, как прыгну в его объятия. Он тоже смотрел лишь на меня, как будто больше не было никого в этом зале, в этом мире, но наш транс разорвал резкий вскрик Сантоса:
– Нет, Андариэл!
Потом был звук столкнувшихся клинков и полный боли стон.
Я зажмурилась, боясь открыть глаза и увидеть, что Сэпий умирает от ножа, брошенного в спину. Сердце сжало стальными тисками боли, но сильные, уверенные руки мужа обняли меня, возвращая в реальность.
Стонал Андариэл. Клинок, брошенный в Сэпия, отбил Сантос, и по странной воле судьбы он отлетел прямо в сердце императора.
– Нет! Не-е-ет!!! – надрывно кричала Алисия, баюкая безжизненное тело.
Я потянулась своей магией к Андариэлу, но спасать было уже некого. Он умер на руках у жены со своим же клинком в груди.
Белое, бескровное лицо Сантоса выражало ужас, стражники в растерянности метались по залу, не зная, что предпринять. Лишь старший лорд Феросс молча подошел к дочери, магией усыпив бьющуюся в отчаянии женщину, и зычным голосом отдал распоряжение страже:
– Отнесите свою императрицу в белые покои. Позовите графа Ригасса Мортен. Он давал клятву стать тенью королевы, пусть приступает к обязанностям. Позовите лекаря: недопустимо, чтобы Алисия из-за горя потеряла наследника. Каждый из вас принесет обет молчания и больше не произнесет ни слова. Вы допустили смерть императора, и это лучшая из уготованных вам участей. Тело императора обмыть и скрыть следы ранения. Пусть Граф Мортен позаботится об этом. Для всех император умер от сердечной хвори. Я не допущу, чтобы род правителей Нимеи был осквернен подлым поступком Андариэла.
Стражники, все как один, опустились на одно колено и приложили медальоны к губам, а потом в полном молчании скрылись, унося тело Андариэла и спящую Алисию.
Сантос все еще пребывал в шоковом состоянии, не говоря и не двигаясь, только мокрые дорожки слез и седые волоски в его роскошной каштановой гриве выдавали, чего стоило это показное спокойствие.
– Теперь вы, – спокойно сказал лорд Феросс, обращаясь к нам с Сэпием. – Я понимаю, что вашей вины ни в чём нет, но Алисия слишком вспыльчива, а Андариэла она любила без памяти. Я знаю, что мы не представляем для арахнидов серьёзной угрозы, но если вы не хотите, чтобы пропасть между нашими народами росла, то вам лучше уехать с материка. Надеюсь, ваше гнездо уже достаточно сильно, чтобы разделиться и выжить на Варее. Мне принадлежат четыре корабля, пришвартованные сейчас у западного побережья. Они ваши. У вас есть неделя на сборы. До погребения тела Андариэла мы продержим Алисию в искусственном сне… и еще: Сантос поедет с вами.
Старый герцог потер лицо, пытаясь стереть бесконечную боль и усталость со своего строгого лика.
– Я так сожалею, сын. Но ты же знаешь, она не простит. Отправляйся сейчас в подземный город вместе с господином Арахни. Твои вещи и все необходимое будет ждать тебя на корабле, а пока тебе лучше здесь не появляться.
– Да, отец, – хрипло сказал Сан, опустив голову.
Старший Феросс шумно вздохнул, сгребая сына в объятия.
– Ты поступил правильно. Я тебя очень люблю и горжусь, что ты вырос достойным мужчиной. Прости меня и будь счастлив.
– И ты прости меня, папа. Береги Алисию и маму. Скажи, что я люблю их, – скупо сказал молодой аристократ, дрожа от напряжения.
– Прощайте. Пусть милостивые боги берегут вас, – тихо сказал лорд Феросс перед тем, как покинуть нас.
Мы молча разместились на спинах воинов и оправились в гнездо.
Теперь уже ничего не будет как прежде. Каждый из нас понимал эту истину. Было страшно, грустно и даже больно, но впервые исчезло чувство обреченности. Завтра будет новый материк и новые испытания, но все это завтра, а сейчас, пусть и ненадолго, я возвращалась домой к своим детям, к своей семье.
