Терин Рем
Ловушка для посланницы
Глава 1
*
‒ О, Джульетта, я отдаю вам сердце, печень и свой пухлый счёт на кредкарте, ‒ глядя в окно, весело шутила Ирма.
Там, за толстым звуконепроницаемым стеклопакетом, действительно разыгрывались нешуточные страсти: стоя на коленях на мягкой газонной траве, адаптированной под условия спутника, полноватый и холёный Пол Страйс что-то говорил, не сводя взгляда с нашей капризной Матильды.
Отвечая парню по заранее подготовленному сценарию, Тиль картинно заламывала руки и прикладывала их к своему ухоженному лицу.
‒ Ромео, я ваша навеки! ‒ продолжала забавляться советница по отсталым мирам.
‒ А печень ей зачем? ‒ удивилась Нила ‒ молодая и немного наивная в силу расовых особенностей лиорийка, дёргая пушистыми кошачьими ушками.
‒ Потому что, как только наша Тиль не получит очередной бриллиант или какую-то дизайнерскую тряпку от "ШиЛу", нежная и трепетная Мати превратиться в злого ворона, который будет выклёвывать этот быстро восстанавливающийся орган снова и снова, как в легенде о Прометее, ‒ усмехнулась Ирма.
В свои семьдесят три года советница прошла не одну косметическую модификацию и приобрела фирменное "силиконовое" лицо, которое неуловимо роднит всех любительниц омоложений, но, в отличие от большинства известных мне дам столь преклонного возраста, Ирма с годами не только не растеряла юношеского задора и неуёмной жажды приключений на свои нижние девяноста, но и отточила и без того хорошо подвешенный язык.
‒ Понятно, ‒ растерянно ответила её секретарь, явно не понимая ни слова из сказанного начальницей.
Тем временем я, затаив дыхание, ждала заветной минуты, когда включится перепрограммированная Ривалом система автоматического полива газона. Будучи неугомонным троллем девяностого левела, наш сисадмин на дух не переносил заносчивую и требовательную Тиль, которая умудрялась рушить операционную систему своего рабочего места каждый раз, когда её наманикюренные пальчики добирались до датчика включения ОСКАРа. Но даже не это отталкивало любого разумного от нашего многоуважаемого посла, а неискоренимое презрение ко всем "нищебродам", к коим девица относила вынужденных зарабатывать себе на жизнь существ.
Сама она работала не за идею, разумеется, а, получая вполне ощутимую заработную плату, вот только для неё эта должность была чем-то наподобие сумочки из кожи редчайших земных крокодилов ‒ просто атрибут успешности молодой аристократки с прекрасным образованием.
Поморщившись от собственного сравнения, я практически прилипла к окну, отсчитывая последние секунды.
"Три-две-одна", ‒ мысленно считала я, жалея, что нет возможности услышать пронзительный писк Тиль, ровно, как и грязные ругательства "трепетной" Мати перед её "милым пончиком".
‒ О! Какой неожиданный поворот хорошо отрепетированной пьесы, ‒ злорадно рассмеялась Ирма, ведь свой непроходимой тупостью Матильда успела достать её до той самой пресловутой печени. ‒ Намокший Ромео вытирает питательный раствор для газона с возлюбленной вместе с некоторыми чертами её лица.
Матильда, отплёвываясь от воды и удобрений, щедро добавленных стараниями Ривала, бросила злобный взгляд в сторону нашего окна и направилась к аэрокару Пола, поднимая с каждым злым шагом маленькие фонтанчики грязных брызг.
‒ Вот и чудненько, ‒ резюмировала Ирма, отвлекаясь от окна к накрытому в честь помолвки столу.
Я, будучи личной помощницей Тиль, сама покупала и очищала в ионизаторе все фрукты, заказанные нашим "многоуважаемым" послом, раскладывала по фэн-шую конфеты и её любимые пирожные, поэтому с мстительным удовольствием присоединилась к советнице, разрушая заказанную начальницей пирамидку.
‒ Лизи, ты не знаешь, кто перенастроил автополив? ‒ не скрывая подозрения, спросила Ирма.
‒ Разумеется, нет, ‒ ответила я, закидывая в рот сочную ягоду выращенного на Пармине винограда.
‒ Так «разумеется» или всё же «нет»? ‒ упорствовала в своём любопытстве советница. В ответ я пожала плечами, не обращая внимания на пристальный взгляд женщины. – Ты ведь понимаешь, что Тиль подобной «шутки» никогда не простит. Ты единственная, до кого из нас она может добраться. Я на твоём месте постаралась бы заверить её, что ты была страшно занята, выполняя моё срочное поручение. Прямо сейчас убирайся из офиса до завтра, а я тебя прикрою, ‒ подмигнула мне женщина, вызывая искреннюю благодарность к этой неординарной даме.
‒ Спасибо, ‒ от души поблагодарила я, быстро пряча в потрёпанную сумочку несколько сдобных булочек и два ароматных яблока с самой Земли, которых невероятным везением мне удалось добыть за половину цены.
За последний год я научилась экономить, стараясь при этом не есть модификанты и суррогаты. Это было ещё одним поводом терпеть невыносимый снобизм и тупость своей начальницы, ведь Тиль постоянно выбрасывала прекрасные продукты.
Когда-то я и сама грешила подобным, хотя мне хочется верить, что я не была так непозволительна груба с людьми и инопланетниками, окружавшими меня и мою семью.
Тенью выскользнув из грузового лифта, я выскочила через чёрный вход посольства, в котором упорно трудилась последние одиннадцать месяцев, и скрылась из обзора камер, спеша к остановке аэробуса.
Конечно, если Матильда пожелает провести полноценное расследование, то моя маленькая ложь будет раскрыта, но в тот момент меня это мало интересовало.
На руке настойчиво завибрировал коммуникатор, к счастью, звонила мама, а не оскорблённая в лучших чувствах начальница.
‒ Да, мам, ‒ ответила я, запрыгивая в подошедший аэробус.
‒ Лизи, слава космосу, ты снова на связи, ‒ выдохнула обеспокоенная родительница, буквально сканируя меня своим цепким взглядом.
‒ Ну, ма-а-ам, ‒ простонала я, жалея, что в порыве слабости сообщила ей свои контакты.
‒ Елизавета Ирилия Тальветта-Аргус, я настаиваю, нет, я требую, чтобы ты немедленно прекратила это безобразие и вернулась вместе со мной домой, на Землю! ‒ снова начала давить на меня родительница.
‒ Ты же знаешь, что я просто не могу, ‒ продолжала упираться я, прогоняя малодушное желание плюнуть на всё и вернуться к своей сытой и беззаботной жизни, но гордость и чистое упрямство удерживали меня от этого.
‒ Ты такая же несносная, как и твой отец. Посмотри на кого ты похожа: волосы посечены, кожа бледная, а где мои любимые щёчки? Наверняка ешь сплошную гадость на своём Пармине, если вообще ешь. Так больше не может продолжаться. Ты уже доказала, что не маленькая и можешь всего добиться сама, но зачем такие жертвы? Ты дочь своего отца, моя дочь, в конце концов, и не обязана рыться в грязи, чтобы быть успешной молодой женщиной, ‒ продолжала меня искушать мама, но следующая её фраза вернула меня с небес на землю, напоминая основную причину моего бегства с сытой и фешенебельной родной планеты. ‒ Маркус постоянно о тебе спрашивает. Бедный мальчик извёлся от беспокойства о тебе.
‒ Даже не напоминай мне об этом предателе! Обо мне он беспокоится? А по-моему, он просто переживает о том, что повышение по службе уплыло из его рук. Если им с папенькой так необходимо породниться, то пусть женятся друг на друге, ‒ вспылила я, вызывая интерес других пассажиров аэробуса.
‒ Что ты такое говоришь?! – возмутилась мама. ‒ Я не понимаю твоей истерики. Нет ничего страшного в договорённостях между двумя старинными и уважаемыми в Союзе фамилиями. Маркус красивый, образованный и умный молодой мужчина. Что плохого в том, что отец побеспокоился, чтобы дочь обрела надёжного семейного партнёра, а не столкнулась с каким-нибудь проходимцем? ‒ настаивала родительница.
‒ О чём ты говоришь, мама? Речь идёт о мужчине, с которым я должна была засыпать и просыпаться много лет, от которого у тебя появились бы внуки. Я думала, что ему понравилась я, что Маркус полюбил меня за мои человеческие качества, а не за родословную, насчитывающую минимум тридцать поколений аристократов. Я хочу любить и быть любимой, а не выполнять роль дорогого коллекционного автомобиля, которым хвастаются перед друзьями, а ездят на модели поновей и функциональней, ‒ злилась я, вспоминая, как застала своего без пяти минут мужа в постели с его помощницей.
Сначала Марк оправдывался и пытался извиниться, но, когда я задела его гордость, разразился тирадой о том, что я ничего из себя не представляю, что я просто дорогостоящая бездельница, единственной целью которой является моя собственная персона. Тогда я и решила, что докажу всем, что полученное мной образование и навыки не были декоративными элементами молодой аристократки. Жаль, но на практике всё оказалось намного сложнее, чем в моём представлении о мире.
‒ Хорошо-хорошо, ‒ сменила тон маменька, поднимая ухоженные ручки в успокоительном жесте. ‒ Не хочешь Маркуса, есть ещё много прекрасных мальчиков, среди которых ты обязательно найдёшь того, которого полюбишь. Зачем себя истязать? Наверняка ведь работаешь каким-нибудь секретарём за жалкие триста кредов в месяц. Как вообще можно выжить на такую сумму? Кому и что ты хочешь этим доказать? Твои навыки выживания на эти копейки мы уже вполне оценили, ‒ сморщила идеальный носик мама, заставляя меня покраснеть от угаданной ею правды.
‒ Я не зря трудилась этот год, мама. Меня ожидает повышение. Я не могу сейчас всё бросить и подвести коллег, ‒ мягко говоря, приукрасила я действительность.
На самом деле без громкого имени и протекции родственников я с трудом нашла и эту отвратительную работу у невероятно капризной и требовательной Матильды Рей-Корнос ‒ штатного посла в отсталые миры, не входящие ни в «Союз Торговых Планет», ни в «Ассоциацию Военно-Промышленных Миров». Некоторые из этих неразвитых миров имели совершенно дикий матриархальный уклад в обществе, а планета Миктай, куда Тиль отправится на следующей неделе, даже использует полиандрические браки в основе общества.
‒ О, не смеши меня, Лизи! О каком повышении ты говоришь? Повысят от секретаря до старшего секретаря? Прекрати глупить и возвращайся, ‒ прервала мои размышления родительница.
‒ Возможно я займу место посла, ‒ скорее от отчаяния и обиды сказала я, стыдясь признать правоту мамы.
‒ Хорошо, ‒ неожиданно согласилась родительница. ‒ Я даю тебе ещё месяц, но если ты мне не пришлёшь доказательств своего мифического повышения, то я приеду за тобой с главой службы безопасности и утащу тебя домой, как маленького ребёнка! ‒ вспылила всегда уравновешенная и спокойная мама.
‒ Договорились, ‒ сдалась я, не представляя, как выкрутиться из ловушки, в которую сама себя загнала.
Глава 2
*
Съёмная квартира встретила меня угрюмой тишиной и привычным запахом сырости. Сколько ни старалась я избавиться от него, но это было невозможно, хотя и квартирой тот большой шкаф, в котором я проживала последние полгода назвать трудно. Только от мысли, что и с такой призрачной самостоятельностью придётся скоро расстаться ввела меня в уныние.
‒ Вот кто тебя тянул за язык? ‒ вслух сама у себя спросила я.
Есть у меня такая дурацкая привычка говорить с собой, когда психую. Однако трудно было не согласиться с той истиной, что я зря ляпнула о повышении, которого просто не могло быть по определению.
Мне оставалось решить: ждать ли неизбежного прилёта маман и её свиты на Пармин, или пожалеть разношёрстых обитателей спутника далёкого Иоса и самой отбыть на Землю.
Я уже представила торжествующее лицо отца, которое будет, когда блудная дочь вернётся в родные пенаты.
Огромный особняк на живописном склоне горы, поросшей ухоженным лесом, сейчас представлялся мне унылой тюрьмой, даже в сравнении с тем сырым шкафом, где я сейчас проживала. Конечно, я скучала по друзьям и своим вещам, но не настолько, чтобы отказаться от нынешней себя без сожаления.
Пытаясь придумать какой-нибудь выход из сложившейся ситуации, я раз за разом отказывалась от своих безнадёжных идей.
‒ И что делать? ‒ снова озвучила я свои мысли.
Дожидаться мамы было бы глупо: моя родительница имела прекрасную выдержку, которой гордилась по праву, но если она опустилась до угроз, то стояла на своём до конца.
Представив, какой скандал разразится в нашем маленьком посольстве на задворках Союза, я решила не дожидаться неизбежного, а завтра уволиться по собственному желанию и как положено проститься с коллегами.
Проверив свой скромный кред-счёт, я не без гордости отметила, что моих финансов с избытком хватит и на нормальное угощение, и на дорогу домой.
Вспоминая свои первые неудачи на поприще планирования собственного бюджета, я невольно усмехнулась: я опустошила свой немалый счёт за месяц в бесплодных попытках поддерживать здесь, на Пармине, привычный уклад жизни, но голод в сочетании с фамильным упрямством нашей семьи быстро стимулировали как понижение уровня запросов, так и острый приступ трудолюбия.
Должна признаться, что не все упрёки Матильды были незаслуженными. Первое время от меня действительно было мало прока, единственное, что позволило мне сохранить работу – это отсутствие у Тиль более подходящих вариантов за ту мизерную зарплату, что выделял муниципалитет на её помощницу.
Прогнав ностальгическое настроение, я вынула из затёртой сумочки выпечку, аккуратно завёрнутую в настоящие бумажные салфетки и два румяных яблока, с удовольствием вгрызаясь в сочный фрукт. Мама была бы в ужасе от того, что я не вымыла предварительно плоды, но здесь я экономила воду, да и глупо бояться паразитов, когда в моё тело внедрены различные иммуномодуляторы, оберегающие от всех известных штаммов, а от незнакомых вода наверняка не защитит.
Очередной звонок коммуникатора, заставил нервно вздрогнуть, и лишь мысль о неминуемо грядущем увольнении заставила меня отважно нажать на браслет, чтобы ответить.
‒ Привет, сеструха! ‒ раздался наигранно радостный голос Дэниса.
Мой младший брат был той ещё занозой в заднице, но, несмотря на наши разногласия, мы искренне и нежно любили друг друга.
‒ Привет, Дэн, ‒ без особого энтузиазма отозвалась я.
‒ Я слышал, что ты всё же возвращаешься домой, ‒ скорее утверждая, чем спрашивая, сказал немного возмужавший красивый парень с яркими синими глазами.
Блондинистые волосы, аристократические лица и синие, или как ещё говорят, фиалковые глаза – это наша общая семейная черта, передающаяся по наследству отцовской линии уже многие поколения подряд.
Говорят, что кто-то из наших далёких предков грешил не то генетическими экспериментами, не то запрещённой ныне евгеникой, но в любом случае у нас не было причин для жалоб: безо всяких косметических внедрений нам досталась привлекательная внешность.
‒ Быстро распространяются слухи в нашей семье, ‒ огорчённо отозвалась я.
‒ О, ну перестань. Какие у нас ещё могут быть новости, кроме сбежавшей из-под венца невесты, ‒ попытался неловко пошутить Дэн, но, увидев мою реакцию, сменил тон. ‒ Прости, не думал, что ты ещё переживаешь об этом слизне Маркусе.
‒ Я и не переживаю. Просто не хотелось сдаваться и показать всем, что я слабачка, ‒ созналась я брату.
‒ Брось. Мы все тебя любим и гордимся тобой. Папа просто счастлив, что ты вернёшься, а ещё… ‒ понизив голос до заговорщицкого шёпота, Дэн сделал большие глаза и забавно затараторил: ‒ буквально полчаса назад прилетела Люси! Бабуля так орала на папу, что в кабинете дрожала люстра, а потом что-то потребовала от него. Отец хотел отдать тебе тот детский благотворительный фонд, но она сказала, что ты достойна большего, а дальше я не расслышал, ‒ совсем по-детски, несмотря на вполне себе юношеский возраст, брат прикусил аккуратную губу.
Раньше я мечтала, чтобы папа доверил мне управление детским благотворительным фондом, но он только отнекивался, что я не готова, а теперь… теперь мне было жаль расставаться с этой работой, и очень обидно, что я не побываю вместе с Тиль на загадочном и живописном Миктайе. На многочисленных галлопроекциях коренные жители были очень красивой и гордой расой, отличавшейся от людей лишь впечатляющим ростом порядка двух метров и выше, а также крупными яркими глазами всевозможных оттенков.
‒ Это всё не важно, ‒ вынырнув из своих размышлений, грустно ответила я Дэну. ‒ Я всё равно проиграла. Не смогла ничего добиться сама, ещё и нахвастала, как маленькая девочка, ‒ созналась я, сгорая от стыда.
‒ Даже не надумывай ерунды. Ну хочешь, если тебе это так важно, я уговорю маму оставить тебя там? Правда, понятия не имею, как это сделать, но ради тебя я постараюсь. А вообще, мы просто скучаем по тебе. Прилетай, ‒ с юношеской горячностью поддержал меня братик.
Непрошенные слёзы радости обожгли мои глаза. Я и забыла, какая у меня чудесная семья, только вернуться в тот мир означало покориться судьбе: стать статусной женой одного из хозяев жизни, а по сути, племенной лошадкой.
Не могу сказать, что эта участь ужасна, но я хотела не этого. В моём убогом выживании среди простых людей и иномирцев было больше смысла, чем во всей предыдущей жизни, да и радости больше. Даже незначительные достижения и удачи приносили незнакомое до сих пор чувство гордости и удовлетворения, а про качество общения я вообще молчу.
‒ Спасибо тебе, Дэн. Я очень ценю твою поддержку, но, пожалуй, ничего не нужно, ‒ от души поблагодарила я брата.
Визор погас, а я продолжала тупо смотреть на серую металлическую стену, пытаясь осознать, что я так глупо утратила свой шанс на перемены к лучшему.
По щеке скатилась одинокая слеза, отражая мою печаль по искренним чувствам, которым нет места в том мире, откуда я пришла год назад.
Незаметно погасли дневные фонари, означая смену времени суток, и я с удивлением заметила, что разгневанная Тиль так и не позвонила в попытке установить виновника утреннего пассажа.
Вынув из скромного гардероба свой дорогой дизайнерский костюм, в котором когда-то покинула дом, я легла спать, чувствуя только усталость и опустошение.
Глава 3
*
Утро настало, как обычно с тревожной трели будильника.
За окном уже зажглись фонари, освещая спутник. На Пармин практически не доходят лучи ближайшей звезды, все те крохи, что долетают на окраину звёздной системы, достаются планете Иос, газовому гиганту с непростым характером. Однако из-за удобного месторасположения это одна из самых густонаселённых межпланетных станций. Соседство с развивающимися мирами даёт многим торговцам возможность заработать на редких лекарственных растениях с уникальными свойствами и искусных работах многочисленных мастеров.
Однако должна отметить, что невозобновляемыми ресурсами миры этого сектора галактик не торгуют, оберегая не только экологию, но и свои традиции и устои, что так раздражает Союз.
Первое время мне было сложно привыкнуть к наличию радужного купола вместо голубого неба, отсутствию солнечных лучей, дождя и прочих вещей, обычных для любого землянина, но за прожитые месяцы я научилась ценить существующие различия: по крайней мере, не нужно было беспокоиться о погоде, наслаждаясь круглый год комфортной температурой.
Серый деловой костюм от именитого дизайнера, работавшего исключительно на нашу семью, сел не так идеально, как год назад. Я сбросила за это время килограмм пять, потеряв немного в пышности форм. Представляю, как была бы недовольна Сулла. Она очень ответственно подходила к своей работе, подгоняя наряды буквально до миллиметра.
С трудом подавив порыв ускориться, чтобы не опоздать на работу, я накинула пиджак и неспеша направилась к ближайшей кондитерской, чтобы купить праздничный торт и нежнейшие кремовые корзиночки, которые так сама любила.
Торопиться категорически не хотелось, равно как и расставаться со всем, к чему так долго стремилась. Впервые за год я любовалась видами не из окна аэробуса, а с ленты аэротранспортёра, деньги на проезд в котором я всегда экономила.
Утренний Пармин с этой высоты казался сказочным ульем, в котором светящимися точками метались личные аэролёты и общественный транспорт.
Мелодично просигналив, моя кабинка плавно двинулась вниз, опускаясь прямо ко входу в административное здание посольства
Сканер считал мой пропуск и двери плавно разъехались, пропуская меня внутрь.
– Девушка, как вы сюда прошли? Что у вас в коробках? – строго спросил Таррел, крупный лиорец, работавший в группе сопровождения послов, заступив мне дорогу.
– Ты чего, Тар? – удивилась я, подняв взгляд на парня.
– Лизи? Прости, я тебя не узнал. Роскошно выглядишь, но я бы на твоём месте поторопился. С утра прибыла делегация с межведомственной комиссией. Матильда имела глупость нахамить старшему инспектору Глоссу и её выперли, не дав времени даже собраться. О тебе уже спрашивали, но Ирма сказала, что послала тебя за сладостями для гостей, поэтому я надеюсь, что в коробке именно они, – нервно дёргая пушистыми ушами, частил Таррел.
– Так и есть, – ответила я, радуясь, что угощение, приобретённое мной для коллег, придётся как нельзя кстати.
Весь наш отдел собрали в малом конференц-зале. Глава посольства – Натан Брискоут сильно нервничал, сидя по правую руку от незнакомого темноволосого человека с солидной проседью в густых волосах.
Тёмные, как угли глаза инспектора прошлись по мне практически рентгеновскими лучами, но после общения с моей бабулей смутить меня подобным было невозможно.
Плавной походкой от бедра я прошествовала через весь зал, одарив всех присутствующих сдержанной улыбкой, как положено в деловом этикете.
– Прошу простить моё невольное опоздание. Лучшая на Пармине кондитерская открывается только в девять, а встретить вас чем-то менее достойным было бы неуважением со стороны нашего небольшого, но дружного коллектива, – уверенно глядя на мужчину, сказала я, не теряя фирменной улыбки.
Напряжённая поза инспектора сменилась на более удобную, а на хмуром лице расцвела ответная улыбка, не скрывающая одобрения и чисто мужского интереса.
– Напомните мне, Натан, кем у вас работает эта прелестница? – поправ чисто деловой стиль общения, перешёл к комплиментам мужчина.
– Лизавета Брасс была помощницей посла Рей-Корнос. Она зарекомендовала себя, как грамотный и исполнительный работник. Кроме того, у девушки прекрасное образование – она закончила Земную Академию Экономики и Права. Поэтому, полагаю, новый посол этого направления не пожелает сместить её с занимаемой должности, – аккуратно подбирая слова, сказал босс, обливаясь потом.
– Не напоминайте мне про эту хамку Рей-Корнос! – разозлился ревизор, теряя благодушный настрой. – Теперь я понимаю, почему все посольства к гордым миктайцам проваливались с оглушительным треском: вместо того, чтобы правильно работать с кадрами, развели здесь кумовство.
Думаю, что, если бы я не планировала сегодня уходить, то, скорее всего, не могла бы вымолвить и слова от волнения, но терять мне было нечего, поэтому я решила помочь бывшему начальнику и коллегам, немного улучшив настроение проверяющего.
– Что вы, инспектор. Директор Брискоут очень внимательно относится к кадрам, именно поэтому попросил свою племянницу представлять интересы Союза на Миктай. Из-за особенностей социального устройства доминара, или, как говорят на общепринятом языке, правительница этой планеты, в качестве послов рассматривает исключительно незамужних женщин определённого возраста. К сожалению, все предыдущие попытки достигнуть каких-либо договорённостей провалились именно из-за несоответствия послов этим непонятным для Союза требованиям, – заступилась я за начальника. – Сюда, на Пармин, чаще всего прилетают работать семьями, поэтому найти подходящую кандидатуру непросто. Но, разумеется, с вашим опытом и возможностями, инспектор Глосс, будет легко найти замену нашей Матильде, – ослепительно улыбаясь, добавила я, желая польстить ревизору.
– Безусловно, – буквально облизав меня взглядом, сказал инспектор. – Говорите, образованная, молодая и незамужняя? Я нашёл замену, Натан. Лизавета Брасс станет идеальной заменой госпоже Рей-Корнос и наверняка сумеет очаровать доминару своим несравненным умением убеждать, – сказал довольный собой мужчина, свободно откидываясь на спинку кресла.
– Но Лизи… она… она… – мямлил директор Брискоут, бледнея и краснея.
– У вас есть более подходящая кандидатура? – с угрозой в голосе спросил ревизор, подвигая ближе к себе коробку с корзиночками.
– Нет, но Лизи… мне кажется… – побелев до синевы, пытался что-то возразить мой начальник, пока инспектор с явным удовольствием жевал пирожное.
– Зато мне ничего не кажется. Не заставляйте меня задуматься о вашем соответствии занимаемой должности, Натан, – строго сказал Глосс, вставая из-за стола, чтобы показать, что разговор окончен.
– Конечно. Разумеется. Как скажете, – зачастил Брискоут, поднимаясь вслед за гостем.
– Поздравляю вас с повышением, Лизавета, и благодарю за прекрасные корзиночки. Они стоили любого опоздания, – сказал инспектор, целуя мне руку.
Онемев от удивления, граничащего с шоком, я глупо моргала, не в силах найти слов.
Как только за мужчинами закрылась дверь, зал наполнился голосами коллег, наперебой поздравлявшими меня с внезапным повышением.
– Не знаю, как ты узнала о сладостях, но ты определённо самая везучая помощница из всех, кого я знала на своей практике, – с доброй ухмылкой сказала Ирма, обнимая меня за плечи.
– Вы думаете, они это всерьёз? – спросила я, с трудом приходя в себя от потрясения.
– Можешь даже не сомневаться: Вильям Глосс – самая занудливая и влиятельная задница во всём дипкорпусе. Я едва снова не поседела, когда увидела его утром у двери нашего отдела. О чём я? Так вот – чувство юмора у этого мужчины отсутствует совсем. Полагаю, тортиком мы можем отметить твоё внезапное повышение? – спросила советница, переключив своё внимание на большой медовик, украшенный красочной фигуркой земной пчелы.
Я глупо улыбалась и что-то невпопад отвечала коллегам, не веря до конца, что сегодняшний день закончился совсем не так, как я ожидала.
